«Я благодарна мужу за возможность думать не о том, что я буду завтра есть, а только о том, что я сегодня буду играть. И вообще, его юмор позволяет нам смотреть на возникающие время от времени трудности легко. Сами понимаете, как может пошутить выпускник мединститута, прошедший армию, горячие точки, Россию 90-х и женившийся на Судзиловской», — говорит актриса.
— Я занималась спортом, это было единственное мое увлечение — очень серьезное, глубокое. При этом я ухитрялась хорошо учиться. Мама говорит, что ей даже приходилось меня выгонять из-за стола в 11 часов ночи, когда я бритвой крошила карандаши, растирала их и закрашивала страны на контурной карте.
— Не знаю. Думаю, в целом маме со мной было непросто. Я ездила гулять очень далеко — с «Автозаводской», где мы жили, на «Белорусскую»… Челка у меня была начесана сантиметров на двенадцать надо лбом. И парень у меня был — одноклассник Вовка в телогрейке с черепом на спине. На гимнастику меня провожал. Причем ехал не рядом, а в соседнем вагоне метро. Я всегда на расстоянии чувствовала его горячее сердце. Писал мне стихи, пел песни, а еще был бесконечно крут, потому что только он один умел так подбрасывать горящие спички к потолку подъезда.
Когда смотрю фотографии, удивляюсь: «Мама, почему ты мне не сказала, что так челку не стоит носить?» Она отвечает: «Тебе нельзя было говорить «нет»!» А недавно при встрече на мой вопрос: «Я же вот сейчас другую челку ношу. И ты опять молчишь?» — мама только улыбнулась… Возвращаясь к спорту: он забирал большую часть жизни, тренировки — почти ежедневные — поздно заканчивались. Никаких предпосылок и поводов оказаться в кино у меня не было. Но Саша Пронина, подбирая подростков для съемок в фильме «Посредник», случайно зашла к нам в школу.
Обратила на меня внимание и пригласила на пробы к Владимиру Потапову, режиссеру этого фильма. На киностудии мне предложили: «Представь, что у тебя умерла собака». Я уже не раз рассказывала, что до этого в действительности потеряла своего лучшего друга — лохматого рыжего Кузю, — и потому, вспоминая это, расплакаться для меня не представило никакой сложности. В истерике я бежала по коридору студии от пытающегося успокоить меня папы и орала: «Я никогда в жизни не приду в это ваше кино!» Уже позже, когда училась профессии, поняла, что это был единственный эффективный способ вызвать у ребенка подлинные эмоции… В общем, так сложилось — в спорт и на пробы меня отвел папа, а на театральный факультет буквально за руку привела мама.
— Но в 19 лет вы стали учиться в Школе-студии МХАТ.
— Да, я перевелась. Большинство педагогов были из предыдущего института: по сцендвижению, танцу, речи. А один из ведущих педагогов по мастерству, Игорь Яковлевич Золотовицкий, который взял меня под свою ответственность на курс, оказался учеником моего мастера из первого института. Курсом руководил Авангард Николаевич Леонтьев. С ним у меня была непростая жизнь, брать поначалу он меня не хотел, долго не признавал. Только на четвертом курсе взял на главную роль к себе в спектакль «Не все коту Масленица». В конце обучения нас выпустилось немного — девять человек. Но это были люди, не мыслящие своей жизни без профессии, получившие отличную школу. Авангард Николаевич научил нас актерскому ремеслу, слушать классическую музыку, чисто убирать свой дом, любить свою страну, творить и не бояться ничего.
— Вам везло на учителей…
— Да, я благодарна судьбе. Люблю учиться. Бог даровал мне очень хороших педагогов. Многие из них просто уникальны. Виталий Яковлевич Виленкин — ученик Станиславского! Ему тогда уже было за восемьдесят. Преподавал нам художественное слово. Он взял меня под свое крыло. Чувству ритма, такта и музыке стиха я училась по настоящим черновикам Ахматовой, которые она когда-то ему подарила. Можете себе представить?! Уже через несколько лет после окончания института меня нашел родственник Виталия Яковлевича и подарил его студенческую фотографию и книгу. Это было настоящее чудо… Искусству радио нас обучал Эмиль Григорьевич Верник, глубокий, мудрый, так много знающий педагог и нежнейший человек. Папа братьев Верников — Игоря и Вадима. Моим большим учителем стал и художественный руководитель Театра имени Маяковского, куда я поступила после института, Андрей Гончаров.
