Как стало известно “Ъ”, в этом году польский Институт национальной памяти рекомендовал местным властям снести 75 памятников — воинам Красной армии, советским партизанам и военнопленным. Список памятников, подлежащих демонтажу, имеется в распоряжении “Ъ”. Корреспондент “Ъ” Галина Дудина ознакомилась с этим списком и побывала в Варшаве, Гданьске, Эльблонге, Бранево и Ольштынеке, чтобы посмотреть, как поляки ухаживают за теми памятниками, которые сносу не подлежат. Во всяком случае, пока.
«В боях за освобождение Варшавы погибли тысячи советских солдат. Как можно уничтожать памятники, которые им поставлены?» — 82-летний Вислав сидит на скамейке на главной аллее варшавского Скарышевского парка и кивает на памятник благодарности солдатам Красной армии. «Я родился в Варшаве, в войну меня вывезли к родственникам, а вот отец и мать попали в лагеря, и мать освободили советские солдаты»,— вспоминает он.
В жаркий летний день в этом парке немноголюдно. На 55 гектарах было бы легко заблудиться, если бы не реперные точки — десяток скульптур и памятников. Полякам, погибшим при теракте 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и героям времен Второй мировой. Памятник благодарности — самый большой и самый известный: за последние десять лет в СМИ не раз сообщали о его осквернении, когда польские националисты разрисовывали и заливали монумент краской.
Алые пятна теперь закрашены, но все равно просвечивают и выглядят жутковато. Памятные доски («Вечная слава героям Красной армии, павшим в боях за освобождение столицы Польши Варшавы») надломлены, песчаник местами почернел от времени.
Как сообщили в конце июня столичные власти, как только Музей истории Польши согласится принять памятник в запасники, его можно будет демонтировать в соответствии с законом о запрете пропаганды коммунизма. Формальных препятствий к этому нет: когда-то под памятником была братская могила, но останки давно эксгумировали и перенесли на «нормальное» кладбище. Сам монумент успели передвинуть, а теперь и вовсе готовы убрать из парка.
Впрочем, найти среди прогуливающихся по парку людей хоть одного яростного противника памятника оказалось не так просто — только в отличие от Вислава большинство моих собеседников настроены довольно равнодушно.
«Я живу неподалеку и вижу, что памятники разрушаются,— говорит 31-летний Камиль.— Так что не знаю, может, можно их как-то сохранить, создать музей и разместить их там?» «В нашей семье уважают все памятники — а тут он поставлен на месте гибели солдат»,— добавляет 50-летняя Зофья. «Столько лет стоит — пусть уж и дальше стоит»,— рассуждает 31-летняя Каролина, пришедшая в парк с двумя детьми.
В войну многие захоронения погибших в Польше воинов Красной армии были сделаны где придется — в том числе в парках, скверах, на перекрестках дорог. В послевоенные годы по всей стране проводилась эксгумация и перезахоронение останков на воинские кладбища. Параллельно устанавливались памятники благодарности советским воинам, военнопленным, советско-польскому братству по оружию.
В 1990-е годы часть из них была демонтирована. В 1994 году Москва и Варшава подписали межправсоглашение «О захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий». В 1997 году в рамках реализации соглашения был составлен перечень 561 «памятного места», подлежащего охране.
Но в 2007 году, когда власти Эстонии перенесли на Таллинское военное кладбище Бронзового солдата (памятник Воину-Освободителю), министерство культуры Польши предложило законопроект, позволяющий сносить «символические» памятники, свидетельствовавшие об иностранном господстве над Польшей. Тогда же началась работа над законопроектом о местах национальной памяти — будущим законом «О декоммунизации».
В 2014–2015 годах между Москвой и Варшавой неоднократно вспыхивали конфликты: российская сторона не согласовала предложенный поляками проект мемориала на месте авиакатастрофы в Смоленске, где в 2010 году погибпрезидент Польши Лех Качиньский, а польские власти не одобрили установку на Раковицком кладбище в Кракове памятника советским военнопленным, погибшим в годы советско-польской войны в 1920 году. С 2014 года памятники стали демонтировать вновь.
В списке значатся
Еще в 2013 году прокуратура и польский окружной суд Варшава-Прага спорили, признавать ли монумент в Скарышевском парке памятником. Если да — значит, за его осквернение следовало судить, а сам памятник освободителям Польши от фашизма государство должно было защищать.
