В четверг президент России Владимир Путин приехал в отель Ritz-Carlton и принял участие в работе съезда Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП). Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ о том, кто во время общения с президентом вытащил фигу из кармана, а также подробности с закрытой части встречи президента с несколькими бизнесменами, за сколько времени российские военные предупредили Башара Асада о выводе войск из Сирии и о том, что ответил Владимир Путин на вопрос, возьмет ли Башар Асад Пальмиру.
В этот день в отеле Ritz-Carlton сосредоточилась, похоже, вся публичная жизнь города. Здесь жили приехавшие на очередной матч полуфинальной серии плей-офф со столичным ЦСКА хоккеисты петербургского СКА, выходившие на улицу, не побоюсь этого слова, покурить и ошарашенные явно преувеличенным вниманием к себе (хотя в душе они, конечно, были уверены, что им наконец-то воздают должное). Вряд ли они так в конце концов и поняли, что лихорадочно фотографировали их от нечего делать журналисты, которые ждали тут цвет российского бизнеса, собирающийся на съезд РСПП, и другие журналисты, которые ждали госсекретаря США Джона Керри, живущего в этом же отеле и собирающегося, в свою очередь, в Кремль на встречу с Владимиром Путиным (см. материал на этой же странице), который, в свою очередь, сначала должен был заехать на съезд РСПП. Но пока Джону Керри не удалось увидеть не только Владимира Путина, но даже и игрока СКА Илью Ковальчука, которого за никакое поведение на поле (лучше уж оно было бы безобразным, что ли, хоть эмоции какие-то вызвало бы) не взяли на игру в Москву, как не брали и в Ярославль, да и, видимо, никуда уже не возьмут.
А вот Владимир Путин приехал.
Впрочем, до того момента, как он вошел в зал, было еще не меньше часа, и продолжалось пленарное заседание, отягощенное небольшим перерывом на награждение отличившихся, по мнению РСПП, людей. Я пришел, когда как раз закончил свое выступление Александр Браверман, глава Федеральной корпорации по развитию малого и среднего бизнеса. Я хотел было попробовать получить от него особо волнующие подробности его речи, потому что он ведь наверняка сказал что-то такое, что непростительно было пропустить и за что станешь потом корить себя и месяцы, и годы, но он поспешил успокоить меня:
— Вы ничего не потеряли!
Такая самокритичность могла привести в изумление кого угодно, но только не человека, который не понаслышке знает Александра Бравермана.
Но зато я услышал полное выступление Виктора Бирюкова, президента группы компаний «Талина», главы ЗАО «Мордовский бекон» (ни в коем случае не путать с английским), который делился своей искренней болью за происходящее в сельском хозяйстве страны:
— Мы по радио и по ТВ слышим негативную информацию о нас! Нас это обижает, потому что это совершенно не так! Хотел бы обратиться к вам как к коллегам, чтобы мы с вами нашли здравый смысл и поняли: наша продукция лучше, она вкуснее, а мы сами честнее, чем наши европейские и американские конкуренты!
Ему хлопали, кажется, совершенно искренне: коллеги, по-моему, за утро намаялись от однообразных докладчиков, все норовящих копнуть поглубже.
— Нельзя отдавать в угоду недобросовестным производителям всю отрасль! — доказывал Виктор Бирюков.— Всю! Ведь мы все обеспечиваем! Нет голода! (А вот за это отдельное спасибо! — А. К.) Нет больших очередей! Как кормили, так, наверное, и будем кормить…
Чуть-чуть его речь оказалось смазанной этими уточнениями: «больших» и «наверное». Но не в такой уж большой степени, наверное.
В откровенно хорошей форме (в отличие от наших спортсменов, которых сию минуту налишали медалей и званий, и об этом только и говорили, кажется, оставшиеся в коридоре делегаты; не повестку дня съезда же им было обсуждать, не для этого они в конце концов выходили в холл второго этажа Ritz-Carlton, чтобы не отвлекать своим рассеянным поведением тех в зале, кому она была еще интересна) находился глава Федерации независимых профсоюзов России Михаил Шмаков.
