ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Ноя. 2, 2016

Алена Демина Об этих принципах я слушала в самолете, возвращаясь из Сеула, и мне это было интересно. Дело в том, что общество в Сеуле максимально завязано на иерархичность, потому что иерархия продлевает жизнь, создает порядок, выстраивает очень жизнеспособные структуры. В Корее общение начинается с вопроса о твоем возрасте. Этот вопрос не считается грубым или бестактным. Просто в зависимости от ответа выстраивается стиль общения. Если человек старше меня, то я сразу начинаю обращаться к нему на «вы», не смогу засмеяться в голос в его присутствии; если у меня на столе алкоголь, я могу только выпить бокал, прикрывшись рукой.

Елена Сотникова Ну все, я старше тебя. Давай действовать соответственно. (Мы смеемся.)

А.Д. То же самое происходит у них в компаниях. Никого не интересует, что ты думаешь. Босс сказал — иди и сделай. У этого есть обратная сторона — подавление инициативы. Но даже при таком раскладе такие структуры выигрывают. У них, например, день инициативы бывает раз в месяц.

Е.С. Это касается любой компании?

А.Д. Это принцип общества. Почему я туда поехала? Корейцы сейчас впереди планеты всей в плане косметики. Мне интересно было посмотреть, как и за счет чего они это делают, и построить для себя систему безопасности в борьбе на конкурентном рынке. Я была там на выставке и спросила одну женщину: «Почему они всех обыгрывают?» И она ответила: «Во-первых, иерархия, во-вторых, работа мозга. Они все гениальные проектные менеджеры, умеют эффективно использовать других. Единственный недостаток — неискренность и вероятность получить нож в спину. Они будут улыбаться, молчать, а потом — раз, и вы уволены».

Е.С. В нашем глянцевом мире есть похожие правила, только без улыбок. (Мы смеемся.) Хорошо, у нас получился необычный заход, но мой первый вопрос должен был быть другим. Каково это — ощущать себя на 28-м месте в списке Forbes самых богатых женщин России?

А.Д. На самом деле для меня это неважно. Я старалась сделать максимально все для того, чтобы этого рейтинга не было в моей жизни, и не желаю знать, какое у меня место. Так получилось. Я не лошадка, которая участвует в забеге. Я человек, который живет ради своей большой идеи, цели, которую я себе поставила еще тогда, когда у меня денег было ноль. Важно понимать, что этот ноль может произойти в любой момент жизни.

Е.С. Откуда у тебя такие принципы?

А.Д. Начнем с того, что я росла в очень обеспеченной семье и про деньги вообще никогда не думала. Несмотря на достаток, родители приучили меня к разумным тратам. Денег могло у меня быть очень мало, когда я училась, или очень много, но тратила я всегда примерно одинаково. Второе — это переживания, связанные с риском умереть. Когда в какой-то момент ты умираешь ментально и готов принять смерть, то вся остальная жизнь уже перестает иметь отношение к материальному миру.

Е.С. Прости, ты была больна?

А.Д. Нет. Просто была ситуация, когда по всем признакам, по всем ощущениям мы должны были разбиться в самолете.

Е.С. ...

А.Д. Я должна была лететь с мужем. Где-то за месяц до полета сны, что мы погибли, видело много людей, включая моих родителей. Это было восемь лет назад. Во снах я искала своего мужа, спрашивала о нем и получала ответ, что мы умерли, погибли в самолете. Снов было очень много... Мне снилось, что я была на небесах, видела своих умерших родственников и в какой-то момент осознала, что, если это должно произойти, я к этому готова. И я пошла в самолет... Меня даже сейчас трясет немножко. Мы пошли в самолет, он не взлетал где-то три часа по техническим причинам. Это был рейс из Дубая в Шанхай. Там были очень странные люди, все темнокожие и только один белый, который очень сильно нервничал и все время тряс ногой. Наверное, тоже что-то чувствовал. Я попросила у всех прощения перед этим вылетом, прочитала много молитв...

