Согласно опубликованным на днях данным опроса исследовательского центра портала Superjob, каждому одиннадцатому сотруднику, работающему во время карантина удаленно, нужен психолог. Причем в большей степени нуждаются в помощи или хотя бы консультации специалиста представители старшего поколения. О том, как изменится после пандемии наш мир и наше общество, мы говорили с нашим экспертом, психиатром, профессором Андреем Жиляевым.
Опыта такого долгого совместного переживания и проживания общей проблемы и беды наше общество не имело. Конечно, обстоятельства, вызванные коронавирусом, изрядно всех перепахали. Так что перемены со всеми нами случатся фактически неизменно.
Простите, перебью, но я по теме: говорят, в России и в столице в частности за последнее время в разы сократилось количество кишечных инфекций, поскольку все просто вспомнили золотое правило — мойте руки перед едой, да и просто мойте… В СССР эпидемий не было?
Ну, все же не совсем так. В начале 1980-х я как врач работал в разных районах России, в том числе медиком в студенческих стройотрядах, и нам регулярно сообщали, что в такой-то области — вспышка холеры, а в другой — случаи брюшного тифа, а в третьей — что-то там еще. Забавное воспоминание, кстати, вдруг всплыло: столкнувшись с подобными проявлениями, я тогда начал принимать меры, каким нас обучали, но был молод и неопытен и в результате совершил невольную диверсию: надо было прохлорировать колодцы, но вместо двух положенных ложек хлорки я взял по полведра на колодец… В итоге меня, конечно, все ненавидели и даже приезжали на меня посмотреть, поскольку люди доставали из своих колодцев ведра, с которых сталактитами свисали белые кристаллы… Такой вот был эпизод.
Кошмар. Хотя сейчас и смешно это слышать. Но эпидемия, я так понимаю, не развернулась.
Нет, конечно… Кстати, в те времена совсем подругому была построена информационная картинка, и людям сообщали не столько подробности эпидемиологической истории, сколько четко информировали их по поводу того, что нужно делать и как, на что особенно обращать внимание, чтобы избежать заражения. В итоге ни одна из эпидемий, которые начинали развиваться в СССР, глобального течения просто не приобрела. Ну а если сравнить масштабность предпринимаемых тогда мероприятий, то мы увидим, к чему могла бы привести недооценка ситуации.
Вы с почтением относитесь к эпидемиологам, я чувствую. Но если честно, в медицинской среде, как правило, к ним существует, а точнее существовало до нынешней поры, несколько… снисходительное отношение.
Увы, но это так. Даже в институте те, кто учился на лечебном факультете, как-то исторически свысока поглядывали на коллег с санитарного, санитарно-гигиенического или медико-профилактического факультетов. В частности, потому, что они не имели разрешения на лечение пациентов, что вроде как-то отделяло их от лечфаковцев — «белой кости». Это похоже на то, что многие из нас испытывают по отношению к служащим в армии в мирное время. Зачем, мол, это нужно, зачем содержать да еще и платить всем этим дармоедам-нахлебникам? Но когда что-то случается, приходит «война»… Сами теперь знаете, что случается. И поскольку мы говорим сегодня о нашем будущем, обязательно хочу подчеркнуть: эпидемиология никогда не была предметом страховой медицины, модель которой мы вслед за западными сообществами избрали в качестве основополагающей. Эта служба может быть только государственной, в рамках медицины коммерческой она не будет работать никогда. К сожалению, мы склонны к принятию резких и необдуманных решений, и в новой России эта отрасль медицины была фактически развалена.
Верно, есть такое обывательское восприятие: где Санэпид — там просто запреты на все…
Эпидемиологи всегда демонстрировали, скажем так, сверхбдительные функции, над чем мы, избалованные мирным существованием и отсутствием таких бед, как нынешняя, порой и посмеивались. Но вот говорят про военный устав, что он написан кровью, так и правила, и законы этой службы написаны потерями, страданиями людей, совершенными когда-то ошибками, смертями. Тем не менее у нас функции санитарных служб постепенно сместились в сторону лицензионно-разрешительной системы, выдачи различных разрешений, что, конечно, важно и не лишено смысла, но это далеко не все, что необходимо в рамках санитарного надзора. И несерьезное отношение людей к этой службе привело к тому, что произошло — и не только в нашей стране. Мы забыли, к сожалению, многие верные, выверенные правила, вплоть до того, что и сами врачи в ряде случаев перестали воспринимать как аксиомы правила общения с инфекционными больными. Отсюда же и та первичная растерянность и не стопроцентная оправданность первоначально предпринимаемых мер в рамках текущего карантина.
У нас просто давно не было массовых заболеваний, а таких, как нынешнее, и подавно.
