ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 3, 2016

— Аня, 16 июня вам исполняется 29 лет, меж тем ваша фильмография насчитывает уже 30 фильмов, юбилейный выйдет на большой экран как раз накануне дня рождения. Поразительно, насколько удачно складывается ваша карьера в кино!

— 30 — это много? Честно говоря, не вижу в этой цифре какой-то удивительной удачи. То, что мне удается активно сниматься, безусловно, везение, но его вряд ли можно отнести к разряду личных достижений. Профессиональных побед в моей жизни немного, пока рано даже думать на эту тему. Я снимаюсь с юных лет и первое время, еще до поступления в Школу-студию, соглашалась на все, что предлагали, стараясь просто заработать, чтобы обеспечить себя и маму. Взрослея, научилась отделять зерна от плевел, лучше понимать, чего хочу. К сожалению, в последнее время получаю все меньше интересных предложений — почти все по трафарету: Аня Чиповская — романтическая героиня. И поскольку не хочу вечно завивать кудряшки, решила отказываться от предложений подобного плана. На счастье, в театре все же видят во мне характерную актрису.

— На экраны выходит триллер «Чистое искусство». Из вышесказанного следует, что сценарий вас зацепил, раз согласились сниматься?

— С этим фильмом получилась странная история, поскольку изначально от предложения я все же отказалась. Сценарий занятный, но съемки приходились на осень, а у меня на это время были совершенно другие планы. Но вдруг они по разным причинам накрылись медным тазом, и несколько месяцев оказались совершенно свободными. Тут звонит мой агент Наташа и говорит, что к нам неожиданно вернулось то же самое предложение от «Чистого искусства»: грустное стечение обстоятельств — исполнительница главной роли по­пала в аварию и повредила ногу, а съемки начинались на следующий день. Мы встретились с режиссером картины Ренатом Давлетьяровым, и на другой день я вышла в кадр.

— Вы быстро учите роли?

— Действие происходит в наше время, герои говорят современным языком, не гекзаметром, так что быстро выучить текст не составляет труда.

— Ваша героиня Саша — фотограф-фрилансер. Вы знаете, что такое быть независимым художником, которого кормят ноги? Были в вашей жизни периоды, когда приходилось искать работу?

— Без работы никогда не сидела. Но ведь необязательно обращаться к личному опыту. Я вполне себе представляю, что такое находиться в подвешенном, нестабильном состоянии. Дело в том, что моя Саша — девушка психически устойчивая, способная справляться с разного рода сложностями, в отличие от меня, труса. Если бы я оказалась в ситуации сродни Сашиной, от меня быстренько избавились бы, закопав в овраге. А Саша умудряется не только успешно скрываться от своих врагов, но еще и расследование вести. Роль интересная, в моей биографии — впервые главная. Было непривычно изо дня в день на протяжении приличного времени находиться в кадре, это сильно выматывает. 

— В фильме есть откровенные сцены. Режиссеру долго пришлось вас уговаривать обнажиться перед камерой?

— Когда это необходимо, то особых доводов не требуется. Мы рассказали историю любви, и глупо предполагать, что взрослые люди лишь за ручку прогуливаются под луной и вместе слушают пластинки. В постельных сценах можно использовать дублера, но я этого не делаю принципиально. По той простой причине, что вся страна все равно подумает, что это Чиповская. А если, допустим, тело дублерши не нравится? Не то чтобы я находилась в полном восторге от своего… Но все же я за правду. А то в кино и секс не настоящий, и в кадре дублерша! С «Чистым искусством» мне повезло, потому что откровенные сцены игрались не с кем-нибудь, а с Петей Федоровым — моим близким другом.

Они трудно даются, если с партнером нет душевного контакта. А с Петей мы знакомы давно, я ему полностью доверяю. На съемочной площадке собрались настоящие профессионалы и приятные люди. Скажем, оператор Семен Яковлев снял все быстро и безболезненно для моей юной психики. Никаких лишних дублей — «сейчас попробуем так, теперь сяк и еще наперекосяк».

