— Надежда Георгиевна, вы признавались, что хотите сыграть в кино. И вот не прошло и двух лет, как в феврале этого года состоялась премьера сериала «Многодетство» Романа Самгина, где у вас роль!
— Съемки с моим участием проходили в Тверской области. Уложились в один съемочный день, но сцен и локаций было несколько. Сыграла обычную деревенскую бабу, но с огоньком — такую бабу-звезду, бабу-заводилу. На голове не пойми что, но губы накрашены! Одним из моих партнеров был баян, и я на нем играла.
— Когда-то в детстве занималась, но не в этом дело. По сюжету в деревню приезжает отдыхать городская семья, и там их поджидают разные приключения и колоритные персонажи, вроде моей тетки. Первая сцена — мой диалог с приезжими, потом быстро переодеваюсь, и снимаем вторую сцену — как я из ведра окатываю их водой. Режиссера, партнеров и группу предупредила: «Будем снимать с одного дубля. Репетировать не надо! Я сто процентов попаду — не переживайте». И все остались очень довольны. Во-первых, быстро отсняли мои сцены. А во-вторых, я импровизировала, какие-то реплики меняла в процессе, делая их колоритнее.
— А как режиссер Роман Самгин с вами работал? Был строг или давал простор для импровизации?
— Самгин замечательный! Он же у нас в театре поставил спектакль «Горько» по Зощенко и Чехову. И когда мы с ним обсуждали мою героиню, он сказал: «Пожалуйста, ничего не играй, будь собой!»
— Я его пригласила. Посмотрела его спектакли в разных театрах. Мне очень понравилось, и я подумала, а почему бы не попробовать. И очень довольна нашей постановкой. Артисты заняты прекрасные. Один Алексей Маклаков чего стоит! У него, конечно, характер... Звонит мне: «Алле, Надя, это говорит человек — говно, артист — хороший». Отвечаю: «Леша, возражать не буду, ты абсолютно прав!» И смеемся.
— Он режиссеру устраивал. А меня он любил, и я у него была палочкой-выручалочкой. «Иди, — говорит мне, — поговори с ним». С режиссером то бишь. Я отвечаю: «Леша, прекрати, что ты зубы показываешь? У нас творческий процесс идет!»
— Вы в этом спектакле играете две роли. Одну из них мужскую — грека из чеховской «Свадьбы». Тяжело было репетировать, вживаться в мужскую роль?
— Самгин мне говорит: «Будешь играть грека». Я думала, шутит: «Да ладно тебе, Рома! Чего ты? Какой грек?» — «Будешь играть!» — настаивает он. Я тогда у Сергея Рябова, моего друга, соратника и заместителя директора театра, спрашиваю: «Покажи мне, как мужики-то ходят, сидят». Мне Сергей показал и походку, и как мужчины сидят — ноги нараспашку. И я сразу схватила суть.
Однажды у меня прямо во время спектакля ус отклеился. Вижу, жених, которого играет Леша Ягудин, поглядывает на меня и давится от смеха. Я рукой эти усы придерживаю, а они все равно отваливаются. И я тогда голову опустила, будто грек уже вусмерть пьяный. Привозят Маклакова на коляске — он играет свадебного генерала. Поднимаю лицо, а у меня вообще усов нет. Тогда облизнула губу, приложила усы и задрала верхнюю губу, чтобы к носу прижать — такую рожу в результате скорчила. Тут уж все партнеры «посыпались» — зашлись смехом. А я на них шиплю: «Угомонитесь, если и я сейчас рассмеюсь, у меня усы снова отвалятся». Кое-как дотянули сцену...
— У вас в спектаклях занято много приглашенных артистов — звезд кино и театра. Любимчики появились?
— Всеобщая любимица у нас Олеся Железняк. Олеся гениальная, всякий раз что-нибудь привносит в образ, находит новые краски, «фишечки». В роль вживается моментально и четко понимает, что надо делать. А как она импровизирует — вот у кого нужно учиться!
— А вы как относитесь к импровизации на сцене? Многие артисты этого боятся — сбиваются.
— Я — нет. Идет «Ночь перед Рождеством», мы с Сергеем Астаховым играем сцену: я царица, он черт. И я ни с того ни с сего начинаю ему не по сцене вопросы задавать. А он топчется, не сразу нашелся что ответить. Потом говорит: «Да я русский плохо понимаю, я ж всего два слова знаю: «Северный поток». И зрители покатились со смеха. А потом он говорит прямо в зрительный зал, но адресуя мне: «Может быть, уже по Гоголю пойдем?» Я так же, не таясь, отвечаю: «Ладно, пойдем по тексту». И зал снова хохочет.
— Недавно Ольга Волкова, играющая у вас в трех спектаклях, отметила свое 85-летие. Она органично вошла в ваш коллектив, хотя никогда и не пела.
— Оля молодец. Она как раз из тех, кто придерживается текста. Но если вдруг импровизирует, то не втягивает в это партнеров. Она такие фокусы придумывает, что по силам только ей одной. Это уникальные артисты старой школы. Тот же Володя Долинский — не партнер, а подарок: у него на каждую шуточку своя прибауточка.
В спектакле «За двумя зайцами» я играю тетку Лымариху. Идет моя героиня на базар торговать и напевает песенку. Допела я свою фразу, а Долинский, который играет папашку Прони, и говорит: «Ой, ну прямо как Бабкина!» Отвечаю: «Вот сволочь!» И уже в зал: «А что, похожа что ли?» И зал грохнул аплодисментами. Или другая наша сцена на троих с Волковой и Долинским (они играют супругов). Тут упражняемся в находчивости — кто кого. Говорю герою Долинского: «А на тебе что за шкурка-то? Откуда у тебя волосы появились? Ты же всю жизнь лысый был!» Он: «Проросли за ночь». Спрашиваю: «Кто ж тебя так?» (А ничего этого в тексте инсценировки нет). — «Ой, и не говори, я столько пережил за эту ночь, ты даже представить не можешь». Продолжаем сцену: «Давай, наливай за мое здоровье», — говорю. Тут Волкова кричит: «А ну поставь, поставь обратно!» — «Ой, а это кто нарисовался? — вступаю я. — Чучело какое-то! Что на тебе за пушнина?» — «Это не пушнина, это пэсэц!» — импровизирует Ольга. Я говорю: «Сейчас тебе будет пэсэц!» И она на меня идет со шваброй. И начинаем тягаться, драчка разворачивается. Кричу: «Раскормила ...опу свою — ни во что не влезаешь, диван на себя нацепила!» А на ней платье плюшевое. Зрители в истерике. А это все импровизация.
— Да. Но она еще про наши импровизации не знает. Так вот про Железняк, которая играет главную роль, Долинский говорит: «Олеся — мастер импровизации, причем гениальный — ее никто не переплюнет! Это всегда мастерски, в точку, убедительно и, главное, в характере ее образа!»
— Она у вас играет в трех спектаклях: в «Горько», «Очень веселых ребятах» и «За двумя зайцами».
— Да, театр она наш очень полюбила. Приходит с большим удовольствием и радостью. И не только в дни спектаклей. Я-то каждый день в театре, вдруг замечаю ее в фойе, а у нее спектакля вечером нет. Говорю: «Олеська, у нас что, репетиция какая-то назначена? Я что-то пропустила?» Отвечает: «Нет, Надя, я за котлетами пришла». А сама с огромной хозяйственной сумкой на колесиках. «Я ж у вас по 40 штук котлет беру. Семья-то у меня большая. Зачем мне у станка стоять каждый день? Я им сейчас на три дня наберу...» И пихает в свою сумку все, что влезет: и первое, и второе, но без компота. У нее же четверо детей! Или другой ответ: «Да просто шла мимо, думаю, надо зайти. Я же сюда как домой прихожу. Сама перекушу, своим наберу, да и пойду».
— Да, готовят у вас в буфете и правда очень вкусно.
— Я и сама всегда в театре с удовольствием обедаю. Хочешь — скоромное, хочешь — постное. Готовят на любой вкус.
