Верховный суд Нидерландов 5 февраля проведет слушания по тяжбе бывших акционеров ЮКОСа с Россией. К началу 2022 года суд может поставить точку в шестнадцатилетнем споре
В пятницу, 5 февраля, в Верховном суде Нидерландов состоятся финальные устные слушания в тяжбе бывших акционеров обанкроченной нефтяной компании ЮКОС против Российского государства. В ходе прений Минюст и голландские защитники России из фирмы Houthoff представят доводы о несостоятельности притязаний бывших акционеров на компенсацию из российского бюджета, после чего суд — ориентировочно к началу 2022 года — может поставить точку в споре.
К предыдущим слушаниям в голландских судах стороны обычно готовили «сюрпризы», хотя бы на риторическом уровне. Так, в 2019 году Россия назвала систему управления активами ЮКОСа «русским сэндвичем», в котором важную роль играли номинальные компании с директорами без реальных полномочий. Но перед слушанием в Верховном суде ни представители экс-акционеров, ни представители Минюста не стали комментировать новые «козыри», которые могут быть озвучены 5 февраля.
Краткая история спора
В 2005 году номинальные владельцы 70% акций ЮКОСа Hulley Enterprises, Yukos Universal и Veteran Petroleum инициировали арбитражное разбирательство в Постоянном третейском суде в Гааге (межправительственное учреждение, созданное в 1899 году). В 2014 году третейский суд постановил, что Россия незаконно экспроприировала инвестиции истцов, и присудил им беспрецедентную компенсацию в $50 млрд, которую российские власти выплачивать отказались. К началу 2021 года эта сумма с учетом накопившихся процентов приближается уже к $60 млрд.
Нынешнее слушание — часть судебного процесса в Нидерландах (по месту арбитража), который Россия начала в конце 2014 года с целью аннулировать решение Постоянного третейского суда. Еще на стадии арбитражных разбирательств Россия утверждала, что третейский суд не обладал юрисдикцией по рассмотрению спора на основании многостороннего Договора к Энергетической хартии (ДЭХ), к которому прибегли истцы. Россия подписала этот договор в 1994 году, применяла временно, но не ратифицировала из-за возражений Госдумы, а в 2009 году официально вышла из ДЭХ.
Верховный суд Нидерландов — третья и последняя инстанция в споре в рамках голландской судебной системы. Предыдущие две не выявили победителя: в 2016 году Окружной суд Гааги встал на сторону России и отменил арбитражные решения 2014 года, Апелляционный суд Гааги в начале 2020 года их восстановил.
Ключевой довод России
В так называемой кассационной жалобе, поданной в мае 2020 года, Россия заявила восемь предполагаемых оснований для отмены решения апелляционного суда. Часть из них относится к юрисдикционным аспектам (у гаагского арбитража не было компетенции рассматривать данный спор), часть — к предполагаемым процедурным нарушениям в работе третейского суда, и часть — к «злоупотреблениям и коррупции» бывших мажоритарных акционеров ЮКОСа. Верховный суд может сосредоточиться на любых из восьми доводов России, но, скорее всего, он сконцентрируется на аргументах, связанных с публичным порядком Нидерландов (фундаментальные правовые принципы страны), утверждает источник РБК, знакомый с ходом дела.
Ключевым является довод о том, что Россия в свое время не давала ясного и недвусмысленного согласия на арбитраж, а потому Постоянный третейский суд в Гааге вообще не должен был рассматривать этот спор. Россия доказывает, что ДЭХ, на основании которого судились экс-акционеры ЮКОСа, применялся ею временно, но за исключением тех положений, которые противоречили российским законам и, соответственно, не могли применяться. Причина такой трактовки — ограничительная оговорка, которая, по мнению России, содержится в ст. 45 договора и выражается лингвистически в конструкции to the extent that such [provisional application]… — «в той степени, в которой такое [временное применение]»… Одним из таких неприменимых положений в силу противоречия национальному законодательству, по версии России, была статья ДЭХ о передаче спора в международный арбитраж. По российским законам споры в области публичного права (проистекающие из действий государства, например в области налогообложения) могут быть рассмотрены только в российских судах.
Апелляционный суд Гааги в 2020 году не согласился с такой трактовкой, интерпретировав ст. 45 так, что ДЭХ либо применяется временно целиком, либо не применяется временно целиком (принцип «все или ничего»). В последнем случае, указал суд, государство должно сделать специальное заявление о том, что оно не может согласиться с временным применением — такую опцию ДЭХ предоставляет, но Россия в свое время не сделала такого заявления. Российская сторона утверждала, что такая интерпретация — «серьезная ошибка» апелляционного суда.
«Взятки, обман и офшоры-пустышки»
Прочие аргументы России относятся в том числе к существу спора.
В ходе арбитража в 2005–2014 годах истцы намеренно скрыли от третейского суда важную информацию о методах присвоения контроля над ЮКОСом в 1990-х годах. По мнению российской стороны, приватизация нефтяной компании проходила с нарушениями закона. Доктрина «чистых/нечистых рук» требует от Верховного суда Нидерландов отказать в исполнении арбитражных решений.