Вообще-то это было мое второе обнажение в кадре. Первый раз оно случилось в «Оттепели», и там я зажалась настолько, что Валерий Петрович Тодоровский велел мне выпить коньяку.

 — Откуда такое волнение? Во-первых, у вас безупречная фигура, во-вторых, обнажаетесь не вы, а ваша героиня.

— Но я же не могу не осознавать, что раздеваюсь перед посторонними мужчинами! Что же до фигуры… Откровенно вам скажу: никогда не была в восторге от собственной внешности и свое отражение в зеркале не целовала.

— А на экране себе нравитесь?

— Я стараюсь не смотреть свои фильмы. Мне, ужасному самоеду, это противопоказано: могу впасть в депрессию. Помню, у меня была премьера, не буду называть это кино. Когда пошли финальные титры, я расплакалась и никак не могла остановиться. Было жаль потраченных душевных и физических сил, того, что роль получилась ужасной и уже ничего не изменить. Сижу красивая такая — укладка, макияж, платье — и сотрясаюсь в рыданиях. Хорошо, рядом был близкий человек, и он, понимая, что еще миг — и я окажусь в центре внимания публики, вывел меня из зала. Но дело не в самом кино, дело было во мне. Наверное, не надо идти на уступки во время съемок — следует спорить, биться, не поддаваться напору режиссера. Потому что из крошечных «пусть будет по-вашему» вышла в итоге катастрофа.

 — Аня, ваш дебют состоялся в сериале «Операция «Цвет нации», когда вам было всего 16. Как вы вообще попали в кино?

 — По чистой случайности. Моя мама, заслуженная актриса РФ Ольга Чиповская, служит в Театре имени Вахтангова, и ее коллега, актриса Анна Дубровская, проходила кастинг как раз в этот сериал. Потребовались дети, и она, вспомнив про меня, позвонила маме. Я ведь выросла за кулисами, играла в одном из спектаклей маленькую роль, но так, в качестве шутки. Детей театра часто задействуют — не с улицы же брать. Мы с мамой поговорили и решили, что, в принципе, можно попробовать пойти на кастинг. Я ни на что не рассчитывала, подозревая, что существует огромное количество детей с куда более богатым киношным опытом. Но, как выяснилось, все в жизни возможно, — меня утвердили на роль.

— Следом вы снялись в популярном сериале «Дорогая Маша Березина»… Скажите, Аня, корона на голове быстро выросла?

— Признаюсь: мне тогда совсем крышу снесло. Вела я себя нехорошо, разговаривала с людьми неправильно, могла себе позволить, к примеру, не прийти на съемки. Но надо понимать: ребенок в трудном, переходном возрасте, а тут приличные гонорары, узнаваемость — много чего свалилось.

На счастье, у меня хорошие родители и, надеюсь, не самое ужасное в мире воспитание. Но маме однозначно досталось (родители Ани в разводе. — Прим. «ТН»), кровь я ей попортила. 

 — Странно, что, имея опыт съемок, вы в первый год провалились в театральный институт…

— Поступала я в Щукинское училище, которое когда-то окончила мама. И была абсолютно уверена, что пройду: «Я ведь уже актриса!» Из-за самоуверенности ко всему относилась наплевательски, к примеру, пропустила обязательную для абитуриентов проверку пластических данных, а на конкурсе не стала читать что-то из того, что попросили. В общем, вы понимаете, в каком состоянии находилась девочка. (Смеется.) Справедливо, что меня щелкнули по носу и сказали: «Дорогая, давай-ка иди отдохни, подумай…»

Но я не мучаюсь чувством вины, потому что понимаю: все эти трудности были связаны с юным возрастом. К тому же через год, оказавшийся для моего сознания переломным, я стала совсем другим человеком. О многом пришлось поразмышлять… Вот тогда я поступила и в Щукинское, и в Школу-студию МХАТ. Интуитивно выбрала Школу-студию.

