ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Апрель 13, 2016

Однако и он, и его коллеги как-то забывают: если б не их собственные предки (давние и не очень), зачищать было б нечего – не было бы москалей. И Великой России. И даже русского языка – по крайней мере такого, как сейчас (великого и могучего), скорее всего, тоже не было бы.

Во-первых, если б не галичане, Москва вообще вряд ли стала бы Москвой, которую мы знаем. 700 лет назад, во время очередного вооружённого конфликта, тверяки чуть было не умучили насмерть Ивана Калиту – того самого князя, который, как известно, и начал собирать русские земли вокруг своего маленького удела. Его спас Родион Рябец – сын Нестора Рябца, пришедшего на Москву из Галицкой земли с дружиной в 1700 воинов. Позже Рябцы превратились в Квашниных и стали первыми застройщиками и жителями района Тушино. Ну а хлопцы с Червонной Руси, как тогда называлась самая западная русская земля, и потом не раз оказывались в самый нужный для Москвы момент в самом нужном для неё месте. В 1380 году на Куликовом поле военспец с Волыни Дмитрий Боброк поучаствовал в разработке плана боя и лично повёл в атаку засадный полк. Он и решил во многом исход битвы и судьбу Белокаменной.

Её определил и ещё один «западэнэць» – Пётр Ратенский. Он первым из русских стал митрополитом «Всея России» и при этом переехал в Москву. Именно с ним, как сказал сегодняшний патриарх, «связаны великие подвиги по сохранению Святой Руси». При жизни. А после неё – чудеса. В 1382 году – когда хан «Тактамышъ взя градъ Москву и зло творишася» – был пожар в Успенском соборе. Сгорел гроб митрополита, но не его тело. Мощи огонь не тронул. Они сохранились и позже, когда собор грабили поляки и французы. Пётр из волынского городка Ратно был причислен к лику святых, и он до сих пор особо чтимый покровитель Москвы. Которую «свидомые», то есть «национально сознательные» украинцы, люто ненавидят за «имперские амбиции».

Но и этим Великая Русь обязана прежде всего жителям Руси Малой. Как коренным, так и гастарбайтерам. В начале XVI века в Московии едва закончилась страшная Смута, а в Малороссии вовсю «панувалы» поляки. «Войска польские делали всё то над малороссиянами, что только хотели и придумать могли: всех родов бесчинства, насилия, грабежи и тиранства, превосходящие всякое понятие. Отрубленные члены человеческие, как то: головы, руки и ноги, – развозили по всей Малороссии и развешивали на сваях по городам. Земля доведена поляками до последнего разорения и изнеможения». Всей Руси в тот момент нужен был реальный план спасения, который мог дать хоть какую-то надежду.

Идею в конце концов выдала не Москва, а, что очень примечательно, «мати градомъ русьским». В Киеве иерархи церкви написали несколько произведений, где чётко указывалась проблема: «мы, древний российский народ, который апостаты хотят иметь за раба». И её решение: «Естественнее и патриарху, и нам, и казакам действовать на стороне Москвы, с которой у нас одна вера и служба Божия, один род, один язык и общие обычаи». Из Киева приехало посольство от митрополита Иова Борецкого. После протокольных бесед с царём и патриархом и обмена подарками (в числе коих – крест со Святой горы, сребропозлащённый кубок, 12 аршин камки шёлковой, 12 аршин объяри багровой, 40 соболей и пр. и пр.) – прошла встреча с глазу на глаз. На ней посланник митрополита говорил, что «мы под государевою рукою быть хотим; нам, кроме государя, деться негде».

Получается, именно Киев первым выдвинул идею воссоединить разорванную внешними и внутренними врагами Русь и первым же предпринял практические шаги к тому. Тогда ослабленная Смутой Москва не рискнула бросить вызов Речи Посполитой, и всё пришлось отложить на 30 лет. Но время не пропало даром. Обрусевший немец Иннокентий Гизель, ставший ректором Киево-Могилянской академии, со своими подчинёнными написал книгу, за экземпляр которой сегодня с ходу дают 2 млн. рублей. Но на самом деле она абсолютно бесценна: книга эта определила и до сих пор определяет саму суть России. Это «Синопсис, или Краткое описание о начале русского народа».

Её главная мысль – «Русский или паче российскии народы тыижде суть Славяне. Несмотря на то, что «иныи живут над морем Черным, иныи над Доном и Волгою реками, иныи над Дунайскими, Днестровыми, Днепровыми, Десновыми берегами, широко и различно селеньми своими россеяшася – Единаго боестества, отца своего Афета, и тогожде языка». Именно в Синопсисе, полагают историки, «была впервые заложена идея этнического, культурного, религиозного и государственного единства всех ветвей русского народа. Именно киевские православные учёные, по сути, и создали образ Русского мира, позже воплотившийся в Российской империи и общерусской культуре». «Синопсис» на долгие годы стал основным учебником истории для элиты всей Руси. По нему учился мыслить государственно Пётр, первый Император Всероссийский. А саму империю вместе с ним строил ещё один киевлянин – епископ Феофан Прокопович. Пётр его жаловал, и было за что. Как раз Прокопович наполнил содержанием идею империи и самодержавия. «Император есть монарх неограниченный; повиноваться его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает» – эти слова предопределили сущность российской власти на 200 лет – до 1917 года. Да и потом тоже.