Прежде чем выступить с вполне лояльным заявлением по поводу неподготовленности вопроса о новой системе страховых сборов, которая может ударить и по налогу на доходы физических лиц (НДФЛ), а не хотелось бы (его позиция полностью, впрочем, согласуется с позицией работодателей, то есть членов РСПП, на чью вражескую территорию сегодня в очередной раз без сомнения ступил главный профессиональный защитник интересов трудового народа Михаил Шмаков), глава ФНРП счел своим долгом сообщить:
— Когда уже невозможно санировать экономику, надо санировать тех, кто руководит этой экономикой!
И он победно оглядел зал. После этого можно было соглашаться уже с чем угодно: против он уже выступил.
Глава Центробанка Эльвира Набиуллина делилась своими проблемами:
— У нас новая ситуация: банки переходят от дефицита ликвидности к профициту…
А глава РСПП Александр Шохин задавал ей журналистские вопросы, которые единственно и волновали, судя по всему, собравшихся в зале:
— И все-таки: когда ключевая ставка будет снижена? Вы скажите не об условиях, а просто скажите: когда?!
— Ставка будет снижаться по мере снижения инфляционных рисков…— живо реагировала Эльвира Набиуллина.— Ах да, это, наверное, об условиях…
И она убеждала, что не стоит расстраиваться: в конце концов, длинные ставки понемногу сокращаются, с 11% уже до 9%, а это для экономики страны главное… Делегатов съезда, судя по их лицам, волновала прежде всего их собственная экономика.
Главу Фонда прямых инвестиций (РФПИ) Кирилла Дмитриева Александр Шохин спрашивал (скорее из вежливости), готовы ли участвовать в приватизации не только структуры РФПИ, но и «ваши шейхи» (известно, что Кирилл Дмитриев и в самом деле со странным пристрастием обращает внимание общественности на то, что среди инвесторов РФПИ есть немногословные люди в белых одеждах).
— Да! — обрадованный таким пасом, отвечал Кирилл Дмитриев,— они же выделили нам уже $6 млрд, а вчера мы объявили еще про $100 млн!..
Сияющее лицо Кирилла Дмитриева подтверждало опасения: он сейчас искренне думал, что забил гол.
Не мог не выступить Анатолий Чубайс. Он объяснил, что у «Роснано» заканчивается первый инвестиционный цикл, занявший а вернее отнявший восемь лет (жизни прежде всего у самого Анатолия Чубайса, но ведь он об этом и не жалеет), и теперь «Роснано» вступает во второй инвестиционный цикл, и тоже длиной в восемь лет, который называется «Поток проектов»…
Не было и никакого сомнения, что этот поток не будет пересыхать: разве можно?
— Что есть нано и что не есть нано? — обращался к присутствующим со своим, если не ошибаюсь, вечным вопросом Анатолий Чубайс.
Зал подавленно молчал. Но и сам Анатолий Чубайс не рискнул дать ответ на этот вопрос. Если подходить к такому ответу по-честному, а по-другому Анатолий Чубайс не привык, этот ответ сам по себе может занять уж не меньше восьми лет.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что делегаты в зале не так уж скучно скоротали время до приезда президента, а делегаты в холле даже чего-то и лишились.
Александр Шохин поделился с Владимиром Путиным радостной вестью о том, что делегаты съезда с министром финансов Антоном Силуановым «даже договорились до того, что надо снижать фискальную нагрузку!». Господин Шохин таким образом готовил президента к тому, чтобы такой поворот событий не стал для него нехорошей новостью и не вызвал бы его, не дай бог, недоумения,— в надежде, что вдруг может вызвать и поддержку.
Александр Шохин обнародовал результаты голосования делегатов о том, какие проблемы они считают приоритетными. На первом месте — «необходимость повышения предсказуемости госполитики», на втором — «снижение административной нагрузки», на третьем — «снижение ключевой ставки»…
— Так я посмотрел,— воскликнул господин Путин,— снижение фискальной нагрузки только на четвертом месте!
Похоже, в этот раз он не собирался ничего по этому поводу даже обещать.
Более того, он высказался на эту тему, можно сказать, резко:
— Если Минфин считает, что можно даже говорить о снижении фискальной нагрузки,— прекрасно! Но тогда правительство должно определить, что нужно снять из обязательств государства перед гражданами. Что там сократить нужно: пенсии, пособия, затраты на оборону и безопасность? Что нужно сделать?
