ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Авг. 26, 2016

Справедливости ради надо отметить: после свадьбы Петрович все-таки устроил мне конфетно-букетный период. Мы жили небогато, но из каждой зарплаты Петрович обязательно выделял сумму на покупку мне цветов или какого-нибудь подарка. Флакончик духов, букет гвоздик или мимоз, конфеты «Мишка на Севере» или «Белочка» с орешками — они тоже были дефицитом невероятным. А я демонстрировала самые стервозные стороны своей натуры и издевалась над мужем как могла. Он приносит мимозы, а я сразу их вниз цветочками в мусорный ящик пихаю и говорю: «Не мог попушистее найти?» Да, я была стервой, признаюсь. Изо всех сил старалась рассмотреть в супруге положительные стороны, но удавалось мне это тогда с трудом.

Я не доверяла Петровичу. В каждом его предложении, в каждом слове видела подвох. Казалось, он что-то недоговаривает, обманывает меня, старается показать себя таким, каким не является. Он тогда уже был журналистом, работал в Моссовете, общался с разными людьми, в том числе и с народными артистами России. А для меня, простой девочки с Рязанского проспекта, знаменитости были недосягаемыми. Я не могла себе представить, что, например, Геннадия Хазанова можно звать Генкой. Помню случай: мы увидели афишу Геннадия Хазанова, и Петрович бросил: «О, Генка, мой друг». Я думаю: «Как он может Хазанова так называть? Что же он врет-то?» 

Прошло время, и оказалось, что его слова были правдой: действительно Генка и действительно его друг. Но мне тогда казалось, что он придумывает это специально, чтобы показать свою статусность. Я считала скромность самым главным качеством хорошего человека и, когда происходили подобные моменты, думала: «За кого я вышла замуж? Что происходит?» Поэтому жизни я Петровичу не давала, палки в колеса вставляла постоянно.

Но вдруг мое отношение к нему начало меняться: повзрослела, наверное. Года через полтора после нашей свадьбы я поняла, что влюбилась. Натурально потеряла голову! Вспыхнула такой страстью, что муж даже перепугался: он ведь за это время привык к моим издевательствам. Я забеременела и родила нашего сына Сережу, как две капли воды похожего на своего отца. И была на седьмом небе от счастья: наконец-то у меня есть и любимый муж, и обожаемый ребенок.

Но, как часто в жизни бывает, один вспыхивает, а другой в тот же момент начинает угасать. Внимания, тепла и заботы поубавилось. Петрович начал задерживаться на работе, совершенно по-другому на меня смотрел. Что мне оставалось делать? Только вообразить, что у него роман с другой женщиной. Спустя какое-то время решила этот вопрос прояснить. Набралась храбрости и, когда в очередной раз муж пришел домой очень поздно, а на столе стоял остывший и никому не нужный ужин (Петрович уже где-то поел), спросила его напрямую, что случилось. Я думала, что услышу рассказы про любовниц, но получила очень прямолинейный ответ, которого не ожидала. «Ты в зеркало на себя давно смотрела? — спросил меня обожаемый муж. — Я не на такой девушке женился!» Меня как дверью по голове стукнули.

Рациональное зерно в его словах было. К тому времени мой вес перевалил за 100 кг (при росте 157 см). И немудрено. Пока я носила Сережку, пока кормила его, родители с двух сторон наперебой твердили: «Поправляйся, тебе теперь надо за двоих есть». Да и не было тогда моды на здоровый образ жизни: никто на весы каждый день не вставал и не контролировал себя. Плюс ко всему, влюбившись в мужа, я захотела стать хорошей хозяйкой и в спешном порядке начала осваивать кулинарию, а это тоже, как вы понимаете, похудению не способствует.

В общем, он мне посоветовал посмотреть на себя в зеркало. Поначалу я, естественно, решила, что он специально это сказал, нашел способ сделать мне еще больнее. Может быть, думаю, это месть за те полтора года, что я над ним издевалась? Пошла к маме и подругам, выложила им все как есть, ища сочувствия. Но сколько мы вместе ни плакали, сколько ни возмущались, ситуация в семье не улучшалась. В ка­кой-то момент отношения не просто остыли — они покрылись коркой льда. И тогда я, видя, что слезы мои не помогают, набралась смелости и все-таки подошла к зеркалу. Если честно, я пришла в ужас. Это была даже не толстая, а жирная тетка, вся какая-то засаленная, лохматая, в фартуке, выглядящая старше своих лет (мне в то время было всего 22 года). А за теткой виднелась чистая, вымытая квартира, ухоженный ребеночек, наглаженный, наутюженный муж. Казалось бы, все хорошо. Только я во всю эту атмосферу не вписывалась совершенно. Я выглядела ужасно. И тогда у меня началась депрессия. Как я дошла до этого? Почему так поправилась? И самое главное — как исправить ситуацию? В то время не было такого количества статей о здоровом образе жизни. Все, что нам предлагали, — это бесконечные таблетки для похудения и какие-то антицеллюлитные шорты. Понятное дело, все это не спасало.