Сергей Рябов, заместитель директора театра «Русская песня», заслуженный работник культуры Республики Крым: В прошлом году с фестивалем «Песни России» были в Курске. Выхожу из отеля, а следом выходят Олеся Железняк с супругом. Привет — привет, поцеловались. Я говорю: «А вы куда?» — «Серега, не поверишь, здесь рядом есть магазинчик, пойду сейчас себе платье покупать — присмотрела за две с половиной тысячи. Представляешь? — говорит Олеся. — Вечернее, в пол!» Я давай хохотать. Во-первых, Олеся не носит вечерние платья. По крайней мере, я ее в них никогда не видел. А во-вторых, я представил себе «вечернее платье» за две с половиной тысячи рублей из курского «бутика». Потом выходит Надежда Георгиевна, я ей пересказываю наш диалог с Железняк. Бабкина говорит: «Все, выделяем один вечер для похода по магазинам за вечерними платьями за две с половиной тысячи!»
Надежда Бабкина: Я, конечно, везде сходила. Купила, и не одно, только не за две с половиной тысячи... Уже в Москве спрашиваю Олесю: «Ну что, ты платье-то приобрела?» Она говорит: «Купила-купила, взяла сразу несколько разного цвета. Фасон примерно одинаковый, но подходит мне идеально!» Правда, хочу оговориться по поводу цен: стоимость не всегда определяет или отражает качество. Я себе тоже иной раз покупаю очень даже бюджетные вещи. А вот как ты обновку преподнесешь, зависит уже от твоего вкуса. Главное, правильно скомпоновать одежду и подходящими украшениями или бижутерией дополнить.
— Нет. Думаю, надо сделать генеральный разбор и что-то раздать. Одних сумочек, наверное, штук пятьдесят... Хотя, скорее, это не дамские сумочки, а сумки! Формата А4, а то и больше. Мне важно, чтобы они вместительными были, чтобы и бутылка воды влезла, и туфельки, и тапочки, и косметика, и документы. Закинула на плечо и пошла.
— Надежда Георгиевна, вернемся к началу нашего разговора — про кино. Я с изумлением узнал, что вы снимались в многосерийном фильме «ТАСС уполномочен заявить...»
— Да, я тогда молоденькая была. Фокин Володя позвал. Он с нашим коллективом был знаком. Мы не раз бывали у него дома, и он ко мне приходил. И Володя сказал: «Мне нужен музыкальный номер в картине, и это должны быть вы!» Я говорю: «Что делать?» Отвечает: «Ничего сложного. Вы по сценарию приезжаете в посольство вымышленной африканской страны — вас приглашают выступить для иностранных гостей». — «Какую песню петь?» А у него была самая любимая — «Летят утки». Ее и спели.
— Да, но мне потом эта «Африка» ежами морскими встала.
— Когда годы спустя я реально оказалась в Африке, случайно на них села... Но в подробности вдаваться сейчас не буду. Слишком длинная история. И без подробностей смешно. Я тогда так ругалась — всех «матерей» собрала.
— Я была и прежде знакома с ним. Человек очень скромный, безумно красивый, обаятельный в общении. Он Интеллигент Интеллигентович не только на экране, но и в жизни. Если сравнивать его с Нонной Мордюковой, они как лед и пламя.
— Конечно, с Нонной Мордюковой и Риммой Марковой мы дружили. Нередко пересекались и на телевидении, и в гастрольных поездках, и в застольях. Помню, женской командой (я, Нонна, Римма, Аня Шатилова) участвовали в каких-то телевизионных играх. Я сделала свой ход — выиграла для команды очко. Подходит очередь Риммы, а она меня толкает: «Надька, твоя очередь, иди». Говорю: «Так я только что играла!» — «Еще раз иди. Выиграли же — а руку не меняют!»
С Нонной Викторовной в застольях пели от души. Она так красиво, проникновенно это делала. Заводила какую-нибудь казачью, а я ей подтягивала. Пела она с соблюдением народной традиции, но на свой лад. Она меня, кстати, очень поддерживала, давала советы, как держаться на сцене... Помню, пригласили меня в гастрольную поездку на корабле с киноартистами, кажется, программа «Товарищ кино» называлась. А на этих концертах первые лица советского кинематографа выходили к зрителю с фрагментами из своих популярных фильмов, что-то рассказывали о съемках, и некоторые исполняли киношлягеры. Общим аккомпаниатором был руководитель музыкального ансамбля Театра киноактера Саша Афанасьев — муж актрисы Ирины Шевчук. Саша говорит мне: «Споешь две-три песни в концерте, этого будет достаточно, считай, что ты уже в нашей команде работаешь». А я тогда еще студенткой была, «Русской песни» еще не существовало. Но я уже имела запись на радио — с оркестром! И вот репетирую на палубе, а крутом морячки, романтика. Нонна Викторовна за мной наблюдает: «Нет, Надька, не так выходишь. Ты должна выходить как звезда. Как очень известный человек, уверенный в себе. А ты еле ножки поднимаешь. Ну-ка, давай выходи с высоко поднятой головой, чтобы было сразу понятно — артистка!» И показывает, как надо. Командует: «Прячься за пианино!» Прячусь. Продолжает: «Теперь выходи!» Выхожу. Нонна говорит: «Уже лучше. Теперь отрепетируем финальный поклон. А потом я тебе покажу, как уходить будешь». Я все повторила. Она: «Молодец, вот теперь я тебе верю, у меня даже желание появилось тебя послушать». Я начинаю петь. Она: «Надя, ну чего ты мяучишь-то? Давай-ка, спой как следует!» Я возражаю: «Но песня же тихонько начинается». — «Да плевать мне на это «тихонько». А ты тихонько спой так, чтобы я слышала тебя!» И она мне показывает: «Душа песней разливаться должна! Понимаешь?» То есть она меня научила приемам владения собственной энергией!
— А с Соломиным Юрием, который тоже снимался в «ТАССе...», общение было?
— Было. Он же одно время служил министром культуры. Вот к кому было приятно приходить. Как и Тихонов, он тоже человек высочайшей интеллигентности. Такой наполненный, со стержнем, рассудительный. К нему всегда хотелось прийти в кабинет, чтобы просто его послушать. Я нашими встречами очень дорожила и дорожу. И конечно, он всегда помогал разрешить все административные вопросы.
— В этом году исполняется 50 лет картине Василия Шукшина «Калина красная». А у вас в театре идет одноименный спектакль Дмитрия Петруня, в котором играет Мария Шукшина.
— Да, мы отпраздновали на сцене. Я рассказала зрителям об артистах, которые в кино снимались. Потом о тех, кто участвует в спектакле. Рассказала о преемственности — папа и мама играли в фильме, а теперь на сцене их дочь. Знаешь, как зал аплодировал! Маша плакала от счастья.
А наш театр в этом году отмечает десятилетие большой сцены. И, получается, что десять лет у нас уже идет спектакль «Ночь перед Рождеством». И до сих пор с колоссальным успехом. Я играю Солоху и царицу. Играем не только в рождественские праздники. А чего себя ограничивать? Главное, что зрителям нравится! Тут и комедия, и сказка, и мистика.
— У вас сейчас уже несколько сказок в репертуаре. Например, премьерой этого театрального сезона стала «Снегурочка» к 200-летию Александра Островского. К юбилею драматурга театр представил и премьеру спектакля «Бедность не порок» в постановке Павла Сафонова.
— Как и в случае с Романом Самгиным, я сперва посмотрела спектакли Сафонова. Мне понравились его работы. Но, почитав про него, поняла, что режиссер он неспокойный. И, зная это, была готова ко многому. Но меня волновало другое: качественный продукт в итоге. И, к моему счастью, Павел очень любит народное творчество, поэтому мы сработались — хоть и не сразу. Какой же он буквоед, передать невозможно. Текст мы зубрили от корочки до корочки. Первый диалог я запоминала с колоссальным трудом. Я играю мать главной героини, и мне было крайне сложно запомнить последовательность реплик. Дело в том, что в первой сцене, во время диалога с главным героем Митей, я проживаю целый спектр чувств. Сперва я негодую на своего мужа-самодура. Потом в этом негодовании сообщаю, что он уедет — а это скрытая радость. А вот самое сложное — как мне показать, что я очень хочу, чтобы в отсутствие мужа Митя к нам пришел. Как мне убедить его, чтобы он не отказался? И как сыграть эти внутренние переживания и нервы?
