Женские «батальоны смерти» были созданы Временным правительством с целью поднятия патриотического духа в армии: женщины-добровольцы должны были собственным примером устыдить солдат-мужчин, отказывавшихся воевать. И они участвовали в боевых действиях, ибо многие из них искренне верили, что этим они смогут изменить общее настроение в солдатских рядах и тем самым способствовать приближению победы. Главным инициатором создания женских батальонов была удивительная женщина – Мария Бочкарёва.
Для начала – исторический факт: в апреле 1917 года председатель IV Государственной думы М. В. Родзянко, прибывший для агитации на Западный фронт, специально попросил о встрече с Марией Леонтьевной Бочкарёвой, а потом забрал ее с собой в Петроград для участия в патриотическом проекте – агитации за «войну до победного конца».
Следует отметить, что Февральскую революцию она встретила восторженно. Точнее, сначала восторженно. Однако потом, когда повсюду начали создаваться комитеты и армия превратилась в одну сплошную говорильню, она стала призывать солдат к их долгу, чести и совести. Но, увы… Шли бесконечные митинги и братания с немцами…
НОВОЯВЛЕННАЯ ЖАННА Д’АРК
Но Бочкарёва не могла мириться с этим и заявила господину Родзянко:
– Если я берусь за формирование женского батальона, то буду нести ответственность за каждую женщину в нем. Я введу жесткую дисциплину и не позволю им ни ораторствовать, ни шляться по улицам. Когда мать-Россия гибнет, нет ни времени, ни нужды управлять армией с помощью комитетов. Я хоть и простая русская крестьянка, но знаю, что спасти русскую армию может только дисциплина. В предлагаемом мной батальоне я буду иметь полную единоличную власть, и добиваться послушания. В противном случае, в создании батальона нет надобности.
Идея этой новоявленной Жанны д’Арк понравилась, и ее пригласили представить это предложение на заседании Временного правительства.
Сама она потом писала об этом так: «Мне сказали, что моя идея великолепная, но нужно доложить верховному главнокомандующему Брусилову и посоветоваться с ним. Я вместе с Родзянкой поехала в ставку Брусилова. <…> Брусилов в кабинете мне говорил, что <…> формирование женского батальона является первым в мире. Не могут ли женщины осрамить Россию? Я Брусилову сказала, что я сама в женщинах не уверена, но если вы дадите мне полное полномочие, то я ручаюсь, что мой батальон не осрамит России. <…> Брусилов сказал, что он мне верит и будет всячески стараться помогать в деле формирования женского добровольческого батальона».
И вот 21 июня 1917 года на площади у Исаакиевского собора состоялась церемония вручения новой воинской части белого знамени с надписью «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой». Это и был первый женский «батальон смерти» при 24-м пехотном запасном полке. А 29 июня Военный совет утвердил положение «О формировании воинских частей из женщин-добровольцев». По мнению военного министра А. Ф. Керенского, «женский фактор» вполне мог оказать положительное моральное воздействие на разлагающуюся армию.
ТИПИЧНАЯ СУДЬБА ПРОСТОЙ РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ
Кто же такая была эта Мария Леонтьевна Бочкарёва?
Она родилась в июле 1889 года в селе Никольское Кирилловского уезда Новгородской губернии. Ее отцом был простой крестьянин Леонтий Фролков, и Мария стала третьим ребенком в его семье.
Вскоре после ее рождения семья, спасаясь от нищеты, перебралась в Сибирь, в Томскую губернию, где правительство обещало переселенцам большие земельные наделы и финансовую поддержку. Однако, судя по всему, преуспеть и здесь не удалось. А когда Марии исполнилось 15 лет, к ней посватались, и она стала женой 23-летнего Афанасия Бочкарёва.