— Да, вас после института пригласили в восемь театров — уникальная ситуация!
— Во многом это была заслуга Авангарда Леонтьева. Он никогда не бросал своих «детей» и буквально за руку водил курс по московским театрам. Все было выстроено так, что выпускники показывались на равнозначных условиях. У каждого — отрывок драматический и комедийный, главная и второстепенная роли. Посмотрев наши работы, художественные руководители театров могли подобрать себе артиста, недостающего в труппе. При этом Авангард Николаевич ходил на все показы и сидел рядом с худруками… А так как еще студенткой я была приглашена на репетиции спектакля «Дети Ванюшина» в «Маяковку» (Театр им. Маяковского. — Прим. ред.), то в этот раз я не столкнулась с моей извечной проблемой выбора. (Смеется.)
— Вы сразу начали репетировать у Гончарова в постановке «Как вам это полюбится» и немедленно «отличились» — стали спорить с мастером. Такое позволено было только Гундаревой.
— Наталья Георгиевна, грандиозного таланта Актриса, очень ревностно относилась к сцене и к тому, что происходило вне ее, в театре, строго воспитывала вновь пришедших артистов. При этом нежности и заботе о нас не было предела. Зная, что мы почти всегда голодные, при первой возможности подкармливала. Часто на гастролях принимающая сторона приглашала Наталью Георгиевну или на вечеринку, или в ресторан. И на эти мероприятия Гундарева, вся такая яркая, харизматичная, с невероятной улыбкой, вплывала в зал, а за ее спиной — орава голодных молодых артистов, которых она предварительно тщательно собирала по гостинице — на котлетки, на борщ или на что достанется.
В театре ее обожали. В том числе и Гончаров. И да, Гундарева единственная могла с ним спорить. А я на той репетиции, о которой идет речь, вовсе не спорила, просто попросила поточнее сделать замечание, которое я не смогла разобрать из-за повышенного тона, свойственного Андрею Александровичу. Я не была крутой или дерзкой. Но к тому времени, пройдя школу выживания Людмилы Павловны Зотовой — моего тренера по художественной гимнастике и школу Авангарда Николаевича Леонтьева, я в общем-то не боялась ничего…
В театре у артистов уже был некоторый иммунитет на крик режиссера и стук палкой по зеленому сукну стола, но такой наглости от молодой артистки просто никто не ожидал! Семь минут театр не дышал, остановилось сердце помощника режиссера, за кулисами раздался стук падающего тела. Андрей Александрович вдруг тихо спросил: «Это кто? Кто это?!» Тут уж все поняли: Судзиловская — труп и в театре с этого момента не работает. А Гончаров с трудом встал, подошел к сцене: «Иди сюда, я тебя не вижу». Я приблизилась к свету. Он спросил: «Чего тебе не понятно?» — «Вы просто тише говорите, я из-за крика вашего замечания не понимаю». Он стал объяснять, что от меня хочет, и даже поднялся на сцену. Признал, в общем… Потом очень часто заходил на сцену, что-то мне объясняя. Однажды даже показал, как танцевать нужно. Содрал с меня короткую белую репетиционную юбку на липучках (благо я в лосинах была), на своей талии закрепить не смог, нацепил ее как попало и начал прыгать на здоровой ноге. И даже когда лежал в больнице, вызывал меня с партнершей туда репетировать.
— Вам везло на всех фронтах: и в театре, и в кино. В конце девяностых фильмы почти не снимались, но вам удавалось работать в отличных картинах.
— Не люблю глагол «везло». Просто училась, работала, и все... Когда мы закончили учиться, от недостатка кино я не страдала. О будущем по молодости не задумывалась. Деньги зарабатывать помогала реклама. Работать в ней обожала, с рекламщиками дружила. Если посмотреть ролики того времени, видно, что снималась чуть ли не в каждом втором. Рекламировала что угодно: кофе, йогурты, шоколадки, таблетки от головной боли, жвачки, шампунь для волос… Я обеспечивала себя сама и могла позволить себе жить без помощи родителей. А большое кино?.. Если случится — хорошо, нет — будем думать, что делать. (Смеется.)