— Но вы не думали о том, чтобы выбрать другую профессию? Ведь вам легко даются языки, вы окончили лингвистическую гимназию. Кстати, раз росли за кулисами, оставалось ли время на то, чтобы прилежно учиться?

— Особых проблем с учебой не возникало, я и в музыкальную школу успевала ходить, и в хореографическую студию. Другое дело, что и то и другое бросила. Вышло так, что маме оказалось тяжело меня водить и на танцы, и на музыку — она, не спросив моего мнения, сделала выбор в пользу последней. Маленький человек обиделся, взбунтовался и, приходя на занятия в музыкальную школу, складывал руки на коленях и сидел, уставившись в одну точку. (С улыбкой.) Я обожала танцевать и страдала, что меня забрали из хореографии. Было мне тогда 10 лет. Мама ругалась, пыталась образумить, приводила аргументы, что когда-нибудь я пожалею, но я твердо стояла на своем. Права в итоге оказалась мама. Играть на рояле — это же такой приятный способ себя развлечь! Тем более что есть предрасположенность: мой дедушка, Михаил Фрумкин, был трубачом (в 1930-40-е годы играл в джаз-оркестре Александра Цфасмана. — Прим. «ТН»), папа, Борис Фрумкин, пианист.

А по поводу «думала ли я о другой профессии»… Нет, никогда. Потому что выросла в Театре имени Вахтангова. А это то волшебное место, где моя душа трепещет. Маленькой бунтовала против нянь, отказывалась оставаться с ними дома и просила маму взять меня с собой в театр. За кулисами я испытывала невероятный восторг от всего вокруг, для меня и по сей день Вахтанговский театр — самый красивый на свете. Стоит подойти к его входу, как сердце бьется сильнее и громче. Если нахожусь в зале, то за секунду до начала действа, когда свет уже погашен, а занавес еще не раскрылся, замираю и боюсь вздохнуть. Чем это объяснить, не знаю, но это очень ценно и значимо. Потому что, согласитесь, взрослея, человек реже удивляется, реже восторгается. Невероятно горжусь и радуюсь тому, что с этого сезона играю в Театре имени Вахтангова хореографический спектакль «Мужчины и женщины» в постановке Анжелики Холиной. Спасибо Олегу Павловичу Табакову, что разрешил. Бегать из одного театра в другой — неэтично, но мне позволили.

— Аня, вы поступили в Школу-студию МХАТ и уже на третьем курсе вышли на знаменитую мхатовскую сцену. Расскажите про тот свой дебют, наверняка есть что вспомнить!

— На мой взгляд, это был полный провал. (Смеется.) В «Танце альбатроса» я играла Юдит — главную роль. Всего четыре исполнителя: маститые актеры — Дмитрий Назаров, Ольга Васильева, Владимир Калисанов — и я, третьекурсница, слабо понимающая, что нужно делать. Волновалась так, что по сцене передвигалась как Буратино —деревянная, зажатая… Было очень страшно. Мне повезло с коллегами — после спектакля они тактично промолчали.

— Совсем скоро тысячи выпускников со всей страны ринутся штурмовать театральные вузы. Какой бы совет вы могли им дать?

— Да что я могу советовать, у ме­ня-то пока все удачно складывается. Но когда я прохожу в эти дни мимо Школы-студии МХАТ, а там ад в виде огромной толпы страждущих, думаю вот о чем: всем этим мальчикам и девочкам предстоит снять розовые очки и иначе взглянуть на актерскую профессию. Собираясь связать с ней свою жизнь, важно понимать, что, возможно, вы никогда не встретите своего режиссера, вам не позвонят и не предложат хорошую роль, не возьмут в театр. Что, возможно, не придется почувствовать удовлетворение от профессии, а только муки, не удастся получить признание, увидеть хороший результат. Возможно, вы будете безмерно ненавидеть себя за ту ерунду, в которой вынуждены участвовать. Понимаете, чаще может звучать «никогда», чем «возможно, получится». И это правда. Успех вообще ни от чего не зависит. Тысячи гораздо более талантливых актеров, чем я, сидят по домам.