— Режиссер вам помогал в этом?
— В том-то и дело, что он меня гнобил: «Неправильно текст говоришь!» А я не могла запомнить текст и однажды вспылила: «Знаешь, мы, артисты, люди ранимые. Доброе слово и кошке приятно, а ты нас все время чморишь». Павел тоже обиделся: «Не нравится вам? Так я уйду!» Тут уж я включила худрука, а не актрису: «Нет, никуда ты не уйдешь, ты контракт подписал. А руководитель здесь я! Понял? И прошу заметить, я в режиссуру не лезу принципиально, а вместе с тобой переживаю и все это проживаю!» После этого разговора Павел как шелковый стал. А один раз ему на репетиции не нравилось, как мои артистки пели песню. Говорит: «Еще раз спойте». Тут я вмешалась: «Разрешите молвить слово? Девочки, давайте я вам покажу, как надо это петь». И показала. Они запели, а у режиссера слеза по щеке побежала: «Вот это да!» — «Так ты не бери на себя все, — говорю. — Музыкальную часть доверь профессионалу, и я подскажу, как надо сделать». И все у нас пошло на лад. В конечном итоге спектакль получился гениальный.
— Забавно, что в этом спектакле русского купца Африкана играет Григорий Сиятвинда (в очередь с Олегом Кассиным). Это Сафонов придумал?
— Да, Паша порекомендовал артистов Сиятвинду, Кассина, Сашу Чернявского на роль моего супруга.
— Чернявский у вас играет и в «Тихом Доне» — тоже одна из недавних премьер «Русской песни». Спектакль Дмитрия Петруня просто грандиозный! Мне очень понравился! Вы играете в нем атаманшу Христину Дмитрову...
— Поставить это произведение Шолохова было моей идеей. И сейчас, спустя год, думаю: как мы правильно все сделали, какие мы молодцы! Помню, как позвонила Петруню и сказала: «Дима, будем делать «Тихий Дон». Он ответил: «Ты с ума сошла». — «Немножко — да. Но в целом — нет. Это мое твердое решение, ты будешь ставить, я другого режиссера не вижу». — «Надя, ты не понимаешь: это несколько томов!» Я говорю: «Понимаю и представляю, я уже перечитала». Благо время было на пляже в Ялте.
Петрунь сделал инсценировку. И спектакль получился грандиозным и динамичным. И очень грамотно музыкальный материал подобран. Мы не так много исполняем песен в спектакле, но все они ложатся на судьбы героев и состояние нашей России в тот исторический момент.
— Какая была зрительская реакция?
— Сперва все пишут «не ожидали», а потом — восторг, восхищение. Аплодируют стоя. Знаешь, можно сказать, что это произведение очень четко проецируется на сегодняшний день. Герои Шолохова проходят жесткую перестройку. Живет, живет человек спокойно, а потом — раз! — и его швыряют в кипяток, а потом в холодную воду. И начинается отрезвление, и ты вдруг осознаешь, что в мире все совсем иначе. А чего я жду? Рай сам ко мне не придет! Надо действовать. И у людей самосознание меняется. Многие жалуются, что не могут найти опору. А опереться есть на что — как раз на те корни, про которые я все время говорю.
— Кого вы для себя открыли в этом спектакле? Главные роли исполняют Марк Богатырев в очередь с Дмитрием Миллером, Татьяна Арнтгольц в очередь с Александрой Никифоровой. Поразил вас кто-нибудь из них?
— Для меня все эти артисты открылись с новых, неизвестных сторон. Мы же их знаем в основном по кино. Например, у Димы Миллера оказалась очень сильная харизма мужская. Когда мы на сцене — он просто буром прет, сногсшибательная энергетика. Так что в сценах с ним я должна крепко стоять на ногах. Смотришь на него, а это и не он, а Гришка — глаза яростные. Вот какой артист! А действительно неожиданным открытием для меня стал артист «Русской песни» Арсений Климов. Он играет белогвардейца Листницкого — компаньона моей героини. Для меня было удивительно, как он вжился в эту роль и прекрасно сыграл.
— Да, многие участники коллектива театра «Русская песня» за десять лет выросли в настоящих драматических артистов.
— Я понимаю, что некоторых потенциальных зрителей смущает само название «Русская песня». Когда они слышат это название, видят афишу, возможно, думают, что это про концерты — два прихлопа, три притопа. А мы — настоящий театр. И, слава богу, у нас полные залы. В репертуаре спектакли по произведениям русских классиков. Это и Островский, и Гоголь, и Чехов, и Куприн, и Шолохов, и Шукшин, и другие. Но все спектакли несут в себе и музыкальную составляющую. И песни эти не просто как зубья вставлены в постановки, а именно гармонируют с драматургией, входят в контекст сюжета, дополняют образы героев. И в результате драматургия укрупняется, становится объемнее. В народе же не зря говорили: «Не надо песню петь, ты ее сыграй. Сыграй про тех, о ком в песне рассказывается. Сыграй песню!»
Когда мы ездили в фольклорные экспедиции в разные регионы, с этим сталкивались постоянно. Помню, приехала я к какой-то бабульке. Сперва она меня отправила на огород, я там все прибрала. Потом говорит: «Теперь покроши салатик, помидорки с грядки сними, помой». А сама бражечку достает: «Своя, своя, сама делаю». Рецепт я записала, потом в общаге сделала эту бражечку, на чем и погорела — взорвалась она у меня. Но не об этом сейчас. И после ужина бабушка мне говорит: «Ну, может, сыграешь мне чего?» — «Так я приехала ваши воспоминания и песни записывать». — «Ну это потом я тебе расскажу, а ты сперва мне сыграй каку песенку, а я послухаю». — «Ну ладно...» Села я напротив нее и как заголосила! Допела до конца — хорошо, громко. А она сидит, рукой голову подперла, смотрит безрадостными глазами и говорит: «Так, пошто орем?» Знаешь, на всю жизнь я это запомнила и поняла, что, даже если голос есть, это еще не повод голосить. В другом задача песни — важна смысловая нагрузка. В каждом произведении есть тайна. А как ты этой тайной поделишься? Деликатно или вывалишь перед собеседником? Вот где школа...
— Надежда Георгиевна, 2024-й объявлен президентом России Годом семьи.
— Надеюсь, что за этот год появятся новые достойные программы по поддержке многодетных семей. Да, государство, бесспорно, помогает таким семьям. Но если проанализировать текущие цены, то программы поддержки нужно максимально расширять. Сейчас есть и материнский капитал, и семейная ипотека, но я думаю, что надо еще больше поддерживать такие семьи. Чтобы наша демографическая ситуация улучшалась и многодетных семей становилось больше, государство должно помогать им расти и развиваться.
У меня самой трое внуков: мои сын Данила и невестка Татьяна — многодетные родители. Я ими горжусь и восхищаюсь их методами воспитания. Например, мобильные телефоны Данила выдает детям два раза в неделю — четко по выходным и без скидок на возраст. В общем, детей они не балуют, что очень важно. А вот я, как бабушка, могу их и побаловать.
— Занимаетесь с ними?
— Да, в игровой форме. Когда они были помладше, я придумывала разные игры, связанные с народными обычаями: мы наряжались, ленточки растягивали — в общем, играли в сказки! И я давала каждому роль и просила запоминать, кто за кем выступает. Мы репетировали, и детям очень нравился этот процесс.
— А что за сказки вы ставили?
— Сказки порой мы придумывали сами, отталкиваясь от традиционных народных праздников и обрядов. Например, приходит весна. И я объясняла, что нужно сделать, чтобы закликать весну, чтобы побыстрее тепло пришло, чтобы было зелено, нарядно, чтобы в доме благополучие было.
