Сегодня в США после простоя возобновляет работу завод «Боинг», один из крупных работодателей страны. Это во многом символический шаг. Эпидемия рано или поздно закончится. Каким станет после нее мир? Каких изменений нам стоит ждать в политике, экономике, социальном устройстве? Как изменятся отношения между странами? «Вечерняя Москва» собрала мнения ведущих российских политологов и экономистов, которые высказались по поводу ближайшего будущего.
Изменения уже начались. Рынок труда стремительно преображается. В марте, например, по всей России число вакансий с удаленной работой увеличилось на 71 процент по сравнению с февралем. В Москве этот показатель вырос на 25 процентов.
Вместе с тем количество резюме на удаленную работу выросло более чем в два раза. Таковы данные сервиса для поиска сотрудников Работа.ру.
Перейдем на удаленку
Ольга Воробьева, руководитель Научно-исследовательского центра Московского психолого-социального университета, рассуждает:
— Объем удаленной работы и число сотрудников, которые трудятся заочно, будет расти, и особенно в Москве. Это где-нибудь в Китае и Индии большая часть ВВП производится руками. Там удаленно особо не поработаешь, потому что нужно шить одежду и обувь, собирать гаджеты и автомобили... А у нас — особенно в Москве — большая часть рабочих операций может производиться удаленно.
По мнению эксперта, этот тренд будет только нарастать.
— Нефть сейчас дешевая, доллар — дорогой, налицо — серьезные экономические трудности. Разумеется, работодатели будут всячески снижать издержки, чтобы бизнес смог остаться на плаву, — рассуждает эксперт. — Аренда офиса — это довольно дорого. Поэтому я не удивлюсь, если в скором времени произойдет рокировка: компании будут искать помещения поменьше, а большую часть сотрудников переводить на удаленный режим работы.
По мнению Ольги Дмитриевны, девелоперы, застроившие офисами всю столицу, в результате сложившейся ситуации будут нести потери — упадет спрос на «рабочие площади». А вот рядовые сотрудники скорее выиграют, поскольку смогут экономить время и деньги, необходимые для того, чтобы каждый день добираться на работу.
Компании «облачного типа»
Ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов тоже считает, что последствия пандемии коронавируса — не дело будущего. Они уже налицо.
— Тысячи компаний по всему миру вынужденно перевели сотрудников на удаленную работу. За время пандемии работодатели осознают, как можно сэкономить на издержках. Например, снизить расходы на аренду, сократить обслуживающий персонал — секретарей, охранников, водителей, перейти от иерархической структуры компании к структуре облачного типа. То есть не так важны будут время начала работы, длительность перерыва на обед и дресс-код. Иметь значение будет только результат труда, — считает Ярослав Иванович.
По его словам, после пандемии численность офисных сотрудников может сократиться на треть. В результате в странах вырастет уровень безработицы. И она будет не такой, как раньше: должностей лишатся образованные, умные и готовые работать люди.
— Интернет-торговля окончательно вытеснит традиционную. Останутся только дорогие бутики и супермаркеты, — считает Кузьминов. — Резко вырастет индустрия доставки, детализируется система размеров одежды и обуви, примерка приобретет несложное цифровое измерение.
Города ожидает падение спроса на офисную и торговую недвижимость. Эти рынки, по прогнозу эксперта, сожмутся на 25 и 50 процентов соответственно. Судьба торговых центров — стать центрами семейных развлечений, фудкортами и коворкингами. Коворкинги будут особенно востребованы в жилых районах — в них будут работать специалисты на «удаленке».
Ярослав Кузьминов считает, что сдвиги на рынке труда могут привести к мощным социальным сдвигам. Заниматься проблемами граждан, которые потеряют работу и привычный образ жизни, придется государству.
Возрастет ценность государства
— Если связанный с коронавирусом кризис продлится больше года, то для граждан многих стран политика устойчивости станет важнее, чем политика роста, — считает эксперт. — Возрастет ценность государства, люди будут готовы ему повиноваться и отказываться от части своих прав в кризисной ситуации.
Пандемия, как считает Кузьминов, подтолкнула народы и правительства сделать выбор между экономическим ростом и сохранением жизни пожилых людей. На первый план вышла ценность человека. Этот выбор не менее исторически важен, чем формирование пенсионной системы и общедоступной медицины в первой половине прошлого века.
— Если до последнего времени здоровье было частной ответственностью каждого, то шок от пандемии с большой вероятностью приведет к расширению зоны и масштаба публичной ответственности за жизнь и здоровье граждан, — убежден эксперт.