Я с детства занималась конным спортом и всю жизнь провела на ипподроме — в прошлом кандидат в мастера по конному троеборью. И я вернулась на ипподром. Но черная полоса продолжалась. Примерно через месяц после начала занятий я упала с лошади. Перелом позвоночника. Меня отвезли в Боткинскую больницу, где я лежала пластом и думала: «Еще лучше! Теперь не только не похудею, но и калекой останусь. Муж со мной уж точно разведется». Пролежала я в больнице полгода — ноги были парализованы, я не могла шевелиться. Настрой у меня поначалу был — хоть в петлю. Но, как ни странно, я стала чаще видеться с мужем. Он приезжал ко мне каждый день, обязательно привозил какой-нибудь подарок или гостинец. Постепенно мы оттаивали, начали больше общаться. Сергей Петрович — человек, который прежде никогда не брался за кухонный нож и даже чай себе не мог заварить, — стал готовить мне салаты (врачи прописали строгую диету, потому что боялись, что своим весом я, встав на ноги, сломаю позвоночник по новой). Один момент я запомнила на всю жизнь. Небольшой больничный столик находился в углу, на приличном расстоянии от моей кровати. Петрович стоял боком ко мне, резал огурцы, и я увидела, как у него по щеке катится скупая мужская слеза. Тогда я поняла, что, может быть, еще не все потеряно.

Однажды врачи сообщили, что мне можно вставать. Это было невероятное счастье. Помню, приехал радостный Петрович, сбежавший с работы. Мне подогнали «запорожец» — так в нейрохирургическом отделении называли металлические ходунки (а были еще «мерседесы» — более комфортные кресла-каталки). Увидев этот «запорожец», я так разволновалась, что забыла все наставления врачей: «Поднимайся медленно, ты же лежала полгода, может голова с непривычки закружиться…» Рванула так, что медики испугались, как бы я заново себе все не переломала. Первым человеком, который меня держал и помогал сделать первый шаг, был мой муж. Потом мы этот шаг даже шампанским отметили — врачи разрешили. В тот момент пришло осознание того, что мы не расстанемся, во всяком случае не должны.

Но сказать, что дальше все пошло тихо и гладко, я не могу. Поначалу я была счастлива, что наконец-то вернулась домой. Но обнаружилась новая «проблема» — меня потянуло работать. Замуж я вышла студенткой, и мне, естественно, захотелось самореализации. Энергия била через край, сидеть в четырех стенах я не могла. Дошла до того, что стала передвигать мебель по квартире. То так поставлю, то эдак — и смотрю, как уютнее. Муж, приходя домой, в обморок падал. «Кто тебе помогал, кто был дома?» — «Я сама перетащила!» А вы помните, какая раньше мебель была? Стенка югославская, высотой до потолка и шириной во всю стену. Я сейчас сама не знаю, как умудрялась в одиночку переставлять эти шкафы. Но мне надо было что-то делать. На мои просьбы муж отмахивался: он хотел, чтобы я сидела дома и занималась хозяйством и воспитанием Сережки. И тогда я решила действовать сама. Отправилась торговать. Времена были непростые, в магазинах одежды практически не было, и все одевались на вещевых рынках. Я в то время нашла своих родственников в Корее и поехала к ним со всеми наличными деньгами — повидаться, а заодно закупить первую партию товара. Ничего не сообщив Петровичу, я отправилась в «Лужники», развесила там товар и принялась торговать. Целую неделю мне удавалось держать все в тайне. Я знала, что моего мужа по утрам пушкой не разбудишь, и в три утра тихонечко вставала, одевалась и уходила. Мы выкладывали товар (в четыре утра обычно это происходило), и потом я, оставив подругу следить за вещами, к семи часам утра возвращалась домой, делая вид, что только проснулась и готовлю завтрак.