Одежды разной, как вы понимаете, у меня полно. Поэтому я наряжала внуков в самое яркое и неожиданное: на девчат — какие-нибудь платья немыслимые, подпоясывала их, а на Георгия — брючата широкие а-ля шаровары, косовороточку. И на голову выбирали что-нибудь подходящее — кому веночек, кому шапку нарядную в цветах, внуку — картуз. Когда нарядимся и отрепетируем, приглашаем родителей. Отодвигали обеденный стол, усаживали зрителей на диван и начинали свое действо. И это было так здорово! Я отвечала и за музыкальное сопровождение, открывала представление какой-нибудь песней, а потом кивала головой внукам, подсказывая, чья очередь начинать свой рассказ. У нас Вера (средняя внучка) самая способная в актерстве, она гениально запоминает стихотворную форму, очень хорошо запоминает мизансцены. Георгий тоже молодец. А Марфушка, самая маленькая, какие-то ключевые слова выбирала и на них опиралась. Когда приезжали гости, то они с удовольствием смотрели наши представления. А если нам не хватало персонажей, мы проводили кастинг среди зрителей.
Потом Данила решил на веранде сделать для Георгия, который увлекся театром, летнюю сцену. На проволочку повесил какие-то шторы. И мы перед застольем собирали гостей, они усаживались на стульчики на полянке и смотрели наш домашний театр. Открывается занавес — стоит Георгий. Для такого случая он всегда надевал костюм, галстук, лакированные ботинки. Но почему-то на голое тело. «Ну а как же, — говорил Георгий, — это же серьезное представление, все должно быть торжественно!» Потом внук попросил папу поставить ему в «театр» колонки, и, когда они появились, стал на наши выступления включать фоновую музыку. Правда, на свой вкус — то, что у детей сегодня на уме. Так у нас и шли народные сказки под современную музыку. Помню, делали «Курочку Рябу». Я была рассказчицей, а Мышкой у нас была, конечно, младшая — Марфушка. И это было замечательно, народ на полянке аплодировал, кричали «браво». В конце Георгий, как настоящий диктор, объявил: «Только что вы посмотрели мини-спектакль про курочку Рябу, а теперь я спою вам песню». Ну а потом мы приглашали гостей присоединиться к творческому процессу: «Кто из присутствующих хочет спеть?» И детвора всегда кричала: «Я, я хочу!» И по одному, и хором пели, и это так занимало детей! Им уже не хотелось безобразничать, что-то ломать.
Кроме театра, конечно, и другие занятия для детей находились. На нашей полянке они и в футбол играли. Все в пыли, в траве, мокрые, чумазые. Они падали и смеялись — и все это на глазах у взрослых. Потом в бассейне плескались. И никто им ничего не запрещал, не кричал: «А ну прекрати! Не ходи туда, не делай этого!» Мы, взрослые, глядя на их игры, сами становились малышами. А дети, проводя время со взрослыми, взаимодействуя с нами, начинали чувствовать ответственность за свои поступки и поведение. Вот так и возникают гармоничные отношения в семье — когда дети не чувствуют себя отделенными и ограниченными в свободе.
— Вашей младшей внучке Марфе уже девять лет. Помню, вы рассказывали, как она любила наводить чистоту.
— Да, годы прошли, а ее увлечение — нет. Она все так же привязана к порядку. Все время хлопочет, чтобы чистенько было, чтобы посуда была перемыта, чтобы все стояло на местах. Я говорю: «Ну что, Марфушка, быть тебе руководителем клининговой компании». Она переспрашивает: «А чего это такое?» Я говорю: «Прибираться, следить за чистотой в домах других людей. Хозяевам иногда бывает некогда, поэтому им надо помочь. А они тебе за это будут платить денежку». Она обрадовалась: «Я согласна! Еще и денежку зарабатывать буду?!» — «Будешь, если правильно выстроишь процесс, логистику. А для этого, Марфуша, надо учиться. Поняла?» — «Поняла». Представляете, на Новый год заказала тряпку половую, жидкость для стекол, салфетки пыль стирать. Я говорю: «А ты напиши письмо Деду Морозу, а я передам». И она все это перечнем написала. А я читала и изумлялась. Говорю: «Марфуша, может, все-таки куклу?» — «Нет, нет, нет, только это!»
А Вера, которой летом будет 11 лет, у нас пацанка. Спрашиваю: «Вера, что у Деда Мороза будем в письме просить?» Отвечает: «Бутсы футбольные и боксерские перчатки». — «Вера, — говорю, — может быть, косметику? Может быть, домик для кукол?». — «Нет-нет».
— Она что, играет в футбол?
— Играет в футбол, волейбол, занимается боксом — она девочка очень спортивная. А у них в классе — две Веры. И вот мальчишки одну Веру стали обижать, за косички дергать, подтрунивать и так далее. И однажды наша Вера услышала их разговор. Они стоят кучкой пацанов, и один другого спрашивает: «А чего ты только одну Верку подкалываешь? У нас же есть и вторая». — «Ага, а ты подойди к Бабкиной, она тебе такой отпор даст! Она и стукнуть может как следует. Я с ней связываться не буду!» Если у кого-нибудь из мальчишек в классе день рождения, Веру из всех девчонок приглашают в компанию одну. Для мальчишек она свой парень. Честно говоря, наблюдая за ней, ее повадками, ее стремлениями, я вижу себя.
— Вы же в юности тоже пацанами хороводили.
— Я ими руководила, и они все делали, как я скажу, подчинялись мне. У меня по сей день среди друзей парней больше, чем женщин. Мужчины меня быстро понимают, а я их. Ничего разжевывать не надо, кинешь ключевое слово — и все становится понятно.
Георгию же, старшему внуку, исполнилось 14 лет. Он гуманитарий. Данила, мой сын, их папа, обожает историю и с детьми дома проводит внеклассные чтения. Начал Данила свои лекции с истории Древней Руси, а дошли они уже до дня сегодняшнего. Теперь и Георгий очень увлекся историей. Но больше всего он увлечен искусством — сочиняет музыку! На Новый год просил у Деда Мороза профессиональный компьютер, чтобы музыку писать.
— Получил?
— Конечно.
— Поет?
— Они все поют, но рано еще определять, кто лучше. А у Георгия, судя по всему, началась мутация голоса, и поэтому он сейчас извлечь из себя правильные звуки вряд ли сможет, надо подождать немного.
— Занимается в музыкальной школе?
— Нет, он самоучка. Он занимался раньше. Внук творческий, но довольно стеснительный. Например, по математике что-то не получается, а он стесняется подойти к учителю и спросить. Я же, наоборот, сколько бы мне ни было лет, если чего-то не понимала, всегда спрашивала. И сразу же повторяла за педагогом, чтобы убедиться, что информацию усвоила правильно.
— Я видел Георгия на Новый год, он уже на голову вас выше. В каком он классе?
— Заканчивает седьмой. Да, он уже очень высокий. Когда его обнимаю, оказываюсь у него практически под мышкой.
— У Георгия к театру интерес не пропал, остался?
— Да, большой интерес остался. Он приходит в «Русскую песню». Ему очень нравится закулисье. Наблюдает, как артисты общаются, гримируются, переодеваются, как готовятся к выходу на сцену. Следит, на какие кнопки нажимают технические сотрудники, как управляют сценой, звуком, светом. Декорации как ходят и так далее. Посмотрит из зала какой-нибудь фрагмент спектакля и бежит за кулисы. Я говорю: «Ты чего тут? Отсюда ничего не увидишь». — «Нет, — говорит, — я все увижу». Недавно внук заинтересовался вопросом, а кто меня, Надю Бабкину, продвигает. Даже спросил об этом Сергея Рябова. В расчете на то, что и его творческие начинания кто-то сможет раскрутить. Но внук пока не понимает, что меня продвигать не нужно.
— Конечно! Столько лет на «продвижение» уже потрачено...