Обосновались молодые в Томске, но семейная жизнь сразу не заладилась, и Мария без сожаления рассталась с пьяницей-мужем. Она ушла от него к еврею Якову Буку, который по документам числился крестьянином, но на деле промышлял разбоем. В мае 1912 года Бук был арестован и отправлен в ссылку в Якутск. Мария пешком последовала за ним в Восточную Сибирь, где они для прикрытия открыли мясную лавку, хотя на деле Бук продолжил промышлять в банде. Но очень скоро на след банды вышла полиция, и Бука выслали еще дальше – в поселок Амга. Там Мария оказалась единственной русской женщиной. Но прежние отношения с возлюбленным разрушились, ибо Яков тоже запил и стал заниматься рукоприкладством…
Как говорится, типичная судьба простой русской женщины… Но тут началась Первая мировая война, и Бочкарёва решила вступить в действующую армию.
Позднее она вспоминала (ее мемуары под названием «Яшка. Моя жизнь крестьянкой, офицером и ссыльной» были опубликованы в 1919 году за рубежом): «Все полнилось слухами о победах и поражениях на фронте, и люди шепотом рассказывали друг другу о реках крови и нескончаемых потоках раненых, устремившихся на сибирские просторы. Мое сердце рвалось туда – в кипящий котел войны, чтобы принять крещение в огне и закалиться в лаве. Мною овладел дух самопожертвования. Моя страна звала меня. И какая-то непреодолимая внутренняя сила толкала вперед…»
ГЕРОИНЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Приехав в Томск в ноябре 1914 года, Бочкарёва обратилась к командиру 25-го резервного батальона с просьбой зачислить ее вольноопределяющейся, но встретила отказ. Ей посоветовали идти на фронт сестрой милосердия, однако Мария вновь и вновь твердила о своем решении идти на фронт солдатом. Тогда командир батальона предложил ей направить телеграмму царю, который только и мог разрешить эту проблему. Наверное, он думал, что так эта странная женщина отстанет от него…
Но Бочкарёва не сдалась и на последние деньги послала телеграмму лично Николаю II. И… о чудо!.. она неожиданно получила Высочайшее разрешение. И ее тут же зачислили в вольнонаемные солдаты 4-й роты 25-го резервного батальона.
В феврале 1915 года сформированный в Сибири полк получил назначение под Молодечно, во 2-ю армию. Так Бочкарёва попала на передний край 5-го армейского корпуса, в 28-й (Полоцкий) пехотный полк.
Ее первое появление в военной форме вызвало среди солдат взрыв хохота и насмешек. Как она потом отмечала в своих воспоминаниях, видимо, солдаты решили, что перед ними женщина вольного поведения. Они обступили Марию со всех сторон, толкали плечом, щипали…
Медленно устанавливались отношения женщины в погонах с солдатами. По неписаному правилу, среди них было принято называться сокращенными именами или прозвищами. И она выбрала себе прозвище Яшка, в память о своем последнем «спутнике жизни»…
А потом, после трехмесячного обучения, Бочкарёва оказалась на фронте. Затем был первый неудачный для полка бой с немцами, первые потери… В результате Бочкарёва очень быстро стала живой легендой полка. Она ходила в разведку, участвовала в штыковых атаках, переносила наравне с мужчинами все тяготы боевой службы.
Отважную женщину произвели сначала в младшие, а затем в старшие унтер-офицеры. Ей даже доверили командовать взводом. На ее груди появились заслуженные награды – георгиевские кресты и медали, а на теле – память о четырех ранениях. Кстати сказать, Бочкарёва никогда не была полным георгиевским кавалером, как утверждает ряд источников. Она имела четыре георгиевские награды – два креста и две медали. Плюс еще медаль «За усердие».
В любом случае, к моменту встречи с господином Родзянко она уже была знаменитой личностью.
ПЕРВЫЕ ЖЕНСКИЕ «БАТАЛЬОНЫ СМЕРТИ»
А потом она выступила в Мариинском дворце Петрограда с призывом к женщинам России вступить в ряды ее «батальона смерти». И сразу около 2 тыс. женщин откликнулись на этот призыв.
