ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Март 14, 2023

Напомним, в прошлую пятницу Silicon Valley Bank — крупнейший банк, ориентированный на кредитование стартапов в Калифорнии и 16-й по величине активов в США (на конец прошлого года они составляли $209 млрд), перешел под управление Федеральной корпорации по страхованию депозитов. Банкротство произошло предельно стремительно, в сущности — за два дня. Для повышения ликвидности менеджмент банка продал часть облигаций с убытком (он возник вследствие роста ставок ФРС и снижения стоимости бумаг с более низкой доходностью к погашению) и объявил о привлечении дополнительного капитала — это решение, объявленное в среду, стало сигналом к бегству, к утру пятницы отток средств достиг пика (порядка $42 млрд), что и привело к закрытию банка в результате классического bankrun — «банковского бегства».

Впрочем, классической в происходящем была, видимо, только форма. На выходных Федеральная корпорация по страхованию вкладов (FDIC), ФРС и Минфин США рассматривали механизмы защиты оставшихся вкладчиков — в итоге к вечеру воскресенья глава Минфина Джанет Йеллен (как сообщается, после консультаций с Джо Байденом) одобрила полную компенсацию потерь вкладчиков SVB — предполагается, что это произойдет за счет фонда страхования вкладов (в обычных условиях он покрывает лишь вклады до $250 тыс.). Аналогичная процедура полного возврата средств на депозитах была обещана вкладчикам еще одного крупного банка — Signature Bank, операции в котором были остановлены в воскресенье. Его активы оценивались в $110,4 млрд, объем депозитов — в $88 млрд (большая их часть также не была застрахована).

В обоих случаях менеджмент будет отстранен от управления, а держатели акций и некоторые кредиторы не смогут вернуть свои средства, говорится в заявлении ФРС.

Тем не менее, по крайней мере в случае SVB, еще до решения FDIC было неофициально известно, что банк в состоянии вернуть без проблем 80% депозитов в нем — это очень высокий уровень и в целом даже не похоже на настоящее банкротство. Связано это в основном с очень специфической бизнес-моделью SVB: это скорее не банк, а финансовая группа, предоставлявшая Кремниевой долине и ее стартапам (в документах менеджмент SVB, президент которого Тони Майопулос ранее возглавлял агентство Fanni Mae, а CEO Грегори Бейкер даже входил в совет директоров одного из банков ФРС, утверждает, что в 2022 году работал с 65% всех стартапов в США) интегрированные финуслуги — от кредитов новым технологическим фирмам до дорогой ипотеки разбогатевшим основателям стартапов в Калифорнии. Основная проблема банка, с которой он не справился,— крупные вложения в госдолг США накануне цикла роста процентных ставок и кризис ликвидности из-за выдачи длинных кредитов под короткие депозиты. Впрочем, дело даже не в этом, а в скорости процесса банкротства: хотя SVB критиковался за довольно архаичный уровень цифровизации, его клиенты выводили деньги из банка так стремительно, как это делают только паникующие передовые инвесторы из Калифорнии.

Несмотря на то что текущий отток средств затронул банки, тесно связанные с кредитованием именно стартапов (а в случае с Signature Bank и еще одним обанкротившимся на прошлой неделе банком — Silvergate Bank — с криптоиндустрией), Джанет Йеллен связала банкротство SVB не с проблемами в технологическом секторе, а с потерей рыночной стоимости бумаг «в среде повышенной учетной ставки».

Эти риски, ранее не отмеченные в заявлениях ФРС, потребовали от регулятора экстренных и даже выдающихся мер — банкам, привлекающим средства вкладчиков, предложена дополнительная ликвидность на более мягких условиях.

А для выделения дополнительного финансирования был сформирован дополнительный фонд (Bank Term Funding Program, BTFP), который сможет предоставлять банкам займы до одного года под залог бумаг высокого класса (в частности, гособлигаций), при этом залог будет рассчитываться из номинальной стоимости бумаг. Предполагается, что это позволит банкам не продавать сами бумаги, фиксируя убытки — подобный механизм, вероятно, позволил бы SVB избежать банкротства. Во многом ФРС спасалась таким образом от распространения банковской паники: уже в пятницу пошли слухи о проблемах крупного First Republic Bank (в понедельник он подтвердил, что получил адекватную поддержку от ФРС и JPMorgan Chase) и банка PacWest (он поддержки не получал, хотя также много работал со стартапами, но, видимо, в ней и не нуждается).

Участники рынка пересмотрели и ожидания по монетарной политике ФРС — предыдущие комментарии главы регулятора Джерома Пауэлла указывали на достаточно жесткую позицию и готовность повышать ставку не только в марте и, возможно, не только на 0,25 п. п., теперь же инвесторы закладывают 40-процентную вероятность отсутствия дальнейших повышений ставки (ближайшее заседание пройдет на следующей неделе), неделю назад вероятность повышения на 0,5 п. п. оценивалась в 70%. Решения ФРС по расширению доступа к ликвидности и готовность регулятора принимать бумаги по номинальной, а не рыночной, стоимости — это значительные сдвиги, учитывая, что банки накопили около $600 млрд нереализованных потерь по гособлигациям и ипотечным бумагам из-за повышения ставок, отмечают в Capital Economics. В случае рациональной оценки этих мер должно быть достаточно, чтобы остановить распространение риска на другие банки, замечают в центре, но указывают и на ускорение процесса банкротства «в цифровую эпоху», и на возможные последствия панических настроений на рынке.

Отметим, что ФРС и руководство США были вынуждены ответить на события, хотя и крупные, но вряд ли угрожающие, де-факто орудиями главного калибра: полное покрытие (хотя и умеренных) убытков SVB и Signature, не предусмотренное правилами работы системы, было дешевле и массового панического поведения амбициозного персонала стартапов Калифорнии, и мировой банковской паники. Состояние мировой финансовой системы — сильной, но готовой к любой катастрофе прямо сейчас — уже не позволяет решать такие проблемы иначе как явно избыточными ресурсами.