Абсолютное большинство людей хоть раз в жизни, но мечтают о том, чтобы перевернуть этот мир — радикально изменить его в соответствии со своими идеалами, нормами и представлениями о правильном и неправильном. Но удается это лишь абсолютному, можно сказать даже, крошечному меньшинству. В эту пятницу одному из членов этой самой элитной группы на Земле — президенту России Владимиру Путину — исполняется 70 лет.
В своих мемуарах бывший государственный секретарь США Кондолиза Райс описывает в том числе вот такой эпизод своего общения с российским лидером: «Путин сказал мне, что он восхищен тем, что государственным секретарем будет специалист по России: «Это означает, что отношения с нами будут занимать для вас центральное место!»
Я не поняла, думал ли он так на самом деле или пытался мне польстить. Но я сделала заметку в своей голове: не стоит недооценивать русских — и ту помощь, которую они могут предоставить, и тот ущерб, который они могут нанести».
Накануне юбилея Владимира Путина можно констатировать: не получилось у американцев добиться той похвальной цели, которую сформулировала Кондолиза Райс. «Русских» — и страну, и ее президента — все-таки недооценили.
А между тем у Кондолизы Райс как у «специалиста по России» (некоторые знакомые бывшего государственного секретаря США отмечают, что она так и осталась специалистом по СССР) были все возможности для того, чтобы понять, что нас всех ждет впереди.
Читаем в другом месте ее мемуаров: «Говорят, что для России потерять Украину — это то же самое, что для Соединенных Штатов потерять Техас или Калифорнию. Но даже такое сравнение не является достаточно сильным». Какое же тогда сравнение, с точки зрения Кондолизы Райс, является достаточно сильным и адекватным? А вот какое: «потерять Украину» (в смысле увидеть ее во враждебном натовском лагере) для России — это то же самое, что для США «потерять первоначальные 13 колоний». Для тех, кто не очень в курсе деталей американской истории XVIII века: «первоначальные 13 колоний» — это самое сердце, ядро США, первая территория страны.
Перечитав этот отрывок из воспоминаний бывшего государственного секретаря, я срочно полез искать дату издания ее книги. Докладываю: это было написано в 2011 году. До «часа Х» мировой истории оставалось еще около 11 лет.
Почему же это десятилетие с хвостиком было потрачено Западом впустую (или если не впустую, то точно не на достижение того результата, что обеспечил бы стабильный мир в Европе)? Вот единственное, что мне приходит в голову: сформулировав еще в 2000 году свой знаменитый вопрос «ху из мистер Путин?», коллективный Запад так и не смог найти на него четкий ответ.
Большинство мировых политиков говорят одно, думают другое, делают третье. Когда Путин проводит одну из своих политических (или тем более военных) специальных операций, он, естественно, хорошо помнит о важности «дезориентации противника». Однако одна из самых важных отличительных черт ВВП как мирового лидера — это его необычная откровенность. Он говорит что думает и делает то, что говорит. Конечно, обещания и угрозы хозяина Кремля часто исполняются далеко не сразу. Иногда перед тем, как эти угрозы станут реальностью мировой политики, проходят годы и целые пятилетки. Однако, оглядываясь назад, почти всегда можно заметить: а ведь Путин предупреждал, а ведь Путин предостерегал.
Февраль 2007 года, знаменитое выступление Владимира Путина на Мюнхенской конференции по безопасности: «Что же такое однополярный мир? Как бы ни украшали этот термин, он в конечном итоге означает на практике только одно: это один центр власти, один центр силы, один центр принятия решений. Это мир одного хозяина, одного суверена. И это в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри.
И это ничего общего не имеет, конечно, с демократией. Потому что демократия — это, как известно, власть большинства при учете интересов и мнений меньшинства. Кстати говоря, Россию, нас, постоянно учат демократии. Но те, кто нас учит, сами почему-то учиться не очень хотят».
К осени 2022 года нацеленная на критику «западной модели мироустройства» риторика Путина, конечно, резко ужесточилась: «Запад всё это время искал и продолжает искать новый шанс ударить по нам, ослабить и развалить Россию, о чем всегда мечтали, раздробить наше государство, стравить между собой народы, обречь их на нищету и вымирание. Им просто не дает покоя, что в мире есть такая великая, огромная страна, с ее территорией, природными богатствами, ресурсами, с народом, который не умеет и никогда не будет жить по чужой указке.
Запад готов переступить через всё для сохранения той неоколониальной системы, которая позволяет ему паразитировать, по сути грабить мир за счет власти доллара и технологического диктата, собирать с человечества настоящую дань».
