ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Jan. 15, 2019

Юноша по имени Пен (восходящая китайская звезда Дун Чан) отправляется из Шанхая в Москву за своей любовью, Ирой (Лиза Кононова). Полгода назад они познакомились в Китае; но отец девушки, Анатолий, не просто «не готов отдать свою дочь». но и пытается всеми силами избавиться от заграничного ухажера…

Фильм «Как я стал русским» вроде бы отсылает нас к универсальному сюжету — в мировой культуре истории о выборе пары из другого круга, происхождения или расы бесчисленны, хотя разнообразие предложений иллюзорно. Сценарный ход всегда один, и с этим ничего нельзя поделать: дети хотят, родители не хотят, но потом вынуждены примириться — ради счастья детей. В итоге во всех фильмах на эту тему меняется лишь цвет кожи героев или их вероисповедание, а также интенсивность конфликта с родителями. И даже приданная такому конфликту социальная злободневность, что было модно в прошлом, проблемы не решает — сюжет в последних версиях (французская «Безумная свадьба», например) все чаще превращается в карнавал и буффонаду.

Фильм «Как я стал русским», впрочем, ни на карнавал, ни на буффонаду не претендует. Хотя бы потому, что он изначально уже вторичен — снят по мотивам одноименного сериала о жизни американского журналиста в России (отечественный продукт, вышедший в 2015 году на канале СТС). Внесены, правда, форматные (что понятно) и идеологические (что забавно) поправки. Например, выбор в качестве главного героя представителя Китая очевидно политический — с Китаем у России сейчас самые теплые отношения; продолжать историю с американцем авторы проекта явно не решились.

Избранница Пена живет в самой Москве, и, как мы понимаем, с жильем, да и финансами, у нее нет проблем — она «упакована» полностью, как и большинство героев русских комедий. Москва, как известно, находится в европейском климатическом поясе, где «сибирские морозы», так пугающие иностранцев, случаются примерно три дня за всю зиму. Кроме того, урбанизированная среда сразу снимает массу проблем с адаптацией иностранцев, потому что условия жизни в городе — что в китайском, что в российском — примерно одинаковые. Если бы знакомство Пена с Россией происходило в естественной среде, то есть той, где живет большинство россиян, сразу бы выяснилось, что не такая уж и пропасть разделяет русских и китайцев: вечный конфликт в итоге свелся бы к одной лишь психологии — дело не в том, чтобы «стать» кем-то другим, а в том, чтобы просто научиться понимать и принимать других.

Авторов фильма такой модернистский вариант не вдохновил: они исходили из фундаментальной посылки, что существуют какие-то именно непреодолимые, иррациональные пропасти между народами. Создатели картины настаивают именно на принципиальной невозможности для иностранца «понять Россию», а потому для «понимания» иностранцу необходимо пройти какой-то экзотический, сложный и местами жестокий обряд инициации. Ради всего этого мать и отца невесты авторы фильма решили запихнуть в классический таежный угол, куда в итоге и приходится отправиться Пену вместе с избранницей, чтобы провести там изрядную часть времени, в понятно какой сезон — зимой (почему-то так выходит, что все герои-иностранцы приезжают в Россию именно зимой, а не летом, например). Тем самым авторы фильма пытаются вычленить, показать нам саму русскость в концентрированном виде, но выбирают для этого самый традиционный путь. Никакой другой уникальности кроме морозов, бани и заснеженных просторов авторы так и не смогли предложить.

Отец героини (Виталий Хаев), бывший бизнесмен, живет как царь — в окружении леса, полей и рек и совершенно без людей: никакой даже деревеньки поблизости не наблюдается. За культурную самобытность тут отвечает еще и танк; именно на танке — естественно, списанном — изредка передвигаются тут герои, чтобы срезать расстояния. Правда, в большинстве других случаев герои передвигаются вполне комфортно на заграничных внедорожниках или снегоходах, и цену всем бронированным понтам ты вскоре хорошо понимаешь. Никакой суровости местной жизни не наблюдается в итоге даже и в этом суровом краю. Для себя отец героини тут соорудил островок цивилизации: комфортабельное жилье, коттедж с многочисленной прислугой и охраной, оснащенный по последнему слову техники, с гаражом и пристройками, разве что без лифта.

Но искать и подмечать несуразности бессмысленно: как мы вскоре понимаем, авторы вовсе не собирались придать этому фильму черты реальности; наоборот, они сознательно создают такое фольклорное пространство. В итоге ты понимаешь, что фильм не имеет ничего общего с традицией интернационального кино, а является адаптацией плавающего сказочного сюжета о том, как старый царь хочет погубить молодого героя под видом различных испытаний и загадок, но в итоге сам оказывается сварен в омолаживающем кипящем котле.

Все так и происходит большую часть фильма; главный герой, Пен, проходит через все испытания, чтобы заслужить невесту — и в огне алкогольном горел, и в проруби купался, и в бане парился, но под конец случается самое неожиданное, что и стоит отдельного упоминания. На финальном этапе герой как будто прозревает, ему приходит в голову, что все эти испытания ни к чему не приведут. И он отказывается играть в игру «обретение идентичности через травмы и унижения» и решает уехать обратно в Шанхай. Это можно сравнить с тем, как иностранец долго читал сборник сказок, а потом, когда понял общую логику, просто отложил книгу в сторону и пошел в ближайший бар выпить текилы. Тем самым герой словно бы спорит с заданными авторами фильма обстоятельствами — не желая участвовать в ортодоксальном спектакле. Это можно назвать в своем роде постмодернистским бунтом героя, который начинает на каком-то этапе диктовать свою волю авторам сюжета.

Именно в этот момент отец невесты прозревает и просит Пена вернуться, признав того женихом дочери. Но делает он это вовсе не от большой любви или человеколюбия, как можно догадаться. Психолог сказал бы, что отец дочери — типичный альфа-самец, который не может вынести одного: когда окружающие люди отказываются жить в выдуманном им мире, играть по его правилам. Это пугает манипулятора больше, чем даже расистские страхи.

Выходит, в итоге фильм — про победу здравого смысла, от которого не деться даже в лесной глуши? Про победу тех, кто не хочет жить в выдуманном мире? Последний поворот сюжета вроде бы убеждает в этом и, как ни странно, возвращает нас в реальность. Но если так, то картина и зваться тогда должна по-другому, например «Как я не стал русским». Или что-то в этом роде. Может, и смешнее было бы. Впрочем, это уже про другое кино…