Главный плюс жизни в России — возможность мало работать и много отдыхать. Главный минус — низкие уровень и качество этой самой жизни. Для изменения ситуации недостаточно роста экономики и стабильных правил игры, нужна настоящая культурная революция, следует из Better Life Index и опыта российских компаний.
Когда компания "Сплат" в 2010 году открывала фабрику в Окуловке на Валдае, от метилового спирта в округе слепло три-четыре молодых человека в неделю. Кругом были провалившиеся крыши и упавшие заборы. Типичный депрессивный дотационный регион. "Нас предупреждали, что местные будут убегать на картошку весной, на охоту — осенью, после Нового года — в запой",— вспоминает гендиректор и совладелец "Сплата" Евгений Демин.
Компания вложила деньги и силы не только в фабрику, условия работы, обучение сотрудников, но и в городскую среду — борьбу с алкоголизмом, наркоманией, уборку улиц и ремонт домов. "Мы понимали, что это нам дороже будет на 30%, чем просто одеть людей в синие костюмы и сказать: давайте работайте. Но в итоге это себя оправдало",— говорит Демин. Сегодня фабрика, на которой работает 250 местных жителей, выпускает зубную пасту для 55 стран, а компания — на втором месте на профильном рынке в РФ.
Качество жизни людей стараются повысить не только компании, стремящиеся к лидерству, но и страны. Экономисты давно пришли к выводу, что рост человеческого и социального капитала во многом определяет инновационное развитие национальных экономик. Согласно докладу Better Life Index (индекс сравнивает 38 стран по 11 параметрам), выпущенному ОЭСР в мае 2016 года, качество жизни в России неважное: у россиянина плохо с жильем, деньгами и вовлеченностью в жизнь общества. Да и живет он недолго. Неудивительно, что в целом наши граждане удовлетворены своей жизнью в меньшей степени по сравнению со средними данными по ОЭСР. Тем не менее Россия, отмечается в докладе, за последние десять лет достигла успехов в деле улучшения качества жизни.
Отдых — наше все
Всеволод Крылов, директор по развитию Стокгольмской школы экономики в России, вспоминает, как в Орле на заводе, производящем холодильные установки для витрин, которым он руководил в середине нулевых, сотрудники уходили на все лето: "У многих были дачи, огороды, и завод, который хоть и платил им 20 тыс. руб., что выше средней зарплаты в регионе, был для них побочным занятием. Даже повышение зарплаты на треть людей не останавливало — они бойкотировали работу, увольнялись". Приходилось останавливать завод. Традицию так и не одолели — сейчас он планово закрывается на лето.
Самое большое российское достижение в индексе ОЭСР — баланс между работой и отдыхом (9-е место). Это позволяет успешнее сочетать работу, семейные обязанности и личную жизнь. В России только 0,2% сотрудников компаний и учреждений работают сверхурочно — более 50 часов в неделю (правда, официально). Это в 65 раз ниже среднего показателя по ОЭСР (13%) и в 110-116 раз меньше, чем в Японии (21,9%) и Южной Корее (23,1%) — единственных странах, которым за последние десятилетия удалось выйти на новый уровень развития.
Второе достижение России — социальные связи (18-е место), важнейший фактор, определяющий благополучие человека. С 2013 года вовлеченность в них россиян выросла на 3 п. п., и сегодня 91% обывателей считают, что им есть на кого положиться в трудную минуту. Это на 3 п. п. больше, чем в среднем по ОЭСР: россияне обошли жителей 20 стран, включая Италию, Чехию, Эстонию, США, Францию и Южную Корею.
Замыкает тройку наших достижений трудовая занятость (20-е место), здесь РФ опережает, в частности, Чехию, Финляндию, США, Израиль. По данным ОЭСР, 69% трудоспособных россиян в возрасте от 15 до 64 лет имеют оплачиваемую работу, что на 3 п. п. больше, чем в среднем по странам, вошедшим в отчет.
А больше похвастаться особо нечем.