В ряды батальона записывались, прежде всего, женщины-военнослужащие из других частей, но также и представительницы гражданского общества – дворянки, курсистки, учительницы. Большой была доля солдатских жен и казачек. Женщины проходили медкомиссию и стриглись практически наголо. Были в батальоне и представительницы очень известных фамилий: например, княжна Татуева из знаменитого грузинского рода, а адъютантом Бочкарёвой служила Мария Скрыдлова – дочь адмирала Н. И. Скрыдлова.
По национальности женщины-добровольцы были в основном русскими, но среди них встречались и эстонки, латышки, еврейки. Была даже одна англичанка.
В необычной воинской части царила железная дисциплина: подъем в пять утра, занятия до десяти вечера, краткий отдых и простой солдатский обед. Подчиненные даже жаловались начальству, что Бочкарёва «бьет морды, как заправский вахмистр старого режима». Не многие выдержали подобное отношение: за короткий срок количество женщин-добровольцев сократилось до 300. Остальные выделились в особый женский батальон, который защищал Зимний дворец (об этом будет рассказано ниже). Появление батальона Бочкарёвой послужило импульсом к формированию женских ударных частей в других городах страны (Москва, Киев, Минск, Харьков, Вятка и др.), но из-за усиливавшихся процессов разрушения Российского государства их создание так и не было завершено. Официально на октябрь 1917 года числились: 1-й Петроградский женский «батальон смерти», 2-й Московский женский «батальон смерти», 3-й Кубанский женский ударный батальон, Морская женская команда (Ораниенбаум), 1-й кавалерийский Петроградский батальон Женского военного союза и Минская отдельная караульная дружина.
В результате, на фронте побывали лишь три первых батальона, а в боевых действиях участвовал только 1-й батальон Бочкарёвой.
ОТВАЖНАЯ ЖЕНЩИНА-ОФИЦЕР
На женщинах-солдатах были особые погоны – белые с продольными черной и красной полосой, а на правом рукаве гимнастерки – красно-черная стрела углом вниз.
21 июня 1917 года батальон Бочкарёвой в новом обмундировании стоял на площади перед Исаакиевским собором. Прошел торжественный молебен, и члены правительства и генералы проводили батальон на фронт. Генерал Л. Г. Корнилов, представлявший командование армии, лично вручил Марии револьвер и саблю с золотыми памятными планками на рукоятке и эфесе. А. Ф. Керенский произвел Бочкарёву в офицеры и тут же выдал ей погоны прапорщика.
На фронте батальон придали 525-му пехотному полку. 27 июня 1917 года «батальон смерти» прибыл в действующую армию – в район города Молодечно, что под Сморгонью. Солдаты встретили батальон насмешками. Но уже очень скоро полковник В. И. Закржевский, в подчинение которого попал батальон, отметил в донесении: «Отряд Бочкарёвой вел себя в бою геройски, все время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев, по своему почину, бросился, как один, в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина русской революционной армии».
Вскоре в строю осталось лишь 200 женщин-солдат. Батальон потерял 30 человек убитыми и 70 ранеными. Сама Бочкарёва была сильно контужена, и ее отправили в Петроградский госпиталь. Там она провела полтора месяца и была произведена в чин подпоручика. Часто пишут, что она стала второй в России женщиной-офицером после легендарной Надежды Дуровой. Но на самом деле это не так, ибо в армии в чине капитана служили еще и Татьяна Маркина, а также Александра Тихомирова, но это уже совсем другие истории.
ЖЕНЩИНЫ НА ЗАЩИТЕ ЗИМНЕГО ДВОРЦА
Тяжелые потери среди женщин-добровольцев имели следующие последствия: 14 августа 1917 года генерал Л. Г. Корнилов запретил создание новых женских «батальонов смерти» для боевого применения, а уже имевшиеся части приказал использовать только на вспомогательных участках (охранные функции, связь, работа санитарками).