Съезд РСПП сразу должен был показаться беспристрастному наблюдателю безжалостным монстром, посягающим на основы не только личных свобод граждан, из которых в основном у них осталась свобода получать пособия и пенсии, но и на основы национальной безопасности великой страны. И показался, конечно.
Владимир Путин предупредил (и сделал все, чтобы это прозвучало веско, то есть повторил преамбулу два раза), что хочет, чтобы все знали:
— Мы постоянно думаем о том, как снизить фискальную нагрузку!
Вот ведь кто о чем думает, казалось бы.
— Это правда, это не шутка! — настаивал между тем президент.— Вопрос в том, что добиться этого решения трудно, тем не менее мы постоянно это обсуждаем!
Между тем он, конечно, устроил предпринимателям простую и понятную западню: они, конечно, не хотели бы оказаться или даже показаться врагами своему народу.
Схема движения по повестке дня была такой: выступают члены РСПП, Владимир Путин точно и тонко, едко и исчерпывающе реагирует на их замечания.
Андрей Варичев, глава комитета по административно-контрольной деятельности и снижению административных барьеров РСПП, поделился с президентом соображениями о контроле и надзоре в Российской Федерации. Надвигается закон о контрольно-надзорной деятельности, и бизнес хочет принимать участие в разработке этого закона (хотя он, по мнению министра экономического развития Алексея Улюкаева, уже принял, а сам закон уже, можно сказать, готов для одобрения в Думе), тем более что риски есть.
— Мы очень рассчитываем на работу по грейдированию (так и сказал.— А. К.) этих рисков, подтвердил Андрей Варичев,— и по управлению, самое главное — по управлению этими рисками.
Договорились, что законопроект будет внесен для обсуждения в весеннюю сессию работы Госдумы, потому что на следующий состав Госдумы надежды пока никакой, судя по всему, нет. А в этом есть даже уверенность.
Председатель налогового комитета РСПП Владимир Лисин выступил, как и остальные, с места, прислонив губы к небольшому микрофону на маленьком столике.
— Неналоговые поползновения постоянно идут! — сразу признался он. Это было хорошее начало: сразу о главном.
— К сожалению, неналоговая нагрузка,— продолжал Владимир Лисин,— это фактически игра каждого ведомства в отдельный вид спорта… То есть все, фактически любые попытки — экологические составляющие, хорошо, в конце концов можно как угодно рассуждать, но железнодорожный транспорт в конечном итоге — это тоже неналоговая нагрузка, 7% отдали!
Между тем Владимир Путин, кажется, понимал его.
— Нам ведь рынок ничего не отдал в этом году, никому! Он только снижается! А мы говорим: «А здесь можно еще 7% добавить!» — и по кругу пошли все! Все по кругу попадаем в эту историю! У нас нет в этом плане консолидации! В общем-то, ведомства, кто бы по большому счету все время мониторил эту историю и постоянно отсекал эти вещи — попытки нагрузить бизнес…
Пока чувствовалось только, что тема — до крайности больная для Владимира Лисина.
— Я сейчас не буду обсуждать по мелким деталям, но их очень много по разным направлениям, в том числе и различные административные вещи, когда необходимо за те или иные функции платить, и так далее, и это выливается в постоянные платежи, это с точки зрения нашей внутренней проблемы. А внешняя проблема — это попытка нас втянуть в эту историю с торговлей углеродом! — вдруг воскликнул он.
— Чем торговлей? — не ожидал такого подвоха на ровном месте Владимир Путин.
— Углеродом! — повторил Владимир Лисин.— Выбросы СО2! Я понимаю, что очень часто люди не понимают, что СО2 — это газ без запаха, без цвета, и дым на трубе — думают, что это (просто.— “Ъ”) СО2! Тем не менее ни Китай, ни Индия не согласились с тем, что они будут участвовать в этой тематике. Мы сегодня, по расчетам, ниже, чем в 1990 году,— 60% у нас, в общем-то. Нам почему-то при методике расчетов посчитали, что у нас леса нет, Красноярский край у нас вообще типа степь, то есть у нас нет обратного поглощения!
