В конце прошлой недели президент Владимир Путин подписал так называемый «пакет Яровой» - поправки в ряд законов по усилению антитеррористической безопасности. Назвать его резонансным мало - возмущены и религиозные деятели, и правозащитники, и экономисты, и юристы, и бизнесмены. С экспертным сообществом законодатели не консультировались, не помогли ни мольбы, ни петиции. Принятием поправок власти дали понять, что по вопросам безопасности с обществом никаких диалогов вести не будут.
И хотя президент Путин, поставив автограф на «пакете Яровой», раздал поручения по минимизации затрат, все равно счет пойдет на триллионы. По крайней мере, так их оценивают компании-провайдеры, которым новым законом предписано хранить всю переписку и разговоры своих абонентов.
Полный пакет
Инициаторами законопроекта выступили глава думского Комитета по безопасности Ирина Яровая, чьи именем и окрещен «пакет», и член Совета Федерации Виктор Озеров. Изменения по «совершенствованию противодействия терроризму» внесли не только в УК и УПК, но и в целый ряд других законов, включая КоАП, Воздушный и Жилищный кодексы, «О противодействии терроризму», «О транспортной безопасности», «О безопасности объектов топливно-энергетического комплекса», «Об оружии», «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», «Об оперативно-розыскной деятельности», «О связи», «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», «О транспортно-экспедиционной деятельности», «О свободе совести и о религиозных объединениях», «О порядке выезда из РФ и въезда в РФ».
За пару дней до принятия закона из «пакета» изъяли ряд совсем дремучих реликтов советской эпохи – запреты на выезд за границу и лишение гражданства. Также была смягчена норма о хранении провайдерами информации о фактах коммуникации граждан – срок хранения уменьшили с 3 лет до полугода, а порядок ее реализации поручили проработать правительству. Но одновременно подкинули и ограничение на миссионерскую деятельность.
В уголовной части изменения коснулись в основном ужесточения наказания за преступления террористической и экстремистской направленности, в том числе для несовершеннолетних с 14 лет. Директор информационно-аналитического центра «Сова», член Совета по правам человека при президенте РФ Александр Верховский обнаружил в «пакете Яровой» две разумные вещи: «Предлагается расширить список отягчающих обстоятельств в УК для всех преступлений – совершение их во время военных действий. Это разумное начинание. Также предлагается повысить штрафы для юридических лиц за вмешательство в деятельность религиозных организаций – правильно, нечего вмешиваться. А все остальное просто никуда не годится».
Самым одиозным «продуктом» из оставшихся в «пакете» можно считать так называемую «статью о недоносительстве. Речь идет о новой статье УК 205-6 «Несообщение о преступлении». Это средневековый реликт, констатирует Верховский: «Такую норму невозможно толком применить. Сказано, что человек должен донести о преступлении, если он достоверно что-то знает. Как он может знать это именно достоверно? Он же не следователь. В лучшем случае он может просто предполагать. И нет никакого правового обязательства для граждан сообщать о готовящемся преступлении. Получается, что его могут наказать за нарушение обязательства, которого нет».
Миссия невыполнима
Миссионерская деятельность, иными словами, обращение в свою веру, также стала объектом внимания борцов за нацбезопасность. Раньше под этим понимали любую деятельность по распространению вероучения. Теперь же миссионерство получило официальное определение – «деятельность религиозного объединения, направленная на распространение информации о своем вероучении среди лиц, не являющихся участниками (членами, последователями) данного религиозного объединения, в целях вовлечения указанных лиц в состав участников (членов, последователей) религиозного объединения, осуществляемая непосредственно религиозными объединениями либо уполномоченными ими гражданами и (или) юрлицами публично, при помощи СМИ, интернета либо другими законными способами».
