ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 4, 2016

– Были хоть раз на матче НХЛ?

– Не довелось. Живьем впервые увидела хоккей на Олимпиаде в Сочи. В этом году болела за "Питтсбург" в финале Кубка Стэнли. После победы порадовалась за Женю.

– Футбол вы не упомянули. Но с Леонидом Слуцким, кажется, знакомы?

– Конечно. Волгоград гордится земляком, который благодаря огромному труду и упорству стал выдающимся тренером. Человек всего себя отдает футболу. На торжественном вечере, посвященном юбилею вашего издания, приятно было встретиться с Леонидом Викторовичем. Вспомнили, как тренировались в одном манеже – я и ребята из его "Олимпии".

– Усэйн Болт рассказывал, что не было в его карьере старта ужаснее, чем в пятнадцать лет на юниорском чемпионате мира. Нервничал так, что шиповки надел не на ту ногу. Помните, когда вас от волнения трясло?

– 2000 год, Сидней, первая моя Олимпиада. Мне было восемнадцать. До этого на юношеском уровне выигрывала все, устанавливала мировые рекорды. Но там соперницы моего возраста, я всех знала. А здесь совершенно растерялась. К тому же на чемпионате России заняла третье место. По тогдашнему положению это означало, что на Олимпиаде буду без личного тренера. Я боялась проспать, опоздать, что-то перепутать. В итоге тот вечер превратился в один большой кошмар. На разминку приехала на два часа раньше. В секторе отметила разбег на метр дальше…

– Как?!

– А вот так! Перегорела. Я не добегала, не понимала, почему не могу сделать даже пробного прыжка. Квалификацию не прошла, споткнувшись на первой же высоте – 4,10.

– Расплакались?

– Нет. Потому что была в таком состоянии, будто пыльным мешком ударили по голове. Давила переполненная почти стотысячная арена. По-моему, в Афинах, Пекине и Лондоне олимпийские стадионы меньше, чем в Сиднее. Либо я выросла. Еще помню, как поглядывала на соперниц – все накрашены, волосы уложены, выглядят стильно. Я на этом фоне – серая мышка. Кто меня в провинции чему-то учил?

– Не пользовались тогда косметикой?

– Какая косметика? В восемнадцать я не знала о ее существовании.

– Как ваш тренер Евгений Трофимов прокомментировал олимпийский дебют?

– В Сидней он прилетел по туристической визе в день моего старта. Пока из аэропорта добрался до стадиона, я уже "отстрелялась". Но без аккредитации все равно бы мне не помог. Ждал на улице возле арены. Я подбежала сзади, кинулась на шею, как к самому родному в мире человеку. Крикнула: "Я "забаранила", Евгений Васильевич!" Он приобнял: "Ленусик, все нормально. Что будем делать – финал смотреть или в зоопарк пойдем?"

– Что выбрали?

– Конечно, зоопарк! Хотя на золото еще не претендовала, амбиции и спортивная наглость не позволяли лицезреть чужой триумф. Сидней стал переломным моментом. Я задумалась: "Простите, да кто они вообще?! Чем я хуже?!" Когда через полтора месяца на одной ноге выиграла юниорский чемпионат мира в Чили, было ощущение, что соревнуюсь с детьми. И на следующую Олимпиаду в Афинах приехала уже безоговорочным фаворитом.

– Перед каждым стартом Алексей Мишин говорил Евгению Плющенко: "Мальчик, надо постараться!" Какие слова в последнее мгновение произносил Трофимов?

– "Ленусик, ты можешь все!" У нас целый ритуал. Например, когда иду в "кол рум", должна хлопнуть рукой об ладонь Евгения Васильевича. То же самое по дороге в сектор. Для меня этот контакт необходим: я отдаю ему волнение, взамен получаю его уверенность. Когда рядом человек с такой сильной энергетикой, от него пытаешься взять максимум.