В последние годы польские чиновники проводят куда более простую классификацию. Памятники бойцам Красной армии, если они расположены на кладбищах или одиночных захоронениях,— «правильные», они подлежат защите, о них следует заботиться и содержать в лучшем виде.
Памятники же советским солдатам и Красной армии вне кладбищ по логике польских властей — «неправильные». Они «несут коммунистическую идеологию и символику» и должны быть снесены.
Вместе с Министерством культуры надзор как за военными захоронениями, так и за памятниками осуществляет государственное историко-архивное учреждение Институт национальной памяти (ИНП) — именно он рекомендует, какие памятники стоит снести. Формальное решение затем принимают региональные власти — представители воеводств. По данным ИНП, несколько сотен памятников было демонтировано еще в 1990-е годы, а в ближайшие два-три года следует демонтировать еще около 200. До сих пор о разрушении или переносе памятника становилось известно уже по факту.
В ответ на просьбу прислать список памятников, подлежащих сносу, ИНП впервые предоставил “Ъ” перечень таких памятных мест (.pdf) — правда, из 75 объектов: это те, что были в этом году рекомендованы к демонтажу. Памятник в Скарышевском парке идет под номером 45.
В основном в списке — памятники Красной армии, хотя на поверку многие из них посвящены и советским, и польским солдатам. Некоторые уже снесены — как демонтированный в конце марта памятник благодарности советской армии в городе Легница. Жители прозвали его «Два Ивана» — двое солдат, польский и советский, держат на руках маленькую девочку. Согласно опросам, горожане были против сноса.
К демонтажу рекомендованы и спорные монументы, вызывавшие протесты местных жителей, и непримечательные памятники в глухих провинциальных уголках, в том числе военнопленным и партизанам. За многими — своя история. Например, памятник партизану в городке Юзефово был установлен на месте гибели героя Польши, крымского татарина Умера Адаманова. После побега из лагеря он прибился к партизанам и под именем Мишки-татара командовал одним из самых известных польских партизанских отрядов. Погиб, удерживая немцев от входа в Юзефово, где теперь есть улица его имени — как и в Симферополе.
Всего на территории Польши в годы Второй мировой войны погибли, по разным оценкам, от 1,3 до 2 млн советских граждан. Из них до 1,2 млн — это пленные, умершие в нацистских лагерях на польской территории. Остальные — это военнослужащие Красной армии, погибшие в боях за освобождение Польши в 1944–1945 годах (впрочем, в современной Польше нередко говорят не об «освобождении», а об «оккупации» Красной армии). Поименно увековечены лишь около 10% из захороненных.
Монументы в местах захоронения, с точки зрения Варшавы, подпадают под действие женевских конвенций 1949 года, польского Закона о военном погребении и военных кладбищах 1933 года, а также двустороннего договора от 1994 года между правительствами Польши и РФ «О захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий». Таких захоронений советских солдат и военнопленных в Польше — около 700. В 2016–2017 годах на ремонт и уход за кладбищами и могилами советских военнослужащих было выделено более 6 млн злотых (около 108 млн руб.).
По поводу второй группы — памятников под снос — официальный представитель Министерства культуры и национального наследия Польши Анна Бочан пояснила “Ъ”: «Польская сторона считает, что трактовка договора касается исключительно двусторонней защиты кладбищ и мест захоронения. Согласно такой трактовке, договор не распространяется на символические памятники, то есть памятники братства по оружию или благодарности Красной армии, которые не являются частью военных кладбищ и мемориальных комплексов».
Прошлым летом президент Анджей Дуда одобрил поправки к закону о запрете пропаганды коммунизма или другого тоталитарного строя, согласно которым прокоммунистическую смысловую нагрузку не должны нести не только названия улиц, школ и больниц, но и памятники, обелиски, бюсты, мемориальные доски и так далее. По закону полагалось снести их к апрелю этого года, но финансовые и организационные сложности замедляют процесс, который растянется еще на пару лет.
«В 1945 году советских солдат действительно встречали в Польше с радостью и облегчением»
С Адамом Щивеком, директором бюро по мемориальным вопросам ИНП, мы беседуем у входа в варшавский музей Катыни — его открыли в 2015 году в память о тысячах польских офицеров и военнопленных, расстрелянных в СССР в 1940 году. «Я понимаю российскую сторону, которая по-другому смотрит на Великую Отечественную войну. Мы помним об огромных жертвах, которые понесли российский народ и другие народы,— признается он, тяжело опираясь на зонт-трость.— И мы должны о них помнить, об этой жертве погибшего в Польше рядового солдата Красной армии. Но не поддерживая идеологические памятники, а проявляя заботу о кладбищах, стараясь продолжать поиск захоронений, останков и имен, осуществляя погребения с воинскими почестями — вот выражение нашей благодарности за их жертву».
