ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 5, 2017

— Кирстен, вам везет. Не так уж много актрис, для которых специально пишут сценарии. А вот София Коппола именно так и делает…

— Если бы София предложила мне сыграть в фильме на основе телефонной книги, я бы согласилась. (Смеется.) О том, что она собирается снимать ремейк фильма 1971 года, режиссера Дона Сигела, где главную роль играл Клинт Иствуд, София рассказала мне еще пару лет тому назад. (Фильм «Роковое искушение» о раненом солдате времен Войны Севера и Юга в Америке, попавшем в женский пансион, тогда был снят глазами главного героя — мужчины. А Коппола, повторив сюжет, написала сценарий и сняла картину, где главные героини — женщины, оказавшиеся в ситуации, когда единственный мужчина, которого они приютили, ими манипулирует. — Прим. ред.) Она призналась, что пишет сценарий, где у меня будет роль...

Мы большие друзья с Софией. Раньше я смотрела на нее как на старшую сестру, знаете, чьи платья вы бы хотели носить. Мы же познакомились, когда мне было всего 16 лет. И хоть я уже много чего знала и умела в этом бизнесе, помню, как стеснялась идти на встречу с Софией. На все встречи с режиссерами меня тогда сопровождала мама, поэтому мы втроем посидели и поговорили. И я получила роль в «Девственницах-самоубийцах». Никогда не забуду, как София меня тогда поддержала, сделав неожиданный комплимент. Сказала, что ей очень нравятся мои зубы и я не должна ни в коем случае ничего с ними делать. А я вечно слышала недовольство по этому поводу. В 2001 году, когда я снималась в «Человеке-пауке», один из продюсеров постоянно грозился отвести меня к зубному врачу. Они даже на постере фильма исправили мои несчастные зубы! А София меня поддержала...

— Вы так рано попали в мир шоу-бизнеса, все-таки это очень сказывается на дальнейшей жизни…

— Есть один большой плюс — меня трудно чем-то удивить. (Смеется.) «Какая хорошая, славная девочка!», «Выглядит таким счастливым и живым ребенком — так и просится ее мордашка в телерекламу!» — я столько раз слышала эти фразы на улице, в кафе, в супермаркете, вы даже себе не представляете… И я была именно такой девочкой, какой меня видели или хотели видеть взрослые дяди и тети. Нет, я не жалею. И ни на кого не обижаюсь. Тем более на маму, которая послушала-послушала такие вот реплики и отправилась пытать со мной счастья в Голливуд.

Она надеялась поднакопить таким способом денег на мою учебу в колледже. И я рада, что помогала маме, бабушке и младшему брату Кристиану, будучи совсем маленькой девочкой. Но теперь все иначе. Все только для меня самой. Кино — это мой личный опыт, моя радость, мой катарсис. И вся власть над ролью и происходящим идет изнутри меня самой, а не от кого-то еще. Я снимаюсь в кино исключительно для себя и таким образом словно избавляюсь от накопившегося в моем организме яда из прошлого…

— У европейских режиссеров, с которыми вы так любите работать, гораздо больше рискованных ролей, больше так называемой обнаженки...

— Да, а я никогда не любила сниматься в таких сценах. Очень неприятно и некомфортно. В «Девственницах-самоубийцах» София сделала все, чтобы облегчить съемку сцен, где я должна была заниматься любовью. Конечно, для 16 лет образ моей героини был более чем сексуален. Но мне повезло. София сумела все это обыграть невероятно деликатно. Она умеет таким образом поставить сцену, как ни один мужчина-режиссер. Режиссеры обычно, что бы они там ни рассказывали потом, делают столько дублей, сколько им захочется. И, поверьте, им плевать на чувства актрис.

В «Роковом искушении» София разрешила мне оставаться в одежде, когда герой Колина Фаррелла фактически насилует мою героиню. Не из-за моей прихоти, а потому что она понимает, что так можно было снять без ущерба для кино. Вот еще почему я люблю сниматься у женщин-режиссеров и, похоже, побила все рекорды среди голливудских актрис — больше меня, кажется, никто не работал с женщинами.