Но вот что именно лежит в основе такого ужесточения? Почему из политика, который, придя к власти, сначала искренне пытался встроить Россию в существовавший на тот момент мировой порядок, ВВП сначала превратился в жесткого критика Запада, а потом и в лидера, который силовыми методами разрушает сейчас на Украине западную гегемонию?
Четкий ответ на этот вопрос можно, на мой взгляд, найти еще в одной изданной в США более десяти лет тому назад книге. Анализируя в своих «Сверхдержавных иллюзиях» реакцию Запада на мюнхенскую речь Путина, предпоследний посол США в СССР Джек Мэтлок написал в 2010 году следующее: «Министр обороны Роберт Гейтс ответил на резкий тон речи российского президента замечанием, что слова Путина напомнили ему о «холодной войне» и что «одна холодная война — это более чем достаточно». Он поклялся отправиться в Москву и объяснять, что американская политика не направлена против российских интересов».
А дальше — внимание! — дальше великолепно знающий нашу страну Джек Мэтлок написал фразу, которая объясняет если не всё, то почти всё: «Проблема России состояла не в отсутствии коммуникаций, а в отказе администрации Буша серьезно относиться к российским интересам и подходам». Администрация Буша ушла — проблема осталась. Администрация Обамы ушла — проблема приобрела еще более серьезный масштаб... Рано или поздно всё должно было дойти до точки кипения, точки невозврата. В 2022 году мы достигли этой точки невозврата.
Не пытаюсь ли я переписать историю, употребляя фразы вроде «рано или поздно всё должно было дойти до точки невозврата»? С точки зрения открытых ранее для Путина политических возможностей и политических вариантов моя подобная самокритика однозначно является совершенно справедливой. Но на ситуацию стоит смотреть с точки зрения того, что мы знаем о внутренних ценностных политических установках президента — о его представлениях о единственно правильном внутреннем устройстве России и о ее единственно правильном месте в мире.
17 февраля 2021 года президент отвечает на реплику ныне покойного Владимира Жириновского: «Пещерный национализм, лозунг которого «Россия только для русских», только вредит русским, только вредит России и способствует ее раскачке изнутри, а этого мы допустить не должны... Для того чтобы сохранить Россию, которая является многонациональной и многоконфессиональной, нужно, чтобы представитель каждого этноса, даже самого малого, чувствовал, что это его Родина, другой у него нет, он здесь защищен, и он готов жизнь положить свою для того, чтобы защищать эту страну».
18 октября 2018 года, заседание Валдайского клуба. Диалог президента с модератором мероприятия Федором Лукьяновым. Путин: «Я хочу, чтобы Россия сохранилась, в том числе и в интересах русского народа. И в этом смысле я и сказал, что самым правильным, самым настоящим националистом и самым эффективным являюсь я. Но это не пещерный национализм, дурацкий и придурочный, который ведет к развалу нашего государства». Лукьянов: «Если вы один, то это мало. У вас есть единомышленники, такие же ненационалисты?» Путин: «Есть. Почти 146 миллионов человек».
В этих двух фрагментах президентских выступлений нет ничего про внешнюю политику? Формально — действительно нет. Но включите интуицию. Читайте не только то, что сказано, но и то, что прямо или непрямо вытекает из сказанного.
Россия, в глазах Путина, может быть только великой и самостоятельной мировой державой. Некоторые бывшие самостоятельные мировые державы вполне уютно чувствуют себя в роли младших партнеров Вашингтона. Например, для бывшей колониальной хозяйки США Великобритании «особые отношения» с Америкой — это в политических кругах предмет квази-религиозного культа. Для Путина этот путь и невозможен, и неприемлем, и отвратителен. По его глубокому убеждению, партнерство России с Западом может быть либо равным, либо никаким. В 2022 году мы это и имеем — «никакое партнерство».
Достигнув 70 годов, даже самые активные прежде люди часто успокаиваются — ставят во главу угла спокойствие, стабильность, отсутствие потрясений, моральный комфорт. Но для Путина источником морального комфорта, тем колодцем, в котором он черпает душевные силы, является главная миссия его политической жизни. Миссия, важнее которой ничего нет, — борьба за восстановление ведущей роли России в мире. И это вовсе не неуклюжая (или уклюжая — вроде есть в русском языке такое слово) попытка сказать про юбиляра что-то приятное. Это всего лишь констатация реальной действительности.
0
31.56