Также, по его словам, по выходе из кризиса система обучения изменится и откажется от заведомо устаревших форм преподавания. В первую очередь — от лекций, форма которых не меняется с XVI–XVII веков.
— Очевидно, что онлайн-курс — более мобилизующая форма. В нем больше встроенных элементов контроля. Преимущество для обучающегося — курс можно слушать в удобное время, — рассуждает Кузьминов.
Еще шире распространится сфера открытого массового высшего образования. Появятся вузы-интеграторы. Люди будут сами выбирать не- обходимые им курсы. Но ни университет, ни школа, конечно, не уйдут со сцены.
— Человек — существо социальное, а качество обучения прямо зависит в том числе от качества образовательной среды, которая не может вся быть виртуальной, — отмечает ректор.
По его словам, вместо лекционных залов и классных комнат будут появляться коворкинги и лаборатории.
Наконец-то научимся копить
Сергей Смирнов, доктор экономических наук, заведующий Центром анализа соцпрограмм и рисков Института социальной политики, считает, что все зависит от того, как будет развиваться ситуация с коронавирусом.
— Если в ближайшие месяцы пандемию удастся остановить, то, думаю, не изменится вообще ничего. В лучшем случае мы, человечество, станем более осторожными. Ну, например, наконец-то научимся делать запасы — на случай всяких ЧП и ЧС. Ведь сегодня, обратите внимание, примерно две трети россиян не имеют вообще никаких накоплений.
Я очень надеюсь, что коронавирус научит нас хотя бы копить.
Если же пандемия будет затяжной, то, по мнению эксперта, мы все может очутиться буквально в новом неведомом мире.
— Я не исключаю, что, например, умрет как отрасль, туризм. Его просто не будет — по крайней мере, в течение многих лет. Мы забудем, что такое сходить в музей, потому что музеи закроют. Вся индустрия развлечений переместится в онлайн, — считает Смирнов.
При этом, по мнению эксперта, затяжная пандемия, как ни странно, может положительно сказаться на отношениях между странами.
— Сейчас у всех один враг — коронавирус. И нет страны, которая бы от него ни пострадала. Коронавирус сейчас — как нацисты, один на всех, и все хотят его победить. Россия отправляет помощь в Италию и США, и это воспринимается с благодарностью. Но, я уверен, это ненадолго. Как только мы пандемию победим, все будет так же, как после Второй мировой войны. То есть возобновится война холодная. Потому что США стремятся к мировой гегемонии, Россия — к суверенности, и вряд ли что-то изменится.
Каждый — за себя
Дмитрий Журавлев, Генеральный директор Института региональных проблем, политолог, считает, что мир после пандемии уже никогда не будет прежним.
— Первое и главное — народы многих стран испытают серьезнейший мировоззренческий кризис. А именно — они станут более атомизированы. Особенно — европейцы. Ведь что уже показала пандемия? Что каждый — за себя. Чем, например, ЕС помог умирающей Италии? Да ничем. Россия прислала самолеты, а ЕС — ничего. Кстати, уже очевидно, что в будущем роль этого института будет снижаться. Он станет скорее наблюдательным органом. Как ООН. Вроде есть, но мало на что реально влияет.
Пандемия, по мнению эксперта, точно не укрепит, но, скорее всего, и не «уронит на дно» Китай.
— Эта страна первой пострадала от коронавируса, но она же первой от него оправится. Другой вопрос, что мировой финансовый кризис отразится и на Китае тоже, потому что мир, что уже очевидно, снизит потребление. А то, что потребляет мир, главным образом в Китае и производится, — рассуждает Журавлев.
По словам эксперта, сейчас многое зависит от развития пандемии в Индии.
— Сегодня эта страна — Китай 1980-х. Она на подъеме, и там, что крайне важно, более дешевая, чем в Китае, рабочая сила. США, как известно, хотят, чтобы Индия играла для нее роль Китая, но без китайских амбиций. И если Индия не очень пострадает от коронавируса, то она Китай сможет несколько подвинуть.
Ближе не станем
Виталий Третьяков, политолог, главный редактор журнала «Политический класс», рассуждает: — Что будет с миром после пандемии, я думаю, не знает никто. Дело в том, что пока совершенно неясны масштабы этого явления.
Ну кто бы, например, еще месяц назад мог подумать, что во многих странах будут на неопределенный срок перенесены выборы. Между тем президент Франции Эмманюэль Макрон объявил о переносе второго тура муниципальных выборов на фоне распространения коронавируса. Возможно, придется переносить выборы и в США. В России голосование по поправкам в Конституцию уже перенесли.
