Рабство, как и другие виды принудительного, несвободного труда, с которыми, кстати, его часто путают, появилось на заре истории человечества. И с самого раннего времени общества стремились ограничить порабощение соплеменников (скажем, через долговую кабалу), но считали уместным обращать в рабов чужеземцев-военнопленных. Вопреки расхожему мнению рабство далеко не всегда играло ключевую роль в экономике доиндустриальных обществ, но притом никогда целиком не уходило в прошлое, несмотря на ограничения, налагавшиеся на этот институт различными религиями, в т.ч. христианством и исламом. Еще Блаженный Августин писал, что «разумное по образу Его творение» не задумывалось господствующим над себе подобными: «…по природе, с которою Бог изначально сотворил человека, нет раба человеку или греху».
Африканских невольников начали завозить в Новый Свет почти сразу после его открытия. Первопроходцами здесь стали португальцы, которые с 1538-го стали использовать рабский труд на бразильских плантациях сахарного тростника. В британских поселениях чернокожие рабы появились также вскоре после их основания. Летом 1619-го португальский корабль купил рабов в Луанде (современная столица Анголы основана португальцами в 1575 году и сразу стала одним из ключевых пунктов атлантической работорговли) и повез их в мексиканский Веракрус. Но уже в Мексиканском заливе, почти у места назначения, это судно захватили два английских каперских корабля, которые и привезли «более двадцати негров» в основанную двенадцатью годами ранее первую постоянную британскую колонию в Америке – Виргинию. В 1624-м у двоих из этих рабов родился сын, которому дали фамилию хозяина, – этот Уильям Такер стал первым известным чернокожим уроженцем Британской Америки.
Обычно именно 1619 год считают началом истории рабства в США, и 400-летие этого события в прошлом году широко отмечалось, дав повод для новых «войн памяти». Однако сравнительно недавно найденная первая виргинская перепись показала, что в новой колонии в марте 1620-го находились уже не «более двадцати», а 15 чернокожих мужчин и 17 женщин – «в услужении» у хозяев. Кстати, к этому времени рабы-африканцы уже давно жили во Флориде, в ту пору принадлежавшей Испании.
Примечательно, что английское право тогда еще не признавало рабство – вердикт по одному делу 1569 года гласил: «воздух Англии слишком чист, чтобы им могли дышать рабы». Так что поначалу африканцев записывали как «законтрактованных слуг», т.е. свободных людей, по договору обязавшихся отработать определенный срок на хозяина. Но с ростом табачных плантаций в Виргинии, приобретением сахарных карибских колоний – в 1624 году Барбадоса и в 1655-м Ямайки – рабство, причем наследуемое, в Британской империи было узаконено рядом судебных решений. Индейское рабство существовало, но не получило широкого распространения. Если в 1680 году примерно 7% виргинцев были африканского происхождения, то в 1750-м – уже 44%. Возвышение Южной Каролины с 1720-х основывалось на производстве риса, также возделываемого рабами.
«Все люди созданы равными»
В 1776 году Томас Джефферсон написал в тексте Декларации независимости США: «…все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». В черновике декларации Джефферсон обвинил британского короля Георга III в поощрении работорговли – «жестокой войны против самой человеческой природы», как будто бы рабовладельцев в Новом Свете заставляли рабов покупать. В те памятные годы начала Войны за независимость сам Джефферсон был одним из богатейших виргинских плантаторов, владея более чем 180 рабами. В Конституции США 1789 года рабство прямо не упоминалось, но косвенно подразумевалось; принятые в те годы конституции северных штатов рабство, как правило, отменяли.
