ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Фев. 22, 2024

Давайте начнем с самого начала. Как вы попали на Донбасс?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Я сам родом из города Канска Красноярского края. Я вообще с детишками любил и люблю заниматься. Был руководителем военно-патриотического клуба. После начала специальной военной операции несколько моих учеников погибли. Я посчитал, что как тренер детей, как руководитель секции я что-то недоделал, чему-то их не научил. Хотя каждый из них совершил геройский поступок, но я посчитал: что-то недоделал. Поэтому поехал сюда разобраться в себе, разобраться в этой войне и понять, как и что здесь нужно сделать и изменить, чтобы побольше людей сохранить.

И как? Поняли?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Это очень сложный вопрос (вздыхает). Я стараюсь сохранить побольше людей по возможности, хотя боевые задачи иногда бывают практически невыполнимыми.

А к боевым действиям вообще можно привыкнуть?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Нет. Никогда невозможно привыкнуть к боевым действиям. Если кто-то говорит: «Война — это моя жизнь», все это вранье. Есть дом, есть семья, есть друзья. Если ты сегодня потерял друга, то это навсегда откладывается в твоей голове. Ты не можешь привыкнуть к тому, что завтра ты можешь потерять нового друга. Ты стремишься минимизировать ошибки, стараешься вообще их не допускать, но не всегда это получается.

Можно сказать, что участие в боевых действиях — это работа? Или все-таки кровь, грязь, потери, страх?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: В моем понимании самое простое воспринимать это как работу. Я всех ребят учу, что нужно воспринимать это как работу. Потому что, когда ты думаешь о том, что ты приносишь смерть, это в психологическом плане плохо звучит. Гораздо проще понимать, что ты выполняешь свою работу, иногда очень грязную работу, которую умеешь делать.

То есть нужно заранее готовить человека, быть готовым стрелять в противника?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Если ты видишь перед собой живого человека, у которого вполне реально есть мать, отец, дети, в психологическом плане ты не можешь выстрелить в него. Но своих ребят и всех обучаю очень просто: «Ребята, смотрите, перед вами мишень, если вы сейчас в него не выстрелите, через секунду твой друг упадет, и его семья, дети останутся без папы. Поэтому вы защищаете своего друга, вы защищаете самих себя, и это идет просто работа!».

То есть классическое военное правило — сначала стреляй, потом думай?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Да. Сначала защити своего друга. Потому что часто проходит так, что идет зачистка, работаем быстро, на скорость. И если ты будешь вдумываться, то погибнешь сам. Я считаю, что ни одного человека в своей жизни не убил. Я просто защитил моих друзей, но ни одного человека не убил.

Четверо против батальона

А первый бой ваш можете вспомнить?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Это было в Херсонской области. У нас были потери. Получилось, что на позиции осталось четверо. Мы держали оборону участка в 800 метров семь дней. Мы держали 7 дней 800 метров. Просто работали. Хладнокровно, спокойно работали, выполняли свои задачи. Потому что знали, что на этом участке сложно, если не мы, то другие ребята придут и, не дай бог, они погибнут.

А против вас сколько было?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Около батальона, точных цифр я не знаю. Но противник, видимо, так и не понял, что с нашей стороны им противостоит всего четыре человека.

Как такое возможно?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Мы постоянно перемещались с одной точкой на другую, дважды с одного места не работали. Постоянное движение было. Потом артиллерией нас накрывать начали. В 11.15 начался обстрел, в 16.45 закончился. То есть 5 часов утюжили. И мы сидели в окопах, не поднимая голову. Затем снова начинали карусель крутить.

Психологически сложно было?

Все-таки, считай, первый серьезный бой?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Всегда сложно, когда рядом с тобой гибнут твои боевые товарищи, братья-казаки. Мы даже тяжелораненых не могли эвакуировать из-за постоянных атак и обстрелов артиллерии. Помню, мы сидели в окопе с моим братом-казаком Русланом, по нам работали «Грады». Я прибегал к нему попросить закурить. Сидим в окопчике вдвоем, курим, шутить пытаемся. И тут снаряд от «Града» долбанулся от нашего окопа метрах в четырех. В землю зашел гвоздем. Мы сидим и ждем, когда сработает взрыватель. Но так и не взорвался. Пронесло. Иначе сейчас бы с вами не разговаривал.

Кого удача любит

Везение на войне важный фактор?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Важный, но непросчитываемый. Наверное, можно сказать, что удача любит смелых. Непростой вопрос. Вы пришли на войну добровольцем. Простым бойцом.

А как стали атаманом, командиром «Сибири»?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Да, простым бойцом начинал. Снайпером. После того, как было принято решение сформировать батальон «Сибирь», был собран Казачий круг. Там меня выбрали атаманом. Получилось так, что когда круг собрался, нас было 13 человек, которые имели боевой опыт. Остальные были, что называется, первоходами. Конечно, кто-то в отряде в Чечне воевал, или в Афгане. Но здесь совсем другая специфика. По-другому воюем. И мой опыт, видимо, сказался при принятии решения.

