На днях состоялась, пожалуй, главная премьера года – стартовал показ последнего сезона «Игры престолов». Новых серий этой саги фанатам пришлось ждать почти два года. Ажиотаж, который вызывал каждый кадр со съемочной площадки, свидетельствует о том, что, хотя сериалы тысячами штампуются с середины ХХ века, сегодня они играют в нашей жизни заметно более значимую роль, чем еще буквально десятилетие назад. Что изменилось в самих сериалах и как продолжится эволюция этого жанра, разбирался «Профиль».
Сериалы – ровесники телевидения. Их история началась после Второй мировой войны с незатейливых телеспектаклей. В 1960‑х годах они усложняются: после распространения цветного ТВ в США студии начали снимать полноценные фильмы с прицелом на домашний просмотр. Ситкомы и вестерны, собирающие по вечерам всю семью у телевизора, стали частью американского стандарта жизни.
Первоначально альтернативой прямому эфиру была покупка или аренда видео на VHS, с 1990‑х – на DVD. В 1997 году начал работать Netflix – сайт, позволяющий заказать диск с фильмом по интернету и получить его по почте на дом. В 2000‑х благодаря новым телевизорам и приставкам-ресиверам на рынке утвердилась услуга «видео по запросу», избавившая от необходимости спешить к «ящику» к определенному часу: за отдельную плату появилась возможность назначить просмотр на удобное время.
Следующим этапом стало сращение ТВ с интернетом. Причем первые попытки создать «умный» телевизор предпринимались в конце 1990‑х, но мешало медленное dial-up-соединение. Спустя 10 лет, когда интернет-скорости стали достаточными для передачи видео без предварительной загрузки, начался подъем стриминг-сервисов (от англ. stream – поток). Их модель выглядит простой: платишь фиксированную сумму в месяц – получаешь доступ к обширному каталогу ТВ‑контента.
До сих пор встречаются разные названия этого формата: подписное видео по запросу (subscription video on demand – SVOD), трансляция «поверх» телесетей (over the top – OTT). Но суть одна: сериалы, нон-фикшн, спорт, прямой эфир – все собрано в одном приложении, которое можно установить на разные гаджеты, используя одну учетную запись. Youtube TV, DirecTV, Sling TV – лишь некоторые известные провайдеры интернет-телевидения, всего подобных платформ в США около 200. Многие из них предоставляют неэфирный контент (например, FilmStruck – сетевая коллекция киноклассики). Netflix запустил свой потоковый сервис в 2007‑м.
SVOD оказался дешевле VOD: контент продается «оптом», оплата за каждый просмотр ушла в прошлое. Еще заметнее получилась выгода по сравнению с услугами провайдеров кабельного и спутникового ТВ. Подписывая договор с ними, зритель приобретает множество второстепенных каналов, специализирующихся на повторах шоу прошлых лет (с 1990‑х пакеты кабельного ТВ в США «раздуло» втрое – с 50 до 160 каналов). А SVOD позволяет четко определить ассортимент желаемой продукции и подписаться только на нее.
Кроме того, ликвидируется сам провайдер – «прослойка» между зрителем и телесетью, забирающая часть абонентской платы. По сути, SVOD-сервисы сыграли для телеиндустрии ту же роль, что Uber для перевозок и Airbnb для аренды недвижимости: производители услуг получили возможность выходить на клиента напрямую.
В результате чаша весов постепенно склоняется в пользу ТВ нового поколения. Возник даже термин «обрезание кабеля» (cord cutting). В прошлом году кабелем пользовались 65% американцев, стримингом – 69%, подсчитали в Deloitte. А по данным App Annie, суммарное время просмотров на ведущих SVOD-платформах увеличилось с 2016 года на 140%.
«Интернет кардинально поменял модель потребления видео, – уверен продюсер, обладатель премий «Ника» и «Золотой орел» Артем Васильев. – Уж насколько все были привязаны к телевизору, но оказалось, что у контента в Сети еще больше шансов «влиться» в повседневную жизнь: зритель сам формирует повестку, проигрывая ее в любой момент в любой форме. Традиционное ТВ не может обеспечить подобного: там единый эфир, разная целевая аудитория для разного времени суток».
Такая ситуация бьет не только по поставщикам кабельного ТВ, но и по телеканалам, лишающимся отчислений за каждого абонента и рекламодателей. Страдают «большая четверка» широковещательных сетей (ABC, CBS, NBC, Fox), крупные кабельные ресурсы (HBO, Showtime, Starz, FX, AMC) и тем более «мелкая рыбешка», стремительно теряющая рейтинги повторов.
