– О том кошмаре, который происходит сейчас в самых развитых медицинских державах мира – США странах Западной Европы, Канаде, Австралии – и что вскоре ждёт Россию. Они сами называют это эпидемией и не знают, что делать дальше… В общем, будем говорить о нашествии ОБП – опиоидных болеутоляющих препаратов. Это просто чума современного мира!
Начался этот кошмар в 90-х годах прошлого века. И начался, как всегда, из благих соображений. Именно тогда медицина стала использовать такое понятие, как качество жизни. Опросные листы, которые выдавали пациентам, вошли в моду и совпали с разработкой фармкомпаниями нового поколения болеутоляющих препаратов. В рекламе этих препаратов тогда писали, что они не вызывают привыкания. Конечно же, это оказалось неправдой, но в те годы врачи ухватились за них, чтобы повысить качество жизни своих пациентов. Это было непоправимой ошибкой…
Сейчас, по статистике, половина всех американцев лично знает как минимум одного такого зависимого больного, который уже не может жить без анальгетиков. Для четверти опрошенных это близкий знакомый, для одной пятой – близкий родственник. Ну а 2% населения – это как раз те самые несчастные зависимые, которых врачи сделали наркоманами. Причём вместе с эпидемией легальных болеутоляющих растёт и эпидемия нелегальных наркотиков – 80% употребляющих героин стали наркоманами после прописанных врачами курсов обезболивающего!
Чтобы вы понимали масштабы трагедии, которая только расширяется, – в США ежегодно выписывается 240 миллионов рецептов болеутоляющих препаратов. Это значит, что у каждого взрослого по банке валяется в аптечке. И число рецептов растёт год от года. Причём прописывают их большей частью бедным пациентам, получающим бесплатную медицинскую помощь по всем известной программе Medicare, которая считается в США великим социальным достижением. Для сравнения: 50% бедных пациентов-инвалидов получают опиоиды, а среди богатых пациентов-инвалидов, которые пользуются услугами частных страховых компаний, таких всего 14%. Что это значит? Это значит, что бедные вместо настоящей медицинской помощи получают обезболивающее. Их просто не лечат! А просто глушат боль.
Почему это происходит? Потому что тридцать лет назад врачей стали призывать более агрессивно устранять послеоперационные боли. Сначала действительно давали болеутоляющие только после операций, а потом стали прописывать всем подряд, потому как это было выгодно фармкомпаниям, которые вложили миллиарды в их разработку, и деньги надо было отбивать. Компании, как это обычно бывает, подкупали врачей, чтобы они прописывали обезболивающие всем пациентам при жалобах, что у тех где-то что-то побаливает…
Болит? Ну, на тебе таблеток, не будет болеть!..
– А что у людей обычно болит? Голова, спина, поясница, шея, суставы. В общем, всё то, что можно вылечить, но теперь не лечат, а «скрывают» от пациента анальгетиками. А ведь боль – это сторожевой пёс организма. Там, где медицина прошлого прописывала классические вещи – физиотерапию, массаж, занятия, ванны, диеты, – современная медицина заметает грязь под ковёр. Лечить-то по-настоящему дорого и долго, страховая компания на это не пойдёт. А тут можно прописать относительно недорогие таблетки, и пациент пропадёт с глаз долой на месяц, пока таблетки у него не кончатся.
В результате сейчас прописываемые людям дозы стали так велики, что повысили вероятность их передозировки самими пациентами в четыре раза. В особенности это касается США с их развитой фарминдустрией, они и в этом впереди планеты всей: американцы употребляют опиоидов в два раза больше, чем немцы и канадцы, и в семь раз больше, чем англичане.
Но и самим пациентам это удобно! Современные люди, во-первых, все закредитованы. А во-вторых, живут в страшном темпе. Темпоритм жизни американцев превышает даже московский. У них и социальная среда агрессивнее – постоянно надо работать, потому что, если вдруг пропустишь оплату банку, тебя в два счёта выселят. Это у нас ещё будут гуманно разбираться, как же так получилось да что тут можно сделать, реструктуризируют задолженность, а в Америке – сразу выкинут под мост. Уверен, и у нас так будет рано или поздно, к тому идёт… Соответственно людям просто некогда лечиться – работать надо! Поэтому, доктор, дайте мне таблеток, чтобы не болело, и я побегу дальше.