Е.С. А почему ты все-таки решила сесть в этот самолет?

А.Д. Для меня это означало отдать себя в руки Господа, проявить доверие. Если это должно было произойти, я не в силах этому препятствовать.

Е.С. Мурашки.

А.Д. И тогда я подумала: еще столько всего, что я не успела сделать, сказать, родить, в конце концов. Утром перед вылетом я позвонила родителям и попросила пойти в храм и поставить за нас свечи. Мы полетели, и я поняла, что все будет хорошо. Был фрагмент, когда я видела (внутренне) небольшое возгорание, но это ничем плохим не закончилось. И меня отпустило. Больше ни до, ни после подобных ситуаций со мной не было. И вот именно с этого момента — хотя я и до ситуации с самолетом была верующей и не признавала ценности денег — в моей жизни все выстроилось вообще иначе.

Е.С. Алена, какой же надо иметь характер, чтобы сесть в этот самолет! Ты с детства была такой?

А.Д. Да. У меня есть вера. Хотя лет 20 назад я боялась, что у моего мужа что-то не получится и мы будем жить в нищете. На этом страхе я много чего сделала: работала в режиме нон-стоп, спала по три часа в сутки.

Е.С. Когда ты вышла замуж, вы стали жить самостоятельно и не просили у родителей денег?

А.Д. Мой муж сразу сказал, что мы не возьмем у них ни копейки.

Е.С. И с чего же все началось?

А.Д. Во-первых, мой отец принял решение уехать из страны. Для меня папа всегда был очень важным, мудрым человеком, мне была необходима его любовь и поддержка. И тут он просто исчез... Мы не знали, что нам делать. Однажды, когда мы сидели в своей квартире, я сказала мужу: «Жека (Алена так называет мужа. — Прим. ELLE), что делать будем? Зачем вообще мы живем? У нас полная свобода, мы можем делать все, что мы хотим, потому что нам терять вообще нечего». Нам не оставили наследства, у нас не было никакого опыта. Только пять человек на лавочке, которые работали у отца вместе с моим мужем, — кстати, все они до сих пор работают у нас. В этот момент Жека вдруг говорит: «Мы будем делать лучшие в мире зубные пасты. Хороших продуктов на рынке нет, а паста — сложный продукт, который невозможно подделать и который можно продавать без рекламы».

Е.С. А как можно сделать такой продукт без стартового капитала?

А.Д. Я выработала такой принцип: хотя бы одно доброе дело в день. Это легло в основу нашего бизнеса. Ты живешь для того, чтобы что-то отдать, а не получить.

Е.С. Но это не отменяет моего вопроса.

А.Д. От компании отца осталось оборудование для производства косметики. Мы нашли технолога, продолжали арендовать площадку. Начали изучать мировой опыт, я задавала бесконечные вопросы. Каждый продукт я старалась персонифицировать: вот этот будет для моей мамы, этот — для сестры, этот — для тети. В каждый продукт мы вкладывали максимум сил и возможностей. Глядя технологу в глаза, я спрашивала: «А как можно сделать еще лучше? Вот если на кону стояла бы жизнь вашего ребенка, вы могли бы сделать лучше?» Ответ всегда был положительным, и мы двигались дальше. Все продукты компании должны быть максимально хорошими, я должна быть от них просто в восторге. Если я чем-то недовольна, это никогда не поступит в продажу.

Е.С. Интересно, что ты об этом говоришь. Скажу честно: когда я впервые увидела пасту SPLAT у родителей моего мужа, мной овладело желание ее утащить. Даже ради упаковки. Можно сказать, возникло какое-то неконтролируемое чувство к продукту, что, согласись, бывает не так часто. Поэтому примите мои комплименты. Но это так, мое наблюдение. Что же было дальше?