На этапе арбитражного разбирательства свидетель со стороны истцов Андрей Илларионов (экс-советник президента России Владимира Путина, ныне критик российского политического режима) получил от бывших акционеров ЮКОСа «секретное» пожертвование в обмен на выгодные им показания, утверждает российская сторона. Такие злоупотребления противоречат публичному порядку Нидерландов, считает Россия.
Истцы, за которыми стоят бывшие российские «олигархи» (Леонид Невзлин, Михаил Брудно, Владимир Дубов и др.), были не вправе пользоваться механизмом защиты инвестиций по ДЭХ, поскольку они были фиктивными иностранными инвесторами — офшорными компаниями-пустышками, все время подконтрольными российским физическим лицам. Более того, Россия считает, что они ничего не вложили в российскую экономику, а только выводили из нее средства в офшоры, то есть даже не могут считаться «инвесторами» в понимании ДЭХ.
«Россия с самого начала заявляла, что истцы в деле ЮКОСа — это letterbox-компании (офшорные компании-пустышки. — РБК), которые не являются надлежащими инвесторами согласно Договору к Энергетической хартии. Поэтому один из аргументов, почему Россия не может им платить, даже если арбитражное решение будет оставлено в силе, заключается в том, что невозможно узнать и проверить, куда пойдут эти деньги. В свое время, когда иск бывших акционеров ЮКОСа рассматривал Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), юристы защиты долгое время не могли понять, кого вообще представляет адвокат истцов — истцом была заявлена «Нефтяная компания «ЮКОС», которая давно не существует», — говорит РБК российский источник, знакомый с ходом дела.
Арбитражные решения 2014 года, подтвержденные Апелляционным судом Гааги, — «это наглядный пример, почему сегодня так много критикуется система разрешения споров между государствами и инвесторами», сказал РБК профессор права, партнер юрфирмы Hanotiau & van den Berg Альберт Ян ван ден Берг, представляющий интересы России. «Это дело не имеет никакого отношения к ДЭХ — это российский налоговый спор между российскими физлицами и Российской Федерацией, касающийся исчисления налогов в отношении российской компании, которая принадлежала и контролировалась российскими олигархами», — заявляет ван ден Берг.
Представитель гибралтарской компании GML (представляет интересы истцов) не стал отвечать на вопросы РБК, заявив, что позиция бывших мажоритарных акционеров будет отражена в пресс-релизе 5 февраля.
Интервенция Конституционного суда
В конце декабря 2020 года Конституционный суд России подтвердил официальную позицию о неподсудности дела зарубежному арбитражу. Правительство России в контексте дела ЮКОСа обратилось в высший суд с запросом о разъяснении раннего постановления Конституционного суда от 2012 года, в котором затрагивался вопрос о временном применении международных договоров. Юридическая логика правительства такова: полномочия по разрешению споров в судах и изменению объема их юрисдикции принадлежат исключительно федеральному парламенту. Международные договоры могут применяться временно до их ратификации парламентом в виде федерального закона. По этой логике, пока соглашение не ратифицировано, передача суверенных прав международному арбитражу невозможна.
Конституционный суд в своем разъяснении, во-первых, подтвердил интерпретацию ст. 45 ДЭХ, на которой стоит российская сторона на процессе в Нидерландах («подписавшая договор сторона соглашается на его временное применение в той степени, в какой такое применение не противоречит Конституции и национальному законодательству»), а во-вторых, в целом определил, что положение любого договора о передаче инвестиционного спора в международный арбитраж может стать обязательным для Российской Федерации только после ратификации договора Госдумой.
Потенциальная проблема с разъяснением Конституционного суда в том, что суд задним числом определил его как «неотъемлемую часть» постановления 2012 года. То есть с этой точки зрения третейский суд в Гааге в 2014 году вынес решение, прямо противоречащее позиции российского высшего суда. «Позиция о невозможности временного применения международных договоров в части арбитражных оговорок существовала всегда. В декабре 2020 года Конституционный суд просто разъяснил свое решение 2012 года, которое, возможно, могло пониматься не так, как изначально предполагал суд», — отвечает на это в разговоре с РБК заместитель министра юстиции Михаил Гальперин (курирует интересы России в международных и зарубежных судах).
«Конституционный суд РФ здесь не пытается «отыграть» назад. Правило о том, что полномочия исполнительной власти по российской Конституции не являются безграничными и что есть вопросы, где пальма первенства принадлежит парламенту, довольно ясно и четко следует из Конституции и принципа разделения властей», — соглашается доцент департамента международного права ВШЭ Владислав Старженецкий. В том числе передача инвестиционных споров под юрисдикцию международных инвестиционных трибуналов — это не вопрос правительства, эти вопросы по Конституции отнесены к ведению законодателя, подчеркивает эксперт. «Так было в 2012 году, так есть и сейчас. Такие же подходы мы увидим и в любой цивилизованной стране, включая страны ЕС», — утверждает Старженецкий.