Можно было с некоторой степенью вероятности предположить, что Владимир Лисин говорит сейчас о квотах на выбросы углерода, определенных еще Киотским протоколом.
— И нас сейчас втягивают в эту историю, хотя по большому счету мы можем просто ударить по промышленности,— честно предупредил Владимир Лисин,— что в Европе и происходит. Мы в этой ситуации тоже продолжаем рассуждать про различные платежи с точки зрения этих выбросов. Но это совсем уже против нас игра!
На самом деле он ведь и в самом деле изложил суть проблемы. У любого другого докладчика, уверен, это заняло бы гораздо больше времени. Главное тут было понять, что Владимир Лисин имеет в виду.
— Вот, пожалуй, все,— кивнул Владимир Лисин,— но детали мы всегда готовы предоставить отдельно!
Хотелось, конечно, воскликнуть, что лучше не надо. Но ведь на самом деле это и правда было честное и предметное выступление. И мало кто на месте Владимира Лисина позволил бы себе говорить об этих проблемах в таких выражениях.
Владимир Путин выбрал, судя по всему, единственно правильную модель поведения в такой ситуации:
— Знаете, я не собираюсь с вами ни спорить, ни оппонировать! Я полностью с вами согласен! Все, конечно, должно быть сбалансировано…
И Владимир Лисин успокаивался на глазах.
— Мы не первый раз об этом говорим... Вы тоже знаете об этом… И с руководителями различных объединений обсуждали это неоднократно… Александр Николаевич (Шохин.— “Ъ”) знает, присутствовал… Сам поднимает эти вопросы постоянно…
Меня вдруг потянуло в неуверенную мутную дрему. То есть эффект превосходил все ожидания.
Следующие слова президента завершили сеанс:
— Мы договорились о том, что мы систематизируем всю нагрузку в целом и должны будем понять, а какова она и где можно реально и обоснованно снизить эту нагрузку после систематизации… Такая работа проводится… Не могу еще раз не сказать, что я полностью согласен с коллегой, который выступал… Коллега Лисин… И мы должны это сделать… В какой форме? Безусловно, это должна быть такая форма, которая улучшает ситуацию в ведении бизнеса, а не усугубляет ее…
Все, всем спокойной ночи, остается выключить в комнате настольную лампу…
Впрочем, все, хотели они этого или нет, проснулись на выступлении Дмитрия Пумпянского, который заговорил было о присутствии на рынке некачественной продукции с недостоверными сертификатами и предложил ввести «новую специальную процедуру, так называемую, она в мире известна, нотификацию, или уполномачивание органов, работающих в сфере обязательной сертификации»…
Это была, конечно, тоже не самая жизнерадостная тема, но ее восприятие облегчалось тем, что на большом экране позади Владимира Путина показывали даже не самого Дмитрия Пумпянского; нет, в кадр попадала скорее рука его соседа Андрея Мельниченко, который немного нервно крутил на пальце какое-то кольцо (хотелось бы думать, что обручальное, но таких нюансов было уже не разглядеть).
И в какой-тот момент господин Мельниченко докрутил его.
В это мгновение Дмитрий Пумпянский как раз доказывал президенту:
— Предлагаем в этой связи дополнительно к процедуре аккредитации, осуществляемой Федеральной службой по аккредитации, предусмотреть инструмент нотификации уполномачивания, который позволит наделить правом сертификации продукции в стратегических важных отраслях.
На этих словах кольцо наконец сорвалось с пальца господина Мельниченко, а сорвавшийся с его оси большой палец углубился в проем между средним и указательным. Проще говоря, на огромном экране перед носом у господина Пумпянского показалась идеальная фига.
В зале раздался хохот.
— Сложно, да? — как-то виновато переспросил Дмитрий Пумпянский.
Да нет, все было слишком просто.
— Дима, не надо мной смеются…— произнес господин Путин, который, выходит, зафиксировал фигу со сцены.
Дмитрий Пумпянский, конечно, решил, что тогда над ним.
А Андрей Мельниченко так и не успел ничего решить.
— К сожалению, тема такая…— вздохнул Дмитрий Пумпянский.
— Тема сложная, правда…— сострадал ему из президиума Владимир Путин.