А.Д. Первые пять лет было очень тяжело. Над нами просто все смеялись. А нам нужно было собрать лучшую команду специалистов, технологов, продавцов. Мы с мужем сидели за одним столом в небольшом офисе на Новинском бульваре, и когда к нам приходили люди, они смотрели на нас как на чокнутых. Они говорили: что, эти двадцатилетние ребята хотят делать лучшие в мире зубные пасты? Мы вызывали недоумение. Только немногие отчаянные люди соглашались с нами работать. К тому же мы не могли конкурировать по деньгам с крупными корпорациями. Я плакала каждый день, но мы продолжали упорно работать, почти каждый день до трех часов ночи. И потихонечку дело стало двигаться — с одного, с двух, трех продуктов... Откуда у нас были деньги? Какое-то время мы продолжали дело моего отца. Хотя динамика там была негативная, какие-то деньги удавалось выручать. Продавая немного спирулины, мы направляли средства на зарплаты и инвестировали в производство пасты. Мы лично ходили по аптекам и предлагали свои продукты. На нас смотрели в основном странно. Но вдруг, с Божьей помощью, случилось чудо. Нам позвонили из «Ашана» и сказали, что берут наши пасты на реализацию. Сеть «Ашан» только пришла в Россию. И мы сразу показали очень хорошие продажи. И тогда мы просто выдохнули. Поняли, что дело чудесным образом пошло. С другой стороны, мы всегда были нацелены на то, чтобы наши продукты превосходили ожидания человека, включая личное послание, которое Евгений пишет ежемесячно, и он лично отвечает на каждое письмо. Мы сами продумали все, начиная от формул и названий и заканчивая каждой деталью дизайна упаковки. И эта продуманность позволила нам сдвинуть процесс даже без вложения денег в рекламу.

Е.С. Алена, ты обмолвилась о том, что многое в этом деле, особенно в начале, было построено на страхе. Многие бизнес-леди, с которыми мне довелось общаться, наоборот, всегда призывали к тому, чтобы ничего не бояться, идти напролом, отбросив прочь все сомнения.

А.Д. Герман Греф тоже сказал, что страх — это самый большой мотиватор, и я с ним согласна, потому что страх и желание сделать что-то хорошее — это две сопряженные вещи. На тот момент мой главный страх состоял в том, что у меня не получится семья, которую я задумала. Но потом я выбрала другую амбицию. Я поняла, что любовь — это самое важное. Из этой семейной ценности вырос EDEM.

Е.С. Почему ты боялась, что у тебя не получится семья?

А.Д. Я нарисовала себе картинку счастливой семьи с успешным мужем, с собою-красавицей, замечательными детьми, домом... У меня должно было быть все комфортно, ведь и до этого я жила в очень комфортных условиях. А испытать такой стресс, когда у тебя за неуплату отключают телефон, электричество и тебе нечего есть, — это эмоции не из простых. Мне периодически звонил муж и говорил: «Сколько у тебя денег в кошельке? Привези, нам людям зарплату надо отдать, они очень стараются и делают все, что от них зависит». Производство спирулины сошло на нет, потому что мы не могли ее рекламировать.

Е.С. Со страхом все понятно, а какой эмоцией ты сейчас руководствуешься в бизнесе?

А.Д. Эмоция своего смысла. Делать доброе, служить людям. На мой взгляд, сейчас во мне страха очень мало или вообще нет. Я выстроила свою жизнь так, чтобы максимально быть способной выполнять свою миссию, то, для чего я родилась.

Е.С. И для чего?