Расскажете про бой, за который вы получили звезду Героя России?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Наш батальон направили на позиции под Соледаром. Первая задача была — отбить позиции у противника под селом Ягодное. Это самая высшая точка над Бахмутом и Соледаром. Очень важная стратегическая высота. Оттуда можно контролировать все дороги между Артемовском и Соледаром. Название у села такое безобидное — Ягодное. Думал, попадем в цветочки, оказалось что впереди такие ягодки нас ожидают… Командование минобороны в принципе предупреждало, перед нашим выходом на позиции, что противник за эту точку будет биться до последнего вздоха.

Морально готовили к тяжелым боям?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Морально мы были ко всему готовы. «Сибирь» находилась на передовых позициях, сразу «на нуле» оказались. Конечно, было много неопытных ребят, но боевой дух у наших сибиряков был очень высоким. Получилось так, что неопытные ребята сразу вступили в бой и отбили у противника позиции. На плечах противника зашли в окопы ВСУ и заняли территорию, которую в дальнейшем уже батальон удерживал.

Газовая атака

Как понимаю, это были цветочки.

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Точно так. Сидим на позициях, утром я услышал, что по нам увеличились прилеты в два раза. На передней линии нас осталось 142 человека. Противник знал о том, что мы остались одни на этом рубеже обороны. Поэтому атаки можно было ожидать в любой момент. В окопах были сделаны «лисьи норы», чтобы избежать ударов артиллерии и дронов-камикадзе. А также для того, чтобы все прятались, когда появлялся дрон-разведчик противника. То есть хитрили, пытались сделать так, чтобы противник не понимал, сколько человек им противостоит. Нас предупредили, что вполне реально готовится химическая атака на наши позиции.

Стоп. Применение химического оружия запрещено международными конвенциями. Это военное преступление!

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Неужели? Видимо, до украинцев эту информацию не доводили. Если серьезно, то все прекрасно знают, что ВСУ воюют, используя запрещенные методы. Это и химия, мины, которые они маскируют под бытовые предметы, и многое другое. Так вот, ВСУ переделывали французские мины, добавляя туда снотворный газ. Люди засыпают, они заходят на позиции и просто всех добивают. Закидывать нас начали этими минами часа в три ночи. Опять же к вопросу об удаче… Ну или мы очень искренне Богу молились. В общем, когда мины упали, ветер подул в сторону украинцев. И он отнес от нас этот газ. Затем в четыре часа ночи начался арт-обстрел. У нас наверху находились только наблюдатели, смотрели, есть ли движение с их стороны, чтобы минимизировать потери. Обстрел длился до 10 утра, потом они решили идти в атаку.

То есть сидели шесть часов под стальным дождем и готовились к бою? Потери от обстрелов были?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Несколько раненых. Мы же окопов нарыли в три линии. Когда украинцы пошли в наступление, я бегал между позициями, чтобы ребята друг в друга случайно стрелять не начали. Сначала были отвлекающие атаки. Я постоянно бегал на передний карай, чтобы контролировать бой. В один из моментов передо мной разорвалась 120-мм мина. Я как раз в этот момент держал ручной противотанковый гранатомет. Отрабатывал по противнику. И тут взрывается мина, я видел, как окоп от взрыва приподнялся. Мне пробило каску, задело ухо, а сквозь каску осколки попали в голову.

Опять повезло?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Получается, что так. Я вообще боялся, что РПГ взорвется, уже заряженный. Я лежу, брат-казак с позывным Синий меня перевязывает. Украинцы в этот момент начали на нас наступать. И кто-то из братишек крикнул такую фразу: «Казаки, батю ранило». И здесь что-то произошло страшное. Наши ребята пошли вперед и давай их рвать на своем пути. Вы знали приблизительную численность противника?

Сколько их там было?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Разведка сообщала, что около полутора тысяч человек. Нас было 142 казака. Понимаете, вот эти 142 парня поперли на опешивших от такой наглости украинцев. Это дух бойцов, казачий дух сыграл свою роль. Там был подвиг всего коллектива.

«У нас все — герои»

Наверняка у вас есть много примеров стойкости ваших ребят?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: У нас все герои. К примеру, боец с позывным Черкаш, один взял на ПТУР чтобы подбить танк. Ему трава мешала, он его тащит один метров 300 по полю. Выползает на дорогу, по которой танк ездил, устанавливает ПТУР и с 250 метров прямой наводкой сжигает танк. Он знал, что это билет в один конец. Подползти к танку на прямую наводку, выстрелить ему в лоб с 250 метров. Но он умудрился еще и уйти. Настоящий герой, сам он сделал то, что, по идее, должно было два человека как минимум делать. А он сделал один, спас людей.