Но долго так продолжаться не могло. Однажды утром возвращаюсь, открываю дверь и вижу мужа, который говорит: «Ну, рассказывай, где была?» От страшных подозрений меня спас мой внешний вид — перед Петровичем стояла женщина в теплой куртке, на поясе — сумка-кошелек, ноги в валенках, а когда я их сняла, там обнаружились шерстяные носки, сверху еще обмотанные полиэтиленовым пакетом — для тепла. Всем понятно, что никто в здравом уме на свидания в таком виде не ходит. И тем не менее правда, которую я открыла мужу, сильно его расстроила. «Ты думаешь, что творишь? Я в мэрии работаю, а ты на рынке торгуешь. Это невозможно!» — кипятился мой супруг. Хотя, как я сейчас полагаю, переживал он не столько за свой престиж, сколько за мою безопасность: на дворе были 1990-е годы, и истории на этих вещевых рынках случались самые разные. Спортивные ребята, поигрывая ножами, просили отдать им товар, и я дралась с ними — за свои деньги дралась, за правду. Приходила домой с фингалами на лице. Как не убили — вообще не понимаю!

В семье начались конфликты, но в какой-то момент Сергей махнул на меня рукой. Делай, говорит, что хочешь, но чтобы дома было все так, как будто ты нигде не работаешь, — и еда была, и чистота, и ребенок ухоженный. Он надеялся, что я устану и сама откажусь от своей затеи, но не на ту напал. Мне, конечно, было тяжело. С четырех утра до четырех дня я была на рынке, с Сережкой оставалась няня. В семь утра я себе устраивала перерыв, кормила мужа завтраком и снова убегала на работу. А вечерами готовила ужин, убирала, гладила по ночам, делала так, чтобы комар носа не подточил. Я очень хотела быть самостоятельной. Однажды муж попросил показать, чем я занимаюсь на этом рынке. Я была такая гордая! Наконец-то могу продемонстрировать, как лихо работаю. И началось мое показательное выступление. Сначала я сбрасывала огромные коробки, которыми к тому времени была заставлена добрая половина нашей квартиры, на тележку, потом грузила их в автомобиль — у меня была боевая машина красного цвета «Таврия». Потом супруг увидел, как мы монтируем наши рабочие места в «Лужниках», как выставляем походные столики, привинчиваем к ним удочки, на удочки вешаем цепочки, а на цепочки крепим вешалки с одеждой. Как происходит сама торговля. Муж был впечатлен.

Через два года такой работы я выставлялась на нескольких рынках, моя компания росла, я наняла сотрудников, которые стояли на «точках», и сама уже могла не ездить туда к четырем утра. Но тут — новый виток карьеры. Однажды к нам в гости приехал друг семьи Александр Викторович Митрошенков, ныне вице-президент Академии российского телевидения, и мы в шутку стали придумывать новое телевидение. Я ему говорю: «Давай сделаем канал, который будет вещать только про погоду, например «Метео-ТВ». Пошутили и разошлись. А ровно через неделю он предложил мне стать директором компании, которую назвал «Метео-ТВ». Я согласилась и попала в совершенно новый для меня мир. Никогда прежде не была на телевидении, не знала всей этой кухни, но быстро вошла в курс дела. Мы с Сашей устроили кастинг ведущих и выбрали самых красивых и сексуальных девушек. Дружнее нашего коллектива в «Останкино» не было! Мы перешли на компьютерные карты и не пользовались указками, с которыми работали еще советские дикторы. Сделали революцию! Рейтинги у нас были бешеные — все хотели смотреть на наших красоток. При этом торговлей я тоже занималась, с головой ушла в бизнес.

Но я была бы не я, если бы на этом остановилась. В 1996 году я по телевизору увидела рекламу звукозаписывающей студии «Союз»: мол, объявляют набор юношей и девушек, из которых готовы сделать звезд. И меня накрыло. Дело в том, что петь я мечтала всегда. Еще в детстве, когда училась в музыкаль­ной школе, сочиняла песни и выступала в ресторанах, в ДК «Правда». Но мама все это время не переставала мне твердить: «Во-первых, ты у меня не красавица, не Софи Лорен. Во-вторых, у нас нет знакомых в мире шоу-бизнеса, некому помочь, подсказать. И потом, ты же кореянка. Где ты в России видела поп-звезд нашей национальности? Завязывай с этой своей мечтой, спустись на землю». И я завязала. Принялась искать себя. В результате получила три образования: окончила юридический факультет МГУ, эстрадный факультет РАТИ и факультет педагогики и психологии дошкольного воспитания МГЗПИ. Перепробовала кучу профессий, но не чувствовала себя на месте. И решила я, что время пришло, — прекрасно зная, что мой муж и слышать не захочет о том, чтобы я шла на сцену. Его семья жила более чем скромно: трое детей, мама круглосуточно пахала на колхозном поле, писать-читать не умела, но детям дала высшее образование. Петрович поклялся обеспечить своей супруге достойные условия жизни. Он не мечтал о жене-певице — просто хотел, чтобы она была хозяйкой в своем доме. Но я рискнула.