А.Д. У меня есть две большие страсти, с которыми я живу и работаю, поэтому я совершенно счастливый человек. Я с детства любила смешивать косметику, заниматься химией — это была моя любимая игра. А первое свое платье я сшила, когда мне было пять лет. Сама сделала выкройку, пришила кружево, воланы. Никто не поверил, что это сделала я. Правда, после этого момента я почти не занималась рукоделием — у меня появился брат, и я много времени проводила с ним, можно сказать, воспитывала его, как мать. Но мои детские мечты про счастливую семью, про красоту, про здоровье людей именно сейчас во мне стали максимально активными. Занимаясь все эти годы «Сплатом», я знала, что придет время, и я буду воплощать в жизнь свою вторую мечту. Еще ребенком я думала, как это несправедливо, что семьи распадаются, женщины остаются одни с детьми; какие бывают вопиющие ситуации, когда мужчина выбирает другую и оставляет женщину, с которой он прожил всю жизнь, которая с ним начинала, которая помогала, вдохновляла его. И я знала точно, что, когда я вырасту, буду на эту тему что-то делать. Я хочу защищать права женщин, я хочу создать законопроекты, которые будут стимулировать сохранение семьи. Нужно научить женщин вдохновлять мужчину, быть интересной, следить за собой. Тогда мне казалось, что в большей степени неправы мужчины, но сейчас я вижу, что и на женщинах лежит ответственность. Женщины слишком много берут на себя, слишком часто стараются лидировать; они стали слишком сильными. Мне хочется научить женщин быть мудрее. Есть разница между умом и мудростью. Когда ты умышленно играешь вторую роль, отдавая первенство мужчине, тогда все встает на свои места.

(«Ау, Михаил Лабковский!» — подумала я про себя.)

А.Д. (продолжает). Ты начинаешь ему доверять, перестаешь бояться, что у него что-то не получится. Я это тоже испытала. Сначала мне казалось, что я должна все контролировать, все знать, все слышать, быть открытой на 360 градусов. Потом, когда я ушла в декрет и родила первого ребенка (у Алены и Евгения две дочери. — Прим. ELLE), я увидела, что у моего мужа без меня все стало только лучше получаться. Оказалось, что бизнес процветает, муж прогрессирует в своих личных качествах и счастлив, что приносит домой «мамонта», оберегает меня. Получилось, что все это время я боялась напрасно. Очень важно иметь чувство уверенности в своем мужчине. Не паниковать, дать ему возможность сделать что-то самому, иногда подождать. То, что сейчас происходит с женщинами и семьями, происходит потому, что женщины нетерпеливы. Вместо того чтобы дать мужчине позитивный посыл и уверенность в том, что все будет хорошо, она закатывает рукава и начинает что-то делать сама. В итоге она измотана, и никто вокруг не счастлив, а мужчина перестает ощущать себя героем.

Е.С. Какая противоположность мыслям и принципам моего предыдущего собеседника! (Мы смеемся.) Алена, вот ты говорила о том, что «ноль» может наступить в жизни человека в любой момент. Этот момент очень важен сейчас, когда на дворе кризис и все тревожатся за свою судьбу. Год назад, когда я брала интервью у успешных бизнес-леди, все они говорили о том, что кризис — время новых возможностей. Что ты думаешь по этому поводу?

А.Д. Иногда есть ситуации, которые просто нужно пережить. Если помнить о том, что мы не бессмертны, то в сравнении с этим многие вещи уже не кажутся такими страшными. Любую ситуацию, которую дает Бог как испытание, он дает для чего-то лучшего. В моей жизни всегда именно так и было. В итоге я очень благодарна той ситуации, когда мы остались одни, без опыта, без денег, без поддержки, без понимания, что делать. Если бы не это, никогда бы не было зубных паст SPLAT, нашей детской органической косметики, натуральных средств для уборки и стирки, шампуней. Пусть на страхе, но тот момент помог мне включить по максимуму все мои внутренние ресурсы, пробудить во мне мою мечту. Я была совершенно свободна и не боялась ничего потерять, потому что мне нечего было терять. Кроме любви.

Из любой неприятности можно извлечь урок и получить импульс движения вперед. Недавно я читала научный труд профессора Сирина, который всю жизнь изучает рибосомы. Это удивительная история. Рибосомы — это очень мелкие внутриклеточные частицы организма, задача которых — построить белок с определенной ДНК, из которого мы все состоим. В «жизни» рибосом есть определенные принципы. Представь: полнейший хаос, тепловые воздействия, на тебя летят всякие молекулы, организм претерпевает разные встряски... Словом, имеется неконтролируемая ситуация, в которой тебе нужно построить белок с заданными качествами. Как действуют рибосомы? Они ставят цель и ждут момента, наиболее благоприятного для продвижения. Любое внешнее воздействие они используют на благо себе. Тряхнуло — продвинулись вперед. Тепловой удар — продвинулись вперед. При этом получается, что любая негативная ситуация открывает перед ними возможности продвижения. Принцип жизни в микромире — поставить цель и ждать удачного момента.