Индустрия сопротивляется как может: телесети повышают стоимость прав или вовсе запрещают показ своего контента на SVOD-платформах, провайдеры увеличивают стоимость интернет-трафика. С другой стороны, видны попытки перестроиться: HBO развивает собственный SVOD-сервис HBO Now, CBS запустил сетевую платформу CBS All Access. Для многих это органичная эволюция. Тот же CBS был основан в 1920‑х как радиостанция, затем перешел на ТВ и теперь осваивает новую среду.
Сезонная охота на зрителя
Едва SVOD-технология окрепла, встал вопрос о создании собственных шоу для отдельных платформ. Эксклюзив всегда считался на ТВ необходимым условием наращивания аудитории. Первым реализовывать этот принцип стал Netflix. На 2012 год у него был самый внушительный онлайн-каталог (60 тыс. фильмов и сериалов), но боссам компании этого казалось мало. В феврале 2013‑го Netflix открыл эру веб-сериалов, выпустив «Карточный домик». Его бюджет казался невероятным – $140 млн за первые два сезона.
Правда, дорогие сериалы снимались и раньше. Это наследие предыдущего витка эволюции индустрии: появившиеся в 1990‑х кабельные каналы боролись за место под солнцем с «большой четверкой» и сделали ставку на «качественное телевидение». Так появились «Клан Сопрано», «Прослушка», «Рим» и «Игра престолов» от HBO, «Безумцы» и «Во все тяжкие» от AMC. Бюджет одного эпизода подскочил с $500 тыс. до $8–10 млн, но эксперимент оправдал себя.
Однако, когда ту же формулу применил Netflix, успех выглядел далеко не очевидным. Зрителю предлагался дорогостоящий контент за сущие «копейки» (подписка стоила от $8 в месяц, в 10–20 раз дешевле кабельного ТВ), а в случае неудачи нельзя было действовать методами телевизионщиков – снять сериал с эфира, заменив его на что-то проверенное. По идее, Netflix мог начать с небольших проектов, «прощупывая» рынок, но компания сразу пошла ва-банк.
Причем какое-то время после запуска «Карточного домика» она не раскрывала статистику просмотров. Когда же выяснилось, что первые эпизоды сразу принесли сервису +25% трафика, а после окончания сезона подписку отменили всего 8 тыс. из 33 млн человек, это произвело фурор. В пересчете на традиционные телерейтинги получалось, что Netflix стал самым популярным каналом в США.
За следующие годы производство сериалов превратилось в «золотую лихорадку» – так положение дел характеризует агентство C21Media в аналитическом отчете за 2018 год. Если в 2012‑м американскому зрителю было доступно 288 сериалов, то в прошлом году – 495 (подсчеты FX). Причем на ТВ количество премьер снижается, а на SVOD-платформах быстро растет.
Интернет-телевидению требуется как можно больше контента: он должен выходить даже летом, в «мертвый» сезон, чтобы зритель ни одну неделю не оставался без новых шоу, – иначе пропадает смысл держать подписку. Ради этого снимаются ремейки зарубежных сериалов (это снижает риск неудачи, ведь уже есть готовый сюжет), выпускаются многосерийные адаптации классики кино и литературы (готовый бренд) и даже «воскрешаются» сериалы, закрытые ранее из-за низких рейтингов (готовое сообщество фанатов).
Дорогое удовольствие
Причем бюджеты растут с каждым годом. Самым дорогим сериалом Netflix сегодня считается «Корона» – $130 млн за сезон. В пересчете на одну серию не отстает «Игра престолов»: съемки последнего сезона обошлись в $15 млн за эпизод.
А скоро все рекорды побьет мегапроект Amazon, считающийся преемником «Игры престолов» в жанре фэнтези, – сериал по мотивам «Властелина колец». Выкуп прав на экранизацию стоил компании $250 млн (Netflix предложил меньше и проиграл), еще $250 млн уйдут на постановку первого сезона. Кстати, бюджет снятой в 2000‑х киноэпопеи «Властелин колец» составил $280 млн за все три фильма.
Поскольку жизнеспособность онлайн-дистрибуции доказана, сериальному бизнесу стало легко привлекать финансирование, рассказывает экс-продюсер, эксперт по индустрии развлечений Сергей Картинцев. «Инвесторы с энтузиазмом несут деньги, цена заемных средств упала. Чем больше удачных премьер, тем больше бюджеты у следующих проектов», – говорит он.