— Аня, если честно, бывали роли, которые вы сами просили? Не секрет, что многие талантливые актрисы прямо предлагают режиссеру свою кандидатуру.

— Клянусь, что никогда. Четвертый год я работаю с прекрасной Наташей — моим агентом. Казалось бы, это нормально — сказать, что хочется сыграть то-то и то-то и попросить разузнать. А я не могу!

Раз в жизни, совсем недавно, когда мне очень захотелось сыграть одну интересную роль, я попросила Наташу аккуратно поинтересоваться, могу ли прийти на пробы. Она позвонила, и выяснилось, что режиссер даже предположить не мог, что я заинтересуюсь. Но это исключение из правила. Я не умею прокладывать дорогу локтями, если вижу, что во мне не нуждаются. Моментально испаряюсь, если где-то начинается грызня.

— За любовь тоже не будете бороться?

— Любовь — другое дело. Хотя и здесь не могу форсировать, инициировать. Мне нужно, чтобы Вселенная предложила, а я согласилась или отказалась.

Без некоторых людей я не могу дышать. А без работы могу. Хотя легко говорить, когда она есть. Если телефон замолчит, может выясниться, что я чертовски от нее завишу, — это же проверяется только опытным путем.

Что же касается любви к некоторым людям — безотносительно, мужчина это или женщина, — то она мне необходима. Мне важно ощущать рядом с собой тех, кто стал мне другом, кто проник глубоко в душу. Если уж совсем по-честному, то я мизантроп, плохо переношу людей, неохотно с ними схожусь.

— В психиатрии такой тип людей называется экстравертированный интроверт. Внешне — общительный, внутри — коробочка…

— Да, это про меня. Нет, со всеми знакомыми, коллегами я нахожусь в хороших, ровных отношениях. В театре, к примеру, ни разу не было ни единого конфликта. На съемках случались, но по одной причине: не терплю пофигизм в работе. И когда с этим сталкиваюсь, то взвинчиваюсь и могу показаться невежливой. Мой учитель, мастер нашего курса Константин Аркадьевич Райкин, невероятно фанатично относится к профессии и нас, своих учеников, этому научил.

— Аня, как вам кажется, почему мужчины творческих профессий нередко говорят, что актрису хорошо иметь в друзьях, но не в женах?

— Понятно, что мы истерички. Но любую женщину можно довести до белого каления. Думаю, причина еще и в том, что сложно быть рядом с той, которая постоянно на виду, у которой много поклонников. Только уверенный в себе мужчина в состоянии быть интересным такой женщине, учитывая, что вариантов выбора у нее миллион.

— Традиционная семья, когда жена ведет хозяйство, занимается делами мужа, детей, вас не прельщает?

— Нет, никоим образом. Ни в детстве, ни сейчас я не видела смысла в браке. Но я очень уважаю женщин, которые выбирают семью и дом. Просто это не совсем мое. И вообще, я за то, чтобы человек свободно выбирал свой путь, не оглядываясь на предрассудки.

Меня мало интересует, какой, по чьему-то мнению, должна быть идеальная жена, поскольку не собираюсь ею становиться. С того же ракурса и взгляды на идеального мужа меня тоже не волнуют.

Мне не нравится шум детских площадок, не тянет возиться с чужими детьми. Увы! Или ах… Или ой…

Когда была маленькой и мои подружки рисовали картинки с принцами, я мечтала о другом: о далеких странах, путешествиях, шикарных нарядах… А семейных идиллий, свадебных платьев, детишек в моих мечтах не было.

