ПЯТНИЦА, В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ ПОЛДЕНЬ, КОМПОЗИТОР АННА ДРУБИЧ (ДОЧЬ РЕЖИССЕРА СЕРГЕЯ СОЛОВЬЕВА И АКТРИСЫ ТАТЬЯНЫ ДРУБИЧ) САДИТСЯ В МАШИНУ И ЕДЕТ БРАТЬ СВОЕ ПЕРВОЕ ИНТЕРВЬЮ – ПО ПРОСЬБЕ MARIE CLAIRE ОНА БУДЕТ ОБЩАТЬСЯ С МЭЙ МАСК, МАМОЙ ОДНОГО ИЗ САМЫХ УСПЕШНЫХ ЛЮДЕЙ ПЛАНЕТЫ ИЛОНА МАСКА, ДИЕТОЛОГОМ, МОДЕЛЬЮ, «САМОЙ ПОЖИЛОЙ COVERGIRL», КАК МЭЙ СМЕЛО СЕБЯ НАЗЫВАЕТ. ПРО ЭЙДЖИЗМ ОНИ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОГОВОРЯТ, ОБСУДЯТ МУЖЧИН, ПЛАСТИКУ, ДИЕТЫ, КОМПЛЕКСЫ – И ВСЕ ЭТО НА ТРЕХ ЯЗЫКАХ, ВКЛЮЧАЯ АФРИКААНС. «ПРОЗВУЧИТ» КАК ПО НОТАМ. ИНАЧЕ В ДИАЛОГЕ С КОМПОЗИТОРОМ НЕ БЫВАЕТ.
АННА ДРУБИЧ: Мэй, я живу в Лос-Анджелесе почти восемь лет, но этот город поняла не сразу. Так сильно, что я отсюда сбежала, вернулась в Германию, поступила на факультет киномузыки, проучилась четыре года, поняла за это время, что все дороги все равно ведут в LA, и снова вернулась. Вы давно здесь?
МЭЙ МАСК: Семь лет. До этого 13 лет жила в Нью-Йорке. В зрелом возрасте сменила восемь городов. И через пару недель снова возвращаюсь в Нью-Йорк. Мои дети (у Мэй двое сыновей – Илон и Кимбал, дочь Тоска и 12 внуков. – МС) живут в Техасе, Колорадо и Джорджии, и они все хотят, чтобы я переехала поближе к ним. Но я сказала: ни за что, я еду в большой город! А где именно вы учились в Германии?
АННА: В Мюнхене. Окончила там высшую школу театра и исполнительского искусства по классу фортепиано.
МЭЙ: (переходит на немецкий) Красивый город. Я ездила туда в модельные туры. Спасибо за практику в немецком, скоро мне выступать в Кёльне.
МЭЙ: Они хотят. Но мой немецкий, как вы слышите, не так уж хорош. Я еще говорю на французском, голландском и на африкаанс – люди очень ценят, когда с ними общаются на их языке. (По просьбе Анны Мэй произносит несколько фраз на африкаанс.) На английском и африкаанс говорю хорошо. На французском, немецком и голландском – из-за недостатка практики немного медленно, приходится подбирать слова. В Канаде, Америке и ЮАР люди не так уж часто владеют другими языками.
АННА: Впервые слышу африкаанс. Похож на немецкий. Согласна, в LA многие удивляются, что я говорю на нескольких языках, хотя я знаю всего три – английский, немецкий и русский. Учу испанский.
МЭЙ: Трудный язык. Когда у меня был испанский бойфренд... Хотя нет, он был итальянец, я пробовала учить итальянский. Да я и немецкий выучила, потому что встречалась с немцем.
АННА: Как говорят, лучший способ выучить иностранный – учить его на подушке. Или «в постели с носителем».