Без комнаты, денег и безопасности
Конечно, деньги, отмечает ОЭСР, сами по себе не приносят счастья. Но, подчеркивается в докладе, облегчают доступ к качественному образованию, здравоохранению и жилищным условиям. А с первым, вторым и третьим в России, согласно Better Life Index, серьезные проблемы.
С одной стороны, среднее образование имеет 95% взрослых россиян (в среднем по ОЭСР — 76%). Но качество образования у нас, судя по тестированию PISA, ниже среднего. "В индексе не показаны возможности, которые дает образование,— отмечает Виктор Вахштайн, завкафедрой теоретической социологии и эпистемологии РАНХиГС, работавший раньше над индексами ОЭСР.— А главное, в России все учатся до 25 лет и почти никто не учится после пятидесяти".
Здравоохранение — формально тоже бесплатное — также оставляет желать лучшего. Продолжительность жизни, по данным Росстата, с 2000 года выросла на пять лет, до 71,5 года, но все равно это на девять лет меньше, чем в среднем по ОЭСР. Россия занимает здесь предпоследнее место, обгоняя только ЮАР.
Наконец, жилье. По данным на 2015 год, 14,4% населения РФ живет в домах с туалетом "типа сортир" (без системы смыва). Больше только в Латвии и ЮАР, а в среднем по ОЭСР — 2,1%. На одного человека в России приходится 0,9 комнаты. Это ровно в два раза меньше, чем в среднем по странам из индекса. Хуже только в Бразилии и ЮАР, но там и климат лучше.
Жить в тесноте да не в обиде и надеяться на модернизацию сложно, так как скученность, отмечает ОЭСР, может плохо влиять на физическое и ментальное здоровье, отношения между людьми и развитие детей. Но в России и этот невысокий показатель завышен, так как данные взяты из статистики регистрации: в той же Москве живет намного больше людей, чем зарегистрировано.
От этих проблем могли бы спасти деньги. Но, хотя средний располагаемый доход российской семьи и составляет, по данным доклада, около $17 тыс. в год, это на 42% ниже, чем в среднем по ОЭСР. По этому показателю Россия в индексе 2016 года обошла только семь из 38 стран (из стран СНГ — Эстонию и Латвию, а еще Венгрию, Чили, Турцию, Мексику, Бразилию и ЮАР). Впрочем, с учетом нестабильности курса рубля реальное положение России здесь может быть хуже. Если же взять медианный доход, половина россиян, по данным Росстата, зарабатывает в месяц меньше 23,5 тыс. руб.
Еще хуже дело обстоит с финансовым благосостоянием семьи, то есть с накоплениями в деньгах и акциях — без учета недвижимости. Россияне в индексе ОЭСР на последнем месте: $3,7 тыс. на семью против $84,5 тыс. у лидера списка — США.
В целом у России восемь из 11 показателей ниже среднего, а по четырем — доход, экология, здоровье, личная безопасность — она и вовсе в аутсайдерах. "Личная безопасность — это ключевая составляющая благополучия людей",— отмечает ОЭСР. Убивают людей у нас в стране в 2,7 раза чаще, чем в среднем по ОЭСР (11,3 человека на 100 тыс. жителей). И только 53% россиян чувствуют себя в безопасности, гуляя в ночное время в одиночку (68% в среднем по ОЭСР). В итоге Россия здесь на 34-м месте — опаснее, чем у нас, только в Чили, Мексике, ЮАР и Бразилии.
Зато со связями
Ключевой параметр индекса — социальные связи, отмечает Виктор Вахштайн, который руководит в России соцопросами для "Евробарометра". В российском контексте они играют особую роль. Во многом это вынужденный для людей шаг — компенсация неработающих общественных и государственных институтов, судов, здравоохранения, плохой безопасности — тех параметров ОЭСР, по которым Россия идет в хвосте.
Некоторые социологи видят здесь проявление гражданского общества. "Но на деле это восстановление института блата",— уверен Виктор Вахштайн. Россияне все активнее стараются через связи найти врача, учителя, сантехника, юриста или работу. "По нашим данным, в России три четверти населения утроились на работу по личным связям",— говорит он. По сути, чем больше связей у людей, тем хуже работают государство и формальные институты. Ничего подобного в Европе, например, нет.
