ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 14, 2016

— В детстве я никогда не грезила путешествиями. Не читала взахлеб книг о великих мореплавателях, не вешала, как многие мальчишки и девчонки, карту мира на стене у себя над кроватью. У меня на стене ковер висел, как во всех нормальных советских семьях. А путешествовала я из города Одесса в село Кошары, на дачу. У бабушки и дедушки был свой дом на лимане, и каждое лето родители снаряжали меня туда. У нас там был трудовой лагерь: мы с братом и сестрой целыми днями работали на огороде и собирали на скорость колорадских жуков — кто быстрее, тот и молодец. В общем, детство было как у миллионов детей постсоветского пространства.

А мечтала я поначалу вовсе не о заморских странах. Больше всего на свете хотела стать голливудской актрисой. Да, вот так, ни больше ни меньше. Впрочем, я довольно уверенно двигалась к своей цели: когда мне было семь лет, пошла учиться в театральную студию «Балаганчик». Там я провела десять прекрасных лет, театр стал моей первой настоящей работой — мы выступали на детских утренниках, в школах на последних звонках и на Первое сентября. Первый раз за границу я отправилась тоже вместе с «Балаганчиком» — мне было лет одиннадцать, когда нашу труппу пригласили в Польшу на детский театральный фестиваль. Потом была Чехия, другие страны. Поездки привели меня в совершеннейший восторг. Именно тогда я поняла, что путешествия — это прекрасно.

— Родители не препятствовали вашему увлечению театром?

— Они сами прекрасно знали, что такое сцена. Отец — музыкант, пел бардовские песни: на свадьбах выступал, на праздниках. Правда, папа самоучка, а вот мама, в отличие от него, окончила музыкальную школу по классу фортепиано и хора, но, к сожалению, не поступила в консерваторию, хотя готовилась именно туда. Ей помешал, как ни странно, принципиальный характер. Мама очень боялась, что не справится с экзаменом по истории. И тогда ее отец втайне от нее пошел в консерваторию и договорился с деканом: мол, будьте снисходительны. Мама узнала об этом разговоре и возмутилась: «Папа, как ты мог?!» И подала документы на киноведческий факультет.

У нас с братом не было никаких шансов избежать музыкалки. Он окончил школу по классу аккордеона и фортепиано, а у меня — класс вокала и бандуры (это такой народный украинский инструмент, тяжелый и громоздкий). Я вымучила свой диплом, окончила школу и думала, что вообще никогда эту бандуру больше в руки не возьму.

— Это мама выбрала для вас инструмент?

— Нет, это были такие условия в школе. Ты занимаешься вокалом, но в нагрузку мы тебе даем бандуру. Я очень хотела петь, поэтому, вздохнув, согласилась. А бандура была безумно тяжелая, сволочь! Я как будто таскала на занятия еще одну себя. Иду такая, маленькая, тощая девочка, ключицы выпирают, ножки худенькие — просто доходяга (все знакомые, глядя на меня, думали, что родители меня не кормят и все время эксплуатируют по хозяйству). В общем иду, еле ноги переставляю, и на горбу — эта бандура. Ее еще надо было все время настраивать, обрабатывать, чтобы она играла. О, для меня это была каторга, я ненавидела бандуру! Потом, правда, уже став взрослой, полюбила. Меня взяли в большой ансамбль, где было 50 участников — четыре бандуриста, аккордеонист

и 45 человек хора. И вот там уже, делая интересную музыку, я вошла во вкус.

— Из литературы и фильмов вся страна знала, что жизнь в Одессе — это весело, шумно и хлебосольно. Ваша семья соответствовала этим стереотипам?

— Обязательно! У нас очень большая семья: собаки, кошки, попугаи, целый клан родственников. Мы даже живем рядом: в нашем подъезде на шестом этаже мой дедушка, дверь в дверь — моя двоюродная бабушка с двоюродным дедом и двумя дядями. На восьмом этаже — мои родители, в соседнем доме — тетя и мои двоюродные братья и сестры. Это удобно. Мы ходим в гости в халатах и тапках, а на Новый год носим друг другу оливье и суп: вышли с термосками и перенесли все в ту квартиру, где решили в этот раз праздновать. Обязательно раз в день встречаемся все — либо на обед, либо на ужин. И если я в Одессе, это непременное условие: должна приехать к дедушке и поужинать. Собирается вся семья, минимум двенадцать человек. 

— Ваша музыкальная семья поет за столом?

— Ни в коем случае! Дедушка ругается, стучит ложкой по столу и кричит: «Выть будешь у себя в театре!» Надо сначала поесть, а потом уже выходи из-за стола и хоть пой, хоть пляши.