Е.С. Я знаю, что ты занималась кун-фу. Мы с тобой немного поговорили об этом до начала нашего интервью, и ты рассказала удивительные вещи о том, что препятствие, даже физическое, можно преодолеть, если его как бы не ­видеть. Как это возможно?

А.Д. На препятствиях нельзя зацикливаться. Тут очень важно некое четкое ощущение, представление внутри себя. Если ты идешь к благой цели и у тебя благие намерения, мир иногда противится. Темная сторона создает препятствия, к которым надо уметь правильно относиться. Препятствие — это маленький этап на пути к своей цели. Это похоже на ступени. Если ты идешь вперед, поднимаясь по ступеням, иногда следующая ступень кажется такой большой, что она выглядит как стена. Но если ты воспринимаешь себя большим с точки зрения своей миссии, своего служения, то ты сможешь воспринять это как маленькую ступенечку на пути к своей цели. Очень важно иногда подняться над этой ситуацией и не быть муравьем. Быть человеком, который видит всего лишь ступень, а не стену.

Е.С. Легко сказать. После тех моих «антикризисных» интервью я получала много писем, в том числе и от женщин, которые решили все бросить, начать с нуля — и у них ничего не получилось. У кого-то это работает, у кого-то нет. Мы все такие разные...

А.Д. Я совершенно не согласна, что у кого-то это может не работать. Если ты видишь цель, к ней есть множество путей. Если одна дорога не привела к желаемому результату, выбери другую. Третью, четвертую, пятую... Попробуй иначе прийти к своей цели. И все обязательно получится. Нельзя останавливаться, человек не имеет права не использовать свою жизнь для того служения, ради которого он родился. Иногда люди не понимают, чего они на самом деле хотят, — это самая частая история. Когда я провожу собеседование, всегда спрашиваю человека: «А какая у вас мечта? Что действительно приносит вам удовольствие? Я хочу, чтобы вы были счастливы на работе, делали то, что нравится, а не просто следовали какой-то инструкции». А он не может ответить, потому что не знает. Такому человеку надо войти в ситуацию стресса, дискомфорта, и тогда, может быть, он опомнится и подумает: «А ведь я другой. На самом деле я не бухгалтер, а художник. Но по каким-то причинам я выбрал не свою жизнь». Чем позже приходит это понимание, тем сложнее. Например, человек заболел и думает: «А как бы я хотел жить на самом деле?» И понимает, что выбрал бы что-то совсем другое.

Е.С. Давай поговорим о моде. Это твоя вторая мечта, вторая миссия, как ты говоришь. Расскажи про свой модный поворот. Как ты это видишь? Как это будет развиваться?

А.Д. Все это я тоже увидела во сне. В какой-то момент, занимаясь косметикой и пастами, родив ребенка, я вдруг начала видеть сны. Название EDEM, логотип, витрины нашего бутика.

Е.С. Алена, ты прямо как Менделеев.

А.Д. Да, эти сны настолько настойчиво ко мне приходили! Что самое интересное, в течение нескольких лет после рождения дочери эти сны снились и мне, и моему мужу.

Е.С. Вы, конечно, какие-то космические ребята.