Отцы-основатели Соединенных Штатов, и Джефферсон в их числе, полагали, что рабство отомрет само собою, поскольку свободный труд в конечном итоге окажется выгоднее труда зависимого. Однако ход истории опроверг их надежды. В 1790-е в Англии и Шотландии уже шла промышленная революция – строились ткацкие фабрики, где сила пара приводила в действие прядильные станки. В 1793-м американец Элай Уитни разработал хлопкоочистительную машину, но вот посев и сбор урожая оставались ручными. Хлопок пришел на смену табаку как главная культура плантаторского Юга и распространился на новые штаты Юго-Запада – Алабаму, Миссисипи, Луизиану. В 1831 году на долю США приходилось 49,6% мирового производства хлопка, в 1860-м, накануне Гражданской войны, – 66%. Хлопок составлял более половины всего американского экспорта. Парадоксальным образом рождение мирового промышленного капитализма невозможно представить без рабства.
Хотя в 1776–1830 годах доля чернокожих в населении США снизилась примерно с 20% до 15,5% (по переписи 2010 года она составляет 12,6%, по оценкам 2019-го – 13,4%), в Южной Каролине и Миссисипи она превышала 50%, а в целом среди южных штатов только в Теннесси и Арканзасе была ниже 30%. В 1860-м рабы составляли примерно треть населения южных штатов. С 1 января 1808-го Соединенные Штаты вслед за Британской империей (с 1 мая 1807-го) отказались от международной работорговли, однако плантаторам впервые в мировой истории удалось добиться устойчивого естественного прироста рабского населения. За 50 лет (1810–1860 годы) число рабов увеличилось в 3,3 раза, с почти 1,2 млн человек до более чем 3,95 млн (цена рабов, впрочем, оставалась очень высокой), а еще почти 262 тыс. чернокожих на Юге были свободными. Несколько десятков тысяч негров жили и в северных штатах.
Свободным штатам был выгоден протекционистский таможенный тариф, который бы защитил молодую промышленность от конкуренции (в основном британской). А плантаторы, чтобы вывозить хлопок в Европу и покупать там промышленные изделия, нуждались в низких таможенных ставках. Территория Соединенных Штатов быстро росла, но страну раскалывал спор о направлении экспансии – на Юго-Запад, где новые земли станут рабовладельческими, или на свободный Северо-Запад. Конфликт становился все заметнее с рубежа 1810–1820-х. Когда в 1860 году на президентских выборах победил кандидат антирабовладельческой Республиканской партии Авраам Линкольн, южные штаты вышли из состава Союза, образовав Конфедерацию. Вскоре началась Гражданская война, унесшая жизни 620 тыс. американцев (население страны в 1860-м составляло 31,443 млн).
Войну Север вел не за свободу чернокожих, а за сохранение единства страны, но единство это было невозможно без уничтожения рабства. Линкольн освобождал рабов рядом решений, среди которых главным стала Прокламация об освобождении: с 1 января 1863 года свободными считались все рабы на подконтрольных Конфедерации землях. В конце войны Линкольн настоял на принятии XIII поправки к Конституции об отмене рабства (принята Конгрессом 31 января 1865-го, ратифицирована 6 декабря 1865-го).
После Гражданской войны
После капитуляции Юга 9 апреля 1865 года основной задачей стала т.н. Реконструкция – возвращение штатов Конфедерации в состав Союза, что, по мысли победивших северян-республиканцев, было возможно только после проведения на Юге радикальных реформ. XIV поправка к Конституции (принята Конгрессом 13 июня 1866-го, ратифицирована 9 июля 1868 года) объявляла гражданином США любого, кто родился на американской земле, XV поправка (принята Конгрессом 26 февраля 1869-го, ратифицирована 3 февраля 1870 года) запретила ограничивать избирательное право на основании принадлежности к той или иной расе или былого пребывания в рабстве.
Всего за время Реконструкции 683 чернокожих депутата были избраны в нижние палаты законодательных собраний южных штатов, 112 – в верхние палаты, шесть избирались вице-губернаторами, пять – мэрами, 41 – шерифами, 14 стали членами нижней палаты Конгресса, двое – Сената. Вплоть до 1872-го работало Бюро освобожденных, распределявшее бесплатное питание, открывавшее, часто с помощью благотворителей, школы и колледжи. В 1867 году школы посещали 40% детей бывших рабов.