— Пятьдесят пять лет трудовой деятельности. Ну а что касается интервью, съемок, то Сергей мне действительно помогает организовывать эти процессы. Отфильтровывает ненужное. Бывает так, что Сергей говорит: «Надя, есть такое предложение, но думаю, что тебе это не нужно». Я обязательно рассматриваю сама, но всегда убеждаюсь, что он был прав — будто в голову ко мне залез! Соглашаюсь, что этот проект — выстрел по воробьям и пустая трата времени.
— Какие-то еще традиционные старорусские обряды вы внукам показывали? Например, колядки или связанные с праздником Ивана Купалы?
— Ну, на Ивана Купалу коллектив всегда на гастролях. А колядки — конечно. Когда я приезжаю на праздник в нашу деревню Дубцы, к нам обязательно заходят колядовщики. А мы заранее готовимся и, когда к нам во двор приходят ряженые, принимаем полноценное участие в праздновании. Внуки сперва спрашивали: «Что нам делать?» Я говорю: «Увидите сами. Ты будешь держать пирожки, ты — конфеты, сладости, ты — фрукты. Ну и деньжата». — «Зачем деньги?» — «Подкинуть им за труды». И надо сказать, ярко эти наши встречи проходят.
Конечно, дети знают и церковные праздники, ходят в храм и на Рождество, и на Пасху. Данила у нас человек воцерковленный. В свое время даже на колокольне звонарем подвизался. Так что традиции и обычаи в нашей семье имеются и чтутся. Конечно, и 9 Мая — священный праздник для нас. И мы этот трепет стараемся передать внукам. Они в этот день одеваются в солдатскую форму, пошитую по образцу сороковых, и идут возлагать венок на мемориальную могилу воинам ВОВ. Ухаживают за ней вместе с одноклассниками. А в Москве мы вместе ходим на шествия «Бессмертного полка». У меня ведь и папа, и мама — фронтовики. Майские праздники с детства были моими любимыми. Помню первомайские демонстрации с гармонистом в авангарде, город, утопающий в цветах, семейные посиделки на берегу реки... Люди собирались компаниями, накрывались поляны, то тут, то там слышались звуки гармони... Взрослые, дети, весна, Победа... И такое это было счастье, единение, братство!.. Сейчас такого нет. Что-то живое ушло, человечности меньше стало. Доброты было больше, а от доброты — и всего остального! Доверия, сострадания, радости, любви, понимания, улыбок больше было, а не угрюмости. Это не просто мои воспоминания: во мне это заложено, и я стремлюсь к этому и сегодня.
— Какие отношения были у ваших родителей? Они были для вас примером?
— Папа боготворил маму. Гармоничные отношения были, он всегда относился к ней очень бережно. Она была очаровательной тихой женщиной, учительницей начальных классов. Но ее внутренний стержень был очень крепок. Учиться к себе она не взяла ни меня, ни брата. Принципиально не хотела. И я понимаю теперь, что правильно делала. Ваши недостатки лучше увидят другие. Учитесь хорошо самостоятельно, без каких-либо поблажек и скидок.
— Как воспитывали вас? С детства приучали к труду?
— Да, конечно. У нас хозяйство немаленькое было: корова, овцы, свиньи, куры. Вода — в колодце, иди натаскай, чтобы жбаны были наполнены. Дрова уложи так, чтобы поленце одно к одному. Глиной помажь полы, чтобы блестели. Половичок запылился — так пойди постирай на речку. А тяжелые эти половики — вязанные из лоскутков. Но ничего, идешь и стираешь. И чтобы во всем доме были чистота, красота и порядок. А еще сад...
— Вас наказывали в детстве?
— Еще как!
— Папа или мама?
— Папа, конечно. И довольно жестко: и ремнем, и кнутом, и в углу стояла. Правда, было за что. То ворота дегтем завучу нашей школы намажу, то провода подрежу... В нашем саду своих фруктов было полно, но в колхозном-то саду через дорогу — «лучше». И вот мы с пацанами бегом по этому саду «собирать урожай». Майки оттянем и, как в мешок, яблоки кидаем. А сторож нас застукал и пальнул из ружья солью, попал в меня. Я ору, бегу, собака сторожевая за мной. Деваться некуда, я — на дерево. И вот подбегает сторож — соседский дядька, узнает меня и говорит: «Надька, ну как тебе не стыдно, ведь я же отцу скажу. У тебя же в своем саду яблоки хорошие!» — «Нет, здесь лучше!» — причитаю я. Слезаю: «Заберите яблоки. Только не говорите папе». — «Папе-то я не скажу. Но и яблоки не возьму. Куда я их дену? Ты же их уже сорвала. Неси домой». — «Спасибо, — кричу я, — я с парнями поделюсь». Но прошло время, и он между делом проговорился папе: «А Надька-то была в нашем колхозном саду...» Папа приходит домой: «А ну-ка иди сюда! Ты чего там натворила?!»
— А вы с сыном были ласковы в детстве или строги? Вы понимали, что ему папы не хватает?
— Папа-то у него был, пусть и гостевой. И я никогда не препятствовала их общению. Неправильно разлучать мальчика с отцом. Он растет и должен иметь пример мужика перед глазами. Хотя в нашем частном случае моя хватка была гораздо сильнее. Так уж получилось, что Данилу в детстве преследовали неудачи. Но потом я поняла, что по факту это они не его, а меня преследовали. Тяжело жить творческой жизнью и заниматься семьей в одиночку, без особой поддержки. Поэтому, когда Данила был маленьким, я его отвозила в Астрахань к своим родителям, а когда возвращалась за ним, поражалась, как он подрос. Мой папа хотя и перенес инсульт, но занимался с ним — очень любил внука. Забирая осенью сына в Москву, начинала его таскать за собой везде, чтобы компенсировать пробелы в общении. Как могла, так за ним и ухаживала. Сколько было любви, столько и отдавала. Всегда болезненно воспринимала, когда ему в школе делали какие-то замечания. Помню, как его чуть не отвадила от любимого предмета учительница истории. Приходит Данила домой, плачет. Я спрашиваю: «Что случилось, сынок?» — «Представляешь, мама, я лучше всех знал этот урок, мог все наизусть рассказать от буковки до буковки и на карте показать...» А учительница из раза в раз ему говорила: «Садись, ты плохо подготовлен». И в конечном итоге, когда я была на гастролях и папа его тоже был в отъезде, сын взял и сам перевелся в другую школу.
— Надежда Георгиевна, а вы сына своим волевым характером не подавляли?
— Нет. Я ему ничего не запрещала. Например, он любил животных. Так у нас и рыбки были дома, и мыши, которых он дрессировал — они лазали по канатам, и собака была — кокер-спаниель американский по кличке Марсель. И на пианино он играл — сам захотел! Потом сам решил — и бросил. А знаешь, как хорошо играл! А учился с моих пальцев.
— Это как? Запоминал, как вы играете?
— Да, моментально. Я говорила: «Ты на ноты посмотри, я сейчас уберу пальцы». А он: «Нет, сыграй еще раз». И тут же повторял. Играет, ногой пристукивает, а мышка под этот такт ползет по веревке до конечного этапа, с которого скатывается в коробку. А я стою в дверном проеме и наблюдаю за этой идиллией. Даня талантливый. Учительница даже приходила из музыкальной школы и говорила: «Надежда, парень-то способный очень. Чего же он так равнодушно относится к музыке?» А откуда же я знаю, чего он так относится?
Я таскала его с собой везде, на все концерты, на гастроли, потому что оставить было не с кем. А потом я «Золушку» нашла. Мне очень понравилась одна девчонка, Лена, родом из Нижнего Новгорода. Она хотела перевестись из консерватории в Гнесинский институт. Но там не давали общежитие, а жить ей было негде. И я предложила: «Живи у меня, но с условием — будешь за Данилой ухаживать, чтобы он был у меня всегда сытый и чистенький. Отведешь его в сад — сама в институт, после института заберешь из сада...» Так и было. Я приезжала после концерта, а дома все блестело и горело. Вот я ее и называла «Золушка ты моя». Специально под Лену мы создали коллектив «Славяне» — весь ее курс туда вошел. Тогда у нас уже был «Центр русской песни». Но Лена потом «свинтила», и другие разъехались кто куда — развалился коллектив. Однако прошли годы, и сегодня в театре «Русская песня» существует другой коллектив «Славяне».