МЭЙ: Он отправил меня в очень хорошую школу, и я прилежно училась. Он даже жаловался, что не видит меня, потому что я все время на уроках. Я сказала: «Мне нужно сдать экзамен!» Я действительно хорошо училась и благодарна ему, что он меня заставил выучить немецкий, но зато французский у меня немного просел. Когда я встречалась с итальянцем, решила учить итальянский, но проучилась только три недели, поскольку потом он меня бросил. Но, если честно, я была рада, что больше не придется заниматься итальянским, это трудно. С другой стороны, любой язык труден, если вы не практикуете все время.
«Что съесть, чтобы похудеть…»
МЭЙ: Что касается переездов... На переезд людей обычно толкает плохая ситуация. Если вам хорошо, зачем что-то менять? Вы можете потерять привычный уровень комфорта, но при этом вы уйдете от босса, мужа и болезненных воспоминаний к новой надежде. Когда я переехала из Торонто в Америку к детям, которые работали в Кремниевой долине, я не знала никого в Сан-Франциско. В первый год мне было страшно одиноко. Раньше, когда я с детьми переехала в другой город в ЮАР после развода, денег было мало. Мы не посещали рестораны и кино, не покупали вещи, дети ходили в публичную школу в школьных формах из секонд-хенда. К счастью, у меня было образование и возможность открыть небольшую практику. Нам повезло, что у нас почти не было поводов обращаться за медицинской помощью, потому что это было бы мне не по средствам. В России, кстати, хорошая медицина?
АННА: Теперь трудно ее оценивать, она постоянно меняется. В чем-то становится лучше, в чем-то нет. Но в пандемию советский опыт заслуженных врачей очень пригодился, среди них много настоящих профессионалов. Кстати, моя мама один из них. Актриса и доктор. Она была одной из первых в России, кто занялся антивозрастной медициной. Она очень увлечена здоровым питанием, биохакингом и т. д. Отец – абсолютный гедонист, обожает пышные застолья. Я росла в этих двух полюсах, наблюдая, как мама пыталась обратить папу, так сказать, в свою веру, уговаривая отказаться от вредной пищи, сесть на диету, беречь сосуды сердца. На что он, смеясь, отвечал: «Вкусная еда делает меня счастливым, а счастливые люди живут дольше». В вашей большой семье все следуют вашим рекомендациям в отношении питания?
МЭЙ: Время от времени. Они знают, как питаться правильно. Сколько лет вашим родителям?
АННА: Маме – 60, папе – 76.
МЭЙ: У него есть проблемы со здоровьем?
АННА: Очень много.
МЭЙ: Если он думает, что важнее есть и пить что хочется, – это его выбор. Он решил, что для него так лучше. К сожалению, вашей маме придется присматривать за ним, если он заболеет. Когда у меня была практика, женщины приходили ко мне, потому что они набрали вес и перестали влезать в одежду. Мужчины приходили из страха перед болезнями – диабетом, онкологией, артритом. Обычно именно мужчины больше боятся болеть, и они очень прилежны в диетах.
АННА: У меня есть несколько очень худых друзей, которые едят что хотят и не набирают вес. Хоть десять бургеров в день. Я их прямо ненавижу в такие моменты.
МЭЙ: Это несправедливо, но вы не можете сравнивать себя с ними.
АННА: Как вы думаете, если нормальный человек вроде меня будет долго соблюдать диету, изменится ли мой метаболизм?
МЭЙ: Нет, метаболизм не меняется. Иногда у меня дома жили худенькие девочки-модели, проездом между городами. Они могли съесть больше меня, десять бургеров, но на следующее утро я приглашала их на завтрак и слышала «я не голодна», на обед – то же самое, на ужин – «обойдусь печенькой». Дело не в том, что они не едят перед нами, они просто забывают есть время от времени. Я никогда не забываю поесть. Вы, скорее всего, тоже не забываете. У нас другая ментальность: чтобы быть в здоровом весе, нам надо оставаться сфокусированными все время. Вес не теряется сам собой. Знаете, в тридцать я ела все, что хотела, даже не задумываясь, могла слопать коробку шоколада, мороженого или жареного цыпленка. До какого-то момента я не набирала вес, но потом набрала сразу 30 кг – это очень много. Я стала первой плюс-сайз моделью в ЮАР. Когда я в те времена учила людей правильно питаться, я говорила: не поступайте так, как я поступаю, поступайте так, как я вам говорю. Ближе к сорока у меня повысился холестерин, меня стали беспокоить боли в спине и коленях, я чувствовала себя старой, одинокой и нервной. Я подумала: что за глупость. Я могу прибегнуть к таблеткам и болеутоляющим, но могу последовать собственным советам диетолога и здравому смыслу. Шоколад или мороженое? Я к ним не прикасаюсь. И держу себя в руках уже тридцать лет.
