Культовый кинорежиссер Люк Бессон побывал недавно в Москве, став приглашенным гостем онлайн-форума об искусстве Art Russia Forum на виртуальной платформе Synergy.Online. Отвечая на вопросы ведущих и зрителей, в числе которых был и обозреватель «Вечерней Москвы», создатель «Леона» и «Пятого элемента» признался, что никогда не пишет роли под актеров и не очень-то беспокоится о реакции публики на свое кино.
Творческий мир жесток, а публика капризна. Идолов, которым еще вчера поклонялись, сегодня топчут ногами, а потом вновь воздвигают на пьедестал, очистив от пыли и грязи. Люк Бессон и побывал на Олимпе, и был низвергнут оттуда критиками, и снова взлетал, и опять падал, оказывался в центре скандалов и был обласкан славой. Но что бы ни происходило, его имя в титрах для зрителя — знак качества. «О, это же Люк Бессон», — говорит публика и ждет от фильма чего-то особенного.
Вдохновение — это способность извлечь пищу для ума из всего, к чему прикасается твое существо
Для меня самое главное — сохранять связь с реальностью. И по полной программе использовать уши, кожу, глаза, рот, нос — все, чем я воспринимаю пространство. Допустим, ты в парке, собираешься встретиться с другом, а он опаздывает. И ты сидишь на скамейке и ждешь его уже 30 минут. Кто-то может начать гневаться: «Да что же такое! Мы же договорились! Где его черти носят!» А другой скажет: «Как же здорово! Я могу провести сам с собой целых 30 минут и наслаждаться этим прекрасным парком». Вот это мой вариант. Потому что ты никогда заранее не знаешь, представится ли тебе такая возможность в будущем.
Помню, когда я вот так сидел на скамейке, увидел старую-старую женщину. Она очень медленно шла по парку. И мимо нее то и дело пробегал спортсмен. Он, наверное, десять кругов сделал по парку, пока она десять шагов прошла. Он снова и снова пробегает мимо нее, а эта старушка с клюкой еле-еле ноги переставляет. Тогда я по-настоящему понял, что такое теория относительности. Как старушка использует свои 20 минут и как — бегун. И как я использую их, просто созерцая.
Это не значит, что нужно все, что ты видишь, совать в кино, но оно обязательно тебе пригодится: где-то в сценарии твоей жизни будет момент, когда ты сможешь это использовать.
Вдохновение — это способность извлечь пищу для ума из всего, к чему прикасается твое существо. А она — везде.
Идея фильма — как растение, которое ты поливаешь
Я постоянно поглощаю ментальную пищу, действительность. Но когда я наелся, когда заполнил свой холодильник — и у меня там есть и мясо, и молоко, и овощи, и фрукты — все что угодно, я могу что-нибудь приготовить для вас. И так рождается фильм. Сначала я набираю, иду за покупками и, когда у меня есть все ингредиенты, начинаю готовить.
Идея фильма — как растение, которое ты поливаешь, окучиваешь. Порой земля оказывается неплодородной, и растение увядает. А иногда наоборот, оно превращается в прекрасное дерево, которое становится таким большим, что его нужно срубать. То есть идею нужно во что-то превращать. Допустим, фильм «Люси». Это фильм про интеллект. Что будет, если человек начнет использовать весь потенциал своего мозга? Я играл этой мыслью 10 лет. 10 лет думал перед тем, как начать писать первую версию сценария. Почему я не сделал этого раньше? Мне не хватало зрелости, опыта. Первая версия сценария получилась слишком научной, технической. И я его переписал. Вторая версия оказалась поверхностной, а-ля Голливуд. Потребовалось время, прежде чем я нашел золотую середину между научной фантастикой и собственно научностью. «Пятый элемент» я написал, когда мне было 16, фильм снял в 30.
В чем секрет приготовления вкусного блюда? В тайминге. Это французский секрет, кстати: попробовать блюдо в нужный момент. Вынашивание идеи фильма — это непрерывная готовка. Но шеф-повар готовит не для себя, а для кого-то. Значит, всегда есть риск, что ты приготовишь потрясающее блюдо, а человек скажет: «Фу, что за бурда!» Или ты ему готовил мясо, а он вегетарианец. Режиссеру нужно достаточно смирения.
