— Многие очень любят моих дочек — старшую Марусю и младшую Тею. Они действительно клевые! Наверное, за счет интереса к детям, к нам с мужем внимание и не угасает. Так совпало, что подписчикам нравится вся наша семья. Хотя, если честно, я предпочитаю держаться подальше от модного «хайпа». Пристальное внимание журналистов и поклонников люблю на красной дорожке или в кадре. Но как только я становлюсь обычным человеком, то есть женой и мамой, кайфую, когда есть возможность спокойно выйти из дома в кроксах в магазин за хлебом. В этот момент ничье внимание мне не нужно, оно отвлекает от главного — забот о семье. А я никогда и ничего не делаю в ущерб семье. Наоборот, чем-то жертвую.
— Раньше, например, я выезжала со своей концертной программой, с диджей-сетами. Теперь полностью отказалась от гастролей. Потому что прекрасно понимаю: ночные клубы, перелеты сказываются на здоровье и на отношениях с близкими, ведь обычно все мероприятия происходили в пятницу—субботу, а это для меня святые дни. На «Доме-2» и на «Перезагрузке» знают, что в выходные я не работаю. Такие правила установила сама. Муж не заставлял. Просто поняла, что не хочу ни себя, ни близких приносить в жертву карьере. Я выстроила свою жизнь идеально. У меня есть и работа, и время на семью, и успех, и деньги. Можно было бы заработать значительно больше, но гнаться за большими деньгами я не собираюсь. Мне много не надо. (Смеется.)
— Когда родилась старшая дочь Маруся. Я вышла на работу, когда ей исполнился месяц. У меня были прекрасные помощницы, но я страшно переживала, что фактически не вижу, как она растет. И решила расставить приоритеты иначе. Считаю, это правильно. Знаю много наших звезд, заканчивающих жизнь в одиночестве, тех, кого после смерти находят только соседи, и то не сразу… Зритель, овации, сцена, большие деньги, популярность — это здорово, но не стоит такого жуткого финала. Сцена и зритель — это временная история. Пока ты на пике популярности, тебя обожают, за тобой следят, без тебя якобы жить не могут, тебя раздирают на куски. Но как только становишься больным, невостребованным, про тебя все забывают. И позаботится о тебе только семья. Поэтому фанаты фанатами, но есть некие святые вещи, которые неприкосновенны.
Я стараюсь беречь свою семью. Когда мы отправляемся с детьми в парк или с мужем в ресторан, постоянно подходят люди, хотят сфотографироваться, поболтать… Сейчас я стала отказывать. Кто-то подумает: зазналась. А я просто забочусь о родных. Почему в зоопарке дочки и муж должны ждать, пока я пообщаюсь с поклонниками? Мне нравится, как на своей страничке в соцсети заметил Константин Хабенский. Суть высказывания такая: вы всегда можете найти меня на сцене, на красных дорожках, но мое личное время — для меня и для моей семьи. Мне его позиция нравится. Я сама так живу. К тому же для общения есть соцсети, с помощью которых можно уделять внимание зрителям.
— В отличие от многих звезд вы очень активно общаетесь со своими подписчиками.
— Мне кажется, когда не контактируешь со своим зрителем, ты его просто используешь. То есть тебе надо, чтобы люди узнали про твое мероприятие, концерт, ты выставляешь об этом информацию — и все. Игра в одни ворота. А когда общаешься с подписчиками, не важно, ругаешься ты с ними или благодаришь за комплименты, — это честно, и это живой контакт.