Вот тут вы ошибаетесь. За последние годы были вспышки и дифтерии, и огромный риск распространения коревой инфекции. Просто если это не затронуло лично вас, это не значит, что это не существует, верно? В связи с этим, и снова обращаясь к тому, что совершенно точно должно будет поменяться после пандемии, я вам расскажу о своем отношении к прививкам и антипрививочной деятельности. Еще в 1980–1990 годы в современной нам России стали, к сожалению, игнорироваться банальные правила, разработанные теми же инфекционистами. Например, четко соблюдалось правило: ребенка нельзя вакцинировать, если у него имеются пусть даже малейшие катаральные проявления, если он совсем чуть-чуть, но все же нездоров. Игнорирование этого правила и превращение прививочной кампании в нечто заорганизованное привело к печальным последствиям. Вы же наверняка знаете, что сейчас родители всего лишь подписывают информационный лист-согласие на прививку ребенку. Но они сами, если не врачи, не в состоянии уловить его нездоровье, оценить, не красноватое ли у него горло, и все такое. Но если вакцинирование проводится без учета этого состояния, то процент возможных негативных последствий от прививки резко возрастает. Понимаете? Такие печальные случаи стали происходить. А далее у некоторых людей произошел перенос этого негативного результата на совершенно ни в чем не повинную вакцину: вы наверняка знаете, что в итоге сегодня против прививок развернулось целое движение. Понятно, что пришедшей, скажем, в школу медсестре гораздо удобнее привить всех сразу, да и физической возможности оценить состояние каждого ребенка она одна не имеет. Но удешевить таким образом эту систему не получится — без последствий! Зачем мы выплеснули с водой и ребенка, если все наработанные схемы, апробированные временем и опытом, были и есть? Альпинист лезет в гору, вбивая крюки. Зачем ему вбивать крюк, если он не собирается им пользоваться? Увы, мы поддались ослеплению западным укладом медицины. И почему-то решили, что качество современных вакцин полностью нейтрализует противопоказания, которые к ним имеются. Но так нельзя! Это точно надо исправлять…
Подождите, но разве у нас сейчас не говорят об индивидуальном подходе к пациентам?
Говорят. Появился даже термин «персонифицированная медицина». Но медицина — штука тонкая. И там, где рулят деньги, и во главе угла встают исключительно квазиэкономические подсчеты, самая благая истинная цель забывается. У нас же пока так, как ни печально это признавать. Обратите внимание, ведь и отчеты медицинские составляются как? «Выделено и освоено столько-то миллионов рублей». На что же это и ради чего было потрачено — давайте разбираться. Такой подход к медицине невозможен, и профессионалы это понимают. Я очень надеюсь, что та ситуация, которую все мы преодолеваем, изменит и это.
Каких перемен в медицинской отрасли вы еще ждете?
Не то что жду, на какие надеюсь... Ну, давайте по пунктам. Одна из составляющих — надежда на изменение, скажем так, информационного поля. В ситуации с коронавирусом у нас, увы, не сложилось единого канала подачи информации. Что я имею в виду? Во время войны, например, люди получали информацию только по сводкам Советского информбюро. Это было правильно, все остальные разговоры пресекались и даже карались. Я вовсе не призываю к жестким мерам, но вы поймите — если единого канала нет, люди пытаются восполнить недостаток информации по открытым источникам, составляют представление о ситуации, опираясь на непроверенные факты, какую-то чушь, неизвестно кем написанную в интернете. А там регулярно пытаются сеять смуту. Такого быть не должно — впредь не дай нам бог пережить что-то подобное еще раз.
Мне кажется, после всей этой истории общество должно изменить и свое отношение к врачам. Когда-то, в царские еще времена, врачи были светом и светочами, а потом…
На эти перемены я тоже надеюсь! Но свои ожидания сформулировал бы несколько иначе. Сейчас врачи работают на пределе своих возможностей, это абсолютная правда. И очень хорошо, и справедливо, что их собираются материально поощрить. При этом фокус общественного внимания обращен ныне только на тех медиков, которые героически воюют на коронавирусном «фронте». Хорошо, а их коллеги, оставшиеся на прежних местах? Те врачи, кто не работает в коронавирусных госпиталях, но на плечи которых легли еще и функции коллег? Те же онкологи, например? У нас часто начинаются некие кампании. Они возникают достаточно спонтанно и плохо подготовлены, поскольку мы вообще склонны к принятию половинчатых решений, которые до добра не доводят никогда. Например, какое-то время назад много копий было сломано по поводу статуса учителя — все понимали, что престиж этой профессии нужно поднимать. Это правильно, но нельзя дать отмашку и ждать, что этот престиж поднимется сам по себе. Учителю по-прежнему крайне трудно работать в условиях, когда над ним полностью довлеет образовательная доктрина. Так что если мы реально хотим перемен, нужно менять сам подход — то есть начать системно подходить к определению социальных приоритетов.
А мы — общество социальных приоритетов, Андрей Геннадьевич? Не смешите.