— Первым вашим «взрослым» фильмом стал «Мама, не горюй». ?
— Да, эта картина случилась сразу после института. Спасибо Гоше Куценко, выпускнику Школы-студии МХАТ, это он меня заметил и на съемки привел. Впоследствии мы подружились, и Гоша сыграл в моей жизни большую роль. Он и с Сергеем меня познакомил.
— А как было с моим любимым фильмом «Мусорщик»?
— Сложно. Я, наверное, раз шесть приезжала на пробы на студию, но режиссер Георгий Леванович Шенгелия никак не мог принять решение. Как-то в перерыве в коридоре сказал мне: «Я на эту роль девочку ищу из рекламы леденцов. Стюардессу такую, помнишь?» Я робко обрадовалась: «Так это же я» (я действительно в этой рекламе снималась). А он только горько усмехнулся: «Да, так мне ее никто и не может найти, представляешь?..» Шли месяцы. Все на тех же пробах к той же картине он вдруг заметил, как я «зависла», тупо глядя сквозь себя в зеркало, уже просто не понимая, что еще могу показать. Шенгелия воскликнул: «Вот! Вот — в этих глазах судьба!» И я была утверждена в картину, а Георгий Леванович свою стюардессу так и не нашел… (Смеется.)
Во время съемок нам с Лешей Гуськовым все было отдано на откуп, и мы получали удовольствие от процесса. Единственное, что нас мучило, — холод. Долго стоял мороз — градусов двадцать, не меньше. А у меня тонюсенькое пальтишко, тонюсенькие сапоги. И у нас с Алексеем огромное количество сцен на натуре. Самая длинная — ночью в зимнем парке с нескончаемым диалогом. Окоченели настолько, что губы не смыкались. Потом на озвучании намучились, никак не могли попасть в собственную артикуляцию.
— Интересно, а принимая решение, соглашаться ли на те или иные съемки, вы со своим мужем советуетесь?
— Советуюсь. И Сережа никогда не навязывает свое мнение. Я могу ему рассказать о поступившем предложении, могу спросить: «Что ты по этому поводу думаешь?» Сергей всегда за творчество. Я благодарна ему за возможность думать не о том, что я буду завтра есть, а только о том, что я сегодня буду играть. И вообще, его юмор позволяет нам смотреть на возникающие время от времени трудности легко. Сами понимаете, как может пошутить выпускник мединститута, прошедший армию, горячие точки, Россию 90-х и женившийся на Судзиловской. (Смеется.)
— У него есть какие-то любимые фильмы с вашим участием?
— Конечно, он любит все мои роли! (Смеется.) И сейчас он остался в восторге от сериала «Домашний арест», который вышел на ТНТ-PREMIER. Песню оттуда часто поет: «Сколько денег нужно, чтобы стать счастливым?» Нравится она ему очень…
— На ТНТ действительно в последнее время появляется очень много интересных проектов, и «Домашний арест» — только первый в этой победной цепочке. Его отметил даже Дмитрий Медведев…
— Да, и еще Никита Сергеевич Михалков! И действительно, по статистике, среди иностранных и российских сериалов за прошедший год это — лучший. Спасибо Семену Слепакову! Он присутствовал на площадке каждый день, хотя, как креативный продюсер, не обязан был это делать. В тандеме с замечательным режиссером Петром Бусловым они очень здорово работали. Я не знаю, каким образом им удалось собрать такую команду, но на съемках оказались все сливки из мира кино. Давно не помню таких затрат энергетических и финансовых со стороны продюсеров, но им было по-настоящему важно, какой мы продукт выпускаем. Идеально сработали все цеха: гримеры, костюмеры, художники, операторы, композитор, мультипликатор, актеры. Я была счастлива, что наконец-то удалось встретиться в одном проекте с Пашей Деревянко, Сережей Буруновым. Весь состав великолепен: Саша Робак, Аня Уколова, Марина Александрова, Света Ходченкова, Гоша Куценко, Саша Баширов. Конечно, мы все жили с мыслью, будет ли вторая часть…
— На ТНТ сейчас идет второй сезон сериала «Адаптация», роль у вас неожиданная — сотрудник ЦРУ.