— Вы в соцсетях часто ругаетесь по поводу некорректных высказываний о ваших детях…
— Это задевает за живое. Могу такому подписчику жестко ответить или просто удалить. Вы знаете, с появлением соцсетей стало понятно, что многие люди не умеют радоваться успехам других. И кстати, не только в России так. В той же Америке я захожу на странички звезд, и просто волосы от ужаса шевелятся. Как же их «парафинят», можно с ума сойти! Мне казалось, что такое только у нас возможно. Но нет… Или, например, я фанатка турецких сериалов. И вот сценаристка по сюжету «убила» главного героя в сериале. Боже мой, что началось в обсуждениях! Угрозы, проклятия. Мне кажется, я бы на ее месте на улицу перестала выходить… С появлением блогов у людей возникло ощущение вседозволенности: им кажется, что они могут высказать публичному человеку все, что хочется. Унизить, например, и этим самым якобы возвысить себя. Меня тоже порой стараются унизить и укусить. Это обратная сторона известности…
— Разве вы могли предположить, что станете настолько известной?
— Нет, конечно. Я хотела стать русалочкой, как Ариэль, завести собаку породы чау-чау, пушистого кота и купить розовый диван. Все сбылось, только Русалочкой я не стала. Но плаваю неплохо. (Смеется.) Я понимаю, что к 35 очень многого достигла. Основные мои желания — крепкая и большая семья, интересная работа, жизнь в любви и дом, наполненный детским смехом и радостью… Все это у меня есть. О доме я, кстати, и не мечтала. Он появился у нас благодаря мужу. Я городской житель и всю жизнь кричала, что мне нужны лифт, суета, люди вокруг. Но Курбан говорил: «Поверь, потом ты захочешь чего-то другого». Так и случилось. Сначала мы снимали дом за городом, он нам понравился, и мы его купили. На время ремонта переехали в другой и вот уже в этом месяце переезжаем в наш новый дом. Курбан оказался прав: я полюбила размеренную загородную жизнь.
— Он раньше говорил, что вы — это не спокойное озеро, а океан и шторм в 12 баллов.
— Да, раньше этим штормом были мы оба. А теперь успокоились. Закончился момент притирки, мы научились понимать друг друга. Мы с мужем, конечно, через многое прошли, потрепали друг другу нервы, ругались, мирились. Я даже не верила, что мы когда-нибудь сможем жить хорошо, спокойно и без скандалов. Но сейчас у нас отношения, о которых я могла только мечтать. Мы над ними постоянно работали и продолжаем работать каждый день. Ничего нельзя запускать и упускать. А многие женщины, выйдя замуж и родив ребенка, думают: ничего теперь делать не надо, можно расслабиться, стать этакой сварливой бабой Бабарихой. Любимое выражение наших женщин: «Он мне должен!» Был период, и я так думала. Но потом поняла: я ошибаюсь — и встала на сторону мужчин. Считаю, что никто никому не должен.
— А хранить верность?
— Я против свободных отношений. Но мне кажется, если ты уважаешь, любишь и боишься потерять свою вторую половину, вопрос измен даже не встает. Например, я так люблю своего мужа, что ни на кого другого просто не смотрю. Есть женщины, которые замужем, у них все хорошо, но им все равно хочется адреналина и куража. Это не про меня. У меня был очень неспокойный первый брак, я пережила трудный развод. На собственном опыте убедилась: нет ничего лучше спокойствия. Но это ни в коем случае не уныние, это гармония, благополучие. Мы можем и побеситься, позажигать.
Иногда скандалим, но ничего грандиозного, просто недопонимание. Но даже если мы ссоримся из-за мелочей, я всегда болезненно переживаю. Пропускаю все через сердце. Какие-то мои знакомые могут поругаться, а потом говорить: «Да я вообще спокойна! Все же будет нормально!» Я так не умею. Мне сразу кажется, что все очень плохо, ощущаю себя потерянной и беззащитной. Возможно, это из-за того, что я привыкла быть ответственной за все происходящее в жизни. И если что-то выходит из-под моего контроля и случается ссора, у меня начинается паническая атака.
— Говорят, часто люди, которые любят все контролировать, боятся летать...
