Введение новых санкций со стороны США грозит России усилением изоляции и падением экономики, говорят эксперты. Но Владимир Путин этого не боится
Россия будет жить в условиях экономических санкций Запада как минимум до тех пор, пока страной руководит Владимир Путин. Он четко дал это понять на прошлой неделе в ходе «Прямой линии», рассказав, что с претензиями ЕС, США и их союзников по-прежнему не согласен, а сами санкции вообще пошли стране во многом на пользу.
Опрошенные «Профилем» экономисты между тем с оценкой президента категорически не согласились, отметив ошибки даже в простых арифметических подсчетах.
В изложении Владимира Путина история с введением международных санкций в отношении России после присоединения Крыма хоть и возникла «на голом месте», но в ней «нет ничего удивительного», поскольку страна якобы вообще так всегда жила – и в советское время, и даже до революции (примеров той эпохи, правда, приведено не было). Потери России, признал президент, составили порядка $50–52 млрд, однако немало и «плюсов»: «мы вынуждены были включить мозги, таланты», «реально начало расти производство», «восстановили компетенцию» в радиоэлектронике, авиастроении, ракетной области, фармацевтике, тяжелом машиностроении. А оппоненты – те, кто ввел санкции, – по мнению президента, потеряли еще больше – $100 млрд. Так что в целом Россия вроде как в выигрыше. И потому и новых санкций, проект которых недавно принял сенат США, по логике Путина, тоже нечего бояться.
Однако даже в оценке уже полученного Россией ущерба от санкций такие расчеты некорректны, считает руководитель департамента аналитики компании «Аналитика Онлайн» Глеб Задоя: «Возьмем Европу – она взяла на себя три четверти потерь Запада, то есть около $75 млрд, если верить Владимиру Владимировичу. Эти потери распределились на 28 стран–членов ЕС, а мы свои $50 млрд взяли целиком и полностью на себя, ни с кем не поделившись. Совокупный объем ВВП стран еврозоны – более $19 трлн. Российский ВВП меньше почти в 15 раз – $1,3 трлн. Так что сравнивать таким образом ущерб – это все равно что измерять удава в попугаях. Напомним, что это наша экономика упала за время санкций, а не европейская, и это рубль обвалился в два раза, а не евро. Так что наш ущерб гораздо сильнее».
Ведущий аналитик ГК TeleTrade Марк Гойхман, в свою очередь, отметил, что Минфин оценивал потери от санкций в $40 млрд в год, что подтверждали и данные Экономической экспертной группы Евгения Гурвича. «По их подсчетам, за 2014–2017 годы потери России могут составить $170 млрд, – говорит эксперт. – Это связано прежде всего со снижением возможностей заимствования, уменьшением притока капитала из-за санкций на $280 млрд за 3,5 года, в том числе около $85 млрд прямых инвестиций. Только санкции, без учета влияния нефтяных цен, приводят к снижению инвестиций в основные фонды на 3,2%, к уменьшению розничного товарооборота на 2,4%». Позитивные же последствия от санкций в виде импортозамещения, по мнению Гойхмана, достаточно противоречивы: «Безусловно, определенный импульс некоторые отрасли получили. Однако такой эффект во многом несет и негативные последствия, традиционные для протекционизма. Это дестимулирование качественных изменений в данных отраслях, повышение цен».
«Утверждения, что влияние санкций не так уж велико, – это специально распространяемая пропагандистская легенда, – уверен экономист Владимир Милов. – На самом деле катастрофическое обесценивание рубля и связанное с ним падение уровня жизни, доходов и покупательной способности населения – результат прежде всего санкций, а не падения цен на нефть. Наш какой-никакой рост до 2014 года поддерживался большим количеством внешних кредитов корпорациям и банкам. Наш совокупный корпоративный и банковский долг достиг рекордной цифры $660 млрд. После введения санкций для российских компаний и банков оказалось фактически заблокированным кредитное финансирование из западных стран, причем не только для компаний, которые прямо были указаны в санкционных списках, но и для остальных – кредиторами в целом был пересмотрен уровень политического риска по России. Занимать на внешних рынках мы не можем, а банковский и корпоративный долг стабилизировался на уровне $460–470 млрд. Наша собственная финансовая система длинных денег не генерирует. Средняя длина привлеченных средств – 1,5 года максимум. Основная часть депозитов физических и юрлиц – около года. Длинные деньги можно было брать только за рубежом. Были надежды на Китай, но они не оправдались. Китайская финансовая система чуть больше $20 трлн, или в 4 раза меньше, чем у США, в 3 раза меньше, чем у ЕС. Она настроена на кредитование собственной экономики. 95% кредитов, что они нам дали, – это деньги на покупку китайских товаров и услуг. Мы получаем их на бумаге и в Россию фактически не привлекаем. Санкции работают и, видимо, введены надолго».
