Мегаполисы разрастаются по всему миру, пылесосом втягивая в себя миллионы людей из провинции. Что ждёт российскую глубинку?
Подальше от выхлопных газов, дыма заводских труб и коронавируса, Поближе к земле. В 2020-м города всё чаще стали посматривать в сторону деревень и видели их мёртвыми (за 18 лет исчезло 36 тысяч), едва дышащими (как Кирилло-Кармасан, где один дед топит печь) и вполне себе бодрыми (вроде преображеновки липецкой области). Что забирает жизни у наших сёл? Отсутствие грамотных программ развития или людское равнодушие?
XXI век. Всего 70 км от столицы крупнейшей республики — Уфы. А в дышащем на ладан доме живёт пенсионер, у которого из благ цивилизации — только «лампочка Ильича»...
Никакой Голливуд не придумает таких декораций для фэнтези — ни снаружи, ни внутри дом не производит впечатления жилого. Хорошо здесь только мышам. Но 13 лет назад Рафкат Абзалов был рад и таким «удобствам». Довольно долго у него не было вообще ничего: ни жилья, ни прописки, ни российского гражданства.
Давным-давно отец Абзалова оставил из-за голода Башкирию и подался на заработки. Войну встретил в Таджикистане. Ушёл на фронт. В 1943-м был ранен, комиссован. Потом вызвал к себе жену. А через 3 года в Пяндже у них родился сын Рафкат.
— После индустриально-педагогического техникума я работал строителем, женился, у нас появилась дочь Альфия, — рассказывает Рафкат-абый.
К сожалению, семейная жизнь не сложилась, и решил Рафкат уехать на родину предков. Тем более что и обстановка в Таджикистане стала неспокойной.
— В 1988–1989 гг. местные люто ненавидели русских и татар, выгоняли из республики. Находиться там стало небезопасно. Мама умерла в Таджикистане. А мы с отцом вернулись в Башкирию, здесь я его и похоронил. Слышал, потом вроде и жена с дочерью переехали сюда. Но найти их мне так и не удалось. Только фотографии вот старые остались. Альфие-то в этом году уже 45...
Переезд оказался делом несложным. Проблемы начались уже в Башкирии. В республике Абзалова не ждали. Никто не хотел брать на работу переселенца без прописки и гражданства. Не счесть, сколько районов пришлось объехать Рафкату, сколько порогов обить... Повезло лишь в самаринском отделении совхоза «Благоварский» — там требовался скотник. Да ещё и комнатку на ферме обещали. Недолго думая, Абзалов согласился. Выбирать было не из чего. Пора было начинать новую жизнь.
Рафкат-абый оформил прописку, получил российское гражданство. А вскоре заприметил брошенный домишко у реки, в живописном местечке Кирилло-Кармасан. Деревня умирала на глазах. Старики уходили в другой мир, молодые уезжали в город. Абзалов же, выйдя на пенсию, переехал в приглянувшийся ему домик. И начал обустраиваться: очистил от хлама, оштукатурил, побелил, заменил разбитые стёкла. Русскую печь разобрал и переделал по-своему — без печки в деревне не жизнь. Она и еду готовит, и воду кипятит для всяких нужд, и дом зимой обогревает.
Ванную комнату, хоть и крошечную, Абзалов тоже оборудовал. «Грел 4 ведра воды и наливал в ванну. Полчаса отмокал, потом натирался мочалкой». Зимой, в морозы, это был ещё и дополнительный способ согреться. А куда деваться, если в доме ни газа, ни отопления, ни воды (колодец — и тот у другого дома, попробуй натаскай, чтобы и постирать, и помыться, и еду приготовить). Одним электричеством сыт не будешь — за него каждый месяц по 1 тыс. руб. платить нужно. Две-три машины дров на зиму — ещё 7,5 тыс. Так что на всём приходится экономить, откладывать. А валежник из леса не спасёт.