Но мечта о «сорока акрах и муле», которые якобы причитаются каждому освобожденному, не сбылась. Батраками же на плантациях бывшие рабы работать не хотели, равно как и оставаться жить в старых «рабских кварталах», где хозяин привык следить за каждым их шагом. Вплоть до середины XX века главной формой сельского хозяйства на Юге оставалась издольщина (кропперство) – аренда земли за часть урожая. Так, в 1900 году в Миссисипи издольщиками были 85% чернокожих крестьян и 36% белых.
Юг не сдается
В 1877-м Реконструкцию объявили завершенной, и достижения ее были сразу же уничтожены побежденными белыми южанами. Воцарившаяся «система Джима Кроу» включала постоянную угрозу насилия и последовательную сегрегацию (разделение рас). В штатах вводились разного рода избирательные налоги, цензы грамотности, имущества, но с исключением для тех граждан, чьи предки имели право голоса (т.н. дедушкины поправки). В 1896-м Верховный суд США в деле Plessy vs. Ferguson решил, что сегрегация не противоречит Конституции, ведь права якобы могут быть «разделенными, но равными». Кстати, сам луизианец Гомер Плесси, безуспешно судившийся за право сесть в «белый» вагон в поезде, был чернокожим только на одну восьмую – как, например, Пушкин. Сегрегация существовала не только на Юге: еще в 1957-м запрет на межрасовые браки сохранялся в 25 из 48 тогдашних штатов, включая северные Айдахо и Вайоминг, где и сегодня доля афроамериканцев в населении меньше одного процента. К началу Второй мировой войны негры получили наконец право служить во флоте – но только на кухне.
Если у Республиканской партии позиции на Юге вплоть до конца 1960-х были очень слабыми, то Демократическая партия представляла собой своего рода федерацию: на Севере это была в первую очередь партия иммигрантов, рабочих, социальных реформистов из числа городской интеллигенции, а на Юге – оплот расистского status quo. Именно поэтому Франклин Делано Рузвельт, которому удалось ввести в стране пенсии по старости, пособия по безработице, сельскохозяйственные субсидии, наконец, программы помощи индейцам, так и не решился подступить к проблеме чернокожего населения, поскольку иначе бы лишился ключевой для него поддержки однопартийцев-южан.
К тому времени география проживания негров в США изменилась. Если в 1910 году 89% чернокожих находились в южных штатах, составляя 29,8% местного населения (в составе всей страны – 10,7%), то в 1950-м 32% негров жили за пределами Юга, где доля их в населении сократилась до 21,7%. Механизация сельского хозяйства продолжала вытягивать многих афроамериканцев на Север, где сегрегация если и сохранялась, то чувствовалась значительно слабее, а промышленности были нужны рабочие руки. В крупных городах возникали негритянские районы, среди которых, к примеру, нью-йоркский Гарлем. Свободу и возможность творчества давал набиравший популярность джаз.
Время перемен
После войны власти в Вашингтоне все острее понимали, что расовую проблему необходимо было решать, причем как можно быстрее. На Юге тоже стали задумываться о преодолении старой ненависти, и лучше других эти мысли выразил Уильям Фолкнер устами одного из своих любимых героев, адвоката Гэвина Стивенса в романе «Осквернитель праха» (1948): «Я только говорю, что несправедливость эта – наша, несправедливость южан. Мы должны искупить ее и сами положить ей конец, одни, без чьей-либо помощи и даже (благодарю вас) совета».
Говоря о времени движения «за гражданские права», нельзя не упомянуть и роль, которую сыграл Советский Союз. Его пропагандисты и дипломаты при каждом удобном случае напоминали, что «у вас негров бьют», а раз так, то американские разговоры о свободе и равенстве – пустой звук. Поскольку фронт холодной войны проходил в том числе и по территории Африки, просто игнорировать эти упреки Соединенные Штаты не могли.