— Я спокойно отношусь к перелетам в отличие от моего мужа, вот он дико боится летать. Перед полетами у него серьезные панические атаки. Курбан даже отказывается от некоторых совместных поездок. Например, у него было много дел, и он обрадовался как ребенок, что не полетит со мной в Баку на фестиваль «ЖАРА». Для него каждый перелет — это кошмар.
— Даже большие, уверенные в себе мужчины чего-то боятся…
— Это да. А как они болеют, вы же сами знаете — ужас! (Смеется.) 37,2 — это они при смерти. Мы вчера над этим полночи ржали. Мой муж в 12 ночи вызвал «скорую». Мы лежали, болтали, я параллельно в телефоне в карты играла, и вдруг ни с того ни с сего в темноте слышу: «Алло, здравствуйте, можно «скорую»?» Я обалдела: он меня даже не предупредил! И вот муж ждет врачей и говорит: «Скоро будешь одна тут лежать. Я умираю, а ты в карты играешь». Мне так смешно, я отвечаю: «Послушай, мы рожаем, такую боль испытываем, вы даже не представляете. Вы бы это никогда не пережили!» Ну и началось: «А мы на войну ходим!» Этот разговор шел, пока врачи не приехали. Курбан вздыхал: «Что-то «скорая» долго не едет». А я шутила: «Она долго ехать будет. Тебя, наверное, занесли в особый список, как 80-летних бабушек, которые вызывают врачей каждую неделю из-за того, что им скучно».
— Ксения, а что же с вашим мужем произошло?
— Ничего особенного. Мы семьей отдыхали в Турции и подхватили вирус. Переболели все. Муж держался до последнего. Но лишь почувствовал, что заболел, вызвал «скорую». Кстати, я ошиблась: врачи приехали быстро.
— У Курбана — сын Омар от прежних отношений, у вас — Маруся от первого брака и общая дочка Тея. Наверное, это очень сложно?
— Вы знаете, это пугает только вначале. На самом деле главное — любовь. И если есть любовь и взаимопонимание между родителями и спокойная атмосфера дома, все складывается хорошо. Дети дружат и чувствуют себя родными. Омарку я люблю и считаю неотъемлемой частью нашей семьи. Он у нас бывает часто. Проводит все выходные, каникулы, отдыхаем вместе. Он прекрасный старший брат для Маруси и Теи. Крутой защитник. Допустим, недавно в детском клубе мальчик обидел Тею. Я ему замечание сделала, но я-то тетя взрослая и особо не могу принимать участие, а мама мальчика сидела равнодушно. И тогда подошел Омар. Хватило одного его взгляда, чтобы мальчик позеленел и сказал маме: «Пошли домой». При этом Омар его вообще не трогал… Тейка и Маруська его обожают.
— А как у девочек складываются отношения между собой? Ведь у Теи преимущество: Курбан — ее родной отец. Она этим как-то пользуется?
— Тея до сих пор не понимает, что Курбан не папа Маруси…
— Но понимает Маруся.
— Маруся не обделена любовью. Курбан уделяет ей столько же времени, сколько Тее, везде берет их с собой, дарит обеим подарки… Я вообще не вижу ничего ужасного в том, что Мару растет с неродным отцом. Я сама росла в похожей ситуации, и до сих пор мой отчим Дженни — один из самых родных людей… Обеим дочкам хватает внимания Курбана. Тея веревки из него вьет. Их отношения — как в мультике «Маша и Медведь». Когда они бесятся, это какое-то безумие! Очень смешно… У Маруси с Курбаном отношения другие, спокойные. Но это не из-за того, что она его неродная дочь. Просто Маруся интроверт, у нее другой темперамент.
Я рада, что у них с Курбаном так все прекрасно сложилось. Даже секретики от меня есть. Например, втайне от меня Курбан позволяет Марусе выбросить кашу, которую я заставляю ее есть. Они гоняют на велосипедах. Отношения у них очень теплые, но без сюсюканья и обнимашек. У Маруси есть родной папа Юра, и вот когда дочь видит его, у них и объятия, и поцелуи. Они встречаются не слишком часто. Возможно, потому, что мы живем за городом. Но их общению я не препятствую. Маруся уже большая, ей девять, звонит отцу, когда хочет, и они договариваются о встрече. Потом вводят меня в курс дела.