Совсем один
Жизнь заставит — всему научишься. Рафкат Ахкямович это знает точно. Надеяться не на кого. А в чудеса верить возраст уже не позволяет. Поэтому — всё сам: колет дрова, готовит, стирает. На веранде оборудовал слесарный цех — зря, что ли, строительному делу обучался. Вся мебель в доме (лежанка, шкафы, столы, в том числе для глаженья белья) сделана руками пенсионера. Даже скандинавские палки себе смастерил. А что? И модно, и полезно. Первое время почтальоны ему домой пенсию приносили. Но зимой дорогу до деревни никто не чистит. Пожалел их Рафкат-абый и стал сам раз в месяц ходить в банк. В райцентр Языково. А это 9 км в один конец! Летом велосипед помогает или те же скандинавские палки. Зимой дед встаёт на охотничьи лыжи.
— Главное, до Самарино дойти (летом это 2 часа), а там можно попутку поймать или дальше шлёпать, — улыбается Абзалов. — Недавно у нас тут новую дорогу проложили, прямо от моего дома. Летом хорошо, а зимой — никак. Скорая помощь сюда не едет. Так что хворать нельзя.
А ведь, если верить сайту госзакупок, на ремонт дороги Самарино — Кирилло-Кармасан администрация Благоварского района потратила почти 18 млн руб.
Прошлой зимой Рафкат-абый отправился было в больницу, но преодолеть снежные горы так и не смог. Вернулся, позвонил в Самарино знакомым. Те запрягли лошадь, на санях доставили дедушку в деревню. А потом на попутной машине отправили в Языковскую больницу. Полтора месяца пролежал Абзалов в стационаре — так истощён был организм...
В этом году ему — 74 года. В Кирилло-Кармасане он остался совсем один — тётя Нина, жившая на другом конце деревни, недавно умерла. Да и его здоровье лучше не становится, хоть каждые полгода в больницу ложись...
Предлагали в дом престарелых
Но вот однажды отправился Рафкат-абый, как обычно, за продуктами и познакомился с жительницей Самарино Еленой Бикбаевой. Она увидела, как он преодолевает сугробы, стала расспрашивать. С тех пор помогает пенсионеру продуктами. А почтальон Илира уже несколько лет снабжает дедушку овощами со своего огорода. «Всегда мне хорошие люди встречаются в дороге!» — будто оправдывается Абзалов.
— Он меня сразу подкупил своим оптимизмом, добротой, — говорит Елена. — Хотелось бы облегчить ему жизнь. Мы даже домик в Самарино присмотрели. Продают за 250 тыс. руб. Попробуем собрать до холодов. Уверена, люди у нас человечнее властей.
Местная администрация, к слову, предлагала дедушке дом... престарелых. Теперь оправдывается: мол, хотели помочь, а он отказался.
Елена-то права: люди оказались добрее и отзывчивее. 220 тыс. собрали буквально за несколько недель. А на оставшиеся 30 тыс. хозяйка дома сделала дедушке скидку. Несколько дней назад волонтёры уже помогли Рафкат-абыю переехать в новый дом. Теперь ему предстоит снова обустраиваться и решать вопрос с отоплением. На это тоже нужны деньги. Так что помощь неравнодушных людей не будет лишней. Тем более когда ты один, а пенсия у тебя 9 тыс. руб.
Преображение Преображеновки
Преображеновку не сразу отыщешь на карте: чуть заметная точка практически на границе Липецкой и Тамбовской областей. Но уже несколько лет это село выигрывает звание самого благоустроенного в России.
А ведь Преображеновка запросто могла пополнить список вымирающих деревень. Лет 20 назад здесь оставалось чуть более сотни человек, в основном пенсионеры. Населённый пункт, что в 65 км от Липецка, уже внесли в перечень бесперспективных...
Тяжелобольная деревня
Но на дворе 2020 г., а Преображеновка умирать не собирается. Тротуары тут вымощены плиткой, на всех улицах горят фонари, стоят урны для раздельного сбора мусора. Глава Добровского района Анатолий Попов на все эти «охи», «ахи» и вопросы «Да как же это удалось?» лишь улыбается. Более того, он уверен: таким образом можно поднять не только одно село, но и всю страну.
— Анатолий Анатольевич, с трудом верится, что люди отсюда бежали.
— Так ничего же этого не было — ни дорог, ни газа, ни света! Зимой неделями сидели без электричества. Весной реки разливались так, что до Большой земли можно было добираться только на лодках.