Расовая сегрегация была настолько укоренена в американском обществе, что первый удар по «системе Джима Кроу» нужно было нанести сверху. И таким ударом стало решение Верховного суда по делу Brown vs. Board of Education of Topeka, Kansas (1954), запретившее разделение школ и тем самым опрокинувшее саму доктрину «разделенных, но равных прав». Претворить в жизнь это решение оказалось нелегко: так, в 1957-м губернатор Арканзаса Орвэл Фобэс приказал национальной гвардии не пускать девятерых чернокожих школьников в «белую» школу в столице штата Литтл-Роке, и тогда президент Дуайт Эйзенхауэр ввел в город десантно-штурмовые части; в 1958/1959 учебном году губернатору удалось добиться, чтобы арканзасские публичные школы попросту не открылись. Через несколько лет, в сентябре 1962-го, губернатор Миссисипи Росс Барнет лично встал у входа в университет штата, чтобы не пустить в здание первого студента-негра, которому в итоге пришлось учиться под охраной федеральных сил. В июне 1963-го аналогично поступил губернатор Алабамы Джордж Уоллес, не дававший пройти двум чернокожим абитуриентам.
Меж тем малочисленные афроамериканские организации начала XX века развились в мощные, готовые к протесту движения, за которыми пристально следило Федеральное бюро расследований. В 1955–1956 годах внимание всей страны привлек бойкот автобусного сообщения в Монтгомери, штат Алабама, с помощью которого удалось добиться десегрегации транспорта в штате. Эта история принесла общенациональную известность молодому священнику Мартину Лютеру Кингу, который призывал к ненасильственному сопротивлению, создав для его координации Конференцию христианских лидеров Юга (Southern Christian Leadership Conference). Во второй половине 1961-го несколько сотен энтузиастов ездили по Югу на автобусах, добиваясь, чтобы решение о десегрегации междуштатного сообщения было претворено в жизнь. С весны 1962 года студенты, преодолевая на своем пути волну насилия, помогали чернокожим зарегистрироваться на выборах. 28 августа 1963-го, в год столетия Прокламации об освобождении, афроамериканские активисты устроили «марш на Вашингтон», в котором приняли участие 200–300 тыс. человек, в основном, но не исключительно чернокожих. На ступенях Линкольновского мемориала Мартин Лютер Кинг увенчал марш знаменитой речью «У меня есть мечта».
19 июня 1964-го, после года обсуждений и затягивания голосования в Конгрессе демократами-южанами, был принят закон о гражданских правах, не просто запрещавший любую форму расовой дискриминации, но и предоставлявший федеральной судебной власти юридические инструменты, чтобы воплотить решение в жизнь. 6 августа 1965-го вступил в силу закон, обеспечивший наконец – спустя почти век после принятия XV поправки – условия для голосования негров на Юге, а 11 апреля 1968-го – новый закон о гражданских правах, который, в частности, запретил дискриминацию при покупке и аренде жилья. В 1967-м Верховный суд объявил неконституционным запрет Виргинии на межрасовые браки. Дольше всего такой запрет формально сохранялся в Алабаме – там его отменили только в 2000 году.
В 1970-е шире стала применяться т.н. позитивная дискриминация (affirmative action), т.е. обязательное предпочтение, которое нужно было оказывать прежде ущемлявшимся меньшинствам, к примеру, в приеме на работу или в университет. В чистом виде позитивная дискриминация, впрочем, не выдержала проверок Верховным судом, став с конца 1970-х одним, но принципиально не единственным из допустимых критериев отбора. Во многих городах с разным успехом развернули программу десегрегации образования, в рамках которой школьные автобусы перевозили определенное число учащихся из школы традиционно «белого» района в «черную» школу и наоборот.
На президентских выборах 1968 года старый Юг выдвинул своего кандидата – Джорджа Уоллеса, которому удалось завоевать большинство в пяти штатах «глубокого Юга». Это был последний бой сторонников сегрегации. Уже с 1972-го по-старому настроенные белые южане, смирившись с переменами, стали все чаще голосовать за консерваторов-республиканцев – когда-то ненавистную партию Линкольна. Да и сам Юг тоже менялся: чернокожих становилось все меньше, а белую общину разбавляли переезжавшие с Севера образованные и хорошо зарабатывавшие сотрудники строившихся крупных предприятий, очень часто связанных с государственными военными заказами. Афроамериканцы же, добившись наконец не de facto, а de jure избирательных прав, в массе своей стали поддерживать Демократическую партию, представляющую интересы нижней социально-экономической части американского общества.