— Логично было бы предположить, что после школы вы поступили в театральный институт или консерваторию…

— Честно говоря, я о Сорбонне мечтала. Но в реальности меня ждал факультет транспортных технологий Одесского морского университета.

— Немного неожиданный выбор…

— Тут я, очевидно, попала под влияние родителей. Они сказали: «Вот стабильная профессия: здесь у нас порт, и ты всегда себе после морского университета найдешь работу. А артист — это все несерьезно и сиюминутно. И вообще они все алкоголики, легкомысленные, морально неустойчивые люди!» Я, конечно, ухмыльнулась: разумеется, пьют только артисты, в офисе-то (или, что еще характернее, в порту) никто никогда не пьет — все чинные и благородные. Но, думаю, ладно, против воли родителей не пойду, отучусь, а творчество мое никуда от меня не денется. И пошла в технический вуз. Мне было несложно — математику я хорошо знала, блестяще сдала экзамен (из 200 поступивших была третьей в рейтинге), поступила на бюджет. Стипендию мне платили, почти $100, — повышенную, кстати, потому что я играла в КВН за университет. Деньги по тем временам были очень даже неплохие, я себе на них духи покупала, — помню, первыми были мои любимые Moschino. Счастливая ходила. Так что в принципе все меня устраивало: успевала и учиться, и играть в театре, занималась хореографией, да еще и преподавала ее детям. Жизнь била ключом. Впрочем, со временем пришлось признать, что морской университет — это все-таки не мое, и я поступила на факультет режиссуры и шоу-бизнеса Киевского национального университета культуры и искусств.

— А на телевидение как попали?

— На кастинги ходила. Сейчас даже не могу вспомнить тот момент, когда мне пришла мысль пойти на кастинг шоу «Танцы» — на Украине этот проект назывался «Танцуют все». Я тогда еще в Одессе жила. И в один прекрасный момент просто села на поезд, приехала в Киев, отстояла очередь. Одновременно, раз уж все равно была в Киеве, попробовала свои силы на первой «Фабрике звезд», практически дошла до конца и срезалась в самом финале. Долго думали, брать меня в основной состав или нет. Решили, что оставят в запасе: слишком я была маленькая, слишком положительная и неинтересная для проекта. Им нужны были яркие личности, люди-гады — такие, знаете, чтобы с характером. Для подобных реалити-шоу специально подбирают участников, способных отчебучить что-то неожиданное, за которыми интересно наблюдать. А от меня ничего из ряда вон выходящего ждать не приходилось.

Я поехала домой, в Одессу, рыдая, поклялась, что больше никогда не приеду в Киев. Мне казалось, что я не люблю этот город, ненавижу кастинги и шоу-бизнес. Но когда объявили кастинг на вторую «Фабрику звезд», не выдержала и снова поехала испытывать судьбу. Меня взяли, но снова не в основной состав, а в запас. Я из этого запаса как могла вырывалась, сумела-таки показать свою оригинальность и в итоге дошла до финиша. Но за несколько дней до финала судьба преподнесла мне новый сюрприз: мой родной «Балаганчик» получил приглашение выступить во Франции, в той самой Сорбонне, о которой я когда-то давно мечтала. Это был не просто концерт — педагоги университета планировали там присматривать и отбирать себе учеников. У меня появилась реальная возможность оказаться среди студентов Сорбонны. Я мучилась неимоверно: что выбрать — финал «Фабрики» или Сорбонну? Но в итоге выбрала финал «Фабрики». Знаете, я никогда об этом решении не жалела, но сейчас меня иногда разбирает любопытство: что было бы, если бы я тогда все-таки решилась поехать во Францию? Где бы я была сейчас? Что делала бы? Впрочем, я довольна тем, как все обернулось.

— Что вам дало в профессиональном плане участие в проекте «Фабрика звезд»?

