ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Dec. 8, 2017

— Инга, фильм «Жги!» с вашим участием вызывает немалый интерес — слишком уж тема необычная: тюремная надзирательница становится участницей самого популярного в стране вокального телешоу… Как ощущали себя в этом образе, комфортно?

— Я очень люблю актерские превращения, метаморфозы. А в этой картине моя героиня проходит три ипостаси женщины: сначала этакая «тетенька-дяденька» — надсмотрщица в женской колонии; потом деревенская красотка в кудряшках и непременно в платье красного цвета и туфлях; и, наконец, женщина, наряженная стилистами на шоу а-ля «Голос», постаравшимися сделать из нее светскую даму.

— Правда ли, что сценарист и режиссер фильма Кирилл Плетнев писал роль в этой музыкальной мелодраме именно под вас? Такое случается редко.

— Да, такой вот подарок судьбы. Наша история с Кириллом началась с короткометражки «Настя», где мы, что называется, «попробовали» подобный образ. Там моя героиня тоже была ментярой — с дубинкой, очень жесткая тетка. Найденный нами образ удался, и как-то даже жалко было его бросать. И тут как раз Кириллу попадается на глаза интересный сюжет: история реально существующей женщины, британки Сэм Бэйли — охранницы в мужской колонии, которая неожиданно запела и, побив все хит-парады, стала звездой. Что и послужило отправной точкой в написании сценария. Кроме того, Кирилл видел мои спектакли с характерными образами, как, например, в «Сахалинской жене», где я играю косую-кривую ­девяностолетнюю старуху. И понял, что подобные роли — далекие от меня реальной, я очень люблю. Ну и, конечно же, он подкупил меня тем, что в сценарии есть «перевертыши» — резкие перемены героини. Попробовать это сыграть — дорогого стоит.

— Верно ли, что в массовках картины и даже в эпизодах участвовали настоящие сотрудники зоны?

— Да, мы снимали в городе Невель Псковской области, в недействующей колонии для несовершеннолетних. Сниматься пригласили бывших работников ВОХР — женщин, раньше служивших надсмотрщицами. И надо сказать, в ролях зэков они перед камерой не цепенели. Поэтому на экране живые лица, реакции: зачесался глаз — чешет… Помню, одна из них подошла ко мне, похлопала по плечу и сказала: «Ну ты реально наша, прямо точно похожа». Это было замечательно, я восприняла как бонус, награду — значит, все получалось по-настоящему.

— Вам случалось прежде бывать в местах заключения?

— Один раз оказалась в Бутырской тюрьме — года два назад. У меня там было выступление для заключенных, которые скоро должны выйти на свободу. Сильные впечатления получила. Мне сразу стало ясно, что я им не особо интересна, вряд ли они вообще меня знают. (Смеется.) Чтобы снять напряжение, я им сказала: «Понимаю, что я для вас не слишком большой подарок, но, если хотите, приглашу к вам Федю Добронравова…» (С улыбкой.) Такое сказочное предложение вызвало бурные радостные эмоции, что меня и спасло.

Меня даже в карцер заводили — показывали. Это пространство крошеное, размером с двуспальную кровать, с откидной кроватью, столиком, ­закуточком для туалета. А еще было радио — там пела какая-то поп-звезда. Муж сказал, что это тоже может быть своего рода пыткой. Но нет, заключенные могут в любой момент его выключить. И еще они имеют право там читать. Но, конечно же, это все так — внешняя сторона, а на самом деле — жесть невероятная, как говорится, не приведи Господь!

— Давайте сменим тюремную тематику и поговорим о более приятных ваших впечатлениях — ­например, детско-юношеских. Какие они у вас?

— Самые чудесные. Я росла в южноуральском городе Кыштым, который обожаю. Родители мои после окончания институтов переехали туда из Красноярска и перевезли почти всю нашу родню. По образованию они инженеры. Но по жизни оба — актеры. Какие семейные праздники устраивали, вы не представляете — прямо театрализованные представления!

— В Москву вы не стали перетягивать семью?

— Была возможность перевезти их, но и родители, и сестра отказались категорически. Сказали, что хотят жить на природе. А она там на самом деле удивительная. Кыштым ведь расположен между пятью озерами, и еще вокруг горы, две из которых — Сугомак и Егоза — находятся прямо в черте города.

— И какой же вы взрастали в этом заповедном ландшафте?