* * *

– Трофимов обмолвился в интервью накануне Олимпиады-2016: "Уверен, желание Лены завершить карьеру абсолютно искреннее. Но по гороскопу она – Близнец. А это непредсказуемая публика…"

– Честно, не представляю, как Евгений Васильевич меня выдержал. Столько терпения нет ни у кого. При подготовке к Рио трижды бросала ему: "Все, я ухожу! Тренироваться не хочу и не буду! Зачем втягиваете меня в авантюру?"

– А он? Шумел?

– Наоборот! Успокаивал: "Ленусик, передохни денек-другой". Когда травмировалась, решила, что это последняя капля: "Евгений Васильевич, какая Олимпиада в 34 года?! Я разваливаюсь, пора на пенсию…" Отвечал: "Не горячись. Попробуй. Закончить всегда успеешь". Вот в таком режиме дотянули до чемпионата России в Чебоксарах. А там… Смех и грех. Сейчас уже можно рассказать.

– О чем?

– Перед квалификацией заявила внезапно: "Евгений Васильевич, прыгать не буду!" Я была хорошо готова, на тренировках все получалось. Но шагнула в сектор и почувствовала: не хочу! Ни эмоций, ни мотивации. В эту секунду четко осознала, что нужно уходить. Дальше сидела, размышляла: "Ничего себе концовочка! Не такой видела завершение карьеры. Впрочем, все логично. Я после родов, девчонки на десять лет моложе. Куда с ними соревноваться?" Тут муж подошел.

– Встряхнул?

– Ну да. В Чебоксарах у меня была замечательная команда. Евгению Васильевичу, наверное, уже не хватало сил жестко поговорить со мной. Никита мог себе это позволить. Сказал: "Лена, ты не имеешь права не прыгать. Работа, которую проделали с Евгением Васильевичем, заслуживает твоих прыжков. Не надо бояться! Ты можешь все!" И я поняла, в чем проблема.

– В чем же?

– Боюсь! На 34-м году жизни сковал страх. Так испугалась, что решила – лучше не прыгать. Чтоб не позориться. Думаю, повлиял перерыв в выступлениях. Выпала из привычного ритма, соревновательного графика. Я же больше года к шесту вообще не прикасалась! Девять месяцев – беременность, семь – кормила. Потом на тренировках набрала форму, однако официальные старты ничто не заменит. Плюс болельщики. Я люблю, когда на меня смотрят, когда на трибунах много зрителей – как в Чебоксарах. Но это и ответственность. Они ведь пришли не на Исинбаеву-маму, а на Исинбаеву-рекордсменку.

 Что делать в такой ситуации?

– Важно, чтобы рядом были люди, которые найдут правильные слова, помогут настроиться. Речь Никиты и выражение лица Евгения Васильевича подействовали. Мозги встали на место. Прыгала уверенно, в финале уже не было никаких сомнений. Показала 4,90 – лучший результат сезона в мире. Слышала, как после победы болельщики переговаривались: "Исинбаева вернулась! Да-да, та самая! Даже не видно, что рожала…"

– Где ваши шесты?

– В волгоградском манеже. В группе есть, кому использовать их для тренировок.

– Хоть один шест сохраните как особенный?

– Тот, который никогда не брала. Самый жесткий – он чище и красивее всех. Шучу. У меня с каждой Олимпиады что-то лежит дома – форма, шиповки, рулетка, обмотка. Шесты, на которых прыгала еще в 2004-м в Афинах, тоже остались.

– Скучаете по тренировкам?

– Нисколечко. Разочарование от истории с недопуском к Олимпиаде в Рио так велико, что сегодня мне хочется не тренироваться, а защищать наших спортсменов. В этом направлении буду гораздо эффективнее. Чем тратить четыре года на подготовку к Токио-2020, да еще в полной неизвестности – допустят к Играм или нет. Я остаюсь в спорте – но в другой роли. Меня включили в комиссию спортсменов МОК. Следующий шаг – выборы президента ВФЛА 9 декабря. Я твердо решила баллотироваться. Главная задача – вернуть нашу федерацию в ИААФ, добиться снятия дисквалификации с российских легкоатлетов. У меня чистая репутация, авторитет, хорошие отношения с членами МОК. В своих силах уверена.