Помимо неясности масштабов пандемии, совершенно непонятно, где тут природное явление, а где политические и экономические игры. Конечно, рано или поздно, но все это кончится, и изменения последуют.
При этом я очень сомневаюсь, что мир вдруг станет более «братским», что страны и народы станут корректнее друг к другу относиться. Конечно, нет. Никакой единой семьи народов не будет, а сохранится жесточайшая конкуренция.
Грядет конец глобализма
Директор Института проблем глобализации, экономист Михаил Делягин считает, что коронавирусная паника, которая сейчас правит в мире, уничтожает экономику больше любой войны.
— На самом деле мы наблюдаем следствие кризиса перепроизводства, который то затухает, то обостряется еще с 1990-х годов. В свое время под Омском были бескрайние танковые поля, там размещались советские дивизии.
Сейчас такие же поля — в Южной Корее. Только там сотни тысяч непроданных автомобилей, которые просто некуда девать. Это называется кризис перепроизводства, — считает эксперт.
По мнению Делягина, срыв в Глобальную депрессию отнюдь не будет равномерным и неуклонным.
— Как и 1929–1932 годах, падения фондового рынка будут сменяться частичным восстановлением, вызывающим у выживших спекулянтов эйфорию, — считает экономист. — Но за каждым восстановлением будет приходить новый спад, разоряющий даже самых терпеливых спекулянтов, поверивших в окончательность очередного «дна».
Мы будем наблюдать сжатие инвестиционной и в целом деловой активности ради экономии, что приведет к новому удешевлению акций. С другой стороны, лишившиеся заработка и перспектив люди будут сокращать потребление, что подрывает экономику, закрывает производства и лишает средств уже новых работников.
Делягин рисует картину глобальной экономической депрессии.
— Сокращение экономики сократит доходы бюджетов, и страны, не имеющие запаса прочности (у России, к счастью, он есть), увеличивают свои дефициты. Возможности займов быстро исчерпываются, в итоге денег печатается все больше, возникает высокая, а то и гиперинфляция, — считает Делягин.
При этом единые мировые рынки ускорят свой распад на макрорегионы. По мнению эксперта, будут формироваться валютные зоны. Как минимум — доллара и юаня, а также, нельзя исключить, и фунта.
— Формирование макрорегионов будет сложным процессом, — утверждает эксперт. — Некоторые части отдельных стран и даже целые страны одними отраслями своего хозяйства окажутся в одном, а другими — в других макрорегионах.
Выбор будет долгим и болезненным, сопровождающимся разрушением отраслей, не нужных наиболее сильному макрорегиону. Некоторые страны, оказавшиеся на границе макрорегионов, будут разделены.
Некоторые части внешне цивилизованных сегодня стран погрузятся в хаос в стиле Сомали или Украины, так как не будут нужны соответствующим макро регионам. Наконец, некоторые макро регионы будут погибать, а некоторые — создаваться заново.
Валерий Коровин, директор Международного некоммерческого фонда «Центр геополитических экспертиз», отчасти с Михаилом Делягиным согласен:
— Пандемия уже сейчас все расставила по своим местам. Где, якобы, мировой лидер — США? А его больше нет. Штаты озабочены лишь самовыживанием. Где Европа?
Ее, как единого организма тоже больше не стало. Италия, Франция, Германия — все сами по себе, все пытаются выкарабкаться в одиночку. ЕС если кому и помогает, то явно в недостаточной степени, и на него просто нет надежды. Когда пандемия закончится, мир окончательно перестанет быть глобальным и разделится на несколько частей.
Будет Азиатско-Тихоокеанский регион во главе с Китаем. Евразийский — во главе с Россией. Американский — во главе с США. Возможно, опять соберется в кучу Единая Европа. Отдельно будут арабский мир и отдельно Индия — государство-континент. Иными словами, в мире будет несколько крупных сильных игроков со своими экономиками и валютами. И эти игроки будут между собой договариваться.
Подводя итог, стоит отметить, что нынешняя ситуация является беспрецедентной еще и в том смысле, что никогда прогнозирование не было так затруднено.
Все прошлые экспертные модели оказались дискредитированы, экономисты пока очень приблизительно оценивают даже падение ВВП, хотя считать этот параметр эксперты научились очень давно.
Что будет дальше, не знает никто. Мы можем лишь следить за ситуацией, не поддаваться панике и верить в то, что и этот подтолкнет человечество к новому витку развития.
0
10.00