«Санкции, введенные Западом в ответ на специфическую внешнюю политику российского руководства, не мелочь и не шутка. Если поначалу они касались в основном людей из окружения Путина и чиновников, то потом распространились на финансовую сферу и нефтяную отрасль. Сейчас санкции расширяются до опасных масштабов, грозя прекратить сотрудничество с Россией иностранных инвесторов.
Так называемое импортозамещение на поверку оказалось пустым лозунгом. Страны, поднявшие экономику практически с нуля, делали это не ВМЕСТО иностранцев, а ВМЕСТЕ с ними: не имевший ресурсов маленький Сингапур, нефтегазовая Норвегия, да даже и огромный Китай. Отгораживаться от передовых технологий и опыта, информационных и финансовых потоков – значит обречь страну на прозябание по типу Северной Кореи. Для России, которая производит всего 1,7% мирового ВВП и где в экспорте 85% занимают сырье и топливо, такая самоизоляция губительна.
Неуклюжие пропагандистские попытки представить санкции благом для России критики не выдерживают. Это удар, а если в США окончательно утвердят новое законодательство о санкциях – страшный удар по экономике. Внешнеполитический авантюризм и разжигание вражды с соседями дорого обходится налогоплательщикам.
Вместе с тем у санкций мог бы проявиться и положительный эффект. В новом варианте они закрывают иностранным компаниям возможность инвестировать в затратные, но ненужные проекты, продиктованные политическими соображениями, как, например, газопроводы в обход Украины. Цель этих «потоков» – наказать украинцев лишением 2 млрд евро в год от транзита российского газа. Но первая очередь «Северного потока» обошлась не менее чем в $10 млрд, вторая – грозит добавить еще более 10 млрд, а «Южный поток» (он же «Турецкий») уже поглотил от $14 млрд до $17 млрд. «Вырву себе глаз – пусть у тещи будет зять кривой»?
Потеряв шансы на строительство этих обходных трасс, «Газпром» мог бы сэкономить средства и пустить их на что-нибудь полезное помимо повышения баснословных зарплат руководства. Вот только надежд на это мало. «Дружественные» подрядчики осваивали бюджеты ненужных газопроводов, несмотря на то, что проекты не имели нужных разрешений от европейских властей. Так что позитивный эффект от санкций, учитывая сложившуюся практику, вряд ли скажется на планах и расходах газовой монополии. В других отраслях благ от самоизоляции тоже ждать не приходится. Надо готовиться к худшему».
Санкции навсегда
Причем перспективы этого «надолго» уходят все дальше за временной горизонт. Буквально накануне «прямой линии» Путина сенат США подавляющим большинством голосов – при поддержке и республиканцев, и демократов – принял законопроект об ужесточении антироссийских санкций. Он предполагает возведение в ранг закона мер, введенных ранее указами прежнего президента Барака Обамы, а также распространяет их на новые сферы российской экономики, включая энергетические и транспортные предприятия.
Марк Гойхман выделил в новых возможных санкциях три «болевые точки». Во‑первых, вероятен запрет инвесторам приобретать российские гособлигации (ОФЗ) – свои предложения по данному вопросу минфин США должен представить в течение полугода. «До 80% новых выпусков ОФЗ приобретают иностранные инвесторы, в частности, в I квартале 2017 года они владели примерно 30% ОФЗ. Это подкрепляет финансирование дефицита бюджета, курс рубля, снижение инфляции. В случае применения санкций будет массовый выход из российских бумаг, – считает эксперт. – Он может спровоцировать нестабильность, излишнее ослабление рубля к 62–66 руб./долл., новые проблемы с госрасходами, всплеск роста цен в противовес практически достигнутой цели ЦБ по инфляции в 4%. Все это дополнительно дестимулирует инвестиции, потребительский спрос, хрупкий экономический рост, который наметился в текущем году».