– Тренерская профессия точно не для вас?

– Сто процентов. Спортсмены, которые реализовались полностью, редко становятся успешными тренерами. Ты должен жить жизнью своего ученика, думать о нем 24 часа в сутки. Терпение, терпимость, жертвенность – без этих качеств тренерское ремесло немыслимо. Если у моих учеников не будет результата, я не смогу ждать десять лет. А чтоб попалась вторая Исинбаева или второй Бубка, надо, как Трофимов, полвека отработать. Но я готова создавать условия. Делиться личным опытом, оказывать психологическую поддержку. Сейчас уже тренирует Игорь, сын Евгения Васильевича. Наша группа в Волгограде обязательно сохранится.

* * *

– Вы вошли в жюри "Ледникового периода". Стать участницей предлагали?

– Я обожаю Татьяну Анатольевну Тарасову. Шикарная женщина, море юмора, обаяния, теплоты. Она хотела увидеть меня в этом проекте на коньках. Обещала самого надежного партнера. Но в таком деле без боли и падений никуда. Уж лучше судьей.

– Вы-то катаетесь?

– Да нет. С удовольствием освоила бы и коньки, и горные лыжи, если б не опасалась травм. К своему здоровью всегда относилась ответственно, избегала риска. Хотя в душе я экстремал. Раньше думала: вот закончу карьеру – прыгну с парашютом. И с тарзанки. Теперь понимаю, что каждой игрушке свое время. После рождения дочки инстинкт самосохранения обострился вдвое.

– Детей еще хотите?

– Конечно! Очень! С Никитой говорили на эту тему. Сколько Бог даст – все будет наше.

– Поклонников у вас было много. Чем привлек Никита?

– Во-первых, уверенностью. Когда познакомились, я уже была олимпийской чемпионкой. Но он не смотрел на меня снизу вверх. Да это и физически невозможно – при его двухметровом росте. Во-вторых, Никита находился рядом в самые сложные моменты моей жизни. Довольно долго мы просто дружили. Болтали по телефону, переписывались.

– Вы еще жили за границей?

– Да. В любое время дня и ночи с ним можно было поговорить, посоветоваться, поплакаться в жилетку. Я не предполагала, что вспыхнут чувства. Хотя дружба между мужчиной и женщиной часто перерастает в нечто большее.

– Это правда.

– Никита считает, что у меня сложный характер, со мной нелегко найти общий язык. Но он – умный, терпеливый, любит меня всем сердцем, принимает такой, какая есть. Говорит: "Лена, ты – звезда. Вот и сияй. А я твой тыл, поддержка и опора, буду всячески помогать". Разве не об этом мечтает каждая девушка?

– Не настаивал, чтобы после замужества взяли его фамилию?

– Такого пунктика у Никиты нет. Он адекватный, все понимает. Но то, что у ребенка должна быть фамилия папы, даже не обсуждалось.

– Из Волгограда уезжать не планируете?

– В случае победы на выборах президента ВФЛА придется много времени проводить в Москве. Семья, конечно, переедет ко мне. Ну а дальше будет видно.

– Если вы не станете президентом…

– Стану! – отчеканила Елена. И рассмеялась.

* * *

– Почему не хотите отдавать дочь в прыжки с шестом?

– Думаю, с такими генами Ева обречена быть спортсменкой. Если выберет прыжки с шестом – ради бога, мы с мужем поддержим. Но тогда она должна быть готова к дополнительному психологическому прессингу. Для девушки любые сравнения – тема болезненная. А тут они неизбежны. Возможно, я чересчур эгоистична, но пережить еще раз то же самое, что в годы своей карьеры, мне бы не хотелось.

– Юрий Никулин говорил, что не любит осень, рано просыпаться и ходить пешком. Три "не люблю" на ваш выбор?