Один из самых известных и самых прописываемых анальгетиков – фентанил, он в сто раз сильнее морфина. Но он не единственный в своём роде! В 2016 году в США от передозировки трамадолом, кодеином, оксикодоном, гидрокодоном, налаксоном и прочими анальгетиками гибло в среднем по 146 человек в день. А что касается фентанила, то существует восемь форм этого препарата – пять официальных и три неофициальных, которые поставляются в Америку контрабандой из Китая. И если на таможне груз вдруг тормозится, из Китая просто высылают новую посылку, там всё это поставлено на поток… Одну из форм фентанила (восьмую) в США называют «убийца № 8» или «упал и умер». Оба названия показывают, насколько сильный это препарат, – люди умирают от остановки дыхания: от опиодного кайфа просто блокируется дыхательный центр.
Так, а что это за опросники по качеству жизни такие, которые вы упомянули, и какую роль они сыграли?
– Помимо измерения давления и температуры американский врач спрашивает: «Как сегодня ваша боль по шкале от 1 до 10?» Если боль средней силы, то есть выше 5 баллов, врач назначает обезболивающее. Это считается одним из вопросов, определяющих качество жизни. Вообще, направление по исследованию качества жизни начало развиваться давно, примерно с 70-х годов. Основная задача – чтобы человеку было комфортно и приятно жить. При этом ясно, что, если у него где-то что-то болит, комфорта не получится. И поскольку обычными методами присущие цивилизованным людям хронические неинфекционные заболевания победить было нельзя, начали появляться центры по борьбе с болью, то есть с внешним проявлением болезней.
Боль есть первый признак воспаления – асептического (поясницу ломит, например) или септического (зараза попала какая-нибудь). А что такое воспаление по сути своей? Это яркое проявление работы иммунитета! Организм борется – к очагу поражения приходят нейтрофилы и макрофаги, идёт мощная внутренняя работа, которую мы называем воспалением, – повышается локальная температура, мы наблюдаем опухание тканей, покраснение… Однако, если открыть медицинские справочники, учебники или энциклопедию, что мы увидим? Там написано, что воспаление – это «типичный патологический процесс». Логика простая: раз болит, значит, патология и надо лечить, убирать! Хотя это всего лишь внешние проявления самоизлечения организма. Это не патологический, а физиологический процесс! А что касается боли, то при боли выделяется эндорфин и другие пептиды головного мозга, которые служат сигналом активизации иммунитета…
То есть медицина борется и с болью, и с воспалением?
– Ещё в 1829 году из коры ивы выделили салицин, с его помощью удалось получить ацетилсалициловую кислоту, названную потом аспирином, которую (кислоту) стали активно использовать в борьбе с воспалениями. По сути, это вещество глушило иммунную систему, не давая работать иммунитету, за счёт чего и уходило воспаление: организм просто переставал бороться. Симптом исчезал, и это было объявлено очередной победой медицины.
Так была открыта эра нестероидных противовоспалительных препаратов (НПВС). Они неспецифические – потому что глушат любое воспаление независимо от этиологии, то есть просаживают иммунитет централизованно, целиком тормозя иммунный ответ.
Чем ещё привлекли внимание медицины аспирин, диклофенак, анальгин, кетонал, кетопрофен и другие им подобные яды, угнетающие иммунитет? Тем, что они вместе с воспалением снимали боль, но при этом не вызывали привыкания, как опий, выделяемый из мака, который применялся в качестве анальгетика до этого.