У нас тогда наши братья Туман, Кардан и Борзя стали отвлекать танк, который гранатометчик из РПГ-7 не мог поразить в лоб. Он попросил ребят, чтобы они сделали так, чтобы танк развернулся к нему боком. Те давай бегать перед танком. Танк развернулся, гранатометчик его поджег. Но ребята погибли. Все трое. Спасли ценой своей жизни своих братьев. Вечная им память.

Был случай, когда машину с ранеными атаковал дрон-камикадзе. Наш раненый казак увидел это. Он был в бронежилете. Встал в проеме машины и грудью закрыл товарищей. Дрон попал в него. Он погиб, те, кто в машине были, получили контузии, но выжили.

Ребята наши с позывными Синий и Буржуй постоянно бегали под огнем, передавали мои команды подразделениям. Я не мог по рации говорить, так как знал, что противник нас слушает. И они под огнем рапорты мои передавали с места на место, ноги себе стерли до крови, осколками посекло, но выжили.

Я слышал, что вы сами вызывали огонь на себя?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Ну там так получилось. Нужно было.

Сколько раз?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Пять. Это было в тот момент необходимо. Я в лесополосе находился один, видел, что они готовились к броску. От меня они неподалеку были, метрах в 100. Я и давал артиллерии свои координаты. Чтобы наверняка. Они меня вообще однажды засекли, стали кричать: «Иди сюда!». Ну тут и прилетело. Больше не кричали.

Сколько длился бой?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Два дня. Спать, помню, сильно хотелось. Дал команду, когда ночью немного стихло, чтобы по одному-два человека отдыхали. Помню, настала очередь отдыхать бойцу с позывным Баркас. Он уснул, а тут украинцы кричать начали: «Русские, сдавайтесь!», а Баркас в этот момент такую трель носом выдал, что мы не выдержали и засмеялись во весь голос. А слышимость ночью хорошая. Я не знаю, что они подумали. Но после этого эпизода больше нам сдаваться не предлагали.

А что потом было?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Стихло все. Нам пришла команда выводить батальон, но предупредили, что смены пока нет. Нас осталось на позиции всего 24 человека. Все легко раненные. У меня самого три ранения было. Остальных раненых эвакуировали. Я к ребятам подхожу и говорю, что смены нет, я понимаю, что вы все ранены, но, кто может, давайте дождемся смены. Остались все. И мы еще три дня позиции держали. Правда, больше масштабных атак не было. Так что у меня все герои.

А как так получилось, что вы остались одни на позициях? Где остальные-то были?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Наша задача была выманить на себя крупные силы противника. Практически все в этой полуторатысячной группировке были наемниками. Мы тогда еще бронетехнику их неплохо пожгли, танки, БМП.

То есть на вас наемники перли? Профессионалы?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Да, мобилизованных украинцев там не было. Вот и выманивали их. Нужно было, чтобы они проявили себя. Получается, что если бы этого боя не было, то неизвестно, когда бы они ударили и с какой стороны. Я к этому отношусь спокойно. Это тактика, в итоге победа осталась за нами. 

Телеграмма от президента

Как узнали, что представлены к Герою России?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Я получил правительственную телеграмму от президента России Владимира Путина. Поздравление за то, что мы не сдали свои позиции, а даже отбили их у противника. Я грязный весь стою, раненый, после боя. Мне зачитывают, поздравляют, говорят, что представят к госнаграде. К какой, не знал до последнего. Ну положили меня в госпиталь и уже туда позвонили и сказали, что я представлен к звезде Героя.

Какая обстановка сейчас на вашем участке ?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Легкой она не бывает никогда. Противник сложный. Сложный тем, что он тоже русский. Поэтому он тоже и хитрый, и упертый, и настойчивый. Отличие только в одном. Они предали веру, предали историю и верят сейчас в то, против чего наши деды воевали. Какая разница, кто у них там сейчас главком. Залужный, Сырский. Руководят-то всем совсем другие кукловоды. Я надеюсь, что украинцы, которые воюют против нас, когда-нибудь поймут, что их обманули и предали, что они никому, по сути, не нужны. Начнут сдаваться или уходить с линии соприкосновения. В принципе, первые предпосылки к этому уже есть. Сейчас посмотрим, что будет после того, как они убежали из Авдеевки.

Ваша бригада в принципе в чем-то нуждается?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: У нас есть и люди, и оружие, дроны есть. Хотелось бы, конечно, чтобы министерство обороны включило нашу бригаду в Боевой армейский резерв специальный, то есть БАРС. Это бы сильно помогло привлекать добровольцев. Очень хочу надеяться, что скоро мы этот статус получим. Тогда у нас еще больше добровольцев появится.

Сколько у вас ранений?

ОЛЕГ ЛИКОНЦЕВ: Четыре и одно тяжелое. У меня осколки в голове, в печени, да много еще где. Врачи говорят, что необходима операция. Но пока не время. Хотя, конечно, хочется домой, скучаю по жене. Она ребенка у меня ждет. Не верю тем людям, которые говорят, что не скучают по дому. Сильно тянет. Но не время пока.