Кому-то в зале от хохота слезы уже застилали глаза.
На этом повестку дня можно было, конечно, считать исчерпанной. Но на самом деле предстояла еще важнейшая ее часть: Владимир Путин по традиции этих съездов в Ritz-Carlton должен был еще поговорить с несколькими избранными бизнесменами. И прежде всего это были члены бюро РСПП, этого малого совнаркома, или, если угодно, политбюро российского бизнеса.
На этой встрече уже не было и не могло быть ни одного журналиста. Члены бюро РСПП выходили скорее довольные, чем усталые. Казалось, они теперь слишком много знают. Их лица никак не могли скрыть этого, а какие-то и не старались. Частью этого знания некоторые из этих людей после определенного колебания поделились и со мной.
Правда, журналисты попытались было приговорить к публичности Александра Шохина и главу ВТБ Андрея Костина.
— Вы сказали,— спросили их,— что на закрытой встрече прозвучали оценки геополитической ситуации. Они скорее оптимистичные или нет?
— Они реалистичные! — Андрей Костин нашел слово, лучше которого было уже, наверное, не найти.
Но Александр Шохин все равно нашел:
— А реализм — это уже что-то похожее на умеренный оптимизм!
Журналисты федеральных телеканалов недвусмысленно давали знать о себе и спрашивали, точно ли мы выстоим.
— Правда на нашей стороне! — во весь рост поднялся и так уверенно стоявший на ногах Андрей Костин.
— Победа будет за нами! — воскликнул Александр Шохин.
Но от других собеседников мне все-таки удалось узнать и другие подробности состоявшегося разговора с Владимиром Путиным.
Как ни странно на первый взгляд, разговор велся в основном на две темы: Украина и Сирия. В целом они, по информации “Ъ”, были еще накануне согласованы с Владимиром Путиным. На таких встречах он на самом деле чаще всего и посвящает собеседников в эксклюзивные подробности международной или, реже в последнее время, внутриполитической обстановки: все остальное эти собеседники и так слишком хорошо знают, а тут могут делать для себя и своего бизнеса какие-нибудь далеко идущие выводы… Появляется простор для собственных умозаключений… А дальше — кто к каким выводам придет, тот так финансовый год потом и закончит.
Между тем Владимир Путин рассказал, что некоторое время тому назад, около полугода, предлагал своим коллегам, Бараку Обаме и Ангеле Меркель, согласиться с досрочными выборами в Раду. Это тогда, по словам Владимира Путина, еще позволило бы Петру Порошенко сформировать уверенное большинство (большинство, которое он имел до сих пор, оказалось, как выяснилось, неуверенным и развалилось после попытки отставки премьера Арсения Яценюка), и президент Украины отвечал бы за соблюдение всех минских договоренностей, потому что ссылаться на склонную к измене Раду он бы уже не смог.
Но, по словам российского президента, Барак Обама и Ангела Меркель не поверили ему, Владимиру Путину, и выказали уверенность, что правильный баланс во власти и контроль за ней позволит соблюдать само существование пары Петр Порошенко—Арсений Яценюк и дополнительных усилий тут не надо.
Впрочем, теперь, рассказал Владимир Путин, и господин Обама, и госпожа Меркель скорее согласны с тем, что тогда так и надо было поступить.
В целом, подытожил российский президент, ситуация на Украине очень тяжелая, с ней надо считаться, но бизнесу уходить оттуда все-таки не следует, во всяком случае пока, а надо держаться.
По поводу Сирии он честно сказал, что с самого начала не хотелось бы там надолго завязнуть, а ввод войск — это была в том числе попытка не то что помочь режиму сирийского президента, а, поставив его в зависимость от действий российских военных, иметь возможность оказывать на него определенное давление.
Владимир Путин рассказал, что тайны из вывода российских воздушно-космических сил он не делал и сообщил об этом Башару Асаду ровно за сутки до происшедшего. Очевидцы утверждают, что вид у Владимира Путина при этом был саркастический.
Напоследок Александр Шохин не удержался и прямо спросил российского президента, возьмет ли Башар Асад Пальмиру.
— Возьмет! — успокоил его Владимир Путин.
Или расстроил.
2.0
75.00