Мы — социальное государство, это у нас декларировано. И нам нужна единая территориальная база врачей-специалистов, и нужно определить механизмы поддержки тех людей, которые оказывают реальную пользу государству и реально честно и ответственно выполняют свои функции. Простите за сравнение, но в блокадном Ленинграде существовала единая для всех работающих людей рабочая пайка. Это было правильно, поскольку, в конце концов, все работали на Победу. А сейчас одни получат премии — совершенно справедливо! А другие, несшие также огромные нагрузки, останутся за скобками? Я уверен: нам нужен не дифференцированный подход, но должна оцениваться по неким критериям работа на благо общества, на весь социум. Помните, может, даже в песне пелось — «люди в белых халатах»? Без деталей, хирурги имеются в виду, терапевты, окулисты — просто «люди в белых халатах!» Так обозначалась принадлежность в социальному сообществу, высоко ценимому в обществе. Вот и нам нужно будет перейти к восприятию некоего статуса человека, его принадлежности к той или иной социальной категории, к осознанию тех функции и той роли, что предписана каждому государством.
Похоже, вы в целом надеетесь на возвращение уравниловки?
Если только в каком-то очень узком смысле. Сейчас уже делаются попытки формировать отличия внутри профессий по квалификациям, но это пока не восполняет потребности в общественном признании. И попытка компенсировать это рублем не решает проблемы полностью — осознание ценности клятвы Гиппократа происходит вне этого, но если со стороны общества есть запрос на хорошего врача. У нас почти все сегодня определяется лишь деньгами, а это неправильно. Люди должны задумываться о смысле свой деятельности и взвешивать преимущества полученного государственного социального статуса. К слову: когда-то я метался между желанием стать врачом и пойти учиться на переводчика. В результате выбрал лечебное дело. Окончательно склонили меня к этому родители, которые как-то очень просто сказали, что врач сам по себе будет полезен всегда и везде. Мне кажется, «полезность» — неплохой мотивирующий посыл. Кстати говоря, в этом плане я довольно оптимистичен, поскольку долго преподаю, и, по моим наблюдениям, процент искренне мотивированных студентов-медиков, настроенных именно на то, чтобы нести пользу людям, не снижается, кто бы и что ни говорил. Очевидно, у нас еще велик запас прочности социальной надличностной мотивации, которая заставляет человека жить не для себя, а реализовывать себя через принесение пользы другим. Я бы сказал, это весьма даже устойчивый тренд! И именно после истории с коронавирусом не удивлюсь, если традиционно высокий конкурс в медицинские вузы станет еще выше.
Хорошо, если так. Ну а общество? Как оно может измениться? Я просто уверена, что это будет несколько иной мир…
Думаю, что теперь потребность в сохранении здоровья будет более острой. Все случившееся вынудит людей больше ценить то, что раньше казалось не таким существенным, но хрупкость чего стала очевидной. Так получилось, что изпод гигантской кучи навешанных нам за последние десятилетия псевдоценностей обнажились ценности иные, настоящие, но забытые. Ценность личного человеческого общения, например, становится, стала уже более очевидной. И потеря тех связей, которые, возможно, прежде не казались нам особо важными, вдруг остро выявила их значимость… Конечно, все это нас поменяет.
Станем ли мы опасливее?
Возможно, кто-то — да. И я, и мои коллеги в области медицинской психиатрии уже заметили, что примерно треть пациентов, которые обращались за помощью в последнее время, имели в числе основных жалоб тревогу и страхи относительно заражения коронавирусом. Так формируются фобии. Эмоции далеко не всегда контролируются разумом… Заходя в темную комнату в собственной квартире, вы можете быть уверены, что ничего страшного не произойдет, но при этом можете ощущать дискомфорт, ведь так?
Нас объединит пережитая совместно пандемия? Ведь сейчас люди много помогали друг другу.
Да, верно, акции поддержки проходили, все это было и есть. Но к этому я отношусь довольно критически. Поскольку для кого-то участие в подобной акции — не столько социальный инстинкт, сколько стремление к самореализации, а проще говоря — к хайпу. Но могут быть иные проявления, менее массовые, более спокойные, без ненужного креатива, который иногда у нас чрезмерен. Помните, как говорят водители дальних автобусных маршрутов после остановки в пути? Уважаемые пассажиры, посмотрите вокруг — рядом ли ваши соседи, все ли на месте? Вот примерно так, как мне кажется, и надо канализировать ту социальную поддержку, реформировав ее в некое движение. Ну, например, соседи. У нас все практически социальные институты развалились, институт соседства — тоже. Какой удачный момент для его восстановления! Например — повесить в подъезде доску, на которой можно обращаться друг к другу. «Если можете, купите молока и хлеба — квартира 84, Настасья Ивановна, 84 года». Ведь и купят, и принесут, и имя запомнят! Это и будет объединяющим фактором. Простым и очень человеческим.
0
10.00