К тому времени у меня накопилось несколько кассет с песнями собственного сочинения. Я их взяла, нарядилась в красный брючный костюм, захватила мобильный телефон (большую по тем временам редкость) и пришла — вся из себя бизнес-леди — в «Союз». Стоит отметить, что тогда я снова была женщиной весомых достоинств: выйдя из больницы, я зажила жизнью надув­ного шарика — то сдувалась, то опять толстела. Само собой, увидев меня, в «Союзе» все обалдели. Но послушали мои песни и сказали: «Мы вас возьмем, если вы похудеете». Я подписала контракт и поехала домой. Приготовила красивый и вкусный ужин. «Что случилось, у кого праздник?» — удивился Сергей Петрович, придя домой. Я ответила: «Сережа, я хочу тебе сделать сюрприз» — и показала контракт.

А дальше все было очень плохо. Я собрала свои вещи и уехала вместе с сыном на съемную квартиру. Порознь прожили полгода. Все это время мы с Чансошкой (корейское имя сына) грустили по папе и писали ему песни. Я садилась за пианино, пела, а Чансошка жалобным голоском подвывал. А еще я думала о том, кто сейчас живет вместе с моим мужем в моей квартире. Встречались мы с Петровичем только на нейтральной территории, молча передавали друг другу ребенка.

В один прекрасный день муж позвонил и сказал: «Я хочу приехать». Попав в квартиру, первым делом бросился осматривать ее на предмет наличия там признаков присутствия мужчины. Не увидев ничего, успокоился, сел пить чай, а мы с сыном в это время ему песню исполнили: «Без тебя на небе солнце не горит, без тебя звезда на черном небе не блестит, без тебя весна мне кажется зимой, без тебя мне одиноко, мой родной. Наш малыш ночами просится к тебе, со слезой я крепко жму его к себе». Услышав это, папа наш слезу пустил и говорит: «Все, собирайтесь, пора возвращаться домой».

Переступив порог нашего дома, я удивилась: повсюду царило запустение. Даже посуда стояла немытая в раковине — те же чашки, которые я оставила там полгода назад. «Где ты был все это время?» — спрашиваю. А он, оказывается, решил, что без меня в квартиру нашу не зайдет, и уехал жить к другу в общежитие. Я поняла, что пора возвращаться к прежней жизни. Первым делом мы сели на кухне и подробно обсудили, как будем жить дальше. Взяли каждый по листочку бумаги и написали максимально откровенно все претензии друг к другу, а потом разобрали их. В течение недели вносили разные коррективы, и в результате родился практически юридический документ, в котором все-все пункты были прописаны. Например, я пообещала не лазить по его карманам в поисках компромата и подтверждения моим буйным фантазиям. А он, во избежание эксцессов, должен выворачивать свои карманы перед стиркой сам и вынимать оттуда весь «компромат», чтобы на глаза мне не попался. (Смеется.) Были, конечно, и более серьезные пункты. С тех пор мы нередко обращаемся к этому списку, перечитываем его, работаем над собой и своими отношениями. Мы перестали ругаться, научились друг другу уступать, слушать и слышать друг друга, а главное — прощать. Я благодарна судьбе за то, что мы все-таки нашли возможность погасить свою ревность, свои обиды и заострить внимание на более важных вещах — на наших родителях, на нашем ребенке и на том хорошем, что есть внутри нас. Постепенно научились помогать друг другу, советоваться, поддерживать.