Черные радикалы
Но, несмотря на очевидные успехи в борьбе за гражданские права, уже к концу 1960-х афроамериканское движение радикализовалось. Многих молодых чернокожих не устраивало нарочитое миролюбие Кинга, а обретенное право голоса они расценивали, как попытку властей отвлечь внимание от подлинных проблем. Среди источников радикальных настроений были созданная еще в 1930-м, но поначалу не очень заметная Нация ислама, чье руководство видело в мусульманстве религию освобождения от европейского (т.е. христианского) рабства; антиколониальный неомарксизм франкоязычного мыслителя, уроженца Мартиники Франца Фанона. Отбывая в 1946–1952 годах срок за ограбление, обратился к исламу Малькольм Литтл. Он отказался от своей «белой» фамилии и взял псевдоним, под которым и стал знаменитым, – Малькольм Икс. В октябре 1966-го в Окленде, штат Калифорния, студенты-марксисты создали партию «Черные пантеры». Организация эта была немногочисленной, но зато ее члены готовы были сражаться с оружием в руках. К «Черным пантерам» одно время примыкала хорошо нам известная Анджела Дэвис.
В 1964 и 1967 годах бунты прокатились по многим десяткам городов, а самую мощную их волну вызвало убийство Кинга 4 апреля 1968-го. Эти бунты отчаяния разворачивались в самих афроамериканских районах и могли только ослабить положение черной общины. К рубежу 1960–1970-х стало очевидным новое жилищное разграничение: белые, чей уровень доходов уверенно рос после войны, переехали в отдельные дома в уютных пригородах, добираясь на работу на автомобилях, а многие части исторических центров городов заняли чернокожие, часто незадолго до того покинувшие сельский Юг. Но тут с работой стало плохо на заводах в городах. Экономические кризисы 1974–1975 и 1980–1982 годов и в целом ослабление систем «государства всеобщего благоденствия» сильнее всего ударили именно по темнокожему населению.
В большой политике
В 1967-м Тергуд Маршал стал первым негром, назначенным в Верховный суд США. Когда в 1991-м он ушел на пенсию, его место занял другой афроамериканец – Кларенс Томас. Когда Джордж Уоллес после перерыва в четвертый раз возглавил Алабаму (1983–1987), он, как умный политик, чувствуя перемены, назначил рекордное число чернокожих на различные должности в штате, в т.ч. сделав одного из них своим пресс-секретарем. С тех пор Соединенные Штаты привыкли к афроамериканцам на высших государственных постах, причем не обязательно демократам. Все запомнили республиканцев – Колина Пауэлла, уроженца Гарлема, советника по национальной безопасности в администрации Рональда Рейгана, председателя Объединенного комитета начальников штабов, государственного секретаря в первой администрации Джорджа Буша-мл., Кондолизу Райс, уроженку Алабамы, советника по национальной безопасности, которая сменила Пауэлла на месте госсекретаря во второй администрации Джорджа Буша-мл.
В 2008-м президентом стал Барак Обама, чей отец в буквальном смысле был африканцем, поскольку родился в Кении. Из-за этого даже возникали сомнения – примет ли Обаму негритянская община Америки, ведь его с ней роднит только цвет кожи, а не память о давнем рабстве и совсем недавней сегрегации (новая, на этот раз добровольная эмиграция из африканских стран стала заметна в США только в 1990-е, и даже сегодня таких недавних эмигрантов – не более 4% от общего числа афроамериканцев). Эти опасения не оправдались, Обама получил 95% голосов чернокожих избирателей. Верный политическому символизму, он принес присягу на Библии, принадлежавшей Аврааму Линкольну. В нынешнем, 116-м составе Конгресса в Палате представителей 52 кресла из 435 заняты чернокожими (это вдвое больше, чем в начале 1990-х, и примерно пропорционально доле в населении страны); в Сенате, впрочем, – только три из 100.