— Абсолютно дворовой, и я была именем нарицательным. Родня говорила сестре, которая младше меня на четыре года: «Никогда не веди себя так, как Инга». (Смеясь.) Но при этом я ставила детские спектакли и в школе, и во дворе, занималась хореографией, обожала свою руководительницу Светлану Вячеславовну Трифонову и наш коллектив «Рилио», мы и по сей день встречаемся, когда я приезжаю в Кыштым… Кстати, потом, когда уже в Москве начала получать творческие дивиденды в виде театральных премий и наград, за мной в кругу родных закрепилось новое имя нарицательное — с точностью до наоборот. Теперь меня ставили в пример всем моим двоюродным братьям и сестрам. Думаю, им это порядком надоело. (С улыбкой.) И они тихо меня ненавидели. Шучу, конечно. На самом деле все мои родственники, безусловно, за меня рады и во всем поддерживают. Я в нашем роду чувствую огромную мощь.
Как и вообще на Урале — там мое место силы. Все горы мы с родителями облазили. Многие спрашивают: «А вы зачем в горы пошли — по ягоды-грибы?» Когда узнают, что просто так — смотрят, как на сумасшедших. А мы все романтики, чему я очень рада. Господь дал здоровье, слава Богу. У моих родителей нет такого понятия, как депрессия. Если что не так с настроением, отправляются в горы, на лыжи встают, в конце концов на дачу едут, затопят камин — и любую хандру как рукой снимает. У них бодрости духа учиться и учиться. Видели бы вы, как они отплясывали на своей золотой свадьбе: он — мужчина хоть куда, она — роскошная женщина на восьмисантиметровых каблуках, с алым маникюром!

— Если вам было так комфортно в родном краю, зачем же вы отправились в Москву?

— За творчеством. Все самое интересное и новое — в столице, это эпицентр творчества.

— Адаптировались легко?

— Сначала все показалось невыносимым адом. Первая неделя реально была сложной, я плакала, была на грани того, чтобы вернуться. Тем более было куда. Я на тот момент в Челябинске уже работала, в своем же институте: преподавала на кафедре сценической речи. А в Москве, наоборот, не было ничего. Зато было счастье учебы у великого мастера — Петра Наумовича Фоменко, который дал понимание профессии, самой сути, философии театра, вкуса и, конечно, хулиганства на сцене.

Вообще я люблю пробовать себя в разных жанрах, работать с категорически противоположными режиссерами. Вот, например, недавняя моя премьера в МХТ имени Чехова — «Светлый путь. 19.17» Александра Молочникова. Я пошла к этому режиссеру, потому что он ни на кого не похож — смелый, талантливый, безбашенный, мыслит «широкими мазками». Спектакль — какой-то несказанный бурлеск, где есть все: много музыки, кадры хроники, фрагменты из старых фильмов, парад физкультурников и трехэтажная декорация. Во всем этом я играю Крупскую, а Игорь Верник — Ленина и Сталина. Но вообще-то здесь история любви на фоне развивающейся революции, основанная на реальных фактах, но доведенных до абсурда. Некая мистерия, коммунистическая «сказка»...

Сейчас в противовес этому у меня есть мечта сыграть у моего мужа. У Виталика спектакли совсем другие — камерные, атмосферные, я бы сказала, акварельные: «Шмелев. Редкости. Мел» и «Шмелев. Редкости. Бумага» — с юмором, тончайшие, прямо кружевная вязь. (С улыбкой.) Я просилась поучаствовать, но муж сказал: «Ты шумная очень, все поломаешь». Но сейчас, надеюсь, мы все-таки сделаем что-то общее, где я пригожусь.

— А как вы встретились с режиссером, ставшим вашим мужем?

— Я с ним встретилась, когда он был еще актером. Меня пригласили играть в питерский театр «Приют комедианта». Я приехала и для начала, чтобы познакомиться с актерами этого театра, посмотрела спектакль Андрея Могучего «Pro Турандот» и увидела его — Виталия Салтыкова. Он играл великолепно, были дико смешные текстовые импровизации, да еще он играл на саксофоне… И я сказала всем: «Хочу работать с этим парнем!» Так и вышло. Сначала мы были просто партнерами в спектакле «Сбитый дождем» и большими друзьями — очень классно встречались за час до начала, болтали, пили кофе, рассказывали друг другу обо всем, что с нами случилось. А позже стали парой.

Виталий пригласил меня в Иерусалим — в паломническую поездку, а я очень хотела туда поехать и, разу­меется, согласилась. Обратно вернулась уже «со снесенной головой» и еще больше влюбилась, когда услышала, как он поет. Виталик — человек разносторонний: по образованию актер. Еще окончил Питерскую консерваторию. А недавно снял полный метр как режиссер, фильм называется «Картинки, нарисованные в часы заката и рассвета». Это первая наша совместная работа — я снялась в одной из частей. Красивая история, с пересечением детской и взрослой жизни, некоторые новеллы сняты глазами детей, что безумно интересно по способу съемки.

В общем, Виталик — мой человек во всех отношениях. Знаете, я абсолютно уверена в том, что все в нашей жизни верно расставлено по своим местам и Господь все дает в нужное время. Вероятно именно потому, что в моей жизни появился мужчина, с которым все сложилось, и я смогла стать мамой. Почему-то у меня всегда была тихая и спокойная вера в то, что все произойдет. Боялась, конечно, очень было страшно, но я молилась. Так что Клара совершенно вымоленный ребенок. И скоро ей — нашему чуду распрекрасному — будет уже пять лет.