При этом все большую роль на SVOD-рынке играют IT-гиганты: помимо Amazon это Google (Youtube TV, Play Фильмы), Facebook (в 2017‑м запустивший сервис Facebook Watch) и недавно присоединившаяся к ним Apple. В прошлом месяце компания представила сервис Apple TV+, для которого планируется снять 11 сериалов, потратив не менее $2 млрд.
Центр киноиндустрии смещается в сторону IT-компаний, подтверждает Артем Васильев: чувствуя себя в Сети, как на «домашнем поле», они готовы покорять новый для себя кинорынок. «У них есть каналы распространения контента – например, Apple и Google могут принудительно устанавливать ТВ‑сервис на свои гаджеты. Логичный шаг – начать производить этот контент. Netflix двигался обратным путем: контент уже был, менялся лишь способ доставки – от диска в почтовом конверте к мобильному приложению», – объясняет эксперт.
Впрочем, традиционные киностудии не сдаются. Именно этим объясняется череда крупнейших сделок на рынке. Летом 2018 года компания Disney за $70 млрд приобрела активы 21th Century Fox, а WarnerMedia «слилась» с AT&T за $85 млрд. Последствия будут видны уже скоро. В нынешнем году Disney готовится запустить онлайн-кинотеатр Disney+ (хотя у студии уже есть SVOD-сервис Hulu). Также на рынок стриминга выйдут WarnerMedia и ее «дочка» DC Universe, отвечающая за мир комиксных героев.
Все они настроены «поставить на место» Netflix. Disney в знак «объявления войны» изымет из каталога Netflix всю свою продукцию. А Warner почти издевательски повысила для конкурента стоимость лицензии на прокат своего сериала «Друзья» втрое, до $100 млн за год. Вероятнее всего, в 2020‑м партнеры окончательно разведутся.
Но пока Netflix остается лидером рынка: по данным Documentary Business, в ноябре 2018‑го доля компании среди американских SVOD-сервисов составила 52%. Для сравнения: на Amazon Prime подписаны 21% американцев, на Hulu – 13%. Netflix больше конкурентов тратит на эксклюзивный контент: $8 млрд в 2017 году, $12 млрд в 2018‑м, в начале 2019‑го – $1,4 млрд в месяц.
При этом годовая выручка компании в 2018‑м увеличилась на 35%, до $16 млрд. Число подписчиков по всему миру – на 26%, до 139 млн человек. А стоимость акций на бирже NASDAQ подскочила с 2013 года в 10 раз. Но больше всего впечатляет другая цифра: по подсчетам Sandvine, на долю сервиса приходится 15% мирового интернет-трафика. Даже у YouTube меньше – 11,4%.
По мнению сопредседателя комитета по развитию кино и телевидения «Деловой России», маркетолога Игоря Пылаева, Netflix рискнул и выиграл, сместить его с вершины вряд ли удастся. «Если бы Netflix снимал дешевые ситкомы, которые уже приелись зрителю, такого эффекта бы не было, – считает он. – Да и если бы не случился расцвет мобильного видео – тоже. Но все совпало: сервис оказался в нужный момент с нужным контентом».
Но и у других компаний есть перспективы, продолжает эксперт: хотя и говорят, что рынок перегрелся, число игроков продолжает расти. Сериалы дорожают, каждая платформа может позволить себе не так много проектов, поэтому даже 10–20 ведущих игроков, работая на максимуме, не удовлетворят весь спрос. Значит, со временем SVOD-подписок станет почти столько же, сколько традиционных телеканалов. Да и последним ничто не мешает сохраниться, если они найдут дешевый способ доставки контента до потребителя. А скоро наверняка появятся агрегаторы подписок, «сливающие» интернет-сервисы с эфирным ТВ в единый видеосупермаркет.
Такого вы еще не видели
В XX веке сериалы отличались от кино не только длительностью и способом распространения. Прежде всего ТВ‑продукция уступала «большому экрану» в смысле художественного уровня. Классический ситком – это несколько персонажей, павильонная съемка с дешевым реквизитом.
Теперь же рост бюджетов вывел сериалы на новый уровень зрелищности, вызвав цепную реакцию на всех этапах производства. Появились искусные декорации, локации стали разнообразнее, онлайн-платформы переходят на разрешение 4K Ultra High Definition, осваивают 3D-формат. Сериалы снимают теми же камерами, что и кино, компьютерная графика стала доступнее.