— Да, агент американской разведки. Было одно удовольствие поработать с Леонидом Бичевиным. И как следует допросить его… Я там такая... не ласковая. Даже комплимент получила от обожаемой мной Наташи Меркуловой, у которой снималась в картинах «Интимные места» и «Яна + Янко»: «Я люблю, когда ты жесткая!» (Смеется.)
— Видела постер в Instagram, вы на нем с Эдрианом Полом и Уильямом Шокли…
— Да, это картина под рабочим названием «Дикая лига» — про то, как создавался в России футбол. Cовместная работа с английскими и американскими артистами. В ней принимали участие и талантливые российские актеры: Владимир Яглыч, Дмитрий Назаров, Иван Охлобыстин. Моя героиня Элис — иностранка с темным прошлым. Вместе со своим мужчиной, которого сыграл Эдриан Пол, она оказывается в России… Большего пока, к сожалению, рассказать не могу... Скоро картина выйдет в прокат.
— Мне кажется, фильм про футбол будет интересен вашему старшему сыну Артему. Что ему нравится из ваших фильмов?
— Не так давно я Артемке показала фильм «Яна + Янко». Предварительно хотела его морально подготовить. Запинаясь, подбирая слова, сказала: «Хочу, чтобы ты посмотрел фильм, в котором я снялась. Очень важно твое мнение. Правда, там есть такие сцены…» Я имела в виду сцены, где я с чужим мужчиной в постели и целуюсь… Вдруг Артем спокойно так говорит: «Да все в порядке, мам, я уже этот фильм посмотрел у друзей». Повзрослел мальчик…
— Скажите, какие у него интересы?
— Он хоккеем сейчас в основном занимается. В школе увлекся робототехникой. Выпустил два проекта и готовит презентацию следующего. Еще Темка обожает театр, керамику. В детстве мы постарались ему дать возможность попробовать многое. Думаю, это пригодится, когда он будет выбирать свой путь в жизни.
— А что можете рассказать о младшем сыне, трехлетнем Майке?
— Он прекрасен! Светел, добр и уже очень много знает. Я вообще скоро потеряю всяческий авторитет. Однозначно он будет лучше нас с папой говорить на английском и французском. (Смеется.) Этой зимой Майкуша встал на горные лыжи и получил от этого колоссальное удовольствие… Уже сейчас в садике их группа учится писать картины в стиле Мане. У Майка очень хороший детский сад, прекрасные педагоги и няня.
— Как вы воспитываете своих мальчиков?
— Некоторое время назад мы с Сергеем к своим понятиям о воспитании добавили очень важные знания. Не наказывать и не заставлять! О таком интересном подходе мы узнали от психолога Александра Эдуардовича Колмановского. Он предлагает такие формулы: все негативные проявления человека не от того, что он плохой, а от того, что ему плохо! И наша задача ни в коем случае не наказать, не осудить, не оценить, а только посочувствовать. Допустим, малыш плачет, хочет продолжать играть или смотреть мультики (у нас эта ситуация бывает часто), а вы придерживаетесь режима и должны уложить ребенка спать.
Берем малыша на ручки и начинаем двигаться в сторону кроватки, при этом утешая и сочувствуя: «Я тебя прекрасно понимаю, как тебе сейчас хочется еще посмотреть мультфильмы. Мы обязательно так и сделаем, но чуть позже, а сейчас пора спать…» И так далее, до тех пор, пока ваши искренние слова не достигнут результата. Это называется «обоснованное принуждение». Я понимаю, что в двух словах передать всю теорию невозможно и некоторые высказывания могут вызвать протест. Это действительно тема для отдельной статьи. В следующий раз обсудим, как сделать так, чтобы ребенок начал выполнять самостоятельно домашнюю работу. (Смеется.)
— Как у ваших детей складываются взаимоотношения?
— Вы теперь знаете, что нам приходится делать, чтобы оторвать Майка от просмотра мультфильма. Так вот, когда Артем приходит из школы и с порога сообщает: «Я здесь!» — Майкуша все бросает и с криком: «Артемочка!» — бежит к нему навстречу. И они минут пять сидят в коридоре на полу, крепко обнимая друг друга. Но это не значит, что нам с Сергеем периодически не надо прятаться по углам, рискуя получить ранение поролоновой пулей, когда эти два маленьких бандита с воплями играют со своим страшным оружием — пластмассовыми нёрфами-бластерами.
0
25.00