Закон также определил места, где можно заниматься миссионерством, а где нельзя. В культовых зданиях-сооружениях, на земле, на которой они расположены, кладбищах, например, можно. А вот на земле и в здании иного культа – нельзя, так же, как в жилых помещениях. Кроме того, если вы не официальный служитель своего культа, но хотите миссионерствовать, вам потребуется «документ, выданный руководящим органом религиозной организации и подтверждающий полномочие на осуществление миссионерской деятельности от имени религиозной организации». По мнению Александра Верховского, законодатель подразумевал «каких-нибудь радикальных исламских проповедников», но забыл, что закон неизбирателен. «Если я выйду на площадь или домой к вам приду, стану рассказывать об истинности православия – это не будет миссионерством, – рассуждает эксперт. – А как только я предложу пойти креститься в церковь – это сразу станет миссионерством. Чтобы сделать это, мне нужна будет справка, в православной версии – от епархии. А епархия, конечно, не даст мне такую справку – кто я такой? Получается, что я не могу никаких людей призвать пойти в церковь без этой справки на руках».
Алекс – Юстасу
Но самой скандальной новеллой «пакета Яровой» стали новые обязательства, накладываемые на компании-провайдеры и «организаторов распространения информации в сети интернет». Последних обязали передавать ФСБ ключи для дешифровки переписки пользователей, для чего они будут включены в специальный реестр. В развитие этой нормы президент Путин поручил ФСБ «утвердить порядок сертификации средств кодирования (шифрования) при передаче сообщений в информационно-телекоммуникационной сети интернет». Но пока непонятно, что вообще имеется в виду. «Конечно, в каком-то смысле шифрование в интернете есть. Защищенные протоколы обмена данных существуют, и у них есть ключи, но они все время меняются, – говорит Верховский. – И как это может работать, совершенно непонятно. А там, где люди ведут зашифрованную переписку, как, допустим, в «Телеграмме», там вообще нечего выдавать – все шифрование происходит на концах переписки, а не у провайдера. Поэтому все это филькина грамота».
С лета 2018 года, согласно принятым поправкам, провайдеры также обязаны будут до полугода хранить все переговоры и переписку своих абонентов, а биллинги (факты коммуникации граждан) – до года. Точные сроки должно определить правительство. «И это не только к телефону относится, – поясняет Верховский. – Это относится также, допустим, к Microsoft, которому принадлежит Skype, к почтовым сервисам. Например, я переписываюсь с кем-то в Google-почте, а потом удаляю письмо. Должно ли это удаленное письмо храниться? Коммуникация имела место, и Google должен письмо сохранить, хотя я удалил. Как это возможно? Не станет ли это ненароком нарушением нашего договора с Google, они же обещали следовать моим инструкциям?»
Однако и это положение, и обязательство выдавать ключи эксперты считают посягательством на право сохранять тайну личной переписки и переговоров. «В экспертном сообществе все сходятся на мнении, что это нарушение конституционных прав граждан, – говорит интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев. – Никакой тайны личной жизни в принятых поправках не подразумевается». Содержание переговоров, переписки и трафика сети интернет составляет тайну связи всех абонентов и пользователей, подтверждает руководитель пресс-службы «Мегафона» Юлия Дорохина: «Требование для всех перечисленных частных компаний хранить данные миллионов людей может привести к грубому нарушению частной жизни». Любая прослушка ведется только с разрешения суда, отмечает Верховский: «Но, как выясняется, на прослушку судебные решения выдаются тысячами в год. А здесь просто делается следующий шаг – все будет заранее храниться, чтобы задним числом посмотреть. Это не то чтобы антиконституционно. Это такая форма вмешательства, которая даже в советское время не практиковалась. КГБ мог перехватывать письма на почте, но не обязывал советскую почту снимать копии со всех писем и хранить их полгода на полочке».
Главная опасность, подчеркивает Мариничев, заключается в том, что с появлением таких хранилищ информации даже не в разы, а «в степени» увеличивается вероятность получения этих данных злоумышленниками. «Все эти данные хранятся не в одном месте, а у операторов. По всей стране операторов средней величины порядка 10 тыс. компаний, – поясняет он. – Маленькие компании и операторы, в отличие от «большой тройки», даже с точки зрения своего штата не способны гарантировать контроль над неприкосновенностью ваших персональных данных. В это хранилище можно пробраться физически, можно взломать его удаленно».