Жить стало лучше, но не веселее
Но вот в социально-экономической области положение афроамериканцев изменилось все же недостаточно. Да, в 1962 году только 4% чернокожих обладали высшим образованием, а сегодня таковых 26% (у белых – 36%). Считается, что вдвое сократилась доля афроамериканцев за чертой бедности, составив в 2018-м 20,8% от их общего числа, тогда как у белых этот показатель за полвека почти не изменился, оставаясь в пределах 10%. Но средний доход чернокожей семьи как составлял в середине 1960-х примерно две трети от среднего дохода белой семьи, так и составляет сегодня, ни разу за более чем полвека не приблизившись к 70%. Реальный размер этих доходов с поправкой на инфляцию также практически не вырос ни у черных, ни у белых. В отличие от объема заработков и доходов, уровень безработицы за последние 50 лет колебался очень сильно, но всегда для негров этот показатель был вдвое больше, чем для белых. В 2017-м доля собственников жилья среди белых была выше на 30,1%. По одной из оценок, стоимость собственности, принадлежащей белым и чернокожим семьям, различается сегодня в семь раз. В текущем году среди руководителей 500 крупнейших американских фирм (список Fortune) – только пять чернокожих (первый афроамериканец попал в этот список в 1999-м, а рекорд был поставлен в 2012-м – шесть человек). Объяснять, в чем причины этого неравенства, можно по-разному, но любая дискуссия на эту тему будет очень горячей и политизированной, а в таких условиях истина не рождается.
Заметен и расовый дисбаланс среди осужденных. Правда, тут как раз положительные изменения налицо, хотя и сегодня из чернокожих мужчин от 35 до 39 лет отбывает заключение каждый двадцатый, а если взять за точку отсчета 2001 год, то каждый третий чернокожий мужчина хоть раз в жизни да попадет в тюрьму. Тем не менее в 2006–2020 годах доля заключенных среди чернокожего населения сократилась на треть, больше, чем у других расово-этнических групп (в целом по стране эта доля уменьшилась на 17%), хотя она все равно без малого вдвое выше, чем у выходцев из Латинской Америки, в 5,6 раза выше, чем у белых, и в 2,7 раза выше, чем в среднем по стране.
Наконец подходим к самой горячей сегодня теме: за 2015–2020 годы вероятность быть убитым полицейским составляла 30 на миллион у негра, 23 – у выходца из Латинской Америки и 12 – у белого. В 1980–1990-е, поставив задачу справиться с эпидемией наркомании, власти резко ужесточили работу полиции и судов, число заключенных выросло в шесть раз, а страна заняла уверенное первое место в мире по доле тюремного населения. Суровость правоохранительной системы сильнее всего, и часто незаслуженно, ощущают на себе именно чернокожие. Становится понятен гнев Анджелы Дэвис, предложившей в конце 1990-х понятие «тюремно-промышленный комплекс», хотя с ее призывом отменить тюрьмы вообще согласиться сложно.
Если в США хотят подчеркнуть, что кризис любого рода сильнее всего бьет именно по афроамериканской общине, то говорят: «Когда у белого насморк, у черного – воспаление легких». Трагическим образом в наши дни эта пословица приобрела буквальное значение: несмотря на бóльшую среднюю продолжительность жизни белых, а значит, бóльшую долю пожилого населения, которое хуже переносит коронавирусную инфекцию, смертность от новой болезни среди негров вдвое выше, чем у белых. Очевидно, что если восстановление народного хозяйства после объявленного карантина станет долгим и непростым, то 40 млн чернокожих пострадают от этого кризиса больше, чем другие американцы. В сочетании с тем расколом в обществе, показателем которого стала победа Дональда Трампа на президентских выборах, это объясняет остроту нынешнего противостояния.
0
44.25