Никогда не думаю, понравится ли моя работа зрителю
Люди разные. Даже один и тот же человек 10 лет назад и сейчас смотрит один и тот же фильм по-разному. Считается, что каждые четыре года возникает новая аудитория. И в каком-то смысле меня не должны касаться ее вкусы. Я не думаю о ней. Лишь надеюсь, что найдется в этой жизни еще кто-то, кто оценить эмоцию, которую я чувствую. Когда я пишу шутку в сценарии, важно, чтобы я сам над ней смеялся. Ты знаешь, что шутка хороша, и делишься ею со зрителем.
Делая свою работу сердцем, душой, руками, я не думаю, понравится или не понравится она аудитории. Это невозможно контролировать.
Я всегда делал фильмы, которые мне хотелось смотреть самому. Однажды моя дочка, когда была маленькой, нарисовала картинку. «Ах, как красиво, доченька!» — восхитился я. На самом деле рисунок был ужасный. И несмотря на это, все же прекрасный. Я даже прослезился. Кино как раз про то же самое. Дай мне то, во что ты — как режиссер — веришь, я сам разберусь — как зритель.
Иногда ты смотришь кино, и оно так себе, но есть пять минут, снятые очень круто. Ты думаешь: ничего себе, эта сцена снята потрясающе! И ее достаточно, даже если весь остальной фильм откровенно плох . Главное, что есть этот бриллиантик, эти пять минут.
Голливудские экшены легко делать, но это не мой путь
Всегда легче заниматься тем, чем заниматься легче. Это естественно. Есть люди, которые хотят жевать попкорн в кинотеатрах, писать смс и не отвлекаться на фильм. Они получают такие фильмы, в сюжет которых не нужно особо сильно вникать. Но другим нужен кайф. Им нужно сидеть в темном зале, и они хотят, чтобы их перенесли за экран, поместили в самый центр экшена. Вот это мои фильмы. Я не хочу, чтобы, смотря мои фильмы, люди ели попкорн. Серьезно, если я увижу, как кто-то смотрит мой фильм и ест попкорн, я ему не завидую. Хотя я и не бью людей...
Помню, мне было 16–17 лет и я смотрел потрясающее кино «Человек-слон». Там есть момент, когда человека-слона кто-то задирает. Рядом со мной сидел парень и очень эмоционально реагировал на эту сцену: «Да как так? Да я его прибью!» Он сопереживал тому, что происходило на экране. Вот этой подлинной эмоции я всегда ищу. Если зритель посмотрел фильм и такой: «Ну да, было неплохо»... Это не то. Голливудские экшены, боевики, блокбастеры — это легко делать, не нужно особенно напрягаться. Но это не мой путь.
Вы только что смеялись, а теперь плачете
Суть жизни в ее непостоянстве. Например, вы сидите дома с другом и смеетесь над дурацкой шуткой. И тут звонит телефон, вы поднимаете трубку — и вам говорят о смерти матери. Вы только что смеялись, а сейчас плачете. Вот это и есть жизнь. Лед и пламя. И я люблю такие фильмы, стараюсь в кино отражать такие моменты, когда все хорошо и вдруг все очень плохо. Кстати говоря, у русских большое преимущество в этом смысле, потому что, если почитать вашу литературу, у вас всегда это присутствовало — красное и черное, добро и зло. У вас всегда этот контраст очень мощно проявлялся. Как погода — то минус 50 в районах Крайнего Севера, то плюс 40 Можно сказать, вам повезло, что вы очень богаты на эмоции. Поэтому ваша культура такая богатая.
Чувствовал себя ковбоем и хотел быть Маугли
В кино мне нравится экстраординарность. Режиссеров, которые умеют снимать хорошие фильмы, много. Возьмем французское кино: мужчина, женщина, кухня — и сюжет растянут на два часа. Вуаля! Хорошее кино, но я так не умею снимать. Засыпаю. Мне нравится, когда я могу прожить на экране жизнь, которую в реальности никогда не проживу. Погрузиться в жизнь, которой нет.
