Веселовские происходили из смоленских евреев, обосновавшихся в Москве после взятия русскими войсками Смоленска в 1654 году. Приняв православие, Веселовские делали чиновничью и придворную карьеру. По некоторым сведениям, они были в родстве с Петром Шафировым и с Мартой Скавронской, будущей императрицей Екатериной. Это отчасти объясняло детали биографии Веселовских. Имея природную склонность к языкам, старшие братья Авраам, Фёдор и Исаак получили образование в немецкой школе, основанной пастором Эрнестом Глюком, опекуном будущей императрицы Екатерины II, и считавшейся лучшим учебным заведением тогдашней Москвы. Последовавшая дипломатическая карьера братьев выстраивалась, как считают, под кураторством Шафирова. Активность всех троих была такова, что факты их биографий нередко путают, приписывая каждому множество путешествий в самые разные страны.
Авраам Веселовский начал службу при бароне Генрихе фон Гюйсене, немецком дипломате на службе русского правительства, затем получил место секретаря князя Бориса Куракина и сопровождал его к папскому двору в 1707 году. По возвращении Веселовский получил место переводчика с немецкого и латыни в Посольской канцелярии «у секретных дел» со значительным окладом, который, по мнению некоторых исследователей, объяснялся тем, что молодой переводчик был ещё и специалистом по шифрам. В 1709 году ему поручена чрезвычайно важная миссия: 24-летний Веселовский был отправлен к королю Дании и Норвегии Фредерику IV с сообщением о Полтавской победе.
В 1710 году он уже числился в Ижорской канцелярии и был под непосредственным началом Александра Меншикова, причём, по отзывам современников, пользовался безграничным доверием светлейшего и отправлял у последнего «все дела». Личным секретарём Меншикова при этом на протяжении нескольких лет числился младший брат Веселовского, Яков.
Резидент в Вене
Результатом активной деятельности Авраама и, видимо, поддержки его влиятельнейшими людьми своего времени стало назначение в 1715 году в возрасте 30 лет на пост российского резидента в Вене при дворе Габсбургов. Случай по-своему беспрецедентный: послами в европейские державы назначались, как правило, опытные представители старой московской знати. Забот у Веселовского было немало. Он отвечал за присылку ко двору европейских специалистов — ремесленников, врачей, фортификаторов, военных и художников. А также выполнял многочисленные личные поручения своих покровителей, то заказывая роскошные кареты Меншикову и государыне, то разыскивая для Петра книгу о Юлии Цезаре. При венском дворе ловкий Авраам свёл близкое знакомство с вице-канцлером Фридрихом Шёнборном и с обер-гофканцлером Цинцендорфом.
Всё бы шло гладко, но в сентябре 1716 года за границу тайно бежал сын и наследник Петра царевич Алексей. Бежал не куда-нибудь, а в Вену, под покровительство Карла VI, брата Софии-Шарлотты, покойной жены царевича. После долгих раздумий габсбургская дипломатия решила приютить беглого наследника, предоставив ему убежище в тирольской крепости Эренберг. Розыск царевича был поручен тому же Веселовскому, который вскоре установил, где прячется опальный Алексей. Переписка двух монархов — Петра и Карла — ничего не дала, и Шёнборн, то ли сам, то ли с подачи того же Веселовского, отослав царевича в замок Сант-Эльмо в Неаполе, допустил контакты с Алексеем эмиссаров Петра. В дальнейших событиях Веселовский не участвовал, сославшись на тяжёлую болезнь. Возвращение царевича на родину на верную гибель было осуществлено руками Петра Толстого и Александра Румянцева.
В бегах
Дело царевича Алексея привело к разрыву в апреле 1719 года русско-австрийских отношений. Веселовский получил приказ немедля возвращаться в Россию, якобы за новым назначением, и отправился в дорогу. По пути, в Берлине, встретился с Александром Головкиным и Петром Толстым. Что наговорили ему эмиссары Петра, доподлинно неизвестно. Полагали, что Веселовский то ли сам принимал непосредственное участие в заговоре Алексея, то ли тормозил поиски царевича или же имя его было упомянуто во время допросов сына царя… Так или иначе, опасаясь ареста и пыток, высокопоставленный дипломат подался в бега.
Претензии царя к бывшему любимцу были, вероятно, достаточно серьёзны. Поговаривали, что и жестокость приговора Шафирову объяснялась в первую очередь бегством его протеже Веселовского. С другой стороны — распоряжение о поимке и аресте беглеца русские посольства в Европе получили спустя почти год. Одновременно была разработана спецоперация по розыску и похищению «бездельного крещеного жида», как его именовали в это время, повторявшая в общих чертах меры по возвращению на родину Алексея. Её возглавлял Павел Ягужинский, сменивший Веселовского на посту российского посланника в Вене, а группу оперативников — князь Юрий Гагарин.
Невозвращенец вскоре был обнаружен недалеко от Франкфурта под именем кавалера Фрёлиха, где за ним началась слежка по всем законам политического детектива. Веселовский переехал во владения ландграфа Гессен-Касселя. Последний отказался выдать бывшего дипломата, хотя русские агенты обвиняли Веселовского в неуплате больших долгов. Хитроумный еврей тем временем скрылся. Хотя следы его обнаруживали то в германских землях, то в Австрии, поимка оказалась невозможной. У Веселовского были средства и множество доброжелателей, а преследователи вели себя с редкой неаккуратностью и даже подверглись аресту в ганноверских землях.