— Неужели вы никогда не получаете жесткие требования типа похудеть или поправиться?

— Почему же? Вот, скажем, та же София попросила меня немного похудеть перед съемками «Рокового искушения». Но я отказалась. В 35 лет намного сложнее выматывать себя занятиями в спорт­зале и диетами. Я все это ненавижу лютой ненавистью. Правда, у меня было неплохое оправдание: съемки проходили в Луизиане, где на каждом шагу жареные цыплята и свиные ребрышки, южная кухня — это же нечто особенное! И я говорю: «Ну нет. Без вариантов. Я не могу терять здесь вес!» (Смеется.) София не стала настаивать. Для меня вообще одна из самых незатейливых радостей жизни — вкусно поесть! Причем с раннего детства. Недаром моя мама на все съемочные площадки привозила с собой машинку для изготовления домашней пасты. И кормила меня вкуснющими обедами. С тех, видно, пор я жить не могу без пасты. А еще без верных друзей и телевизора! (Смеется.)

— Вас любят великие модельеры, и модные дома сражаются за право предоставить вам свой наряд или украшение. Но почему-то кажется, что вы желания прослыть иконой стиля не испытываете…

— Все верно. Если бы я не была актрисой, скорее всего, вообще бы не обращала внимания на то, что ношу, и мой гардероб состоял бы из одного тряпья, а то и лохмотьев. (Смеется.) Когда приезжаю в Остин, город в Техасе, где живет мой жених, могу надеть платье с дырками. Потому что там никому нет дела до этого. Мне такое отношение к одежде по душе.

— Правда, что вы лечились от алкогольной и наркотической зависимости?

— Нет. Неправда. Просто многим было так проще, удобнее и привычнее думать. У меня действительно к 26 годам началась ужасная депрессия. Я словно отравилась, напиталась ядовитыми испарениями — я имею в виду свою зависимость от Голливуда и работы. Столько лет, как я уже говорила, стараться угодить и быть хорошей девочкой, и засовывать свои истинные чувства и желания куда подальше… Для меня это даром не прошло. Да и личная жизнь превратилась в сплошной ад. Ничего не получалось, все отношения заканчивались болезненно, и мне было нестерпимо одиноко… Между тем слухи и сплетни о моих проблемах множились, причиняя дополнительную боль не только мне, но и моим близким, семье. Постоянно приходилось защищаться. Ужасно, когда ты и так слаба, больна, тебе плохо, но нужно еще оправдываться, что-то объяснять, причем совершенно посторонним людям… Я боролась как могла, но друзья и родные решили, что мне необходимо пройти курс лечения.

Слава богу, у меня были средства и возможности для этого. Доктор посоветовал известную клинику в штате Юта. И в 2008 году я добровольно зарегистрировалась и отправилась туда лечиться от депрессии. Это очень известная клиника, и там немало нас, актеров, и других знаменитостей перебывало… Знаете, лечение мне помогло. Я впервые почувствовала себя эмоционально здоровой и счастливой, готовой пускаться в самые рискованные путешествия по самым темным закоулкам человеческих душ. Вряд ли бы я сыграла у Ларса фон Триера в «Меланхолии» больную депрессией и ждущую конца света героиню, если бы мне не было удивительно легко и хорошо самой.

— Кирстен, вы сейчас выглядите очень счастливой, прямо светитесь. Посмею предположить — это оттого, что действительно счастливы и собираетесь замуж…

— Вы хотели сказать «наконец-то»? (Хохочет.) Шучу-шучу. Но я правда пролила в свое время немало слез и наслушалась немало грустной музыки, запершись в своей машине. Из-за парней. Из-за неудавшихся романов, расставаний и печалей, которые меня преследовали. (У Кирстен было много бойфрендов: Тоби Магуайр, Джейк Джилленхол, Адам Броуди, музыканты Фабрицио Моретти, Джонни Боррелл, Гарретт Хедланд… — Прим. ред.) Да, мой жених — Джесси Племонс, замечательный актер, лучший из всех, с кем сводила меня актерская судьба. Мы познакомились на съемках сериала «Фарго». Он играет мясника в маленьком захолустном городке в Миннесоте, а я его жена Пегги, странная и очень упорная в достижении своих целей девушка.