В прошлом году мы впервые решили отметить день свадьбы — начали сразу с серебряной. Пригласили самых близких друзей и родственников. С местом проведения праздника определились не думая — только дома! Я очень люблю наш дом — тот, который мы построили несколько лет назад вместе с Сергеем Петровичем. Он получился таким, о каком я могла лишь мечтать. Мне никуда не хочется отсюда уезжать. Летом я копаюсь в огороде, сажаю огурцы и помидоры. Люблю кормить, что называется, с ладони — и семью, и всех друзей, которые к нам приезжают. Люблю выращивать цветы — перед домом у нас настоящий розарий. И я благодарна Пет­ровичу за то, что он принимал в строительстве дома самое деятельное участие. Точнее, он построил не один дом, а два. Я натура творческая, и мне сложно делить жилплощадь с кем-либо, тем более с тем, кто в семь утра должен встать и уехать на работу. А мне надо до утра музицировать, или танцевать, или делать еще что-нибудь столь же шумное. К тому же у нас обоих сильная энергетика, и, когда мы долго находимся на одной территории, начинают лететь искры. Чтобы было понятно, кто в доме хозяин, мое строение мы зовем «Дом гейши». Когда Сергей Петрович устает, он честно признается: «Я устал» — и идет к себе. Если соскучится, снимает трубку телефона и просит: «Зайди». Или ко мне идет — а так бывает нередко, потому что семья всегда приходит к месту прикорма. Именно поэтому я, как бы ни уставала и ни была загружена, всегда много и вкусно буду готовить и никогда не приглашу в дом повара. Никогда! Я не дам себе слабинки даже тогда, когда хочется это сделать. Мужчину надо чем-то держать, не отпускать. А чем женщина может удержать мужчину? Внешностью. И домом. Хотя это совсем нелегко. У меня просто сумасшедший график. Я успеваю вести «Свадебный размер» на телеканале «Домашний», помогаю худеть семейным парам, свое шоу «10|20» делаю (премьера уже в октябре) и к туру готовлюсь, который, на минуточку, продлится два года. Но я никогда не меняю приоритетов. Моя семья — моя крепость. И она всегда будет на первом месте. Скажут: «Приезжай» — приеду!

Сейчас есть возможность отдать на откуп посторонним людям все хозяйство — и домработницу нанять, и повара, и садовника. И что тогда делать жене? Ходить в салон? Маникюр-педикюр? Вот поэтому сегодня столько бракоразводных процессов: красивые девчонки завоевывают сердца мужчин-миллионеров, а удержать их не могут. Если ты над собой не работаешь ежедневно, если не знаешь, что любит твой мужчина и чем его можно удержать, приковать к себе его внимание, ничего не получится. И никакие дети мужчину не удержат. Кстати, и в обратную сторону это правило работает. Супруг тоже должен удивлять. Петрович меня всегда потрясал. Я худею — он наперегонки со мной худеет, я песню пою — он со мной поет. Когда мы поженились, он не умел плавать, но взял абонемент в бассейн и научился!

А иногда женщины, наоборот, слишком заигрываются в самореализацию. Я помню, как теряла контроль над собой, начинала верить в то, что я пуп земли. Представьте себе, я на гастролях: многотысячные залы, море цветов, лобызания поклонников, люди пишут мои портреты, не спят ночами — ездят за мной из города в город… Любовь безграничная и всепоглощающая. Так продолжалось несколько месяцев. А потом я вернулась домой, и меня на пороге встретил муж: «Там ботинки стоят — почисти!» Я ему в ответ: «Слушай, какие ботинки?! Со мной костюмер ездит, я себе ботинки не чищу и одежду не глажу, а ты хочешь, чтобы я для тебя это делала?» И понесло меня. Я же устала, хочу, чтобы меня встретили и на руках носили. А он стоит и смотрит на меня: «Я сказал, корону сняла и ботинки почистила!» Я впала в настоящее бешенство. Огромный стол вместе со всем, что на нем стояло, швырнула в стену. Петрович с каменным, непроницаемым лицом проследил за полетом этого стола и говорит: «А теперь ботинки почисти». И у меня мозг на место встал, корона слетела, и я пошла чистить ботинки. Обратные ситуации, кстати, тоже случались: я с мужа спесь сбивала, и довольно жестко. Потом мы, слава Богу, пришли к разумному равновесию. Поняли: когда мы приезжаем домой, там нас ждут не как звезд — с распальцовкой, с короной на голове, — а как обычных, любимых и домашних людей. Теперь все наши силы, вся энергия направлены не на борьбу друг с другом, а на упрочение позиций нашей семьи. Это невообразимый кайф, и мы счастливы как никогда. Хочется, чтобы это время продлилось как можно дольше.