Стремительно покоривший Голливуд австриец Кристоф Вальц, сам того не желая, оказался гениален в одном амплуа – злодейском. И положительные герои явно проигрывают его остроумию и обаянию.
Злодеи, которых Вальц воплотил на киноэкране, относятся к редкому (если не сказать вымирающему) классу артистичных острословов. Это как раз тот случай, когда антигерой, сколь бы бесчеловечными ни были его деяния или философия, не может не вызывать интереса и даже любования. Злодеи Вальца сыплют шутками и явно превосходят соперников по интеллекту, но, по правилам жанра, вынуждены проиграть в схватке с односложными супергероями. Обладатель двух «Оскаров» 58-летний Вальц дорос до роли главного злодея в бондиане. Именем террористической организации «Спектр», которую он возглавляет, назван сам фильм, и, кажется, MGM нагнетает больше интриги с персонажем Вальца, чем с самим Бондом. Актеру последние месяцы приходится опровергать информацию о том, что он играет очередную инкарнацию Эрнста Ставро Блофельда – карикатурного злодея в маоистской форме, который не расстается с ангорским котом. Вальц настаивает, что его персонажа зовут Франц Обрхаузер. Как бы там ни было, мы уверены, что он окажется отличным собеседником и лучшим соперником малоэмоционального Бонда-Крейга, который из всех боевых искусств не владеет разве что юмором. Пока идут последние приготовления к премьере «Спектра», мы вызвали Кристофа Вальца на несерьезный разговор.
Чем вас привлекают роли злодеев, и почему они часто достаются немецким или австрийским актерам?
Знаете, слово «злодей» я употреблять перестал: оно мне не нравится. Точнее, я не произношу его целиком, а говорю «З.». Это такой удобный ярлык, который часто навешивают на персонаж, чтобы его не обсуждать. Назвать злодеями моих киногероев у меня не повернулся бы язык. Создание образа злодея – ну что за безобразие, уже в третий раз повторяю это слово!.. Попробую еще раз: создание образа «З.» – процесс непростой. В каждом из нас потенциально заложен весь спектр человеческих качеств. Писатель, рисуя портрет персонажа, отбирает и выводит на первый план лишь некоторые из них. Я следую тому же принципу. Несомненно: темные грани есть у каждой личности, как вымышленной, так и реальной. Я с этим не спорю. Почему на роль «З.» часто выбирают немцев или австрийцев? Все до банального просто: эта традиция возникла после Второй мировой войны, когда немецкий акцент ассоциировался с нацистами. Зачем вникать во все хитросплетения личности героя? У актера немецкий акцент – вот и славно, большего и не надо.
Но в чем прелесть таких персонажей?
Вспомните итальянскую комедию дель арте с кучей действующих лиц – Панталоне, Арлекином, Коломбиной и др. Актеры всю жизнь играли одну и ту же маску, поскольку овладеть этим искусством в совершенстве было невероятно трудно. В японской культуре есть нечто похожее – театр кабуки, в котором все роли, даже женские, исполняют мужчины. На сцену они впервые выходят в три года и с возрастом добиваются такого высокого уровня мастерства, который мы, варвары, не в состоянии постичь. Не очень приятно сознаваться, но я преследую куда менее возвышенные цели: я берусь за те роли, которые мне интересны, при этом стараюсь никогда не повторяться.
На съемочной площадке вам часто приходится изображать жестокость, а как вы ведете себя дома?
Хотите знать, часто ли я пускаю в ход кулаки? Так я и раскололся…
Ну, может, вы любите играть на пианино? Или готовить? Есть ли у вас питомец?
Прибегну-ка я к праву хранить молчание, чтобы потом никто не использовал мои ответы против меня. Ладно. Я тихий и миролюбивый. Что до интригующего вопроса о питомце, то у меня его нет. Если же вы так пытались выяснить, смог бы я поднять руку на животное, отвечаю – не смог бы.
Хоть у вас и нет домашнего питомца, как думаете: мог бы из вас получиться хороший дрессировщик?
Трудно сказать. Хочется надеяться, да, хотя я никогда не пробовал. В Америке многие заводят питомцев с удовольствием, а вот дрессировать их лень. В Лос-Анджелесе, если вы видите человека, выгуливающего собаку, – девяносто процентов из ста это не сам хозяин, а специально нанятый помощник. Я заметил, что эти собаки все время тянут поводок… Воспитанный пес, как известно, так делать не должен. Лучше бы хозяева уделили время своим питомцам. Уверен, от этого общение с ними стало бы приносить им куда больше положительных эмоций.
А в цирк вы в детстве ходили? Если да, что поразило вас сильнее всего?