«Война началась для нас с агрессии Советского Союза, с удара без объявления войны 17 сентября 1939 года. Мы помним о тесных контактах между Третьим рейхом и СССР. И уже в 1945 году советская армия во второй раз за шесть лет зашла с востока на нашу территорию — в первый раз как агрессор, а теперь как освободитель. Поэтому оценка Красной армии в послевоенной Польше не была однозначной,— объясняет он.— С одной стороны, в 1945 году советских солдат действительно встречали в Польше с радостью и облегчением. С другой — трудно забыть о том, что произошло, о Катыни. Факт в том, что Красная армия осталась на этих землях, практически как оккупационная армия».
Представитель ИНП озвучивает нынешнюю официальную позицию Варшавы: памятники советским солдатам якобы повсеместно ставились на территории Польши против воли поляков, а потому должны быть снесены. Несколько памятников, в том числе демонтированный в 2010 году памятник советско-польскому братству по оружию (в Варшаве его называли «Четверо спящих»), по словам господина Щивека, можно было бы сохранить в музее холодной войны «Подборско 3001» в городе Борне-Сулиново на северо-западе Польши — сопроводив экспозицию разъяснениями, что «на самом деле» скрывали памятники братству по оружию.
«То, как вели себя солдаты,— это воспоминание, которое сохранилось во многих семьях»
«Нам трудно и неприятно, когда мы слышим, что Польшу обвиняют в преуменьшении роли советских солдат во Второй мировой. С момента полного суверенитета в 1989 году в Польше не было ликвидировано ни одно кладбище российских и советских солдат»,— говорит высокопоставленный польский дипломат группе приглашенных в Варшаву российских журналистов.
В Польше стремятся продемонстрировать: несмотря на то что дискуссия о памятниках окончательно подорвала двусторонний диалог, Варшава делает многое для ухода за мемориалами — на кладбищах. Однако беседу с польскими официальными лицами затрудняет их неготовность даже допустить, что памятники вне кладбищ можно было бы не сносить. От вопросов о польских коммунистах и возможности различных трактовок в польском обществе официальные лица уходят.
На вопрос, есть ли в польском обществе консенсус по поводу отношения к Красной армии и ее памятникам, в МИД Польши заверяют: большинство поддерживает перенос памятников. Хотя в архивах СМИ можно найти и обратные свидетельства. Так, в 2013 году опрос Millward Brown для «Газеты выборчей» показал, что за возвращение памятника «Четверым спящим» выступали 55% варшавян, а против — всего 23%. Более ранний опрос TNS OBOP показал, насколько расколото польское общество: для 38% респондентов памятники советским солдатам были символом освобождения, для 33% — символом порабощения. В то же время всего 8% считали, что их необходимо снести.
«Не было такого отношения»
С 2014 года в Польше без уведомления и согласования с российской стороной было демонтировано 42 памятных места. Так что посольству РФ приходится не только вести мониторинг состояния и наличия памятных мест, но и регулярно отправлять в Минкульт и МИД Польши письма с протестом. Российская сторона дает понять, что не откажется от своей позиции, даже если диалог между Москвой и Варшавой удастся восстановить.
«Но наши аргументы и личные контакты не помогают»,— признается руководитель представительства Минобороны России по организации и ведению военно-мемориальной работы в Польше Алексей Фомичев. В Варшаве он с 2015 года, а до того работал здесь еще в 2000-х годах. Фомичев выучил польский и говорит, что посольство и теперь из принципа продолжает приглашать на приемы представителей ИНП, Минкульта и воеводских управлений — но найти общий язык это не помогает.
Например, является ли тоталитарным символом красная звезда? Раньше, по его словам, не являлась, а теперь звезды даже на могильных памятниках рекомендуют не красить в красный. В его первую командировку, вспоминает Алексей Фомичев, «не было такого отношения и актов вандализма было гораздо меньше». Можно ли перенести памятники на мемориальные кладбища? Господин Фомичев приводит в пример «Четверых спящих»: для возведения памятника жители Варшавы в 1945 году собирали гильзы от снарядов и отдавали в переплавку, и в отрыве от места памятник потеряет всякую смысловую нагрузку. Впрочем, обсудить демонтаж памятников до их сноса у российских представителей редко получается: польская сторона о подготовке работ не сообщает, делится он. Но добавляет: житель одного из городков недавно признался, что спрятал демонтированный мемориал в сарае — ждет, когда закончится «война памятников».