«Требуется старушка? Наймите меня!»
АННА: В книге «Женщина, у которой есть план» вы открыто пишете о сложном разводе, о победе над эйджизмом, о том, как вырастили трех прекрасных, талантливых детей. Хотела затронуть тему эйджизма. В России часто, к сожалению, к возрасту относятся без уважения. У меня есть подруги чуть старше сорока, которые считают, что их жизнь закончилась, что они перестали быть интересны, и впадают в уныние. Редко кто предлагает работу и нанимает сотрудников старше 45 лет. Выход на пенсию в 60 вообще с унизительной формулировкой – «по старости».
МЭЙ: Те, кто так пишет, неприятные люди. Это ерунда, которую надо менять. Вы можете сказать им, что только что работали с 72-летней моделью и она в полном порядке. Нам нужно избавляться от этой ментальности. Россия, кстати, была одной из первых стран, которые выразили интерес к изданию моей книги. Я удивилась: «Зачем им такая история?» И вдруг у вас она стала бестселлером. Мне посыпались отклики в Инстаграм: «Я никогда не думала переехать в другую страну, сменить место, а теперь мне этого хочется», «Это последний раз, когда муж накричал на меня из-за того, что я налила на его блины слишком много сиропа. Я от него ухожу, начинаю все заново!» Я подумала: вау, да я там в России небольшую революцию устроила! Но я просто хочу сделать женщин немного счастливее. Может, и мужчины, которые прочитают мою книгу, смогут что-то изменить.
АННА: Вы считаете, в Америке проблема эйджизма уже решена?
МЭЙ: О нет, в Америке все плохо. Я была на многих круглых столах с женщинами моего возраста. С ними обращаются плохо, хотя некоторые из них даже младше меня. Их смещают с должностей, потому что они женщины, которые становятся старше. Как вам кажется, мужчины сталкиваются с этой проблемой?
АННА: Нет. В сорок лет про мужчину говорят, что он еще мальчишка, у него все впереди.
МЭЙ: Почему на женщину не смотреть так же?
АННА: Одна из главных тем нашего времени – diversity полов, возрастов, национальностей. Но мне как профессионалу иногда трудно слышать, что меня наняли, потому что я женщина. Для меня не существует мужчин-композиторов и женщин-композиторов, есть только плохие и хорошие композиторы. Когда я слышу, что нам нужно больше женщин-композиторов или композиторов афроамериканцев, мне кажется, это не совсем правильно. Вы как думаете?
МЭЙ: Без разницы. Например, если я могу спекулировать своим возрастом, я это делаю. Если им нужно выпустить возрастную модель на подиум, вот она я. Им требуется старушка? Пусть наймут меня и называют как угодно! Диверсификацию надо использовать по полной. Я ее обожаю.
АННА: Вас часто привлекают именно как возрастную модель?
МЭЙ: Да. И это лучшие работы, которые у меня когда-либо были. Я – самая пожилая CoverGirl. Я участвовала в косметических кампаниях с подросткового возраста, была на рекламных щитах на Таймс-сквер, но на них не было моего имени. Только люди, знакомые со мной лично, знали, что это я. А теперь я это я и использую свой возраст, чтобы подать пример. Да и чего переживать, если вы талантливы?
АННА: Я могу задать вам вопрос «из зала»? Услышав, что я встречаюсь с вами, моя родственница попросила узнать ваше мнение о пластической хирургии.