Я люблю цирк и, как ни странно, клоунов – особенно музыкальные номера с их участием. Красноносые буффоны играли на всех мыслимых музыкальных инструментах. Я, мальчишка, сидел в цирке, словно зачарованный. Тут неожиданно луч прожектора поднимался прямо к самому куполу и высвечивал белого клоуна, который играл на трубе. И звук трубы был единственным звуком, наполнявшим погруженный в полную тишину цирк. Я глядел на беленое лицо клоуна и на его сверкающий костюм – и испытывал абсолютное счастье. А еще я всегда любил жонглеров. Помню выступление итальянского артиста Энрико Растелли (мне тогда было лет пять): балансируя на моноцикле, он носком ноги забрасывал себе на голову кофейные чашки и блюдца
– по 12 штук того и другого. В итоге вырастала стройная башенка, на последнее блюдце этот ловкач еще умудрился закинуть ложечку, а в самую последнюю чашку – кусочек сахара.
Билли Уайлдер как-то пошутил, что австрийцы всех заставили поверить, что Бетховен австриец, а Гитлер немец. Немцы недавно сделали заявление: мол, отец Кристофа Вальца был немцем – значит, сам он – тоже немец. Приятно, когда тебя считают национальным достоянием, за которое стоит побороться?
Наверное, к этому надо бы отнестись с юмором, но, по-моему, это просто глупо. Я родился и вырос в Вене. Там учился в школе, получил актерское образование. В этом городе началась моя профессиональная жизнь. Какой я немец с такой биографией? Если судить по паспорту, то да, он у меня долго был немецким. Но недавно я получил еще один – австрийский. Надеюсь, это расставит все точки над «i». Но это вовсе не к тому, что одна страна лучше, а другая хуже…
Ваша фамилия Вальц. Сам собой напрашивается вопрос: вы любите танцевать?
Послушайте, я родом из Вены. Какие тут варианты?
Как вы относитесь к искусству?
Мое отношение меняется по мере взросления. Теперь я думаю, что без искусства человечество не протянет, без него нашему миру придет конец.
Правда ли, что сначала вы хотели быть оперным певцом?
Да, какое-то время. Но чтобы петь на уровне, надо все время заниматься, совершенствоваться. Голосу, как мышцам, требуются постоянные тренировки. Я же за 35 лет растерял всю свою подготовку. Добавьте к этому музыкальность и специальные знания, без которых вокалисту не обойтись. Ничем из этого я не обладаю, так что у меня и мысли нет считать себя оперным певцом.
Если бы вы им стали, роль какого героя вам хотелось бы исполнить? И какая из оперных смертей больше всего запала вам в душу?
Я недолго обучался оперному вокалу. Думаю, неспроста. Я с самого начала сомневался, что из меня выйдет хороший певец: считал, мне не хватает данных. Параллельно я осваивал актерское мастерство и в один прекрасный момент начал получать первые роли. Но мое увлечение оперой не прошло. Из всех оперных смертей меня сильнее всего трогает самоубийство Тоски, когда она бросается с крыши замка. Я каждый раз жду, что она каким-то чудом воспарит вверх, но этого не происходит.
Что вы слушаете помимо столь горячо любимой вами оперы?
Я чаще хожу на концерты, чем в оперу. Вообще за музыкальной жизнью я слежу пристально и стараюсь принимать в ней активное участие. В Лос-Анджелесе, правда, с этим небольшие трудности: вечера классической музыки там, конечно, проходят, однако информацию о них найти непросто. Да и уровень исполнения не всегда соответствует моим снобистским ожиданиям: чего уж там, Вена и Берлин меня изрядно избаловали. Но порой сам факт того, что тебе все-таки удалось выбраться на какой-нибудь концерт, уже маленький праздник.
А вам слава может вскружить голову?
Легко. Мне вообще что угодно может вскружить голову. Если говорить о славе, то на поверхности она выглядит чрезвычайно привлекательно – да и с изнанки, честно говоря, тоже, лично я не жалуюсь. Однако с изнанкой стоит быть поосторожней, тогда все будет в порядке. Я слышал, что антропологи даже проводили специальные исследования, чтобы изучить, как на человека влияет слава. Кстати, люди – вовсе не единственные, кого она прельщает: зверям это тоже не чуждо. Однажды я снимался в фильме вместе с псом, который явно осознавал, что он звезда: требовал к себе особого отношения и сильно злился, когда его не получал. Страсть к славе – возможно, более животное чувство, чем принято считать. Лично я рад, что широкая слава пришла ко мне через 35 лет после начала карьеры, когда я уже всякого нахлебался. Сейчас я умею дистанцироваться от того, что происходит вокруг. Это замечательно и крайне отрадно: хочется верить, я все- таки стал более зрелым как личность.
0
210.00