— Сколько Лена с вами прожила?
— Долго, пока Данила не окончил школу.
— А расстались почему?
— Она вышла замуж. Но общаемся до сих пор. Когда Лена с Даней встречаются, она с такой нежностью на него смотрит: «Данилушка...» А он: «Привет, Золушка!» Сегодня она в ГИТИСе работает. Недавно порекомендовала мне девушку-выпускницу, которая свой дипломный спектакль поставит для нашей малой сцены.
— Я так понимаю, что Данила в какой-то момент отвернулся от музыки. Вы не пытались его переубедить?
— Я не настаивала. Он окончил юридический университет, доцентом стал, работал по профессии. А потом сказал: «Мама, это не мое совсем». Но базу законодательную знает до такой степени, что мне иногда страшно становится. Как заведет свою песню: «Ты это неправильно делаешь! Пункт такой-то, статья такая-то...» Говорю: «Данила, не надо мне этих «угроз». У меня уже голова от твоих пунктов трещит. Завел меня в какие-то дебри юридические. Давай нормально по-русски объясняй». Так что он меня консультирует. Но у него и творческие способности отличные, которые проявляются в архитектуре и дизайне. Как спланировать квартиру, дом — в этом он спец. На его счету уже семь объектов, и сейчас строится еще один. Данила — перфекционист. Смотрит, например, на плинтус и говорит: «Отрывайте, он неправильно лежит». — «Данила, прекрати, нормально лежит». — «Это для вас нормально, а по мне — нет». Он всех достанет, кишки вынет, но сделает так, как надо. Но зато очень качественно.
— В подростковом возрасте сын когда-нибудь упрекал вас, что мало внимания ему уделяли? Что все время отдавали коллективу?
— Да, было. Говорил: «Могла бы мне братика или сестренку родить, в конце концов». — «Данечка, я тебя родила, а осенью родился коллектив «Русская песня», вы у меня одногодки», — оправдывалась я. Бывало, конечно, если он чем-то недоволен, напоминал мне про мою гастрольную жизнь. Но я отвечала: «Сынок, я же зарабатываю. Кроме меня, нам никто не принесет». И он все понимал.
— Может быть, поэтому сам стал многодетным отцом?
— Конечно. Я его спросила как-то: «Сынок, как ты решился на троих детей? Тяжело же». — «Мама, это работа над ошибками...» — «В каком смысле?» — «Ну ты меня одного родила, а я троих».
— А у вас когда-нибудь было сожаление, что еще не родили?
— Нет. Ты знаешь, у меня размышлений даже на эту тему не было. Хотя по факту, наверное, могла бы, и даже не одного...
— То есть в принципе мужчины неплохие попадались, можно было создавать семью?
— Конечно. Они и сейчас попадаются.
— Надежда Георгиевна, вы участник проекта «Семья в культуре» Президентского фонда культурных инициатив. На ваш взгляд, какую роль играет семья в формировании культурного кода человека?
— Да главную роль! Вот я приезжаю с фестивалем «Песни России» в разные регионы и приглашаю всех участников объединиться и вместе с нами «испечь духовный пирог». Ведь наша многонациональная, многоконфессиональная и мультикультурная страна — семья и есть. А сколько я вижу семейных коллективов! Выходят на сцену все поколения — от малых детей до бабушки под девяносто. Знаете, я не оцениваю, как они поют, — это было бы неправильно. Но сердце, глядя на них, радуется: они же поют для собственной души, для гармонии в семье. Так еще и целое поле людей их слушает и аплодирует им. Они же всю жизнь это помнить будут. Так формируется преемственность. Не через назидание, а через игру, творчество!
— А какое место в формировании культурного кода занимает песня?
— Очень значительное. Песня лечит, а тоска калечит. На Руси песня сопровождала человека с рождения. Родился ребенок — ему колыбельные поют. Свадьба, праздник — какое веселье без песни? Ушел человек — приходили плакальщицы. Когда человек поет, открываются абсолютно все фибры души, тела. Человек, когда поет, здоровее себя чувствует. На самом деле это имеет научное подтверждение. Мы участвовали в эксперименте. Большой группе людей замеряют давление. Потом мы исполняем лирические песни. Снова замеряют давление. И оно у всех изменилось от 10 до 20 значений в сторону оптимального. Вот такая музыкальная терапия.
— Надежда Георгиевна, поговорим о красоте. Фотосессия, которую мы сделали для этого номера, произвела эффект разорвавшейся бомбы еще до выхода журнала. Как вам удается хорошеть год от года?
— Ты просто давно меня не видел.
— Поделитесь секретами.
— Ну, во-первых, я слежу за собой, это очевидно. И регулярно делаю разные процедуры.
— Как часто, с какой регулярностью?
— Хотя бы раз в неделю надо, но у меня так не получается. Я могу подряд два-три дня походить, а потом исчезну на полмесяца или месяц. Но процедуры в любом случае дают свой стимул, и тело, и лицо все помнят. Для лица я делаю первоклассную процедуру «Биожени», французы разработали. Сначала очищают лицо. А потом кожу начинают обрабатывать микротоками, которые идут через губку. Потом гель накладывают, и снова проходят микротоками, уже через другую губку. Эта процедура подтягивает лицо. Будоражит мышцы. Улучшает циркуляцию, выводит лишнюю воду. Кожа становится упругой, а не тоненькой, которая обвисает, как парашют. Мне обычно сперва делают процедуры для одной половины лица. И когда заканчивают цикл — сразу дают зеркало, чтобы я увидела эффект — разницу между двумя половинами лица. Колоссальная разница, скажу я вам! И в чем еще плюс — после этой процедуры сразу можно идти на мероприятие, на фотосессию, куда угодно — ни отеков не бывает, ничего. Ну и, конечно, не забывайте про утренний и вечерний классический уход за лицом: умывание, очищение, увлажнение.
Недавно открыла для себя «Акваторнадо»: это как гидромассаж, но с другими насадками, которые очень активно работают по мелким сосудам, разгоняют и кровь, и лимфу, и это дает очень хороший результат. Обязательно занимаюсь этим на отдыхе в Крыму. В 12 часов дня, когда начинается солнцепек, иду на процедуры, а в четыре заканчиваю. А потом выхожу на солнце, которое уже гораздо мягче, и можно позагорать, повальяжничать... Потом вечер, подготовка к гулянке какой-нибудь, куда-то надо мчаться, с кем-то встречаться, путешествовать — и так каждый день, по расписанию. Правильная организация дня — залог успеха, говорю я вам. С отдыха приезжаю не разъевшаяся, а, наоборот, подсохшая, загорелая, в гармонии с собой и миром. Здесь, в Москве, мы тоже нашли «Акваторнадо», но я, правда, еще не ходила.
Всем нашим женщинам хочу пожелать: относитесь к себе уважительно! И если мужчина встретился достойный, надо перед ним не в халате засаленном стоять, а стараться встречать его свеженькой, бодренькой. Уложите волосы, личико причепурьте, платьице новое наденьте. С таким подходом какой мужик от тебя уйдет? Никогда! А еще если ты с лаской, с добром, да покормишь его, посидишь с ним, поговоришь...
— Чтобы быть красивой, нужно быть влюбленной?
— Надо вообще любить. И жизнь любить, и себя, и дело свое. Понимаешь? Другой жизни-то не будет. Любить нужно здесь и сейчас. Когда любовь у меня есть, я не мертва. Я могу обрадоваться сирени, букету цветов — просто до визга. И особенно приятно, когда тебе это дарит дорогой человек...
— Кстати, о дорогом человеке. Последние два года желтые СМИ активно писали о романе между вами и PR-директором Сергеем Рябовым. Вы всегда вместе. Вот и сегодня Сергей сопровождает вас на интервью... Может быть, прольете свет на ваши отношения?