— После того как мы оттуда вышли, я стала играть в девичьей группе под названием Real O. Там было четыре солистки, мы дружно пели о любви, о платьях, туфлях и сумках. Пять лет мы проездили по гастролям, и скажу вам, это было непросто. В любом женском коллективе работать тяжело: то критические дни у всех совпадут, то колготки не те кто-то купит, то платье не нравится, то вдруг у кого-то плохое настроение — значит, у всех должно быть плохое настроение, давайте подеремся. Ну и дрались, бывало. А в музыкальном коллективе еще и своя специфика: все девушки очень темпераментные, амбициозные, каждая борется за лидерство и не хочет слушать остальных. Мы постепенно начали расползаться: кто-то стал сольный альбом записывать, кто-то вообще забросил музыку. Я снова стала ходить на кастинги в кино, пробоваться на телевидении. На ТВ получалось особенно хорошо: в 19 лет мне доверили вести серьезную социальную передачу на Первом национальном канале. Я со знанием дела рассуждала о том, что должно делать наше общество, чтобы избавиться от проституции и наркомании. Откуда была такая уверенность в столь раннем возрасте, не знаю. Потом я попала на MTV и вела там гостевой эфир. В свободное от работы на телестудии время успевала сниматься в эпизодических ролях в сериалах — украинских и российских. Писала музыку и тексты — для себя и для некоторых артистов. Работала в тандеме с нашим известным композитором Русланом Квинтой — он сейчас музыкальный продюсер «Голоса» на Украине.

— Как же вы в результате оказались ведущей «Орла и Решки»?

— Случайно. Я, как и остальные два миллиона человек, пришла на кастинг без особой веры в то, что у меня что-то получится. Программа уже два с половиной года шла на телевидении, была очень популярной, Жанну Бадоеву сменила Леся Никитюк, а Лесю сменила Настя Короткая. Передача «Орел и Решка» переживала расцвет, и желающих там работать было видимо-невидимо. Я к тому времени уже поняла, что ничего не может быть круче путешествий. Даже купила книгу «Карта фестивалей», в которой рассказывалось о праздниках, проходящих в разных уголках мира: мне хотелось побывать на каждом из них. Неожиданно руководители проекта «Орел и Решка» сказали, что я им подхожу в качестве ведущей, и я приступила к работе.

Формат реалити-шоу мне был хорошо знаком — на «Фабрике» режим был даже, пожалуй, жестче. Но программа «Орел и Решка» тоже оказалась нешуточным испытанием. На тебя вешают микрофон-«петличку», и ты носишь его круглосуточно, в туалет даже по-человечески сходить не можешь (конечно, нормальные люди на это время микрофон отключают, но ты же забываешь, и все записывается). А еще иной раз чего-нибудь сболтнешь дурное — слава Богу, на монтаже потом убирают. Но начеку надо быть все время. Сначала я работала в обычном режиме, а потом мне предложили кругосветку.

— Вы обрадовались?

— Поначалу не особо. Скорее, испугалась: казалось, что, уехав, я могу очень многое упустить дома. Мне время от времени поступали интересные предложения — в кино сняться, даже в полнометражной ленте, вести какие-то передачи. И если в обычном режиме я могла отработать пул — двадцать дней съемок, а потом на десять или пятнадцать дней быть свободной, пока шел монтаж, и рассмотреть все эти предложения, на многие соглашаясь, то кругосветка лишала меня такой возможности. К тому же там совсем не предполагалось выходных. Формально они, конечно, были, но когда ты, как дурной, четверо суток подряд по двадцать часов кряду снимаешь, то потом, в день отдыха, тебе хочется просто лежать ничком на кровати. Дико болит спина, от перелетов ломит кости, и ты, отекшая, опухшая, сдаешься на милость массажистов, которые пытаются выгнать из тебя все это. Желания что-то делать нет совсем. Собираясь в кругосветку, я планировала писать песни, но в итоге записала только две композиции. И это, уверяю вас, максимум того, что можно было сделать при таком сумасшедшем графике. 

— Какие испытания дались сложнее всего?

— У меня проблемы со спиной, поэтому я с большим трудом переносила постоянные перелеты — а некоторые из них длились часов двадцать. Страдала от отсутствия вкусной еды. Я гурман, очень люблю, чтобы все было изысканно, красиво сервировано. А в Африке или в Азии такие условия найти непросто. Японцы — да, мастера. А вот, например, у китайцев в тарелках лежит что-то непонятное: какая-то мешанина, воняющая помоями. Африканцы вообще едят один рис. Если тебе дают курицу, то ты не всегда можешь понять, что это, мясо или кусок деревяшки, — отличить невозможно. Англичане тоже, как мне показалось, не особо уделяют внимание еде. Она существует просто для того, чтобы утолить голод. Закинул в живот пару картофелин — и доволен. Я так не могу. Правда, надо сказать, что и вкусностей разных я попробовала за эти восемь месяцев немало. Если, например, вам хочется поесть самого вкусного в мире краба, отправляйтесь в Гондурас. Они там огромные, с человеческую голову. Чтобы расколоть панцирь, потребуется настоящий молоток — по-другому не получится. Но это так вкусно! Впрочем, какие бы деликатесы я не поглощала, в любом ресторане мира все равно скучала по дедушкиным котлетам и картофельному пюре. Никакой лобстер не сравнится с этой божественной едой!