Для массовой аудитории главным признаком перемен стало то, что в сериалах замелькали голливудские звезды. В XX веке режиссеры с актерами строго делились на «киношных» и «сериальных»: телевидение считалось «низшей лигой», прибежищем неудачников.
Но уже «Карточный домик», завербовав Кевина Спейси и Дэвида Финчера, атаковал этот стереотип. За ними последовали другие оскароносные фигуры, и сегодня от снисходительного отношения к многосерийной форме не осталось и следа. Сериалы обеспечивают стабильным гонораром, больше не хороня репутацию, а, наоборот, укрепляя ее. А для кого-то и выступая трамплином в мир селебрити: всего пара сериальных сезонов, и в Instagram актера добавляется 10 млн подписчиков.
«Привлечение громких имен стало важным фактором продвижения сериала, перетягивания на свою сторону фанатов конкурирующих историй, – рассказывает Артем Васильев. – Так устроена психология зрителя, что одним лицам он доверяет больше, чем другим: если вы полюбили некий сериал, то и остальные проекты с теми же актерами будете считать качественными».
Помимо этого, крайне важной стала фигура автора сериала, шоураннера. Это серый кардинал, который держится в тени звездных актеров, но собирает воедино весь проект: формулирует концепцию, нанимает исполнителей, управляет сюжетом. Хороших шоураннеров всегда не хватает. Заказчики переманивают их деньгами (по данным Variety, средний гонорар шоураннера в первой половине 2010‑х увеличился с $30 тыс. до $60 тыс. за эпизод) и творческой свободой: в Netflix бравируют тем, что могут без всяких пилотных серий заказать производство нового сезона, ничем не сдерживая фантазию авторов.
И эта фантазия себя проявляет. Сериальные истории делятся на вертикальные и горизонтальные. В первых события каждого из выпусков не связаны друг с другом: действуют одни и те же герои, но сюжетная линия («арка») хронологически совпадает с эпизодом. Все должно разрешиться к концу серии.
В горизонтальных историях серии объединены сквозным сюжетом, и это развязывает руки сценаристу. Можно сочетать сюжетные «арки» разной продолжительности, от коротких до самой главной, длиною в сезон, сделав повествование сложным, многоплановым. Можно прописать развитие героев и взаимоотношений между ними, углубив драматизм.
В 1960–1970‑х годах на ТВ уже встречались такие произведения: тогда был популярен формат мини-сериала – законченной истории в нескольких частях. По сути, SVOD-сервисы возродили этот жанр. Внутри такого «суперфильма» ритм и части повествования могут быть организованы как угодно. Граница между сериями тоже стала условной. Часто весь сезон появляется на стриминг-портале одновременно. Это породило практику запойного смотрения: «употребить» сериал целиком, потратив на это все выходные. По подсчетам Netflix, где было придумано это ноу-хау, каждый 12‑й зритель практикует подобные марафоны.
Откровенная сцена
Отсутствие рамок проявляет себя и на содержательном уровне. Нарушение экранных табу стало чуть ли не главной изюминкой веб-сериалов. Насилие, секс, черный юмор, нецензурная лексика – все, что раньше отсекалось цензурой на ТВ и дозировалось даже в прокатных фильмах, хлынуло на зрителя в неограниченном количестве.
Фактор соцсетей способствовал раскрепощенности сериалов. Самые провокационные детали свежего релиза с жаром обсуждаются в Twitter, расходятся на скриншоты и служат сериалу бесплатной рекламой. При этом к компании Netflix со всех сторон адресуют претензии. То Американский родительский совет по ТВ обнаружит в каталоге сервиса детскую порнографию, то железнодорожная компания Бельгии обвинит его в заимствовании кадров столкновения поездов в 2010 году, то саудиты потребуют удалить эпизод с критикой наследного принца Мухаммеда…
Но сила веб-сериалов не только в скандальности. Их тематика в принципе меняется. Раньше телешоу строго укладывались в несколько категорий: ситком, мыльная опера, криминал, семейный сериал, детектив. Шаг в сторону от стандарта мог плохо сказаться на рейтингах, тем более что методики их подсчета позволяют узнать только число зрителей – без понимания, кто и почему смотрит конкретный телепродукт. Стриминговые же сервисы, имея доступ к гаджетам своих пользователей, получают на порядок больше информации о них. Они собирают статистику пользовательского опыта: когда зритель жмет на паузу, какие сцены пересматривает, какие кадры сохраняет себе в виде картинок. Анализируя эти данные, Netflix с помощью алгоритмов определяет, какие сериалы стоит снимать в дальнейшем, а какие рискуют провалиться. Так, успех «Карточного домика» был просчитан заранее – Netflix выяснил, что его подписчики любят фильмы о политике и творчество Кевина Спейси.