Что касается кладбищ, то хотя расходы на уход и охрану лежат на польской стороне, российское посольство уже много лет вкладывает средства, в том числе в проведение капитального ремонта. Такой ремонт идет сейчас, например, в Варшаве на Кладбище воинов Красной армии, где 9 мая теперь собирается варшавский «Бессмертный полк». Там отреставрировано 270 братских могил и даже оставлены «свободные места» — на тот случай, если поисковики обнаружат где-то неизвестные захоронения, откуда можно будет перенести останки советских воинов в польскую столицу.
Из российского бюджета на ремонт воинских захоронений в 2010–2016 годах было выделено почти $5,5 млн против $2,1 млн, выделенных польской стороной. Бюджет, выделенный РФ на этот год — $534 тыс.
«Мы стараемся работать так, чтобы не возвращаться к ремонту этих захоронений минимум на 25 лет. Но все кладбища сразу отремонтировать невозможно»,— констатирует Алексей Фомичев.
Представительство под его руководством также занимается установлением судеб погибших и пропавших без вести красноармейцев, эксгумацией, идентификацией и перезахоронением останков погибших советских воинов. Сотрудники представительства получают запросы от родственников погибших в Польше солдат, стараются помочь с поисками — в год приходит более 200 запросов.
Плиты под высокой травой
Свою военно-мемориальную работу ведет и польский пенсионер Войцех Бещиньский. С 2006 года он на добровольной основе помогает искать информацию о советских захоронениях в Польше пользователям нескольких интернет-порталов. Господин Бещиньский соглашается показать мне несколько кладбищ.
«Я работал инженером, но увлекся сперва собственной генеалогией, потом помогал проводить инвентаризацию одного из кладбищ для архива Гданьска, а потом стал переписываться на эту тему с форумчанами»,— вспоминает он. Теперь у пана Войцеха своя база контактов всех тех, кто обращался к нему с вопросами и за помощью. За 13 лет это более 5346 человек — те, кто помимо официальных путей через польский Красный Крест и сайт ОБД «Мемориал» ищут родных. Приезжают единицы, но многие пишут, «особенно под 9 мая», просят рассказать о захоронении и прислать фотографию.
Вот уже много лет мой собеседник садится в автомобиль или на велосипед и объезжает кладбища, проводя собственную инвентаризацию. В ноутбуке 70-летнего инженера собраны папки-каталоги по более чем 150 советским захоронениям и кладбищам. «Только на прошлой неделе я проехал три небольших кладбища в Поморском воеводстве. Но если там тысяча табличек — придется присесть тысячу раз, потом не встать на следующий день»,— то ли жалуется, то ли хвастается он. И вспоминает, как однажды отсылал землю с могилы во Владивосток.
«Многие поляки считают, что после войны политический маятник был как бы приклеен к левой стене. Однако потом отклеился, качнулся и "залип" справа. Остается ждать, когда начнется обратное движение и наступит равновесие»,— рассказывает господин Бещиньский, как в последние десятилетия менялись настроения в польском обществе.
Мы приехали с паном Войцехом на кладбище военнопленных, затерявшееся в окрестностях городка Ольштынек. У проселочной дороги — забор и калитка, которая всегда открыта. Тут находился один из первых на территории Польши немецких лагерей для военнопленных Шталаг 1-Б. В братских могилах были захоронены 55 тыс. погибших, но после войны останки французских и бельгийских пленных были эксгумированы и вывезены на родину, и теперь на кладбище только белые кресты над могилами поляков и гранитные подушки с красными звездами над советскими захоронениями.
Я держу в руках справку из Красного Креста 1988 года о том, что среди них — и брат моего деда. Это едва ли не самое запущенное в Польше кладбище с советскими захоронениями. Польские могилы и малая часть советских ухожены — хотя и не так, как на образцовых кладбищах в Бранево или в Эльблонге.
Центральный памятник — узник, устремившийся к ограде лагеря — выкрашен свежей краской. Но за ним непроходимый лес, уже много лет скрывающий ряды советских братских могил.
Гранитные плиты там едва различимы под высокой травой.
0
75.00