– Первое – ранние рейсы. Проснуться ни свет ни заря для меня не проблема. Встречать рассвет – это так романтично! Тихо, спокойно, голова не засорена суетой и заботами. Но вставать ради того, чтоб мчаться в аэропорт или на вокзал, не выношу. Еще не люблю навязчивых, бестактных людей. С которыми договариваешься об одном, а они вдруг пытаются решить с тобой кучу разных вопросов. Ну и третье… Когда вижу на улице подростков с сигаретой, бутылкой пива – для меня это ножом по сердцу. Мимо не пройду, сделаю замечание.

– Вслед несется грубость?

– Бывает. Не всегда же узнают. В ответку, конечно, грубить не буду. Наоборот, давлю авторитетом: "Я – двукратная олимпийская чемпионка Елена Исинбаева". Выражение лица сразу меняется: "Ой…" Им становится неловко, тушат сигарету.

– В чем вы себе отказывали прежде, а сегодня можете позволить? Съесть на ночь пять эклеров?

– Это лет пятнадцать назад уплетала шоколад плитками. Переходный возраст, скакал гормональный фон. В какой-то момент весила 70 килограммов! Евгений Васильевич забирал у меня сладкое, булочки, я злилась. А сейчас откушу пирожное – и мне достаточно. Нет аппетита, целый день без еды выдерживаю легко. Просто воду пью.

– Стоять у плиты для вас мучение?

– Почему? Готовить умею и люблю. Борщ, запеканка, блины, сырники, жареное мясо… Ну а по рецепту вообще могу сделать что угодно. Муж хвалит. В гостях иногда даже не притрагивается к еде. Спрашиваю: "Почему?" – "Это не твое". – "Да ладно, не выдумывай, из меня еще тот повар…" – "Я серьезно. Твои блюда – вкусные, малокалорийные. А еще приучила, что на тарелке все должно быть красиво!"

– Домашние животные есть?

– Абиссинская кошка. Никита подарил дочке на день рождения. Зовут Мелисса. Темпераментом мы похожи. С пола на метр подпрыгивает!

– В последнее время посещала мысль: "Вот закончу карьеру – и…"

– У меня был шикарный план. Думала, поставлю в Рио победную точку и соберу всех-всех-всех, кто помогал мне на протяжении двадцатилетней карьеры. Родных, друзей, тренеров, массажистов, физиотерапевтов, агентов, менеджеров. Команду, без которой я бы не состоялась как Исинбаева. Снимем яхту, поплаваем…

– По Волге?

– Или по Средиземному морю. Для меня перед Олимпиадой это была дополнительная мотивация. Надо же денег заработать, чтоб хорошую лодку арендовать, организовать праздник. Но, после того как не пустили в Рио, настроение совсем не то. Никак не настрою себя на волну позитива.

– Идея с яхтой еще актуальна?

– Да. Все равно хочется позвать близких, поблагодарить за поддержку. Как-нибудь соберемся – но не с таким размахом.

– Карьера закончена. Не пора ли взяться за мемуары?

– Предложение от издательства есть. Желание – тоже. Но сначала надо найти надежного человека, который поможет написать. Я должна ему полностью доверять. Ведь в книге речь пойдет о событиях, в которые никогда не посвящала журналистов.

– Значит, книжка не будет "причесанной"?

– Если браться – надо рассказывать все! Не хочу, чтоб получилось поверхностно. В голове уже есть представление о том, какой должна быть книга. Я специально не читаю биографии других людей из мира спорта – пока не напишу собственную. У каждого свой стиль, невольно можно что-то позаимствовать. Пусть мозг остается чистым, заточенным только на меня.

– Что вам не нравится в своей нынешней жизни?

– Пока все устраивает. Главное – не останавливаться. Я и в работе нацелена на мировой рекорд. Это уже в подсознании: если за что-то берешься, надо делать на "пять с плюсом".

– Похвально.

– Не сомневаюсь, что у меня получится. И в МОК, и в ВФЛА, и в благотворительном фонде. И в семье будет все замечательно, еще детей рожу. Я человек добрый, открытый, зла никому не желаю, живу по вере…

– Но быть домохозяйкой для вас слишком скучно?

– Это невозможно! Слава богу, муж относится с пониманием. Знает – иначе я быстро увяну.