Кстати, молодой Прокопович вообще-то вначале пришёл с проектом создания империи вовсе не к Петру I. А к Ивану Мазепе. Гетман не проявил никакого интереса. Как выяснилось позже, империя ему была без надобности. Ему хотелось всего лишь небольшого княжества в составе Польши, подконтрольной шведам. Мазепа, впрочем, ничего не получил и вскоре плохо кончил – умер на мешках с золотом. Говорят, перед смертью страшно чесался. Его долго не могли похоронить, а потом тело выкинули из могилы, потом опять закопали, но где – никто толком не знает. Расплата за профнепригодность к государственным делам иногда бывает очень жестокой.

Между прочим, княжество, где с юными прелестницами собирался провести свои пенсионные годы Мазепа, предполагалось назвать Русским. По самоназванию населения оного и языка. На нём говорил и сам Иван Степанович, на нём же писал доносы. К примеру, на своего предшественника – гетмана Самойловича, который, дескать, вёл «хульные разговоры» против царя, не любил, когда «черти-москали напрутца в дом» и вообще планировал «володеть Малою Россиею самовластно». После того как гетманом стал Мазепа, он 19 лет общался с Петром I и другими «чертями» без переводчика – что неудивительно. В те времена по всей Руси «рус.яз.» преподавали по одним и тем же учебникам. Отроки учились «художеству глаголити и писати» по книжке «Грамматики Славенския правилное Синтагма» галичанина Мелетия Смотрицкого. Или по «Альфавите, а по-рускии, азъбуке», изданной во Львове москвичом Иваном Фёдоровым. Или «Букварю языка словенска», написанным в Москве выпускником Киево-Могилянской академии Симеоном Полоцким. Он стал воспитателем детей царя Алексея Михайловича, в том числе Петра I. Он основал Славяно-Греко-Латинскую академию. И писал много виршей. В том числе коротких. И грустных. «Тленна красота. Недолго мерцает. В един час огневица ону истребляет».

Вряд ли пиит сей мог предположить, что в Киеве высшую государственную литературную премию ($25 000) дадут писателю В. Швецу, который считает, что «на вопрос на русском языке ответом может быть только выстрел». «Письмэннык» не подозревает: это – выстрел в собственное прошлое. Около 500 лет назад как раз малороссы и запустили процесс создания нашего современного – ОБЩЕрусского – языка. Смотрицкий, Полоцкий, Зизаний, Беринда, после них – Сковорода, Богданович, Херасков, Гнедич и, наконец, Гоголь – вместе с Ломоносовым, Сумароковым, Тредиаковским, Державиным и Пушкиным – умело и тактично сложили множество диалектов, наречий, говоров и говирок во «всяк сущей в ней язык», одинаково понятный и принятый всеми – от Карпат и до (тогда) Канады.

Решающий вклад множества малороссов, и переехавших на Север, и оставшихся дома, подтверждают даже «засновныки сучасного украйинсьтва». К примеру, Иван Нечуй-Левицкий: «Наша стародавня мова насправдi переробилась на росiйску мову». А известный исследователь князь Николай Трубецкой так подвёл итог массового переезда просвещённых малороссов в Москву: «На рубеже XVII–XVIII веков произошла «украинизация» великорусской духовной культуры. Различие между западнорусской и московской редакциями русской культуры было упразднено путём искоренения московской редакции. Русская культура стала едина, и она «украинская» по своему происхождению».

Между тем всех этих и многих других фактов нет в украинских учебниках. Нет ни слова о самом знаменитом канцлере империи Александре Безбородке из Глухова. Екатерина II не зря называла его «Всем Заведующий»: при нём «в Европе ни одна пушка без позволения нашего выпалить не смела».

Ни полслова о том, как полтавчанин адмирал Василий Завойко с очень ограниченным контингентом моряков, казаков и баб отбил атаку англо-французского флота, пришедшего в 1854 году отбирать у России Камчатку.

Или хоть что-то о командире лучшего офицерского полка Белой армии Юга России киевлянине Михаиле Дроздовском, пытавшемся в 1917–1919 гг. спасти свою Родину от того, что он называл «подлостью масс» – тех самых, что вели в бой черниговцы Щорс и Антонов-Овсеенко. Кстати, всё это происходило после «Майдана» под названием «Февральская революция», в котором живейшее участие принял ещё один киевлянин – мультимиллионер Михаил Терещенко.