— Наши читательницы скажут: «Хорошо ей говорить, она известная, красивая, независимая. А нам как отвечать на неудобные вопросы, когда тетушки, соседки, мама пристают с вопросом: ну когда же, когда же свадьба, дети?»

— Моя мама не задает неудобных вопросов, она прекрасно меня понимает. А бабушка понимает еще лучше, чем мама. И обе они хотят, чтобы их Аня была счастлива. Если когда-нибудь я захочу родить десять детей и усыновить еще пятнадцать и в этом будет мое счастье, они порадуются. Если ничего не захочу, примут мой выбор с уважением. Мне повезло с родными. Все они принимают меня такой, какая я есть.

— Если у вас будет дочь, похожая на вас…

— Да я убью ее! (Смеется.) Маячок поставлю, чтобы хотя бы знать, куда ее понесет. Не представляю, что с такой стану делать. Потому что моя мама, конечно, натерпелась. Зато сейчас мы подруги. Через неделю улетаем в Рим на несколько дней — мы очень любим этот город. Там место нашей силы. Видели бы вы эту женщину, которая зовется моей матерью, в аэропорту Рима! Она превращается в электровеник! И без устали носится со мной по городу с раннего утра до позднего вечера!

— В чем еще источник вашей силы?

— Музыка и книги, причем бумажные, я ретроград в этом смысле. Кота обожаю своего. Мои друзья… Они — самый большой подарок, который есть в жизни.

— Хорошо дружить, когда все окружение — люди благополучные, и тяжело — когда что-то случается…

— А мне кажется, наоборот: сложнее дружить, когда все хорошо. Мои друзья были со мной на пике удачи, тогда, когда мне приходили самые лучшие предложения в работе. И в их глазах я читала радость, гордость, поддержку. Но и мои подруги не простые женщины, они сами с усами. Ближайших — три: Полина Райкина, дочка Константина Аркадьевича, и две мои однокурсницы Аня Селедец и Алиса Горшкова. Алиса работает в Александринском театре. Аня и Полина — в «Сатириконе». И когда у них что-то получается, это радость для меня.

— Известно, что ваше сердце не свободно. Расскажете о своем избраннике?

— Ой, не люблю я распространяться на эту тему. Скажу одно: близкий человек у меня есть.

— Но вы хотя бы обозначьте, у какого мужчины совсем нет шансов…

— У ревнивого. У узкомыслящего скучного зануды. Но вообще-то, списка определенного набора необходимых мужских качеств у меня нет. Любовь — это же химия, магия. Завидую женщинам с конкретными предпочтениями: требуется брюнет, спортсмен…

— Богатый!

— Ну с деньгами у меня у самой все нормально. Это неважно.

— Неожиданно! Вам неважно, есть ли у мужчины деньги?

— Никогда в жизни за меня никто не платил. И это не поза. Я так воспитана, предпочитаю сама быть за все в ответе. Моя мама ни на кого не полагается, кроме себя. Другого примера перед глазами у меня нет. Существуют бабушка с дедушкой, прожившие всю жизнь вместе, и дедушка — глава семьи. Но жила-то я все-таки с мамой. Поэтому привыкла к такому паттерну: если не сделаю я, то никто, если не заработаю, то ничего и не получу.

— А как насчет того, чтобы на мужчину возложить материальные обязанности?

— Возлагают цветы к памятникам. Это не к тому, что я совсем ничего не ожидаю от мужчины. Прекрасно, если он зарабатывает и с удовольствием тратит деньги на меня, но это если захочет. А так чтобы требовать… Мне физически некомфортно от кого-то зависеть, даже от самого лучшего и любимого человека.

— Задувая свечи на праздничном торте в день своего рождения, что загадаете? О многом мечтаете?

— Мечты — двигатель всего земного шара, и конечно, я мечтаю о многом, мне всегда мало…