Это дает возможность снимать разнообразно: стриминговые компании знают, что понравится каждой части их аудитории. Для разных зрителей находятся разные истории, герои, проблемы. Результат – множество нишевых сериалов, которые в традиционной экосистеме телерейтингов вообще бы не появились. Как считают эксперты, будущее индустрии – за подобными шоу, тогда как «народные» хиты вроде «Игры престолов» пойдут на убыль.
«Всеохватность» сериалов выделяется даже на фоне кинематографа. Например, запускаются сериалы по литературным произведениям, к которым киностудии примеривались годами, но так и не решились на постановку, сочтя текст слишком специфичным. Свежий пример – роман «Сто лет одиночества» Маркеса, который сам автор считал неподходящим для экранизации. Теперь права на нее купил Netflix.
«Кино подкосила та же проблема, что и телешоу: оно не знает своего зрителя, – считает Игорь Пылаев. – Приходя в кинотеатр, мы покупаем обезличенный билет. Поэтому запуск каждого фильма – лотерея: «выстрелит» или нет? Производство стало очень дорогим, и, чтобы снизить риски, фильмы снимают по проверенным лекалам. Либо штампуют сиквелы – получается тот же сериал, только с лагом в пару лет между частями. В итоге у зрителя накапливается усталость от фильмов‑близнецов».
Другая форма жизни
Отдельный вопрос – как изменилось восприятие сериалов в обществе. Не секрет, что задача производителей – «подсадить» зрителя. Ведь если это удалось, можно больше не тратиться на рекламу: тот, кто «на крючке», сам будет искать свежую серию. Способы вызывать у публики зависимость хорошо известны. Например, интригующий поворот сюжета с неясной развязкой под занавес серии – клиффхэнгер. Особо жестокий прием – клиффхэнгер в конце сезона, когда главная интрига так и не раскрывается, переходя на следующий сезон.
«Эти приемы позаимствованы у маркетологов и вошли в обиход на рубеже веков, – говорит Васильев. – Они позволяют быстро затянуть в сюжет человека, случайно включившего серию, и много дней подряд держать его в тонусе».
Можно сказать, что сериалы сегодня играют ту же роль, что и романы в прошлом, – их тоже читали взапой. Как и романы, сериалы позволяют жить второй жизнью, более увлекательной и насыщенной. Однако платой за это становится отрыв от реальности и особенно неприятное ощущение в тот момент, когда сериал закрывают и приходится вынырнуть из художественного мира.
Сценарии будущего
Что станет с сериалами в будущем? Драйвером изменений, как обычно, выступят технологии. Например, появление нового способа воспроизведения видео. Как «переезд» видеоконтента из телевизора в гаджеты вызвал целую череду трансформаций, так и замена смартфона на устройство следующего поколения должна «взорвать» индустрию. Предполагается, что таким устройством для видео станут очки и шлемы виртуальной реальности (VR).
VR-сериалы обеспечат еще большее погружение в художественный мир, а заодно позволят сериалам окончательно расквитаться с кино. Поскольку сегодня последним оплотом полного метра остаются высокобюджетные блокбастеры, которыми в полной мере можно насладиться только на большом экране. Еще в 2013 году это будущее кинематографу предрек Стивен Спилберг, заявив, что кинотеатры превратятся в «бродвейские залы» для визуальных аттракционов, а бюджетные жанровые картины уйдут в телеформат.
Но и по сравнению с блокбастерами в формате IMAX устройства VR дают большее погружение в действие. По этой логике, кинотеатры можно будет просто закрывать.
Однако Васильев осторожно оценивает перспективы «виртуальных» сериалов. «Такие проекты уже существуют, но пока это экспериментальный вид развлечения, – говорит продюсер. – Чтобы он стал массовым, нужно придумать новый тип экранного повествования. VR-устройства дают настолько больше эмоционального вовлечения зрителя, что нужны специальные истории, переводящие сюжет из линейного сознания в объемное. А это не так просто».