В общем, НПВС применялись в США до 90-х годов прошлого века очень активно. Но качество жизни, измеряемое опросниками, не росло, потому что препараты эти давали массу побочных эффектов, качество жизни снижающих. Поскольку это яды, угнетающие иммунную систему, а яды надо выводить, после их приёма неизбежно страдает печень. Кроме того, они токсичны для поджелудочной железы и костного мозга, а значит, и крови (кроветворением у нас занимается костный мозг, как известно). Поэтому в каждой аннотации к этим препаратам можно найти в качестве побочек при передозе такую болезнь, как агранулоцитоз, то есть изменение клеточного состава крови. А между прочим, смертность в результате агранулоцитоза может доходить до 30%.
Среди побочек также гастриты и язвы – желудка и двенадцатиперстной кишки. Причём достигается этот эффект очень быстро, порой пропил человек курс недельный – и здравствуй, язва!
Каков механизм? Почему язвы образуются?
– Раз аспирин и прочие НПВС глушат иммунитет и меняют состав крови, воздействуя на костный мозг, производящий новые клетки для организма, то первыми начинают страдать ткани с самой высокой потребностью в новых клеточных элементах, а это ткани кишечника, которые очень быстро изнашиваются и соответственно должны быстро заменяться. А раз так, падает способность кишечной мембраны к сопротивлению внешним воздействиям, и тот самый хеликобактер пилори, который находится у каждого из нас в ЖКТ, начинает активно размножаться и приводить к язвам, поскольку имеет свойство употреблять в пищу ткани кишечника, которые этому уже не сопротивляются. То есть не сам по себе наш симбионт хеликобактер приводит к язвам в данном случае, а просадка иммунитета из-за приёма таблеток приводит к размножению хеликобактера. И тогда человеку помимо противовоспалительных средств, которые прописали по какой-то причине, прописывают ещё и антибиотики, чтобы подавить бактерии. В результате помимо хеликобактера страдает вся прочая микрофлора кишечника.
А люди порой пьют анальгин годами! Они боятся антибиотиков, но считают все эти аспирины, терафлю и прочие нурофены вполне безопасными. Хотя все эти микстурки и пилюльки, снижающие воспаление, опаснее антибиотиков!..
В общем, в результате западная медицина вернулась к ситуации до 1829 года и стала снова принимать для обезболивания опиоидные препараты.
Всё-таки ещё раз остановитесь на этих «письмах счастья» – опросных листах о качестве жизни. Их роль мне по-прежнему не вполне ясна.
– Это важный момент. Почему я заострился на этих опросниках, которые заполняют на Западе пациенты? Потому что во главу угла были положены не объективные данные организма, не какие-то его измеряемые приборно параметры, а субъективные ощущения пациента! Не болит? И прекрасно! А то, что объективные параметры организма поползли, выйдя за нормы, о чём раньше неутомимо сигнализировала боль, наплевать. Это как выкрутить тревожную красную лампочку на пульте атомной станции и заглушить подушкой сирену.
И как результат – та самая опиоидная катастрофа. Из-за привыкания дофаминовые рецепторы рано или поздно перестают срабатывать, и в какой-то момент человек закидывается из своего пузырька такой дозой, что у него отключается дыхательный центр. Полицейские в США вынуждены теперь возить с собой антидоты – как раз для таких вот случаев. На сегодняшний день главная причина смертности людей до 50 лет – передозировка болеутоляющими.
Так выглядит крах всей прекрасной западной «доказательной» медицины в части борьбы с хроническими неинфекционными заболеваниями! Начинается всё с повышения потребления НПВС в стране, а заканчивается опиоидными анальгетиками. Теперь эта беда надвигается и на нас. Клинические западные протоколы идут сюда, кое-где уже появляются опросные листы о качестве жизни, а наши врачи, разинув рты, вовсю смотрят на всё это как на святое и всё больше и больше прописывают неспецифические противовоспалительные. Одновременно со всех экранов идёт реклама разного типа НПВС – кремов и пластырей от боли в суставах и пояснице, спреев для горла, растворимых порошков «от простуды». Это нехорошие социальные симптомы! Это первый этап. Дальше случится то, что случилось на Западе, – им на смену придут опиоиды.