Есть и другая особенность. В расчетах ОЭСР не учитывается, что социальные связи делятся на два типа — слабые (знакомые) и сильные (друзья). "В Европе ключевой аспект таких связей — знакомы или не знакомы между собой ваши контакты: чем больше тех, кто между собой не знаком, тем выше шансы на качество жизни",— рассказывает Вахштайн. В России же, по его словам, важнее степень доверительности, глубина таких связей: готовы ли люди одолжить денег, полить цветы в квартире. Это, говорит социолог, чисто российская специфика. Иными словами, резюмирует он, у нас знакомые и друзья — это "главный предиктор субъективного благополучия", так как "единственный капитал, который у вас есть,— это связи в записной книжке".
Недоверие к госинститутам — хроническое. Данные опросов "Евробарометра" показывают, что около половины россиян предпочтет умереть в процессе самолечения, чем обратиться в поликлинику, если там нет знакомого врача, рассказывает Вахштайн: "Если врач по рекомендации помог, то к нему доверие выросло, а к системе здравоохранения — нет. Если же нет, то падает доверие и к конкретному врачу, и к государственному здравоохранению". Иными словами, чем выше доверие между людьми в России, тем меньше — к государственным институтам. Такая же картина еще только в одной стране — в Бразилии.
Неработающие формальные правила и институты провоцируют кумовство и клановость (привилегии знакомым и родственникам). Последнее эффективнее всего в наших условиях. Например, пастух в Дагестане с зарплатой 20-25 тыс. руб. в случае необходимости за три дня соберет 300 тыс. руб., приводит данные "Евробарометра" Вахштайн. А клерк в Москве с зарплатой 100 тыс. руб.— в два раза меньше. Получается, что если кому-то в Дагестане нужны будут деньги на лечение, то он за счет клановости и связей соберет их быстро, хотя его доход даже не предполагает такой суммы. В Москве, где, казалось бы, ресурсов больше, этого не произойдет.
Максим Руднев из НИУ ВШЭ, работающий с данными Европейского социального исследования (ESS), говорит, что в России растет индивидуализм, причем эгоистичный. "Так как по сравнению с Европой ценность "власти-богатства" в России выше, и такой индивидуализм у нас к тому же не сопряжен с инициативностью",— поясняет он. По сути, это циничный подход: люди ориентируются только на получение немедленной прибыли.
Социальные связи все еще очень сильны на селе, говорит Александр Жемчужный, член совета директоров агрохолдинга "Сельхозинвест" (Липецкая область). Здесь есть как положительные, так и негативные следствия. Последние наиболее ощутимы в "переходный период", когда у нового руководства еще не укрепилась репутация и "сотрудники ориентируются на предыдущий режим безвластия". "Обычно это проявляется в пьянстве и воровстве",— говорит он. Воровство долгое время считалось у сотрудников холдинга делом законным, особенно когда у свинофермы еще не было забора.
"Пойманных с поличным работников спрашивали, почему они воруют. Самый простой ответ: так принято, и все так поступают. Не могут же домашние свиньи голодать!" — поясняет он. Ситуацию исправили авторитет руководства и финансовое благополучие: чем они выше, тем ниже влияние социальных связей в группе.
Этот пример показателен для аграрной России, но нетипичен для страны в целом. Какие социальные связи у нас преобладают, сказать сложно, так как страна очень разная. "Дифференциация гигантская — выше, чем в любой европейской или латиноамериканской стране. А разница между Москвой и регионами все более и более шокирующая",— отмечает Виктор Вахштайн. Показательно, что и разные отрасли у нас находятся на разных этапах развития, а точнее, в разных экономических эпохах: от доиндустриальной до постиндустриальной. Соответственно, у ВПК и IT-компаний разные правила, потребности и принципы работы с людьми, отмечает Кирилл Зиньковский, замдиректора Института развития образования ВШЭ. Одним нужны дисциплинированные исполнители еще советского стандарта, другим, работающим в экономике знаний,— творческие самостоятельные люди.