А.Д. (улыбается). В какой-то момент муж говорит: «Ты знаешь, я очень хочу попробовать работать без тебя. Я хочу отделить свой успех от твоего. Я хочу быть для тебя героем. Я вижу, как ты выматываешься, какие у тебя бывают срывы, как ты мало спишь. Я хочу, чтобы ты занималась тем, что ты хочешь, а я буду для тебя делать все. Поверь мне и доверь мне это». Мне было очень обидно, но я с ним согласилась. Это ведь мое детище, а меня попросили его покинуть. Мы не поссори­лись, но пережить эту обиду мне было очень тяжело. У меня было такое чувство, что меня отторгают от того места, где я умею и могу приносить пользу. Ощущение, что я не нужна, было для меня очень болезненным. Формально все было хорошо, но пару лет я реально этот момент преодолевала, хотя работать пока не прекращала. Когда я встретила своего духовного отца и рассказала ему историю своей жизни, включая и этот момент, он поднял на меня глаза и сказал: «Нет, Алена, вы не можете уйти». А я уже все решила, отпустила ситуацию, сняла с себя «рюкзачок» своих достижений и ощутила себя просто Аленой. Вышла на улицу в балетках и пошла. А в голове у меня уже было представление о новом — модном направлении, которым я буду заниматься. Но отец Иосиф настаивал: «Нет-нет, — говорит, — вам нужно только вместе быть». Я звоню мужу и говорю: «Не благословили нас на такое решение». Он промолчал, а после поехал на Афон к прозорливому старцу. Тот подошел к нему сам, взял его за руку, посмотрел на него своими голубыми глазами и сказал: «Зачем вы ссоритесь с женой?» Жека говорит, что его аж холодный пот прошиб. А старец два часа ему рассказывал о том, как все должно быть: «Вы обязаны быть вместе в каждом вашем деле. Вы должны ценить это». Когда муж приехал, жизнь наша изменилась полностью. Видимо, эта ситуация нужна была мне для того, чтобы усмирить свою гордыню. Мы обнялись, поняли, что нам многое дано, что нужно иметь совесть, не сетовать, не жаловаться, а радоваться тому, что у нас есть. Все изменилось, мы безумно счастливы, что трудимся вместе и служим общему делу.

Е.С. Сколько лет вы вместе?

А.Д. Девятнадцать лет. У нас две дочери — Мелания и Агафья. Старшей восемь, младшей три. Но если вернуться к нашей ситуации, с тех пор Жека помогает мне с EDEM, мы все время советуемся с ним, все делаем сообща, он рассматривает ткани, комментирует эскизы. Что я хочу сделать при помощи своего модного бренда? Я хочу, чтобы в нашей стране хотя бы на 10 процентов было больше счастливых семей. Мне не нравится ситуация, что 50 процентов семейных пар разводятся. Мне зачастую не нравится, как ведут себя женщины, как они демотивируют своих мужчин. Я ведь когда-то делала то же самое, пока у меня не наступило прозрение. Хотя мне еще учиться и учиться, тем не менее я вижу сейчас, что женщины запускают себя. Накапливаются обиды, потому что люди элементарно не могут друг с другом разговаривать. Глушится любовь. Люди должны уметь расчищать свои отношения от того, что могло загрязнить их за какое-то время. Мы с Жекой очень часто так разговариваем. Я прошу прощения за те ситуации, где я была неправа; он тоже многое осознает благодаря этим честным, откровенным разговорам. Часто оказывается, что я просто неправильно поняла какую-то фразу, а он неправильно понял мой посыл... Это не просто проговаривание ситуаций. Здесь необходима полная открытость, важно говорить, что ты чувствуешь на самом деле. Я чувствую, как мужу нужна моя женская поддержка.

Е.С. Так, а мода?

А.Д. Вот это как раз то дело, которое для любви. В основе его — любовь. Сохранить, найти, удержать любовь — эта история именно об этом. Я имею большую цель. Платье или духи — это всего лишь инструменты. Я еще мечтаю создать суперместо, retreat, где семьи смогут уединяться, совместно что-то делать, разговаривать. Место, где отец может пойти с сыном на рыбалку, а мама с дочкой — испечь хлеб или подоить козу. Там можно будет устраивать самые красивые свадьбы. У нас уже даже есть остров на Валдае под эту историю. Мы хотим сделать EDEM Island. Пока просто руки до этого не дошли. И если мы можем своим примером помочь какому-то количеству людей соединиться, а семьям — не распасться, в этом и есть наш большой смысл, наша идея. Это не про моду вообще. Наши духи, например, сделаны с лучшими парфюмерами мира. Но они все направлены на результат: помочь женщине выбрать вторую половину, стать матерью, гармонизироваться. И духи, и платья у нас — смысловые. Это образы, которые говорят женщине «я тебя люблю», а мужчине — «я хочу тебя вдохновить». Эта мода — глазами мужчины, а не трендсеттеров или модных критиков.