Вот, кстати, хороший пример из моей практики. Пришёл ко мне пациент, человек принимал по 10–12 таблеток пенталгина в день от головной боли! Когда он у меня появился, то был уже весь жёлтый – токсический гепатит начался. И я полтора года снимал его с препаратов, а желтизна у него уходила месяцев восемь. А всё потому, что нигде, ни в одной клинике причину его головной боли выявить не могли. Хотя головные боли чаще всего связаны с сосудистыми поражениями. У него была банальная проблема с атлантом – первым позвонком, который расположен под самым черепом. Когда развивается нестабильность атланта, пережимаются артерии и зажимается затылочный нерв. Это, кстати, довольно частая причина хронических теменно-височных головных болей, они могут сопровождаться гипертонией, могут не сопровождаться… Короче, поправили мы ему все эти связочно-мышечные дела в шее, позвонки нормально встали, и боли прекратились. Но даже когда я его вылечил, то есть устранил причину болей (а не симптом – сами боли), его всё равно пришлось снимать с пенталгина, поскольку тот вызвал зависимость физиологическую и психологическую.
Вот так банальная головная боль чуть не погубила человека, потому что ему выписывали лошадиными дозами обезволивающее в виде НПВС. А будь это дело в США, он бы как минимум уже получил викодин (гидрокодон) и стал бы наркоманом. В Америке эта проблема настолько распространённая, что уже в культуру проникла – вы можете видеть во многих голливудских фильмах, как герои пригоршнями заглатывают из оранжевых пузырьков или нейролептики, или анальгетики.
Что ещё усугубляет картину, так это параллельно растущая сахарная эпидемия. Дети с детства употребляют громадные количества углеводов, на порядок превышающие те количества, которые потребляли люди сто лет тому назад. Поэтому они становятся кросс-зависимыми, то есть у них возникает перекрёстная предзависимость от опиоидных анальгетиков: у человека, евшего в детстве много сахара, дофаминовые рецепторы маловосприимчивы, ему всё время требуется доза сахара. Современные дети орут и скандалят в магазине, чтобы им купили сладкого, как наркоманы без дозы. А потом этот маленький углеводник ломает, например, руку. И после операции, чтобы снять боли, ему назначают какой-нибудь боле-утоляющий опиоидный препарат – самый слабый, чтобы не подсел. Но у него в голове уже всё готово для подсадки – он ел сахар с самого детства, и возникает перекрёстный эффект, ребёнок может стать наркоманом.
А если травма была серьёзная и начнут колоть более сильное средство, например фентанил, и тогда уж точно… Кстати, певец Принц погиб от фентаниловых пластырей: передозировка.
И всё потому, что медицина пошла на поводу у пациента, который, отвечая на многочисленные вопросы анкет, рисует себе хорошее качество жизни после приёма анальгетиков, что естественно – у него прекрасное настроение, как у любого наркомана на дозе.
Возвращаясь к России… Вскоре и у нас международные фармгиганты своими деньгами продавят введение западных протоколов и анкет по изучению качества жизни, из которых вытекает необходимость опиодных анальгетиков.
У нас из-за наркоконтроля и раковые-то больные не могут обезболивающее достать, стреляются и вешаются от боли…
– Это сейчас. Но сдержать такую финансовую волну невозможно. Когда-то нельзя было купить в аптеке мазь гидрокортизоновую, она считалась сильным препаратом, а нынче – в любой аптеке без рецепта. Потому что это выгодно фармкомпаниям.
Что же делать?
– Можно, конечно, не думая о том, что я сказал выше, и дальше следовать «прекрасному» течению западной медицинской науки. Пытаться «догнать и перегнать» новейшие фармакологические достижения зарубежных коллег. Но я считаю, что у нас есть шанс на другой путь, поскольку очевидно: есть только один выход из тупика – путь назад. Через естественную, физиологическую медицину. Естественный путь самооздоровления организма – через движение и диету, через правку мышечно-связочного аппарата. Но для этого придётся менять мировоззрение. Вы готовы?..
1.0
60.00