Пристанище Веселовский нашёл в Лондоне, где с 1717 года российским резидентом был его родной брат Фёдор, устроивший, между прочим, в английской столице первую православную церковь. В 1720 году Фёдор был отозван из Британии и получил другое назначение, якобы по причине неудач российской политики в Туманном Альбионе. Однако, будучи опытным дипломатом, сообразил, что явное недовольство императора бегством брата Авраама может повлиять и на его судьбу, и решительно отказался покидать безопасную британскую столицу. К чести английских властей, выдать невозвращенцев России они отказались. Впрочем, в 1724 году английский парламент не согласился и предоставить Веселовскому английское подданство, о чём он ходатайствовал.
Выждав после смерти Петра некоторое время, братья Веселовские отправились в Европу, где каждый сам занялся своей судьбой.
В эмиграции
За границей началась для Веселовского настоящая жизнь. Он благополучно дожил до 97 лет, в отличие от своих современников в России, скончавшихся либо от пыток, болезней и печалей в ссылках и тюрьмах, либо в собственных постелях — от страха, беспробудного пьянства и обжорства. Столь почтенный возраст и в наши дни редкость, что уж говорить о XVIII столетии!
Сыграл свою роль климат Швейцарии, где братья Веселовские поселились в 1730 году. Эта бедная в ту пору страна уже служила образцом мира и благополучия. Недаром Вольтер, переехав в Ферней, во время строительства усадьбы предпочитал ночевать не на французской, а на швейцарской территории, полагая, что только там возможен спокойный сон… Вероятно, это убеждение знаменитого философа разделял и его русский приятель Авраам Веселовский.
До конца жизни беглый дипломат вёл активную жизнь, вращаясь в высших кругах женевского общества, наслаждаясь чтением и беседами с замечательными людьми, в числе которых был и Вольтер, которому он помогал в написании истории Петра Великого, и швейцарские художники, писатели и издатели. Живой и острый ум, хорошие манеры привлекали к нему многочисленных русских путешественников, спешивших отдать дань этому памятнику Петровской эпохе. В их числе были князь Андрей Голицын, княгиня Екатерина Дашкова, братья Демидовы, граф Алексей Орлов, братья Разумовские, бароны Александр и Павел Строгановы и другие, поскольку Женева входила в непременное образовательное путешествие русских аристократов. Бывший дипломат до конца своих дней проявлял живейший интерес к российским делам, не забывал русский язык, состоял в переписке со многими аристократическими семьями и тщательно собирал все публикации о России.
На чужбине Веселовский не бедствовал. Будучи в молодые годы доверенным лицом Меншикова, он, по мнению исследователей, содействовал выводу за рубеж капиталов как своего родственника Шафирова, так и светлейшего князя. Меншиков так и не успел воспользоваться своими заграничными богатствами, а попытки русского двора после опалы и смерти князя заполучить хотя бы часть этих денег не увенчались успехом. Бенефициаром, как полагают, оказался невозвращенец Веселовский.
Мирный конец
Фёдор Веселовский, после смерти Петра несколько раз подававший прошения о помиловании, с воцарением Елизаветы Петровны в 1742 году, наконец, смог вернуться на родину и даже заново сделал карьеру. Предложения вернуться на родину получал при Елизавете Петровне и Екатерине II и старший брат. Однако, в отличие от тосковавшего на чужбине Фёдора, Авраам предпочёл жизнь в Женевской республике.
Согласно легенде, на все разговоры о возвращении он отвечал, что вернётся тотчас, как в России утратят силу три присказки: «Без вины виноват», «Хоть не рад, а готов» и «Божье да Государево». В самом конце жизни, впав в детство, он не мог без трепета смотреть на портрет Петра Великого, который тем не менее держал в доме.
В 1783 (по другим сведениям — 1785) годуженевский старец мирно скончался в своей постели, оставив наследникам помимо прочего имущества более 360 тысяч ливров наличными. Позднее указом императора Александра I дочери Веселовского была назначена ежегодная пенсия, выплаты продолжались и при следующем русском императоре. Подобную щедрость трудно объяснить, если не предположить, что начиная с елизаветинских времён Веселовский регулярно снабжал внешнеполитическое ведомство России полезной информацией.
Имя Веселовского встречается на страницах исторических романов:
Дмитрий Мережковский «Пётр и Алексей» (1904);
Давид Маркиш «Шуты, или Хроника из жизни прохожих людей (1689–1738)» (1983);
Юрий Фёдоров «Да не прощён будет» (1983);
Юрий Вылегжанин «Отец и сын» (2021).
Семья
Про первый брак Веселовского не известно ничего. В 1741 году политический эмигрант заключил второй брак с Марианной Фабри, дочерью женевского синдика. В новой семье родилось четыре дочери: Екатерина (замужем за швейцарским издателем Вольтера и художником Филибертом Крамером), Рената, Мария (Марианна) и Франциска (все три — замужем за британцами).
0
119.00