А потом началась Октябрьская революция, и в этих событиях женщины-добровольцы выступили на стороне Временного правительства. В частности, так поступили бойцы 1-го Петроградского женского батальона под командованием штабс-капитана А. В. Лоскова. Его не нужно путать с батальоном Бочкарёвой, как это делает в своей поэме «Хорошо» Владимир Маяковский: те, кого поэт презрительно называет «бочкарёвскими дурами», в то время находились на фронте.
Батальон Лоскова вместе с юнкерами и другими частями, оставшимися верными присяге, даже принял участие в защите Зимнего дворца, в котором располагалось Временное правительство. Точнее, он готовился отправиться на Румынский фронт, но 24 октября (6 ноября) штабс-капитан Лосков получил приказ отправить батальон в Петроград – якобы на торжественный парад на Дворцовой площади. Там, узнав о реальной задаче, трезво оценив ситуацию и не желая втягивать подчиненных в политическое противостояние, он распорядился вывести батальон за пределы города. Что и было сделано… За исключением 2-й роты, то есть за исключением 137 человек…
Эта рота была оставлена в столице под предлогом содействия доставке бензина с завода «Нобель», и она заняла оборону на первом этаже Зимнего дворца. Ночью, в ходе штурма дворца, женщины вместе с юнкерами участвовали в перестрелке с красногвардейцами.
Одна из них, Мария Бочарникова, находясь в эмиграции, потом написала: «В 9 часов вдруг впереди загремело «ура!». Большевики пошли в атаку. В одну минуту все кругом загрохотало. Ружейная стрельба сливалась с пулеметными очередями. С «Авроры» забухало орудие. Мы с юнкерами, стоя за баррикадой, отвечали частым огнем. Я взглянула вправо и влево. Сплошная полоса вспыхивающих огоньков, точно порхали сотни светлячков. Иногда вырисовывался силуэт чьей-нибудь головы. Атака захлебнулась. Неприятель залег. Стрельба то затихала, то разгоралась с новой силой…»
А потом рота сдалась. «Первым, боязнью одолен, снялся бабий батальон…» Но и тут Маяковский ошибается: не первым, не батальон, и причина была не в боязни, а в том, что в то время во дворце царила полная неразбериха, и отовсюду поступали противоречивые приказы. После этого женщины были разоружены и отправлены в казармы.
Там с ними «обращались дурно». Все та же Мария Бочарникова потом рассказывала: «Вдруг под напором громадная дверь с треском распахнулась, и ворвалась толпа. Впереди матросы с выставленными громадными наганами, за ними солдаты. Видя, что мы не оказываем сопротивления, нас окружают и ведут к выходу. На лестнице между солдатами и матросами завязался горячий спор. «Нет, мы их захватили; ведите в наши казармы!» – орали солдаты. Какое счастье, что взяли перевес солдаты! Трудно передать, с какой жестокостью обращались матросы с пленными. Вряд ли кто-либо из нас остался в живых».
Как потом выяснилось, спасло женщин лишь требование британского консула о немедленном освобождении бойцов несчастной роты.
После этого 1-й Петроградский женский батальон продолжал существовать еще два месяца: словно по инерции поддерживалась дисциплина, выставлялись караулы… Но затем женщины начали разъезжаться по домам. Окончательно этот батальон прекратил свое существование в январе 1918 года. А потом началась Гражданская война, и судьбы многих участниц женских формирований сложились трагически. Мария Бочарникова пишет об этом так: «Ходили слухи, что погибли все защитницы Зимнего дворца. Нет, была только одна убита. <…> Но погибли многие из нас впоследствии, когда, безоружные, разъезжались по домам. Насиловали солдаты и матросы, выбрасывали на улицу с верхних этажей, из окон поезда на ходу, топили…»
СУДЬБА МАРИИ БОЧКАРЁВОЙ
Что же касается Бочкарёвой, то ей тоже пришлось распустить свой батальон – в связи с фактическим развалом фронта. Сама же она была задержана большевиками по дороге в Томск. После отказа сотрудничать с новыми властями (у нее был разговор на эту тему с Лениным и Троцким) ее обвинили в сношениях с генералом Корниловым, дело чуть было не дошло до трибунала. Однако, благодаря помощи одного из своих бывших сослуживцев, она смогла вырваться на свободу и добралась до Владивостока. А оттуда… отплыла в США. Сделано это было по поручению генерала Корнилова, и в Америке Бочкарёва должна была просить помощи для борьбы с большевиками.