На что опереться
Пока экономика жила на ренте от нефти и газа, такой налогоплательщик власти в принципе устраивал. Сейчас все очевиднее, что дальше так строить будущее страны невозможно. А как? В публичных дискуссиях на первое место выходят культурные особенности и ценности.
Факторы, способствующие развитию стран в принципе,— индивидуализм, то есть готовность действовать на свой страх и риск, и долгосрочное планирование, считает декан экономфака МГУ Александр Аузан. И с тем, и с другим в России плохо. Почти две трети россиян надеются на социальную опеку, они настроены на подчинение и ожидание благ от государства, отмечает Максим Руднев из НИУ ВШЭ со ссылкой на исследование World Values Survey.
По данным ESS, на собственные силы рассчитывает всего 26% россиян: они ориентированы на собственные интересы, власть, богатство, личный успех, но их не заботят общественные интересы. И только примерно у 2% индивидуализм европейского типа, сочетающийся с самостоятельностью и заботой об окружающих. "У россиян традиционно высокая степень "комфорности" (склонности к подчинению группе или начальству, горизонтальной или вертикальной лояльности)",— отмечает этнопсихолог НИУ ВШЭ Надежда Лебедева со ссылкой на исследования середины нулевых в России.
С другой стороны, в современной России постоянно меняются правила игры, говорит Виктор Вахштайн: "Государство не только арбитр, но и игрок, причем действует за пределами установленных им же правил". Поэтому "вдолгую" мало кто планирует. Верно, впрочем, и наоборот, отмечает Руднев: правила часто меняются, потому что у людей нет долгосрочной ориентации.
Развитию страны мог бы в принципе способствовать тот самый социальный капитал. Так, вероятно, произошло в Японии, где он был связан с корпоративностью, а та — с наследием феодальной эпохи. Но в России, как уже было сказано, социальные связи хоть и ширятся, но упрощаются, и во многом это фактор выживания в условиях неработающих институтов и формальных правил. Другое конкурентное преимущество россиян — умение адаптировать правила под себя, указывает Виктор Вахштайн.
Недавнее исследование Всемирного банка показывает удивительный успех русских диаспор за рубежом: уехавшие россияне показали невероятную способность к созданию и развитию стартапов из ничего. Конечно, это требует креативности, и Аузан предлагает опираться в экономике на нее, делать ставку на уникальные продукты.
"Другое объяснение — это люди, которые привыкли жить в обход государства и играют не по правилам, а с правилами,— говорит Вахштайн.— Это показывает, что в России есть культурный паттерн воспринимать правила игры как нечто, что требует обхода". Проблема в том, что это работает как преимущество только за пределами России, где есть правила.
Возможно, поискать нужно в другом месте. Если посмотреть на инновационные российские компании, добившиеся успеха ("Яндекс", "Сплат", "Монокристалл"), все они делают для своих сотрудников примерно то, что описывает индекс ОЭСР применительно к государству. Обучают, обеспечивают ДМС, даже оплачивают образование в вузе. И несмотря ни на что выбирают стратегию на длительный срок и стремятся ее придерживаться.
При этом многие выстроили горизонтальную структуру управления, подразумевающую большую открытость и свободу, и стараются, чтобы люди участвовали в жизни компании не по разнарядке, а потому, что хочется. Во все это инвестируются большие деньги и усилия: конкурентные преимущества у людей формируются и раскрываются, только когда есть комфортная среда, помогающая им стать немного счастливее. Иначе компания стагнирует и погибает.
Оказаться в такой ситуации может и отдельный человек, и экономика целой страны. Сотрудники завода в Орле, о которых говорилось выше, могли спокойно покупать то же, что выращивалось у них на огороде. Но они предпочитали свое, с грядки, не боялись потерять работу и не строили долгосрочных планов. Экономика России, кажется, похожа на них: конъюнктурные желания побеждают долгосрочные планы. Разве что в запой всей страной уйти сложнее.
0
60.00