Вам семь лет, вы хотите быть космонавтом, и все над вами смеются. Но вы идете в кино и становитесь космонавтом, потому что смотрите фильм про покорение космоса. Именно такие фильмы мне нравятся, благодаря которым можно проецировать себя на место персонажа.
Когда я смотрел в детстве вестерны, то ходил с кобурой с игрушечным пистолетом, потому что реально чувствовал себя ковбоем. А когда впервые посмотрел «Звездные войны» — Люк Бессон, Люк Скайуокер, вы понимаете, да? — всем представлялся как Люк Скайуокер. Или «Книга джунглей» — я серьезно хотел быть Маугли, которого вырастили пантера и медведь. Ценно, когда тебе дают возможность прожить другую жизнь, чтобы ты мог на время забыть о своей.
Не хочу, чтобы мои дети всю жизнь носили маски
В мире очень много умных людей. И политиков, и ученых, и чиновников. У нас столько людей, которые всем управляют. Столько знаний... Но умное современное общество — как водитель, несущийся в стену, которой не видит. Вдруг наномиллиметровый вирус, этот странный тип по имени Корона, всех нас поставил на колени. Вот вам месседж от микроскопического организма, который говорит: «А я вас всех могу...», простите за мой французский. И мы начали его слушать. Потратили миллиарды долларов, все закрыли. Вопрос: на сколько нас хватит?
Я люблю современный образ жизни. Мне нравятся машины, самолеты и прочие штуки. Но хотим ли мы врезаться в эту стену? Нужно ли нам менять свои привычки? Да, нужно. В конце концов, я не хочу, чтобы мои дети всю свою жизнь носили маски и перчатки. Не хочу, чтобы они жили в таком мире. И надеюсь, что этот коронавирус все-таки смог донести до нас какое-то сообщение.
Раз уж мы смогли трансформировать свою жизнь на несколько месяцев. Все говорят: «Ура, возвращаемся к былой жизни!» Я думаю, об этом можно забыть. Раз с нами это произошло, значит, то, что мы делали, было не совсем нормально.
Как будет выглядеть вилка в 3000 году?
Научная фантастика — это всегда очень экстраординарно. Это свободная фантазия. Режиссер может переизобрести все что угодно, любой предмет. Допустим, как будет выглядеть вилка в 3000 году? В «Пятом элементе» мы думали, а что эти люди, которые ездят в летающем такси, будут есть? И мы изобрели таблетки, которые за секунду можно превратить в микроволновке в курицу. Почему бы нет? Это же здорово! «Пятый элемент» и «Валериан и город тысячи планет» были особенными фильмами, потому что нам пришлось переизобрести весь мир для них. По каждому персонажу, в том числе пришельцу, было по 10 страниц описания: чем питаются, как размножаются, черты характера.
А для космической станции — города тысячи планет — мы написали целую 500-летнюю историю развития. Эта работа заняла почти год. Но она была очень-очень интересной.
Есть актеры, которым я симпатизирую, но...
Я никогда не думаю заранее, кого возьму на роль. Это ошибка. Если ты пишешь под какого-то человека, сценарий будет ограниченным. Другое дело, когда ты отдаешь сценарий актеру, а он чешет в затылке: «Как я буду это играть?» Вот здесь начинается магия. Есть актеры, которым я очень симпатизирую, но я никогда не буду писать сценарий под них.
И, кстати, интересная закономерность: всякий раз, когда я снимал что-то, первый актер, к которому я обращался с предложением роли, говорил «нет». Всегда. Никогда не говорили «да» с первого раза.
Я всегда стараюсь решить все проблемы до начала съемок. Потому что в процессе работы хочу быть на 200 процентов сконцентрирован на актере. Если вдруг светоинженер придет и отвлечет меня, я его сразу же уволю. Актер — это главное. И перед съемкой я должен узнать актера. Мы обычно обедаем, ужинаем, говорим про жизнь — нужно узнать человека, прежде чем начать с ним работать.
Упс, человек, а я умнее тебя!