Другой вектор развития технологий связан с темой персонализации контента. Задача – сломать так называемую «четвертую стену» между сценой и зрителем, превратив просмотр видео в «живое» театральное представление. В декабре такой сериал уже вышел на Netflix: в специальном эпизоде «Черного зеркала» подписчики могли выбирать варианты поворота сюжета, нажимая всплывающие кнопки на экране. В кино и раньше предпринимались попытки создать интерактивное зрелище, но ничего подобного по сложности структуры, скорости отклика не было. Анонсировано, что придуманный компанией метод разветвленного повествования Branch Manager будет использован в нескольких премьерах 2019 года.
Эксперты говорят, что перспектива более отдаленного будущего – видеоистории, изготовленные для каждого пользователя индивидуально. Это уже будут не «сериалы», и их не будут «снимать»: такой объем видеопроизводства выдержат только нейросети. Которые, к слову, уже сегодня неплохо справляются с созданием портретов вымышленных людей на основе изображений реальных лиц. Только представьте: по вашей фотографии создается «искусственный» главный герой, действующий в виртуальном мире. Что он будет делать, решаете вы силой мысли: VR-очки, в которых транслируется изображение, с помощью нейроинтерфейса подключены к мозгу. Чистая галлюцинация, сон наяву!
«Уже сегодня эти технологии имеются, пока они слишком дорогие для массового рынка, но станут доступными, это вопрос времени, – утверждает Картинцев. – Пока интерактив выглядит сыровато: если каждый раз приходится нажимать на кнопку, выбирая действие, кино превращается в тест. Надо, чтобы сериал отслеживал, как зритель себя ведет, и менялся вместе с ним, например, рисуя новое изображение при каждом повороте головы. Тогда эта технология станет мейнстримом».
А пока взаимопроникновение реального и виртуального миров наблюдается совсем на другом фронте. Небывалый подъем любительского видео на платформах YouTube, Twitch, Vimeo, Coub, Periscope потенциально выглядит еще более глобальным процессом, чем миграция телевидения из кабельных сетей на SVOD-ресурсы. На первый взгляд кажется абсурдным само сравнение высокобюджетных профессиональных шоу с роликами в стиле «сам себе режиссер». Однако суммарное число просмотров на любительских платформах растет, а значит, у пользователей Сети остается банально меньше времени на сериалы.
Причем завсегдатаи YouTube и аналогичных ресурсов не просто потребляют видео, но и развивают собственные каналы. Интерактивность в смысле созидания собственного сериала уже здесь, без всяких нейроинтерфейсов: достаточно взять в руки смартфон и фиксировать на камеру собственную жизнь, транслируя эфир в Сеть.
Правда, как в точности классифицировать подобные аудиовизуальные произведения, непонятно. Где сериал, где документальный ролик, а где реалити-шоу? Длительность таких видео варьируется от нескольких секунд до нескольких часов: где зарисовка, а где «полноценный» формат? Наконец, где любительские шоу, а где профессиональные. Ведь порой блогеры и студии производят для YouTube контент, ничуть не уступающий телевизионному.
И главный вопрос: чем все это обернется для видеоиндустрии? Возможен ли крах платных подписных моделей? Или же блогеры-любители безвредны для крупных производителей контента?
Четких ответов пока нет, разводят руками собеседники «Профиля». Но ход событий любопытен. Например, месяц назад сеть YouTube, насчитывающая 1,9 млрд активных пользователей в месяц, отказалась развивать подписные сервисы: почти весь контент останется в свободном доступе, монетизация будет происходить за счет рекламы. Кроме того, YouTube отменила производство двух эксклюзивных сериалов с высокими бюджетами, отметив, что будет создавать оригинальный контент силами блогеров, без участия Голливуда.
«YouTube предлагает самую многообещающую альтернативу сериалам в качестве главного развлечения XXI века, – считает Игорь Пылаев. – И производители сериалов чувствуют эту угрозу. Уже 2–3 года они пытаются мимикрировать под YouTube, экспериментируя с такими сериалами, где вымысел стилизован под реальность либо реальные люди играют самих себя. С другой стороны, YouTube-блогеры снимают многосерийные документальные шоу, в которых жизнь оказывается интереснее фантазии. В общем, границы полностью стерлись. Все ищут что-то новое, потому что чувствуют, что рано или поздно мегапроекты типа «Карточного домика» отомрут. И что тогда снимать и смотреть?»
0
44.25