Мастер в крохотном косметическом салоне, Пегги страстно мечтает перебраться в Лос-Анджелес и открыть там студию красоты, разумеется, для голливудских знаменитостей. Роль словно для меня написана — у меня бабушка из Миннесоты родом, и я собрала в кучу для этого образа все свои закидоны и своей мамы и бабушки! Так вот сначала мы были с Джессом просто друзьями. А потом разглядели друг друга и влюбились...

Джесси сделал мне предложение сразу после Нового года. Хотя я ждала этого еще на Рождество. (Смеется.) Я болела гриппом, уже выздоравливала, но все равно не настолько хорошо себя чувствовала, чтобы вылезти из постели. Джесс пришел, а я в пижаме, и сопли текут из носа, в общем, не очень романтичная сцена. А он с кольцом и предлагает мне руку и сердце. Наверное, в этом что-то есть — и в болезни, и в здравии, недаром ведь эти клятвы произносят, когда женятся. И мы договорились, что назовем своего первого ребеночка «Фарго. Второй Сезон». (Смеется.)

— Вы умудрились скрывать свою помолвку полгода и постоянно дурите нас всех — то говорите, что не готовы стать матерью, то признаетесь, будто прямо умираете как хотите прямо немедленно потомством обзавестись…

— Я хочу. Но «детской лихорадкой», как я это называю, не болею. То есть охать, ахать, закатывать глаза и тем более кричать на весь мир, как я хочу ребенка, немедленно, прямо сейчас! — нет, это не в моем характере. Но я работаю с трех лет. И сейчас действительно настала пора расслабиться и вплотную заняться личной жизнью. Понимаете? По-настоящему я задумалась о детях, когда пару лет назад стала крестной матерью дочки ближайшей подруги. Я так ее люблю! Мне кажется, я ни одного ребенка в своей жизни так сильно не любила. И не полюблю — пока своего не рожу. На днях укладывала малышку спать, а утром, открыв глазки, она спросила свою маму: «А где Кики?» И сердце мое растаяло...

— А когда свадьба — все уже готово?

— Я никуда не тороплюсь! Главное — найти своего мужчину, разве нет? (Смеется.) Я его нашла. Чего ж теперь спешить? Раньше для меня важнее всего была страсть в отношениях. Но с некоторых пор, с возрастом, я поняла, что умение быть друзьями гораздо предпочтительнее и должно быть на первом месте. Конечно, лучше всего, когда природная «химия», сексуальное влечение сочетаются с умением дружить. Страсть — это прекрасно и необходимо, но не до такой степени, чтобы сносило крышу и мешало трезво смотреть на происходящее в отношениях.

С человеком должно быть комфортно и приятно проводить время при любых обстоятельствах. Мне нравится, что рядом со мной теперь мужчина, способный меня «заземлить», успокоить, утешить и понять. В какой-то момент мне казалось, что нельзя больше встречаться с актерами, людьми, которые занимаются тем же, чем и я. Я встречалась с музыкантами. Но теперь я рада, что собираюсь замуж именно за собрата по профессии. И не боюсь, как раньше, отдавать ему всю себя, всю свою жизнь. Не боюсь, что чем ближе мы будем друг другу, чем теснее переплетутся наши с ним жизни, тем больше шансов, что все пойдет наперекосяк. Как бывало раньше, когда я слишком уж сильно вторгалась в жизнь своего мужчины. Так что мои приоритеты здорово поменялись.