— Вы признавались, что хотите создать хорошую семью, но не уверены, что получится, так как в детстве такой семьи не видели…
— Так вышло. Родители развелись, когда мне исполнилось года два, мама вышла замуж и уехала жить в Италию, когда мне было пять. Я жила с прабабушкой, бабушкой и дедом. Постоянно по маме скучала. Увидеться удавалось трижды в год — на мой день рождения, на Новый год и летом. Мама прилетала в Москву ненадолго. А меня к ней не выпускали. Сначала отец был против, потом его не могли найти… Я никого не осуждаю, в Совке, где пустые полки, не жила, но не уверена, что мама поступила правильно, оставив меня в России… Когда мне исполнилось десять, вопрос с выездом решился. А я уже привыкла жить без мамы, обросла друзьями-подружками, не хотела оставлять любимую бабушку Галю.
В общем, в Италии я жила на летних каникулах. В первую же поездку стала бегло болтать по-итальянски, общаться с местными детьми. Капри оказался раем с роскошной природой, красивыми зданиями, как в сказке, морем, солнцем… А я в раю тосковала по Москве. В дальнем ящике с одеждой прятала календарик, в нем отмечала прошедшие дни и считала, сколько осталось до возвращения домой. Момент, когда я спускалась с трапа самолета в Шереметьево, долгие годы был самым счастливым…
— Возможно, вы не хотели остаться из-за сложных отношений с отчимом?
— Отношения с Дженни у нас сложились прекрасные. Такими остаются до сих пор. Мы созваниваемся каждую неделю, я прилетаю к нему, несмотря на то что с мамой они давно развелись. Именно Дженни я считаю своим отцом. Он меня любил, заботился, именно ему я благодарна за прекрасное образование, за институт, за опеку, которая меня, подростка, порой раздражала…
— А как же ваш родной отец Ким?
— Он не Ким, он Томас. Так он попросил меня называть, когда я впервые увидела его в сознательном возрасте. Мне тогда семь исполнилось. Позвонили в дверь, я открыла, взрослых не было дома. На пороге стоял незнакомый мужчина. Сказал, что он мой папа, что не мог приехать раньше из-за того, что жил далеко, в Америке. Сообщил, что привез для меня два чемодана подарков, но все отобрали на таможне. Потом положил на телевизор «котлету» денег, пообещал, что теперь будем видеться часто, и исчез… На семь лет. Мне было четырнадцать, когда он приехал к нам в старый дворик на новой крутой машине с молодой женой и маленьким мальчиком. Сказал: «Познакомься, это твой брат Рома. Поехали в зоопарк!» Я была так счастлива, он кормил меня сладкой ватой, фотографировал и восхищался… Но не мной, а прекрасным малышом Ромкой. Ведь он так ждал мальчика, а во всех пяти предыдущих браках у него рождались девочки. Моей старшей сестре скоро пятьдесят…
Я ощущала, как сильно папа любит моего брата, и думала, что меня он тоже мог бы так любить, если бы хорошенько узнал. А так он меня просто не знает. Продемонстрировать, что я хорошая, мне не удалось. Папа пропал. В следующий раз он позвонил мне 8 марта, на мое 18-летие. Сказал, чтобы спустилась вниз, к подъезду, он не хочет ни с кем пересекаться, но должен вручить мне шикарный подарок. Я ждала его два с половиной часа на улице и еще полчаса в подъезде. Бабушка пыталась забрать меня домой, говорила, что не стоит ждать. Я не хотела верить. А потом поняла: ждать нет смысла. Мне кажется, именно тогда я повзрослела. Но если честно, отца я ждала всю свою жизнь…
— Вы его простили?