До первых жертв
Мобильные операторы – «Вымпелком», МТС, «Мегафон» и «Т2 Мобайл» – написали письмо в Совет Федерации, попросив исключить поправки о хранении данных. С той же просьбой через бизнес-омбудсмена они обращались и к президенту. Главным их аргументом было то, что выполнение новых обязательств потребует непосильных затрат. Тщетно. Единственное, чего удалось добиться, – довольно расплывчатое поручение правительству «подготовить проекты необходимых нормативных правовых актов, направленных на минимизацию возможных рисков».
Автор «пакета» Яровая считает, что «объективно никаких оснований к удорожанию нет», зато, возможно, наличествует «желание просто повысить тарифы и хочется найти какое-то удобоваримое обоснование». Закон вовсе не заставляет хранить информацию, сказала депутат в интервью телеканалу «Россия‑24», а просто позволяет правительству «определиться, надо что-то хранить или не надо, в каком объеме, в отношении какого среза информации».
Яровая «лукавит и вводит граждан в заблуждение», считает Мариничев. «Это могло бы быть правдой, если бы, как утверждает госпожа Яровая, правительство приняло решение о том, что нецелесообразно ни минуты хранить дополнительно ни трафика, ни содержания контентной части, – говорит он. – Любое другое количество времени – день, месяц, вплоть до шести месяцев, установленных законом, – повлечет математически просчитанные затраты. Помимо собственно хранения, это еще и первоначальные инфраструктурные затраты (на закупку оборудования) и затраты на организацию информационной системы». Свыше 2 трлн руб. уйдут на создание необходимой инфраструктуры, подсчитал бывший маркетолог Mail.ru, гендиректор компании «Источник» Роберт Багратуни. «Но необходимо учитывать, что на ее поддержание тоже будет затрачиваться довольно существенный объем средств», – говорит он.
«Подобные непомерные обременения бизнеса крайне негативно повлияют на всю экономику в сфере телекоммуникаций, – говорит Дорохина. – Мы посчитали, что «Мегафону» только в первый год это обойдется в 230 млрд руб. Для сравнения: чистая прибыль «Мегафона» в прошлом году составила около 50 млрд руб. То есть фактически отрасль прекратит существование и начнет работать на обеспечение хранения данных». Для этого нужно будет построить целую отрасль дата-центров, создать дополнительные магистральные каналы для пропуска трафика, закупить оборудование. А это, резюмирует Дорохина, приведет к колоссальному росту цен. При этом операторы не будут платить с этих сумм налоги по причине списания огромных затрат на себестоимость.
Расходы предстоят астрономические, соглашается пресс-секретарь «Вымпелкома» Анна Айбашева, не станет и инвестиций, так как «у операторов также не останется средств на развитие новых технологий и сервисов, которыми могли бы воспользоваться клиенты». «Если операторы понесут затраты такого уровня, то не смогут развивать сеть для абонентов: строить базовые станции, расширять сети фиксированной связи, что с учетом высоких темпов роста трафика может привести к деградации качества голосовой связи, перебоям в доставке смс или невозможности выйти в интернет», – добавляет пресс-секретарь МТС Алексей Меркутов. «Уже сейчас очевидно, что требования влекут крайне существенные, несоизмеримые расходы со стороны операторов, что неизбежно повлечет значительное повышение стоимости услуг связи для населения», – заключила Айбашева.
Многим, особенно средним и мелким провайдерам выполнить условия закона окажется просто не под силу. За нарушения их ждут штрафы, за отказ – отзыв лицензии. «Это не вопрос экономического банкротства, а вопрос невозможности работы в правовом поле – мы сами начнем убивать индустрию», – говорит Мариничев. Теперь, когда «пакет Яровой» подписан, остается лишь один способ его оспорить – обратиться в Конституционный суд. Но для этого понадобятся жертвы «пакета». «Оспорить новые нормы можно, но только когда появятся первые потерпевшие – именно они вправе обратиться в КС. Без жертв никак», – объяснил Верховский.
1.0
44.25