— Что ж, скажу. Мы дружим. У нас очень доверительные отношения. Сергею я могу даже пожаловаться, если вдруг у меня что-то заболело или случилась какая-то неприятность. У меня даже его телефон зафиксирован на чрезвычайный, экстренный случай. И я очень дорожу нашими искренними отношениями. Да, Сергей из другого поколения, но мне это нравится! Он очень умный, креативный, вдохновитель и организатор многих идей и проектов. Он доводит все до ума, ему можно доверять серьезные дела и быть уверенной, что Рябов приведет их к успеху. Я ему и его вкусу доверяю! Люблю продуктивных людей, качественных, с которыми интересно разговаривать на любую тему. А те, которые «желтуху» заказывают и пасквили пишут, очевидно, страдают от зависти. А это беда. Но не наша, а тех, кто это сочиняет.
Сергей Рябов: Я на днях узнал, кто заказчик всех этих желтых статей. Причем информация мне сама в руки пришла. К сожалению, недоброжелатели некоторых своих целей этими публикациями добились. Все эти сплетни повредили работе и репутации. И общественный резонанс был большой. Многие люди поверили. Я регулярно слышу, как на гастролях или на съемках кто-нибудь перешептывается у нас за спиной: «Посмотри, вот он!»
У нас ведь как? Если два человека противоположного пола друг с другом открыты, честны и у них доверительные, искренние, добрые отношения, то к этому набору эпитетов обязательно приписывается еще какой-нибудь — контрастный. Либо люди от зависти начинают выдумывать, либо от собственных комплексов. Иногда возникает вопрос: а что, в современном мире абсолютно не осталось места дружбе, доверию, пониманию, уважению между мужчиной и женщиной? При этом все знают о прекрасном, хоть и гражданском, браке Надежды Георгиевны и Евгения Гора. Оба подчеркивают, что их отношения продолжаются. Но СМИ все равно пишут о том, что они расстались, а мы сошлись. Я понимаю, для чего и кому это нужно, выгодно — я же не наивный. Но подчеркну: ни одно уважаемое издание и ни один авторитетный журналист не заикнулись об этом. За что им спасибо!
— А сколько эта травля уже длится, год, полтора?
Сергей Рябов: Травля в СМИ уже третий год длится, а с Надеждой Георгиевной мы работаем почти четыре года. И будем работать, создавать новые проекты и продвигать русскую культуру, несмотря ни на что!
Надежда Бабкина: Да, у нас нет времени барахтаться в грязном белье и кому-то что-то объяснять и доказывать. Особенно если человек недалекий, или это его заработок, или его высшее достижение в журналистике — смешно сказать. У нас есть другие цели и другие задачи, поэтому мы перешагиваем это и идем дальше, не глядя под ноги, не комментируя...
Сергей Рябов: Потому и бесятся, что этим невозможно уничтожить ни меня, ни Бабкину, ни наши с ней отношения. Мы даже иной раз и посмеемся: «А ты видела новый заголовок?» — «Видела». — «Читала?» — «Читала». Посмеялись и пошли дальше.
— Сергей, поговорим о ваших совместных проектах. Помимо того, что вы замдиректора театра и PR-директор Надежды Бабкиной, вы являетесь и директором Всероссийского проекта «В Россию верим». Как родилась его идея?
Сергей Рябов: В конце августа 2022 года мы в рамках больших гастролей от Росконцерта оказались на территории ЛНР и ДНР, посетили Луганск, Мариуполь и Володарское. Мариуполь не был еще полностью разминирован, поэтому работать там было небезопасно. И нас отправили выступать в Володарское — поселок городского типа, что буквально в 15 минутах езды от этого города. И когда мы возвращались из той поездки, в автобусе царила гробовая тишина: все о чем-то своем думали, думали, думали...
Надежда Бабкина: Да, мы молчали, мы не общались друг с другом, только молчали. А когда приехали в отель, потихоньку стали разговаривать. Я предложила: «Давайте накатим по 50 грамм чего-нибудь...» Ну невозможно было просто находиться в этом состоянии, ком стоял в горле...
— Так что именно вас потрясло?
Сергей Рябов: Накануне поездки мы с Надеждой Георгиевной были на премьере фильма «Мариуполь. Русский город» в кинотеатре «Октябрь», который снимали Антон Красовский и RT. И то, что показывали там, нас потрясло. Сожженная филармония, разрушенный город, обездоленные люди... Ужас! А уже через неделю после увиденного у нас появилась возможность убедиться, так ли все на самом деле. В Мариуполе я попросил местного министра культуры сопроводить нас непосредственно внутрь здания разбомбленной филармонии. Подходим мы ко входу, а на том, что осталось от крыльца, сидит мужчина, опустив голову. Когда Надежда Георгиевна подошла к нему, попросив разрешения войти, он поднял на нее глаза и замер с открытым ртом: «Не может быть... Надя, это ты?!» Он встал, обнял ее и как зарыдал. Я впервые увидел, чтобы мужчина вот так горько рыдал. И он начал рассказывать историю, как остался один, как убили всю его семью. Дом его был разбит, он остался без кола, без двора, без работы, без семьи... А к этой филармонии он приходит для того, чтобы помогать разбирать завалы, чтобы быть полезным, чтобы забыться... От здания осталась одна коробка, потому что прямо в зал, на сцену, прилетела ракета. Когда мы зашли внутрь, увидели почерневшую от копоти некогда красивейшую историческую (кажется, мраморную) лестницу. А зрительного зала нет — одна большая воронка. Я сам из Волгограда, знаю, что пережил наш город, мне с детства и родители, и учителя в школе много рассказывали о Сталинградской битве, о Великой Отечественной войне. Показывали фотографии, фильмы с кадрами разрушенного Сталинграда, я хорошо знаю сохранившийся после войны дом Павлова. Но сегодня, в ХХI веке, я не ожидал увидеть такое, как в Мариуполе.
Другая история была в тот же день — когда мы поехали в Володарское. Надежда Георгиевна всегда знает, что кому сказать, как завести зал. А здесь она вышла на сцену — и тишина... В зале небывалая тишина: мол, кто ты такая? Чего приехала? Зрители отнеслись к нам очень настороженно. И у самой Надежды после увиденного и пережитого — ком в горле, она не может ничего сказать. Начали концерт без вступительного слова. И прямо во время концерта Надежда Георгиевна решила вставить в программу украинский блок. Это была полная импровизации. И именно благодаря этому блоку она смогла найти контакт со зрителем и концерт прошел на ура!
Надежда Бабкина: Я на сцену вышла, а слова сказать не могу. Потом повернулась к своим: «Ребята, давайте петь...» Чувствую, что просто так зал не взять, нужно завоевать доверие этого зрителя. И я поняла: нужно разговаривать с ними на их языке. Так появился украинский блок. И вижу, люди в зале уже губами шлепают — подпевают нам. А дальше мы пели уже хором всем залом на украинском...
Сергей Рябов: Гастроли от Росконцерта мы начали в Луганске, и, когда оттуда вернулись, стало понятно, что необходимо создавать творческий продукт, посвященный этим событиям. Надежда Георгиевна сходила в департамент культуры, поделилась впечатлениями, и нашу идею поддержали. Так мы стали первым театром в стране, на сцене которого появился подобный проект. Сперва родилась народная мистерия «В Россию верим!». Это абсолютно новаторская театрально-концертная программа, в которой проводится параллель между Великой Отечественной войной и сегодняшним днем. Режиссером-постановщиком является заслуженный деятель искусств России Любовь Гречишникова. Именно она озвучила, что жанр будет — «народная мистерия».