По его словам, правило о том, что споры инвесторов с российскими налоговыми органами должны решаться в российских судах, существовало всегда. «Ни в Конституции, ни в российском законодательстве нет и никогда не было никакого «подразумеваемого» согласия о передаче налоговых споров на международный уровень. Такое согласие мог дать только парламент, что, очевидно, в случае с ДЭХ отсутствует», — сказал Старженецкий РБК.
«На предыдущих этапах рассмотрения дела в нидерландской юрисдикции фактически все обсуждение шло вокруг толкования российского права. Общепризнанным принципом является то, что последнее слово в толковании национального права имеет высший суд этой страны. Поэтому можно надеяться, что Верховный суд Нидерландов учтет позицию Конституционного суда РФ, а если речь пойдет о дальнейших попытках экс-акционеров ЮКОСа привести в исполнение арбитражное решение в других юрисдикциях, то национальные суды внимательно рассмотрят аргументы высшего суда России», — говорит РБК замминистра Гальперин. Разъяснение Конституционного суда России «убедительное и солидное» и подтверждает то, что Россия обосновывала с самого начала зарубежного процесса по ЮКОСу в 2005 году, сказал РБК Альберт Ян ван ден Берг.
Четыре сценария
Дальнейшее развитие событий после слушания в Верховном суде Нидерландов может теоретически пойти по четырем сценариям, полагает управляющий партнер московского офиса коллегии адвокатов Pen & Paper Антон Именнов.
Верховный суд оставляет в силе решения апелляционного суда и арбитражные решения 2014 года (самый негативный сценарий для России).
Верховный суд отменяет решение апелляционного суда и возвращает дело на новое рассмотрение в другой апелляционный суд Нидерландов (промежуточный сценарий).
Верховный суд решает обратиться за разъяснениями в суд Евросоюза (промежуточный сценарий).
Верховный суд удовлетворяет кассационную жалобу России и отменяет решение апелляционного суда и арбитражные решения (самый позитивный сценарий для России).
Первый сценарий Именнов считает вероятным, напоминая, что в начале декабря 2020 года Верховный суд Нидерландов отказал России в приостановке арбитражных решений 2014 года на время рассмотрения дела, сославшись на «недостаточную вероятность» того, что Россия выиграет в финальной инстанции. Второй вариант (возврат дела на пересмотр в нижестоящий суд) возможен теоретически в случае установления Верховным судом существенных процессуальных нарушений в апелляционной инстанции, рассуждает Именнов. Сценарий с переадресованием спорных вопросов в суд ЕС он назвал «фантастическим».
В Верховном суде Нидерландов Россия впервые прибегла к тактике отсылки к компетенции Европейского суда (ECJ) в Люксембурге, сообщало ранее профильное издание Global Arbitration Review. Евросоюз в полном составе участвует в ДЭХ, а ст. 267 Договора о функционировании Евросоюза предполагает, что суд в Люксембурге уполномочен давать трактовку соглашениям, стороной которых является ЕС. Пять из восьми доводов кассационной жалобы Россия хочет вынести на рассмотрение Европейского суда. Среди этих оснований ключевое — отсутствие законного согласия России на арбитражное разбирательство за рубежом.
«Случаи обращения к этой статье [ст. 267 Договора о Евросоюзе] апелляционными судами стран ЕС можно пересчитать по пальцам, не говоря уже про верховные суды. Согласно картотеке суда ЕС, с 2009 года таких мы нашли лишь два. Передача в суд ЕС — это право, а не обязанность национального суда. Мне представляется, что это процессуальный трюк», — сказал Именнов.
Если Верховный суд Нидерландов решит не обращаться за разъяснениями в суд ЕС, итоговое решение стоит ожидать в конце 2021 года или в 2022 году, заявляла ранее российская сторона в суде США, где рассматривался вопрос о приостановке принудительного исполнения арбитражных решений в Америке (в ноябре 2020 года суд удовлетворил просьбу России и согласился на приостановку). Однако бывшие акционеры ЮКОСа опасались, что процесс может занять еще пять лет, если Верховный суд согласится перенаправить дело в Европейский суд.
В настоящее время экс-акционеры ЮКОСа вправе добиваться исполнения арбитражных решений в юрисдикциях стран — участниц Нью-Йоркской конвенции. В 2015 году они пытались арестовать российские государственные активы и дальше всего продвинулись во Франции, где сумели временно наложить аресты на активы России и ее госструктур на сумму €1 млрд. Однако затем бывшие акционеры ЮКОСа свернули или приостановили все эти процессы. В мае 2020 года, после решения Апелляционного суда Гааги в их пользу, истцы попытались арестовать алкогольные торговые марки государственного предприятия «Союзплодоимпорт» в Бельгии и Нидерландах, но осенью 2020 года голландский суд снял эти обеспечительные меры. После этого экс-акционеры ЮКОСа не предпринимали попыток обратить взыскание на активы РФ в других юрисдикциях, утверждает источник РБК, знакомый с ходом дела.
0
25.00