Есть только одно существо сильнее человека — Бог. Это единственная сила, которую мы приемлем. Мы говорим: «Бог знает и видит все». И нам порой довольно трудно признать, что между нами и Богом может быть посредник, который говорит: «Упс, человек, а я умнее тебя!» Это искусственный интеллект. Как нам его классифицировать? Ведь при этом он является нашим созданием. То есть получается, что мы создали Бога? Вот эта идея меня увлекает. Самый большой страх людей — доминирование искусственного интеллекта.
Я сам себя очень строго критикую
В сети семь миллиардов критиков, и каждый считает себя самым-самым. Я посты в соцсетях не читаю. Потому что большинство людей там анонимны. Как я смогу верить человеку, которого даже не вижу? Если кто-то подошел ко мне на улице, в аэропорту, в ресторане, я всегда его выслушаю. Люди часто подходят ко мне. Кто-то критикует, кто-то благодарит. Я всегда рад всех выслушать. И нормально отношусь к критике.
Вообще, критика — это единственное, что делает тебя лучше. Но если какой-то Красный Зорро в соцсети мне говорит: «Твои фильмы — отстой, ты спекся, Люк Бессон», — я не придаю этому значения. Кто это? Почему я не прячусь, а он прячется? Кстати, если вдруг вы меня увидите на улицах Москвы, можете всегда ко мне подойти. Я не кусаюсь.
Я сам себя очень строго критикую. И всегда мучаю, просматривая каждую сцену заново, находя недочеты. Стараюсь завтра быть лучше, чем сегодня.
У меня были друзья — рыбы
Я никогда не забуду себя маленького. Обожаю этого мальчика. Он был открыт миру, общался с животными. Я был абсолютно уверен, что дельфины понимали меня. Я занимался подводным плаванием, и у меня были друзья — рыбы.
Я был настолько свободен в своем сознании, что не делал различия между животными и людьми. Конечно, со временем, когда тебя начнет объедать общество, ты становишься менее восприимчивым. И ум твой становится более закрытым, к сожалению. Поэтому детство для меня очень важно. И я периодически возрождаю в себе этого маленького мальчика. Он хороший, он очень важен для меня, и я о нем всячески забочусь.
Это только мое путешествие, и больше ничье
Каждый человек, родившись на этой планете, получает дар: вот твоя жизнь — живи. Мы все знаем, что окажемся в яме на кладбище. Но до этого что мы будем делать со своей жизнью? Это выбор каждого. В деньгах нет счастья. Да, я люблю свою работу, но, если завтра мне нужно будет нырять с аквалангом или стать преподавателем, какой бы работой мне ни пришлось заниматься, я все равно буду счастлив.
Я очень люблю просыпаться. Каждое утро, клянусь, я радуюсь тому, что могу видеть, как встает солнце, как еще спят в своих кроватях мои дети. И я счастлив. Обычно я просыпаюсь в 4 утра. До завтрака работаю — пишу.
Каждое утро.
И еще я люблю засыпать. Знаете почему? Потому что во сне я предоставлен сам себе. Это мое личное пространство. Открыл дверь сна — всем пока! — и отправляешься в путешествие. Это только мое путешествие, и больше ничье. А между пробуждением и засыпанием я делаю то, что должен.
ДОСЬЕ
Люк Бессон — французский кинорежиссер, сценарист, продюсер и писатель. Родился в 1959 году в семье инструкторов по подводному плаванию. Детство провел на побережье Греции, занимаясь подводной фотосъемкой. Мечтал пойти по стопам родителей. Но влюбился в кино. Подрабатывал на съемочных площадках в мелких ролях. Свой первый фильм — черно-белую короткометражку «Предпоследний» снял в 1981 году, а дебютный полный метр — постапокалиптический фильм «Последняя битва» — через два года. Широкое признание получил после выхода на экраны третьего фильма, «Подземка», который в 1986 году был номинирован на премию Британской киноакадемии («репетиция» «Оскара») в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Как режиссер снял 19 фильмов, к 49 написал сценарий, продюсировал 95 картин.
ТОП-5
■Голубая бездна (1988)
■Никита (1990)
■Леон (1994)
■Пятый элемент (1997)
■Ангел-А (2005)
0
10.00