Знаете, я бы спокойно могла уйти на пенсию. Прямо сейчас. Но я не могу себе позволить бросить работу. Потому что от этого зависит благополучие моих близких, моей семьи. Я очень семейный человек. И всегда считала, что не должна полагаться на мужчину в вопросах финансов. Хотя мне нравятся хорошие манеры, старомодные ухаживания, когда мужчина открывает перед тобой дверцу машины, цветы приносит, за ужин платит в ресторане — словом, ведет себя как мужчина, кавалер, а не как… женщина. Это я очень ценю, но не понимаю женщин, которые считают, что мужчина должен их содержать. Сейчас, в перерывах между съемками, я занимаюсь ремонтом своего дома — он у меня находится на расстоянии девяти домов от маминого.

Я не любила никогда одиночества. Даже спать не могу у себя дома одна. Если со мной нет моего жениха, то я зову подружек. Благо у меня они сохранились еще со школы. Завела вот кошечку. Забочусь о ней. И мне нравится жить неподалеку от матери. Хотя моя мама безумно эмоциональна. С ней невозможно смотреть кино. Она или плачет, или кричит, страдает вместе с героями — в общем, сплошная драма. А уж на фильме с моим участием может вцепиться мне в руку или в бедро, ей прямо дурно становится. Я маме говорю: «Инес, ты у нас актриса, а вовсе не я!» (Смеется.) Мама училась на художника-дизайнера в колледже. Она, к сожалению, бросила это занятие, но интерес к искусству мне привила с детства. Признаюсь — чем старше я становлюсь, тем все реже хочется отлучаться от дома и семьи, друзей. Я очень спокойная и домашняя девочка.

— Почему вы решили поработать на телевидении, это сейчас такая тенденция?

— Я по-прежнему верю в кино. Просто сейчас сериалы стали такие интересные снимать, с потрясающими сценариями и ролями, особенно для актрис. Но это очень тяжелая, по сравнению с кино, работа. Я не поверила своей подруге, когда согласилась на «Фарго». Она предупреждала: «Не забудь перед началом съемок сделать уколы витамина В12». Я спросила: «Зачем? Звучит слишком уж драматично». Но на третьей съемочной неделе я уже была готова к любым уколам! (Смеется.) Еще, конечно, сложно привыкнуть, даже мне, к постоянной смене режиссеров. Ведь каждую серию снимает кто-то другой. Только привыкнешь к одному стилю, появляется совершенно новый творец с новыми идеями… Скорости переключения невероятные. Но в этом — в скорости, в движении — и главное отличие от классического кино.

— Трилогия «Человек-паук» стала культовой, но как ни стараются переплюнуть ваши с Тоби Магуайром достижения из фильмов о Спайдермене, похожего эффекта добиться не получается.

— Это правда, все любят наших героев. Давайте уж не будем лукавить. Они — лучшие, и никто с этим ничего не может поделать. Я очень переживала, когда четвертый фильм франшизы не состоялся. Но я уважаю Сэма Рэйми, режиссера, и его аргументы. Мы все ушли, всей командой. И да, я очень хотела поучаствовать и в этом четвертом по счету фильме. Но ни за какие коврижки не стала бы сниматься в тех поделках, которые появились на месте нашего проекта. Хотя именно на гонорар от первого «Паука...» я купила свой первый дом. Где мы жили всей семьей. И в перерывах между съемками трилогии могла спокойно сниматься в малобюджетном кино — финансовая независимость была мне обеспечена. И Тоби Магуайр, лучший Спайдермен на свете, был тогда моим любимым мужчиной… Столько ярких воспоминаний об этом отрезке жизни! И прекрасных, и грустных. А теперь что ж… Просто пытаются выдоить остатки молока из коровы, которая когда-то приносила огромное его количество.

— Когда-то, еще снимаясь в «Человеке-пауке», вы сказали, что главная цель вашей жизни — просыпаться каждый день в ожидании чуда…

— Ну, я тогда была совсем юной еще. Что ж, это, конечно, неплохая мечта… Знаете, я все чаще мечтаю, как было бы хорошо избавиться от мобильных телефонов, которые мы держим даже ночью рядом со своей подушкой. Собираюсь в один прекрасный день оставить его на кухне заряжаться и купить себе обычный человеческий будильник! (Смеется.)

Канн