Нормальные мужчины сейчас так не делают. Не выстилают пол от входной двери до гостиной лепестками роз и не надувают шарики, чтобы с максимальной пышностью обставить момент вручения кольца Graff. Но Иван Васильев не претендует на роль нормального. Он претендует на роль принца. И из Большого в Михайловский два года назад он ушел в том числе и потому, что ему давали героические роли, а хотелось быть Зигфридом, Альбертом, Дезире. В Большом он, скорее всего, будет танцевать «Ивана Грозного» — царя, но не принца, зато собственную жизнь обустраивает на свой вкус.
Лепестки — слишком театрально? Только не для Ивана. Друг Васильева, ювелир Петр Аксенов, в своей фирменной московско-усадебной манере сообщая о том, что танцор намерен «падать на колено», выдерживает театральную паузу. Петр в Москве знает все и про всех, но в разговоре со мной играет в партизана. Напрасно – Иван к тому моменту на колено уже упал, и Мария летом выйдет за него замуж. Однако рано делать иронические выводы о наивных влюбленных. Ваня и Маша — не дети и не позеры. Они принципиально не такие, как все. Особенно Иван. Или Маша. Не знаю, кто больше. Наверное, все-таки Иван.
«Какой он человек? Лучший. Мой, — Мария говорит о любви самыми простыми словами, без популярного в рублевских женских гостиных психоанализа. И сглазить не боится: она вообще не робкая. — Не в том смысле, что он моя собственность. Он мой человек. Мне с ним удобно. Больше всего на свете, после меня, конечно, он любит докторскую колбасу — это его страсть. Ваня сделал предложение с шариками и лепестками — это его выбор, и он мне не показался смешным». — «Сколько каратов в камне?» — «Я не понимаю».
Зато безумие поступка если не понял, то по достоинству оценил продюсер Ивана (а также не посторонний человек для Дианы Вишневой, Натальи Осиповой, Полины Семионовой, а с недавних пор и Роберто Болле, звезды Ла Скала и лица Dolce&Gabbana) Сергей Данилян, Дягилев нашего времени. Для справки: кольцо Graff из розового золота с белым бриллиантом посередине и розовыми по периметру стоило пятьдесят тысяч долларов. «Мне тяжело дать оценку этому жесту. Ваня попросил: «Отвезите меня туда, где вы купили кольцо своей супруге». Но я купил его Гае к тридцатилетию нашей семейной жизни и только сейчас смог его себе позволить. А Ваня решил сделать такой подарок в свои двадцать пять. Я понимаю, что у него сейчас есть средства и он может их потратить. А с другой стороны, завтра у него может вообще ничего не быть. Не дай бог травма, не дай бог пенсия. У Ивана очень высокие гонорары. Двенадцати спектаклей «Соло для двоих» и двенадцати спектаклей нью-йоркского тура Михайловского театра ему хватило, чтобы выкупить квартиру в Питере».
Данилян говорит, что балетные девочки крепкие: если стукнут, мало не покажется. Но Маша эфемерна, у нее невероятно тонкие руки, которыми она точно не собирается своего Ивана бить. У нее татуировка на правой стопе возле пальцев (не кривых, не переломанных и не стертых в кровь пуантами, что бы ни говорили те, кто ни одной балерины без одежды вблизи не видел) — «турецкие огурцы», как на тканях Etro. И русалочьи глаза — голубые с темным ободком, и это не контактные линзы. А Иван... Пока команда Tatler переодевает Машу для следующего кадра в номере гостиницы «Украина», Иван засыпает в кресле, как Штирлиц, — в момент. Он в одних джинсах, и невозможно не смотреть на его торс. Докладываю — это равнобедренный треугольник из идеально отполированной кожи. Смотреть на чужого жениха как на произведение искусства можно, не возбраняется. Можно даже оправдывать свое сердцебиение и головокружение синдромом Стендаля — это когда произведение искусства так сильно на тебя воздействует, что начинаются галлюцинации. А можно и не оправдывать — в конце концов, искусство балета принадлежит народу, и любоваться можно сколько угодно.
«Из него счастье прет просто, — говорит строгий Данилян после того, как подробнейшим образом аргументирует свою ярость по поводу Ваниной декабрьской травмы: для танцовщика надрыв крестообразной связки колена и, как следствие, отмененные выступления — это не повод пожалеть больную ножку, а свидетельство неорганизованности, безответственного отношения к своему телу. С этим не спорит даже влюбленная Маша. — Они с ней как два цветка. Хорошо политых с утра. И расцветших».
Их роман выглядит как первая любовь — но нет, она не первая. Мария без лишнего шума была замужем за Александром Савицким, владельцем компании «Трехмер», делающей компьютерную графику для рекламы, кино и телевидения. А у Ивана история была громкая — роман с балериной Натальей Осиповой. Когда-то их свел Алексей Ратманский, двигая вместе и вверх в Большом. С Наташей они уехали из Москвы в Петербург к Владимиру Кехману. С ней же до сих пор танцуют разрывающее сердце «Соло для двоих». Но Наталья хотела в Лондон, это сильно осложняло отношения и в итоге их прекратило. Скорее, по ее инициативе — о личной жизни такие вещи трудно говорить определенно. Сейчас Осипова — прима лондонского The Royal Ballet в Ковент-Гарден, у нее другая жизнь. Но когда в Москве в декабре на юбилейном вечере Даниляна «Ардани 25» Васильев не смог танцевать из-за травмы, Наталья в «Соло» отказалась выходить на сцену с другим партнером: этот танец ставился для них с Иваном, и по-другому она его себе не представляет. Васильев говорит, что Маша и Наташа знакомы и хорошо общаются. Маша не спорит.