Е.С. Но ваши платья стоят очень дорого, потому что это кутюр. Как это сочетается с идеей сделать счастливыми многих?

А.Д. Да, иногда это так, и нам придется изменить стратегию. Для свадебных изделий такого качества у нас просто отличное предложение по цене. А вот в вечерней и дневной одежде мы должны стать более доступными. Изначально я перфекционист, мне надо только все лучшее: лучшее качество, лучшие ткани, самые дорогие поставщики. Я лично приезжаю на выставки и выбираю все сама. Я также лично выбирала каждого человека в команду, это лучшие специалисты в России. Но когда мы понимаем, что метр шелка стоит 250 евро, это автоматически означает, что готовый продукт будет очень дорогим. Поэтому на данный момент мы накопили базу очень качественных итальянских и испанских тканей, которые стоят в разы дешевле. Мы обязательно будем экономить ради будущего более доступного результата.

Е.С. Это будет прет-а-порте?

А.Д. Не обязательно. Даже сейчас мы находим возможности для управления стоимостью, и у нас достаточно доступных изделий. Это может быть персонализировано. К нам может прийти человек и сказать: «Я хочу вот этот жакет, но чтобы цена на него была в таких-то пределах». Мы сделаем все для того, чтобы цена его устроила. На одно и то же изделие можно предложить разные цены за счет выбора ткани чуть проще или уменьшения количества ручной вышивки. Но все равно — на нашем производстве запрещено использование оверлока. Все делается вручную, швы обрабатываются шелком или шелковым тюлем. И когда ты берешь вещь в руки, ты чувствуешь, с какой любовью все это сделано. Мы не имеем права делать по-другому.

Е.С. А что все-таки для тебя является высшей радостью?

А.Д. Когда люди венчаются. Это очень важный шаг в жизни семьи, когда ты говоришь: «Я хочу быть с тобой навсегда». И для меня очень важна эта решимость, это намерение довериться одному человеку. У нас много знакомых и друзей, и мы часто вместе с ними обсуждаем их жизненные ситуации. Кто-то поссорил­ся, кто-то собирается разводиться... Но вот мы сидим, пьем чай, а потом женщина говорит мне: «Алена, я не знаю, как ты это делаешь, но мне сейчас хочется бежать к мужу, обнять его, рожать детей, быть вместе».

Е.С. Это твой дар.

А.Д. Я думаю, это наш с Жекой личный пример. Наверное, в нашей совместной истории есть смысл и сила. И в этом же — наша ответственность. Многие мои подруги, глядя на меня, вообще перестали носить брюки. Они говорят: «Ты так одеваешься, у тебя такой наивно-романтичный, но одновременно интеллектуальный образ, что нам хочется так же». Да, мне нравятся нежные цвета и силуэты, подчеркнутая талия.

Е.С. Брюкам — нет?

А.Д. У меня вообще их нет. Однажды, когда я была у ­одного старца, он сказал мне выбросить все брюки, включая пижамные. Есть такие духовные законы, по которым женщине нужно носить платья и юбки. Я ношу брюки только на лыжах, и то повязываю сверху платок, чтобы сгладить эффект. Вместо сексуального и агрессивного предпочитаю носить благородное, вдохновляющее. Для меня главный пример — Грейс Келли. Вообще, большая часть моего гардероба — это то, что создано в сотворчестве с дизайнером по моему заказу и идеям. Мне не нужно тратить время на поиск нужного платья в магазинах. Я всегда детально описываю, что я хочу, для чего мне это необходимо и куда я в этом пойду. Идей у меня больше, чем времени.