— Меньше чем за год вы побывали практически во всех странах мира…

— Далеко не во всех. Всего лишь в 85, а их больше 200.

— Вероятно, не так много есть на свете людей, которые видели больше стран, чем вы?

— Есть. Но они все в шоу «Орел и Решка» работают.

— После такого путешествия, наверное, еще год в самолет не сядете? 

— А вот и нет. Приехав домой, я долго не могла осознать, что все закончилось. Казалось странным, что не надо никуда срочно бежать и лететь. Поэтому я запланировала поездку на Бали в октябре, а сразу по возвращении из кругосветки улетела в Рим. Все-таки душа жаждет путешествий и впечатлений. Оседлый образ жизни — это пока не про меня. Понимаю, что когда-то в моей жизни должен наступить процесс гнездования, но это случится не скоро.

 — В какой стране вы хотели бы осесть, если была бы возможность выбирать?

 — Мне понравился канадский Ванкувер. Наверное, не зря во многих рейтингах он считается самым благоприятным городом для жизни — там все очень хорошо продумано с точки зрения безопасности, там интересно, красиво, вкусно. Но жить там скучновато, драйва мало. Лос-Анджелес в этом смысле мне больше по душе. Впрочем, вопрос выбора страны передо мной не стоит вообще: мой дом — Одесса. И где бы я ни гостила, возвращаться хочу именно туда. Хоть на недельку или даже на два дня. Да, потом мне станет скучно и захочется уехать, жить насыщенной жизнью, но я все равно туда вернусь.

— Кроме путешествий, в ближайшее время планируете что-то интересное?

— В самом скором времени собираюсь выпустить сольный альбом. Он в принципе уже готов, но я все не могу успокоиться: кажется, что можно еще что-то улучшить, дописать пять-шесть новых треков. Новые идеи появляются. Самое страшное — песни, которые были написаны год назад, меня уже утомили, не хочется их петь. Люди с ними не знакомы еще, а у меня они уже сидят в печенках. Я их пою, а сама думаю: «Нового чего-то хочется, достало все это». Приходится саму себя останавливать, вспоминать о том, что вообще-то данную композицию, кроме тебя и твоей команды, никто не слышал, она даже не успела никому понравиться, не то что надоесть. Люди вон по пятнадцать лет с одной песней выступают и прекрасно себя чувствуют. Я сама пять лет подряд исполняла одни и те же песни в женском коллективе — тошнить начинало. Но я приложу все усилия, чтобы слушателям мои новые песни нравились больше, чем старые. Это, наверное, залог успеха любого артиста, любого певца — чтобы зрители ждали от тебя нового, а не зацикливались на раннем творчестве. Поэтому и стараюсь писать как можно больше, делиться актуальными переживаниями, рассказывать о личном. Например, одна из написанных во время кругосветки песен повествует о том, как непросто девушке прожить почти год в отрыве от любимого человека. Называется она «Не обижу».

— Кстати, каково это — провести восемь месяцев порознь? Как справиться с одиночеством?

— Ну, на самом деле не все восемь месяцев. В течение кругосветки Никита, мой молодой человек, навестил меня два раза. Это были прекрасные моменты, и я запомню их на всю жизнь. Но в целом, конечно, тяжело — и мне, и ему. Колоссальная нехватка внимания, любви, нежности, да просто элементарных человеческих объятий! Идешь по Монтевидео, а вокруг тебя парочки, и все целуются. Ты прямо ненавидишь их. Вот, думаешь, черти, целуетесь, да?! И так хочется целоваться, ты прямо чувствуешь вкус губ своего мужчины на своих губах! Твоя фантазия рисует картинки одна другой интереснее. Сложно было смотреть, как люди танцуют фламенко в Испании — это чистая страсть, которая заражает всех вокруг. Тяжело было в Латинской Америке, потому что там местные не скрывают своих эмоций, они невероятно темпераментные, и каждый прохожий считает нормой подойти к своей женщине, поцеловать ее, как в красивом кино. На такие вещи тяжело смотреть, когда ты один. А рецептов тут никаких нет. Если вы любите друг друга, расстояние не помешает. А если все не очень надежно, лучше в кругосветку не отправляйтесь. Не испытывайте судьбу.

Благодарим салон мебели и декора в стиле прованс, винтаж и ар-деко «LeHome Interiors»
за помощь в организации съемки