— Да. Отпустила и простила. Слава богу, я успела застать его до того, как он ушел. Когда я прилетела в Грузию, где он жил последние годы, он уже, к сожалению, не мог разговаривать. Только сжимал мою руку, а из глаз катились слезы… Его уход оказался для меня и болезненным, и легким одновременно. Да, он мой отец, но я с ним не жила, он не был частью моей жизни. Зато у меня теперь есть четыре сестры и брат. На прощании с отцом мы все перезнакомились. Теперь созваниваемся, общаемся. Смерть папы нас объединила. Мы рассказали друг другу миллион историй про детство. У всех девочек один сценарий: обида на отца и желание, чтобы папа любил… Прошло время, и теперь я не бросаю громких фраз о своем тяжелом детстве. Я рано повзрослела. Если бы я росла в семье благополучной, ничего бы не достигла. Не было бы стимула доказать отцу, который бросил, что я чего-то стою и достойна его любви. Если честно, в юности я вела себя бесстрашно и совершала отважные поступки.
— Что вы имеете в виду?
— Совсем юной я пошла на телик сначала в роли зрителя. Мне было семнадцать. Мне никогда не страшен был труд, я не боялась работать. На первую зарплату купила бабушке холодильник, на вторую — телевизор. Я всегда понимала, что должна хорошо зарабатывать. И я зарабатываю.
— Вы долгожитель «Дома-2», это от консерватизма, из-за осторожности?
— Я всегда понимала, что лучшее — враг хорошего. Многие мои коллеги — и Ксюха Собчак, и Оля Бузова — стремились к чему-то новому, к каким-то невероятным высотам. Но, как мне кажется, чем дальше ты забираешься, тем больнее падать. Я реалист и не собираюсь прыгать выше головы. Если я чего-то не могу, не хочу это делать. Потому что у меня все должно быть четко и гладко… Мне же делались неоднократно предложения с других каналов.
— Даже с Первого?
— Да. Но я просто не могу себе это позволить, потому что я лицо ТНТ и я не предатель. У меня есть замечательная работа, два классных проекта на ТНТ. Кто этим похвастает? Поэтому я сижу и не выпендриваюсь. 20 августа у нас выходит ежедневное шоу «Бородина против Бузовой». Уже показывали пилот, и он понравился зрителям. Мы обсуждаем разные острые жизненные ситуации с двух позиций, каждая из нас имеет свою точку зрения и отстаивает ее. Такая программа возникла из-за мнения, что мы с Олей постоянно в состоянии если не борьбы, то противостояния.
— А разве нет?
— Мы с Олей Бузовой не подруги, но и не враги. Мы коллеги. Мы общаемся, обсуждаем рабочие моменты.
— «Дом-2» идет уже 14 лет, он даже признан самым длинным реалити-шоу в мире по версии Книги рекордов Гиннесса. При этом у шоу невероятное количество противников.
— Да, мы привыкли к критике. Кстати, большинство критикующих еще и регулярно смотрят «Дом-2». Конечно, кого-то раздражает наша откровенность. Но несмотря на то что мы реалити, у нас все равно много корректировки и контроля. Многое мы не показываем, не пропагандируем ничего плохого — наркотики, алкоголь, беспорядочные отношения, агрессию, ложь. Если происходит что-то плохое, мы, телеведущие, всегда это порицаем. И рассказываем, что такое хорошо и что такое плохо. У нас красивая плошадка, для шоу «Бородина против Бузовой» отстроили новую студию, свой журнал, роскошный кастинг — целый автобус недавно проехал по югу России и отобрал участников. Огромное количество профессионалов над шоу работает и ежедневно вкладывает много труда… Понятно, и зависть есть. Какое реалити-шоу продержалось так долго? Пятнадцатый год пошел! Конечно, конкуренты будут завидовать и вбрасывать в массы мнение, что «Дом-2» — это ужасно. Но, несмотря ни на что, мы существуем и, дай бог, просуществуем еще много лет.
0
25.00