Жених и невеста не могут друг от друга оторваться, держатся за руки и целуются прилюдно — то ли получают удовольствие от того, что другие смотрят, то ли им просто все равно. Иван вообще не слишком беспокоится о том, кто что про него скажет. Его даже не тревожит тот факт, что на белом свете существует Николай Цискаридзе. «Я не в ссоре с ним, это все враки. Мы недавно в Михайловском танцевали «Тщетную предосторожность» вместе, он был вдовой Симоной, я Каленом. У нас замечательные отношения.
Это же театр — тут слухов больше, чем событий. Один скажет: «Представляешь, у него все волосы выпали». А другой добавит: «Да, все выпали, и растут теперь зеленые». Скучно ведь просто идти смотреть спектакль, надо, чтобы скандалы, интриги, расследования». Ну, на совсем пустом месте зеленые волосы не растут, тем более что Николай Максимович — человек ироничный. Ходит такая байка, что, когда Ваня с Машей в Большом танцевали вместе (он — Спартака, она — Фригию, что, кстати, и стало началом их романа), Цискаридзе не отказал себе в удовольствии спросить Васильева, мальчика из поселка Тавричанка Надеждинского района Приморского края: «А ты читал «Спартака»?» Мальчик ему в ответ: «Зачем мне читать «Спартака», я смотрел фильм «Гладиатор». Иван этого диалога не помнит, но даже если бы он на самом деле имел место, то унижение, которое он испытал от старшего товарища, прошло бесследно и безболезненно. Спартак растет с бешеной скоростью, впитывает информацию как губка, увлекся оперой. Первое свидание, на которое он пригласил Машу, было все в том же Большом, но на опере — «Дона Карлоса» смотрели, сидя в третьем ряду. Она была в длинном платье-бандаже Rick Owens, туфлях Prada и с сумкой Chanel. Как сейчас помнит.
Иван потрясающий танцовщик: он прыгает до небес, приземляется на землю как кошка. Некоторые говорят, что он слишком корпулентен для принца Дезире в «Спящей красавице», что в Минском хореографическом училище его в первую очередь натаскивали на трюки, но зато у него харизма такая, что партер и кресла — все блестит. Когда он танцевал «Баядерку» в Нью-Йорке, газеты писали, что тестостерон на сцене выделяется в таком количестве, что его хватает даже на тех, кто в зале. В первом эпизоде он после охоты, на которой убили тигра, и ты действительно веришь, что тигр был убит. Но у Ивана Васильева, заслуженного, между прочим, артиста Российской Федерации, есть грех — называется Sony PlayStation. Игровых приставок в его жизни много: «В Питере стоит одна. И в Нью-Йорке лежит. И в Милане. В Москве тоже есть, но она у мамы осталась. И у брата моего в гримерке миманса есть, я к нему прихожу, и мы играем в Call of Duty. Редко, когда время есть. В Большом вообще есть приставки, ребята пользуются. С Сарафановым (Леонид Сарафанов — премьер Михайловского театра. — Прим. Tatler) мы играли на них в футбол. Но есть игры лучше футбола — если часик помочить компьютерных дядек, потом не хочется никого убивать».
На нашей съемке он в перерывах не только спал — чаще хватал телефон и играл в «Битву замков», надеясь, что ему выпадет быть супергероем Росомахой. Из московского гнезда на «Маяковской» Маша приставку выселила и вообще, похоже, намерена ненавязчиво вести молодого человека дорогой добра. Она ему готовит, он боготворит ее суп том-ям. После открытия Олимпиады в Сочи Ваня мгновенно засобирался домой, потому что Маша прислала ему на WhatsApp фотографию котлет с гречкой, но его такси развернули: президент Путин пригласил звезд церемонии к себе — праздновать.
Как только Иван залечит ногу, за ним придется пристально следить. Записываем: в планах у него «Лебединое озеро» в Лондоне, «Утраченные иллюзии» и «Спартак» в Большом, «Майерлинг» в Станиславского, «Дон Кихот» и «Тщетная предосторожность» в Михайловском. И гастроли с Большим в Бразилии. И проект «Соло для двоих» в России и Нью-Йорке. К этому надо добавить еще одно обстоятельство — Иван Васильев и Мария Виноградова теперь просто обязаны стать роскошным украшением светской жизни двух столиц. Иван не боится общества, на открытии прошлого весеннего сезона в American Ballet Theatre (главный смотр балетных богатых и знаменитых) он был великолепен и не нуждался в представлении — его и так все знают. Но в Москве они с Машей едят в «Цветении сакуры» рядом с домом и «Рыбном базаре» на Патриарших, в Питере — в «Тархуне» и «Рибае». В «Угольке» их однажды обидела хостес, и больше они туда не ходят.
Мария тянется к свету — она уже знает, какую роль в нем играют кутюрные платья и бриллиантовые диадемы, но Иван тянет ее домой — там Apple TV, чтобы смотреть кино в постели, и ароматические свечки, которые он привез из парфюмерной лавочки напротив Ла Скала. Он их зажигает, когда готовит Маше ванну. Хочет ребенка. И домик у моря — в идеале на острове около Позитано, который когда-то принадлежал Нурееву. Пишет стихи. В нем вообще есть что-то есенинское — немного странный имидж для современного светского льва, но он не про имидж. Он, никого не слушая, упорно стремится жить так, как ему нравится, и с той, кого любит.
117.0
66.00