МЭЙ: Смотрите, для некоторых фотографий меня просят нахмуриться или позировать на полуденном солнце без макияжа. Я выгляжу, будто мне сто пять лет. Наверное, они думают, что это страшно креативно и артистично. Сама я не прибегала к помощи хирургов. Но, думаю, вы должны делать что вам хочется, если от этого чувствуете себя лучше. Другое дело, когда вы делаете это для кого-то, потому что муж говорит, что вы стали выглядеть старше. С таким мужем лучше попрощаться.
«Где мои 5 млн подписчиков? Бесит!»
АННА: У меня двое детей и творческая работа без нормированного графика. Работа в кино – часто очень напряженная, все нужно успевать в точные сроки. И с моими дочерьми мне важно говорить, обсуждать разные волнующие их темы, быть как можно больше рядом. Вот, например, у моей старшей дочери много знаменитых одноклассников, они снимаются в кино и сериалах – 12-летние девочки уже с миллионами подписчиков в Инстаграме. Я чувствую, что моя дочь переживает, что у нее такого нет. Не знаю, как объяснить ей, что это неважно и даже неправильно? Запретить ей пользоваться соцсетями?
МЭЙ: Не знаю. У меня 400 000 подписчиков, я не понимаю, почему их не пять миллионов. Меня это бесит, и я продолжаю стараться их завоевать.
АННА: О, вы тоже хотите инстаграмной славы?
МЭЙ: Мне нравится собирать лайки. И у меня есть TikTok.
АННА: А у меня нет. Видимо, я для этого уже старовата.
МЭЙ: Вы – да, а я нет (смеется).
АННА: Неужели вы записываете все эти видео?
МЭЙ: Да, безумные вещи. Когда начался карантин, мы не знали, чем себя занять. Моя ассистентка предложила записать видео с упражнениями, а потом она сказала: пошли в TikTok. Я решила, что это странная идея. Но она создавала эти «тиктоковые» сценарии, и получалось весело. Почему нет? Потому что я делаю это в 72 года, а не в 22?
АННА: Я читала, что в детстве ваши дети подарили вам игрушечный дом и машину, пообещав, что когда-нибудь подарят настоящие дом и машину. Обещание выполнили.
МЭЙ: Да, это было на мое 50-летие. Я тогда жила в маленькой студии в Сан-Франциско, куда помещались только диван, стол, кухня и ванная. Перед днем рождения моя подруга Джулия Перри приехала в город, заказала для меня красивое вечернее платье. Мы не могли позволить себе вечеринку для друзей. Одна из инвесторов из Zip2, первой компании моего сына Илона, сказала, что можно устроить праздник у нее дома. У меня был прекрасный праздник, дети подарили мне маленький деревянный домик и машинку. И сказали, что со временем подарят настоящие. Я подумала: какие они милые, но этого никогда не будет.
АННА: Вы не верите в визуализацию желаний?
МЭЙ: Не думаю, что работает. Я никогда не представляла себя владелицей дома, потому что не могла его себе позволить. Но у меня настойчивые дети. Когда сыновья продавали первую компанию, они обещали вывезти меня с дочерью, их сестрой, из Канады, откуда я родом (и куда переехала из ЮАР). И сделали это. Я тогда первый раз в жизни летела первым классом.
АННА: Я тоже много работаю, у меня получается оплачивать счета и покрывать расходы, но я никогда не испытывала чувства, что достигла определенного уровня и могу расслабиться.
МЭЙ: Вы на том этапе жизни, когда беспокоиться полезно, потому что это двигает вас вперед. Я на том этапе жизни, когда люблю работать, быть активной, учиться, но и люблю позволить себе навестить внуков вне зависимости от того, в какой точке земного шара они находятся.
АННА: Я где-то прочитала, что на надгробном камне вы хотите высечь надпись «Она была забавной».
МЭЙ: Я думаю, я забавная и неглупая. Люди говорят, что еще и красивая, но это не талант. Просто повезло.
0
119.00