В апреле 1918 года Бочкарёва прибыла в Сан-Франциско. Потом дочь русского крестьянина пересекла всю страну и даже была удостоена аудиенции у президента Томаса Вудро Вильсона. По свидетельству очевидцев, рассказ Бочкарёвой о ее драматической судьбе растрогал президента до слез.
Потом на транспортном корабле Бочкарёва направилась в Англию. В «Мемуарах» ее попутчика, лейтенанта пехотного полка, отмечалось: «Мадам Бочкарёва прибыла с американскими солдатами на транспорте из Америки, а находясь на его борту, красноречиво и трогательно рассказывала солдатам о своей родине и о том, как священная неколебимая верность союзническому делу, прозвучавшая в ее просьбе Вильсону, с настаиванием на отправке американских войск в помощь страдающей России убедила президента».
В августе 1918 года Мария приехала в Англию. Там ее официально принял король Георг V. А тем временем журналист Исаак Дон Левин по рассказам Бочкарёвой написал книгу о ее жизни, которая вышла в свет в 1919 году и была переведена на несколько языков.
В августе 1918 года Бочкарёва прибыла в Архангельск. Потом она отправилась в Сибирь и добралась до Омска, где адмирал А. В. Колчак удостоил ее личной аудиенции. Но было слишком поздно: главная группировка войск адмирала уже была разбита, 14 ноября 1919 года в Омск вступили части Красной Армии и отряды сибирских партизан…
Бочкарёва вернулась в Томск. Там, в декабре 1919 года, она явилась к коменданту города и сдала ему свой револьвер. Комендант взял с нее подписку о невыезде и отпустил домой. А 7 января 1920 года она была арестована. Затем ее отправили в Красноярск. Там на все вопросы она отвечала четко, чем поставила чекистов в сложное положение: в боевых действиях против красных, как ни крути, Бочкарёва не участвовала. В конечном итоге, особый отдел 5-й армии вынес постановление: «Для большей информации дело вместе с личностью обвиняемой направить в Особый отдел ВЧК в Москву».
Однако 15 мая 1920 года это решение было пересмотрено и принято новое – Бочкарёву расстрелять. Позднее на истертой временем обложке уголовного дела нашли сделанную синим карандашом приписку: «Исполнено пост. 16 мая». Так, в возрасте 31 года погибла эта удивительная женщина.
Удивительная хотя бы потому, что в заключении прокуратуры России о реабилитации Марии Леонтьевны Бочкарёвой от 9 января 1992 года сказано, что свидетельств ее расстрела нет. По некоторым данным, она и не была расстреляна. Якобы ее вызволили из красноярских застенков и переправили в Харбин. Якобы помог ей в этом упомянутый журналист Исаак Дон Левин. А там она, по одной версии, сменила фамилию, по другой – «встретилась с однополчанином-вдовцом, ставшим вскоре ее супругом». Как пишет один из ее биографов, «Бочкарёва до 1927 года проживала на КВЖД, пока не разделила участь русских семей, которых насильственно депортировали в Советскую Россию. Всю силу не истраченной материнской любви она отдала сыновьям своего мужа. Слезами омыла их гибель в годы Великой Отечественной войны…».
151.0
63.34