Впрочем, этих и многих других малороссов и их дела не упоминают не только в учебниках на Украине. В российских тоже ничего нет. И не потому, что учебники «не резиновые». Эти факты никак не влезают в «матрицу», по которой уже 90 лет пишутся все учебники без исключения. А её основа проста: украинцы, русские (и, конечно, белорусы) – всё же не один, а разные народы. Но всего лишь немного любопытства – и можно, к примеру, выяснить, что вообще-то сама идея «разности» возникла сравнительно недавно. Примерно 150 лет назад. И до 1917 года, как грустно замечали сторонники этой идеи, в неё верила только «жмэнька интэлигэнтив», среди которых были люди, как заметил адъютант Петлюры, их видевший, – «прям-таки страшные по своему интеллектуальному убожеству». А после Октября они внезапно превратились во власть – большевики увидели в них удобный инструмент по уничтожению культуры «старой» России. Эта власть де-факто запретила слова «Малороссия» и «малоросс» (которые, кстати, означают просто «Русь Изначальная, коренная» и «перворосс») и начала «советскую украинизацию».

Н. Скрипник, став наркомом образования УССР, выражался предельно ясно: «Украинизация проводится и будет проводиться решительными мерами. Тот, кто это не понимает, будет рассматриваться правительством как контрреволюционер, как враг Советской власти». Некоторые из тех, кто сопротивлялся и позволял себе «русотяпство», лежат в вечной мерзлоте. Ставшие вдруг украинцами спят вечным сном на престижных кладбищах. В том числе и на Красной площади. Например, Леонид Ильич Брежнев, который вовремя сориентировался и записался украинцем. Советская власть украинизировала население через книги, школы, вузы. Украинизировала «через колено».

Провели зачистку от любой информации, которая не отвечала «линии партии». Зачистили тотально – так, что потом любые сведения о реальной истории появления Украины, украинцев и украинского языка стали гораздо бульшим секретом, чем «Архипелаг ГУЛАГ». Его найти было гораздо проще, нежели, к примеру, книгу «Откуда пошло самостийничество» или брошюру «Талергоф» – об австрийском концлагере «только для русских». И по «Голосу Америки», Би-би-си и «Свободе»» такие книги (в отличие от «ГУЛАГа») никогда не читали. Это, видимо, не вписывалось в редакционную политику.

Результат – почти 100 лет не принято ставить под сомнение краеугольные камни «украинской идеи», завалившие подлинную историю Малой Руси. Сначала во имя идей коммунизма, а потом – демократии.

И что? «Помогли тебе, сынку, твои ляхи?» Сначала мы получили Не-Россию. Теперь – Анти-Россию. Иначе и не могло быть. Всё развитие «украинства» продемонстрировало: его реальная цель – вовсе не «садок вышнэвый коло хаты». Цель другая. Убить русского. Сначала в себе. Потом в других. По всей Украине. А потом – убить Россию… И это даже уже и не скрывается. Наоборот, этим гордятся. На всех уровнях, кстати. Сейчас – предпоследняя стадия, последняя – неизбежна.

Где же выход? А собственно, там же, где был вход, который сейчас закрыт штабелями книг, написанных учёными, которые колебались вместе с «линией партии». Надо просто вспомнить, что ещё сравнительно недавно «украинство» было партийностью, а НЕ национальностью. Что естественную любовь людей к родной земле использовали против них же самих.

Нравится или нет, но «проект Украина» уже век разворачивается в декорациях, нарисованных Духинским, Грушевским, Петлюрой, Михновским, Бандерой и их последователями. Надо отказаться от исходно ложной концепции «трёх народов» и начать наносить реальные удары там, где «украинствующие» давно чувствуют себя хозяевами положения. Они уверены, что так называемую украинскую идентичность не изменить. Но разве кто-нибудь всерьёз пытался?

Может быть, для кого-то это звучит дико. А заявления видных «диячив», что Украина будет в полной безопасности только после уничтожения Орды (то есть России), ухо не режет?

Украина уже сейчас становится базой для подготовки активистов российского «Майдана». Там проходят боевую стажировку те, кто мечтает пусть о маленькой, но «России для русских». А скоро у украинского политикума после тотальной деиндустриализации вообще останется единственный экспортный товар – ненависть к настоящей Руси. А у всё более бедного населения, которому каждый день объясняют, где его враг, не останется выбора. Уже сейчас реально есть десятки тысяч русскоязычных людей, которые готовы – цитирую – «шкварить русских свинособак» в Донбассе и в Крыму и вообще «угандошивать русню до Тихово океана». Конец цитаты. Украина рано или поздно поставит нас перед таким же выбором, как в феврале 2014го. Иного не дано. Наши попытки до говориться или купить бессмысленны. Мы уже «маэмо тэ, шчо маэмо». Может, хватит вести себя как та барышня в Кёльне, которая извинилась перед своими насильниками?

С болезнью договориться невозможно. Может быть, пришло наконец время прийти в себя и взяться за суть проблемы? За всю эту жёлтоголубую «матрицу», в которой нас всех столько лет заставляют жить?

«Русь не русская видится мне диковинкой, как если бы родился человек с рыбьим хвостом или с пёсьей головой», – заметил однажды философ и поэт Григорий Сковорода. Но именно такое чудовище почти и вылезло на свет. Вряд ли такой исход дела устраивает всех нас. И вряд ли он устроил бы знаменитых и безвестных киевлян, галичан, запорожцев и многих других малороссов, тысячу лет создававших Великую Россию.