Это счастье. До рождения дочки, когда видела маленьких детей, мне казалось, я точно понимаю, что буду чувствовать, когда сама стану мамой. Но нет, ничего я, оказывается, не понимала. Это невозможно описать. Особенно когда дочка обнимает ручонками, целует, щебечет: «Мамочка, ты пришла! Мой нос, мои щечки…» Или когда делит печенье на четыре части: папе, маме, няне, Кларе… Или когда жесты наши повторяет… Это ужасно смешно, трогательно. А когда этот комочек спит, уткнувшись в тебя! (С улыбкой.) После рождения дочки я стала в тысячу раз мягче: и по характеру, и в манере общения.

— Творческие способности у Клары уже намечаются?

— Она прекрасно чувствует ритм, поет какие-то сложнейшие вещи. С папой они вместе играют: Виталик на гитаре, Клара на бубне. Уже было у нас и первое выступление на настоящей сцене в балетной пачке — в номере «Волшебное озеро». Сейчас занимаемся в мастерской современного танца блистательной Елены Конновой. И все это дочке безумно нравится. Ее надо срочно отдавать в музыкальную школу или брать педагога по музыке, пока она с удовольствием тренькает на игрушечном пианино.

— Кто из вас выбрал девочке именно такое имя?

— Инициатором был папа, а я нисколько не сопротивлялась. Мне очень понравилось Виталикино предложение, тем более что мою родную тетю зовут Клара, и она очень позитивный человек. Мне кажется, основа этого имени — в позитиве, оно ведь означает­ «светлая», «ясная». Вот и дочка у нас добрая, открытая, улыбчивая, уже проявляет отличное чувство юмора. На днях я просила ее спеть, но она отказывалась. Я говорю: «Клар, ну, пожалуйста, спой, хочешь, и я тебе подпою?» Она спрашивает: «Так же громко, как ты пела вчера?» Я уточняю: «А разве я пела громко?» И тут мой четырехлетний ребенок говорит: «Да я думала, что соседи скорую вызовут». (Смеясь.) То есть с юмором у нас все в порядке.

— Правда ли, что перед съемками в сериале «Мама-детектив», где вы играли главную роль — следователя, вы скрыли от создателей проекта свою беременность?

— Что вы, я и сама не знала! Я подписала с ними договор, приступили к работе, а потом я поняла, что ­забеременела. Сначала никому ничего не говорила. Но, как только врачи мне конкретно подтвердили, я сначала рассказала родителям, после чего позвонила продюсеру и объяснила свою ситуацию. Меня спросили про самочувствие. А я чувствовала себя прекрасно. И продюсеры сказали, что это даже интересно. То есть, если я согласна дальше продолжить сниматься, будем снимать. Я говорю: «Ребят, ни за что на свете не подпишусь под тем, что дойду с вами в этом проекте до конца. Если только врач скажет, что с завтрашнего дня мне нужно лежать, я завтра же лягу. Если вы согласны запуститься на таких условиях, я тоже согласна». Они согласились и переписали под ситуацию сценарий.

К счастью, у меня все проходило прекрасно — ни токсикоза, ни изменений на коже, ни каких-либо других проблем. К тому же во время съемок мне создали роскошные условия: у меня была отдельная спальня, трехразовое питание, право на часовой сон, мне даже снимали квартиру в том районе, где проходили съемки, чтобы я не тащилась с севера Москвы на юг. И все на съемочной площадке любили меня. А партнеру своему, Плетневу, я сказала: «Кирилл, теперь тебе остается только в мозги мои влюбляться. Иначе будет непонятно, про что мы играем. Мы и так-то не пара, а теперь я еще с пузом размером с надувную лодку — это вообще смешно…»

И вот что самое невероятное — я все-таки дошла в этом проекте до конца. Съемки нашего сериала закончились 6 декабря, а 21-го я родила — за день до своего дня рождения. Притом что срок мне ставили 7 января. Поэтому в день, на который пришлись роды, мы с мужем собирались идти на лекцию «Предвестники родов». И когда я позвонила Виталику и сообщила о том, что у меня отошли воды, он сказал: «О, бедняжечка, ну до января-то дотерпишь?» Я говорю: «Дело в том, что вот это как раз и есть предвестник — следом будут роды. Все, покупай резиновые тапочки и приезжай ко мне, я рожаю…» Он тут же примчался.

День рождения мой, естественно, был в роддоме, и Виталик подарил мне семейный видеофильм. Там запечатлены моменты, где муж обнимает мой огромный живот, как я беру девочку на руки, и первый крик Клары, и первое кормление… То есть самые счастливые мгновения самого счастливого дня нашей жизни — 21.12.12 — последнего дня Стрельца, который повсеместно объявляли днем конца света. Какой конец?! Только самое начало. (Смеется.)

«Жги!» в кино с 7 декабря