Изначально народную мистерию мы создавали как разовый проект и осенью прошлого года воплотили его на нашей сцене. Но спустя год мы общались с представителями администрации президента, и их заинтересовало, что у нас есть такой продукт. И нам предложили создать что-то еще более масштабное. Вот так появился на свет Всероссийский проект «В Россию верим», куда входит и народная мистерия, и творческая встреча с Сергеем Никоненко, и творческая встреча с Вячеславом Манучаровым, и мастер-класс государственного ансамбля «Русская песня» и Надежды Бабкиной, и мастер-класс детской театрально-фольклорной студии «Наследие». Вот такая большая начинка у этого проекта. В феврале с ним мы посетили Курск, потом в марте в рамках Всемирного фестиваля молодежи были в Сочи, потом в Крыму. Там в течение шести дней посетили пять населенных пунктов. Выступали в ста километрах от Херсона, в точке, максимально приближенной к зоне боевых действий. А в мае выступили в Воронеже. Если посмотреть географию проекта, все города выбраны неслучайно — это все приграничные территории.
— А чем запомнился Фестиваль молодежи в Сочи?
Сергей Рябов: Конечно, своим масштабом и уровнем организации. Его посетили 20 тысяч молодых участников со всего мира — из 190 стран! Даже те страны, которые сейчас находятся в оппозиции к нам, прислали своих делегатов. Только представьте себе — столько молодежи в одном месте! Какая это энергетика! Это и праздник, и образование, и обмен опытом, и консолидация — и все это у нас, в Сочи!
Надежда Бабкина: Иностранцы принимали наши выступления потрясающе. В тысячном зале ледовой арены «Айсберг» мы показывали народную мистерию и давали мастер-класс, на котором рассказывали о национальных традициях, о русской культуре, подкрепляя свои слова пением. Это был такой энергообмен! Как нас слушали! И плакали, и восторженно кричали, и вскакивали с мест! И это заводило нас еще больше. За мной там табуном молодежь ходила, все время фотографировались. Была забавная история с лифтом...
Сергей Рябов: Это был полностью прозрачный лифт для людей с ограниченными возможностями, поэтому двигался он очень медленно. И вот спускается Надежда Георгиевна на этом лифте, а внизу стоит группа молодежи. И вдруг кто-то как заорет: «Смотрите, Бабкина!» И все достали телефоны и стали Надежду в этом лифте снимать, а она им подыгрывает — рукой машет, раскланиваться и т. д. За этим очень забавно было наблюдать со стороны. А ребята оказались делегацией из Молдовы.
Надежда Бабкина: Я чувствовала, что они мне доверяют, я видела, что им нравится. И у молодежи разных стран теперь точно изменится отношение к России. Для них Россия, Сочи стали колоссальным открытием, очарованием. Никто не хотел уезжать, все просились остаться. И кстати, кто постарше, оставались — шли наблюдателями на выборы. Мы, говорят, хотим сами во всем убедиться. Будем надеяться, что теперь на своей родине они будут рассказывать, что Россия не такая, какой их стращают.
А после мы поехали в Крым. И в рамках фестиваля «Крымская весна» у нас было пять разных точек для выступлений. И параллельно я, являясь доверенным лицом президента, вела важную общественную работу: собирала наказы для администрации президента, которые потом в Москве передала напрямую чиновникам высокого ранга. Общалась с военнослужащими, с их семьями, с семьями погибших военнослужащих...
— Знаю, что в Крыму вы посещали военный госпиталь....
Сергей Рябов: Мы с Надеждой Георгиевной уже второй раз его посещали. Коллектив театра там был впервые. А если в госпиталь приезжает певица, конечно, без песен не обходится, однозначно две — четыре песни для раненых и вместе с ранеными споем. В последний раз, помимо Надежды, с нами были участники народной мистерии: Влад Маленко, Слава Манучаров, которые читали для бойцов стихи. А «Русская песня», конечно же, пела. Потом прошлись по ребятам, которые не могут покидать свои палаты, и Надежда Георгиевна собрала у них письма. Есть у нее такая традиция — Бабкина собирает письма у солдат и лично контролирует, чтобы они дошли до адресатов.
— Какие интересные встречи были в Крыму?
Сергей Рябов: Звонит директор Центра народного творчества и спрашивает: «Какие вам подарки привезти?» Я говорю: «Мне колбасу сырокопченую полутораметровую палку (такая только в Крыму есть). Ну и самогонки хотелось бы в Москву увезти». В итоге нас встречают с самогонкой и двумя ящиками всякой мясной продукции. А вечером на званый ужин глава района приносит банку маринованной сливы собственного домашнего приготовления. Мы сразу открыли, чтобы все попробовали. И это был такой восторг! Никто из нас никогда такой вкуснятины не ел! В итоге каждый заказал себе по баночке. И глава администрации на другой день прямо к поезду привез всем нам по баночке своих заготовок из сливы. Ну а если серьезно, то любая встреча интересна. Все зависит от тебя самого и твоего настроя.
Надежда Бабкина: Мне в Крыму подарили роскошный, типа кокошника, сценический головной убор — очень красивый. Очень классный народный ансамбль я для себя открыла в одном из населенных пунктов — сразу угадала, что их руководитель имеет московскую школу. Тут же пригласила ее на разговор, спрашиваю: «А ты преподавать не хочешь?» Ведь ни одного факультета народного нет в музыкальных учебных заведениях Крыма. Она говорит: «Я бы с удовольствием». Отвечаю: «Договорились! Твои координаты передаю в Министерство культуры. Будет факультет!» Сегодня в народном жанре не хватает лидеров, не хватает яркости, убежденности, не хватает энергии.
— Но есть вы!
— Но я не вечная. Пока могу — делаю. С фестивалем «Песни России» езжу по всем регионам. Поддерживаю талантливую молодежь, которая увлекается народным жанром. Сегодня пробиться на профессиональную сцену очень сложно. И я стараюсь помочь самым одаренным. Но кто из них вырвется в артисты — решит судьба. Я же охотно делюсь своими профессиональными секретами. Объясняю, что для достижения успеха нужны смелость, решительность, образование!
— Всероссийский фестиваль-марафон «Песни России» в этом году будет проводиться уже в 18-й раз! В каких городах вас ждать зрителям?
Сергей Рябов: Да! В этом году мы празднуем совершеннолетие. Фестиваль-марафон «Песни России» стартует 6 июня в Тверской области, где мы дадим десять концертов по всей области. Потом переместимся в Ярославскую область (там пробудем с 18 по 27 июня) и закончим в Псковской области (с 30 июня по 9 июля). Впервые за долгое время у нас три региона, и все это благодаря Министерству культуры России и Ольге Борисовне Любимовой.
— А какие ближайшие премьеры намечены на сцене театра «Русская песня»?
Надежда Бабкина: В новом сезоне мы планируем выпустить «Свадьбу в Малиновке», которая будет дополнена и гоголевскими персонажами. Режиссером-постановщиком будет Дима Петрунь. Его «Тихий Дон» и «Калина красная» идут у нас с постоянными аншлагами. Надеемся, что и «Свадьба в Малиновке» будет иметь не меньший успех.
— Надежда Георгиевна, если вернуться к самому началу нашего разговора... Мечты сбываются?
— Безусловно! Главное, не забывать свои мечты! Но что интересно: в детстве я не мечтала ни о коллективе, ни о том, чтобы стать звездой или приобрести популярность. У меня таких целей не было. У меня была другая цель: я хотела петь, как Людмила Георгиевна Зыкина. А еще я грезила театром. Уже в дошкольные годы сама для себя разыгрывала кукольный театр. Когда в школу пошла, продолжала играть — это мне помогало в учебе. И, видимо, так было определено судьбой, чтобы моя детская мечта материализовалась в настоящий театр в центре Москвы и коллектив, которому в следующем году будет 55 лет!
Поэтому я призываю всех: вспомните то, о чем мечтали в детстве! И реализовывайте именно свои мечты, а не идите на поводу у обстоятельств. Надо освободиться от ржавой оболочки, кору с себя сбросить, оставить предрассудки и быть таким, какой есть. Увлекаешься чем-то — этим и занимайся. Не надо в угоду кому-то вставать не на свои рельсы. Вот у меня трое внуков, и все они абсолютно разные. Но в этом и счастье!
0
66.00