Кроме того, чувствительными окажутся санкции и для ТЭК. США предполагают их применение к финансированию и поставкам товаров и услуг компаниям российского нефтегазового сектора. Гойхман отметил, что особенно выделяется противодействие строительству трубопроводов, и прежде всего газопровода «Северный поток‑2». Это масштабный проект «Газпрома» поставок газа в Европу объемом 55 млрд куб. м в год. «Здесь прослеживается и интерес США по экспансии на европейский рынок, куда они экспортируют свой более дорогостоящий СПГ, – считает аналитик. – Подобные санкции могут еще более осложнить проект «Северный поток‑2», и без того вызывающий сложности политического характера. Против данного раздела санкций уже выступили ряд структур в Евросоюзе. При всей политической ангажированности и антироссийском настрое в Европе есть понимание острой необходимости в российском газе в свете роста потребности в топливе на 145 млрд куб. м к 2025 году».
Глеб Задоя, в свою очередь, в новом списке санкций считает наиболее болезненным ограничение сроков финансирования сделок с российскими банками. «Ранее введенные ограничения предполагали максимальный срок финансирования 90 дней, теперь – всего 14, – отметил он. – Если первые меры ограничили российские компании от так называемых длинных денег, то новый запрет способен почти полностью заблокировать кредитование российских компаний за рубежом. Помимо этого, новый законопроект предполагает, что теперь президент США одним росчерком пера не сможет единолично отменить санкции против России. Теперь эта процедура будет требовать обязательного согласования в конгрессе. Это значит, что если даже Запад решит смягчить давление на Россию, то сделать это будет сложнее. А значит, санкции будут работать еще дольше, продолжая наносить ущерб экономике».
Владимир Милов же полагает, что новые санкции из законопроекта, одобренного сенатом, принципиально ничего уже не изменят. Сокращение порога длительности финансирования до 14 дней, может, и звучит жестко, но решающее влияние подобные меры, по его мнению, оказали на российскую экономику уже три года назад. «Кроме того, санкции против «Северного потока-2». Предполагается, что если в инвестициях в российские газо- и нефтепроводы будут участвовать западные партнеры, то президент сможет ввести против них санкции, – отметил экономист. – Но это еще не ясно – будет ли вводить, будет ли осуществляться сам проект. По сути, это норма, которая пока лишь открывает возможность санкций. Но в том случае, если американцы заблокируют «Северный поток‑2», это будет выгодно России, которая сейчас теряет на нем деньги. У «Газпрома» профицит трубопроводных мощностей. В связи с тем, что сейчас вырос экспорт в Европу по объемам, стали снова использовать украинскую транзитную систему, удельная стоимость транзита упала».
Впрочем, пока у экспертов еще нет уверенности, что США и Запад в целом продолжат ужесточение санкций в отношении России. «Администрация президента Трампа послала явный сигнал, что чувствует себя не очень комфортно в связи с планами расширения санкционного режима, потому что это идет вразрез с ее политикой восстановления отношений с Россией, – говорит старший научный сотрудник сектора внешней и внутренней политики Центра северо-американских исследований ИМЭМО РАН Виктория Журавлева. – Конгресс относится к такой политике негативно, однако Республиканская партия пока пытается не слишком расходиться с Трампом. Это может быть связано с предвыборной кампанией будущего года. Кроме того, скоро предстоит принимать бюджет, и конгрессу придется договариваться с президентом. Если он будет активно посылать сигналы, что администрация недовольна этой поправкой, то есть шанс, что палата представителей его не примет». Главный научный сотрудник Института США и Канады РАН Владимир Васильев согласен, что шанс такой есть, но он невелик: «Очень вероятно, что законопроект будет принят и отправлен на подпись Трампу. В этом случае возникнут вопросы: наложит ли на него Трамп вето, и окажется ли конгресс США в состоянии это вето преодолеть? Сейчас информация противоречива. В палате представителей может быть предпринята попытка внести какие-то поправки, с тем чтобы выхолостить содержание законопроекта. Но в наиболее жесткой форме он ставит крест на перспективе улучшения российско-американских отношений».
0
44.25