В 1983 г. телевизионщики сняли о Липецкой области документальный фильм "Товарищ секретарь" и в нём как пример вымирающего села показали нашу Преображеновку. Тогда сюда даже автобусы не ходили — в магазин приходилось ездить на тракторе и на лошадях. Сейчас для нас этот фильм — пример того, как не надо жить.
А когда в 1994 г. от удара молнии сгорела школа, казалось, это конец. Семей 7 с детьми уехали из села. В облоно предложили возить оставшихся 11 ребятишек в соседний Кривец. Согласись мы на это — и Преображеновку было уже не спасти. Представьте, что у вас на руках тяжелобольной человек. Можно попытаться его вылечить, а можно перестать давать ему лекарства и наблюдать, как он медленно угасает. Преображеновка и была тем самым тяжелобольным. И помочь ей в те сложные постперестроечные времена было некому.
— А какое «лекарство» помогло?
— Мы отстояли школу. В то время главой сельсовета была моя мама Вера Трофимовна. Она приняла решение отдать под занятия здание сельской администрации. Потом мы стали искать варианты, как построить новую школу. Мы убедили власть, что нам это надо, что мы никуда из Преображеновки не уедем. И в 1995 г. у нас начали строить школу. После провели газ, сделали дорогу, построили низководный мост. Для нас это было какое-то чудо: в селе появился асфальт, пошли первые автобусы. Потом мы открыли при школе кооператив — стали выращивать цветочную рассаду. Когда в регионе стартовала областная программа «Рубль на рубль», у нас уже были кое-какие накопления. А там принцип: сколько вложишь собственных средств, столько ещё получишь из бюджета. Иногда нам удавалось привлекать на развитие села до 10 млн руб. в год — благодаря этому мы сделали тротуары, набережную, уличное освещение. В 2008 г. построили бассейн.
А когда в 2010 г. я стал главой сельсовета, то узнал, что есть конкурс «Самое благоустроенное село России», и решил в нём поучаствовать. И выиграли, да ещё и грант получили в 3 млн руб., которые тоже пустили на развитие села.
«Работать, а не воровать»
— Неожиданно появившиеся в сельском бюджете миллионы ни у кого не вызвали подозрений?
— А как же? «Доброжелатели» только и успевали строчить анонимки в УБЭП. Нас раз 12 проверяли, но ничего не нашли. Эти люди никак не могли взять в толк, что на самом деле всё просто — работать надо и не воровать, тогда и деньги будут. У нас же, как обычно, бывает: начнут что-нибудь строить, а там — грунтовые воды, и под это дело решают заказать ещё один проект миллионов на пять, авось никто не проверит.
— Правда ли, что жители платят на благоустройство Преображеновки налог?
— Это не налог, а взносы на развитие села: по 400 руб. в год с местных и по 1 тыс. — с дачников. Конечно, вначале были недовольные, кричали: «Опять деревню грабят! Зачем нам клумбы? Мы и так неплохо живём!» Когда мы только начали тюльпаны в селе сажать, их то выкапывали, то топтали. А последние 10 лет никто ни одной клумбы не испортил. Люди наконец поняли, что всё это — и цветники, и тротуары, и уличное освещение — делается не для Поповых, а для всех, и работает на них. Но, чтобы переломить общественное сознание, потребовались не год и не два.
— Но, если в деревне нет работы, никакими дорогами и тротуарами молодёжь не удержать.
— С работой действительно не всё просто. Но, по мере того как мы строили новые объекты (школу, детский сад, спорткомплекс, клуб), появлялись и рабочие места. Есть у нас два лесничества — многие там работают. Те, кто попредприимчивее, занимаются малым бизнесом: наши леса богаты грибами, ягодами, лекарственными травами. Ещё одно направление — туризм: проложили экологическую тропу, открыли мини-гостиницу. Так что за последние годы почти никто из молодёжи из Преображеновки не уехал. А в прошлом году население увеличилось на 42 человека. К нам переезжают из Липецка, соседних регионов и даже из столицы.
— Многие сёла до сих пор живут, как Преображеновка 20 лет назад. Чего им не хватает?
— Личности. Ничего просто так не даётся, если не будешь добиваться, стучаться в кабинеты. А некоторые главы сельсоветов сядут в кресло и ждут, когда им что-то принесут или какой-нибудь большой чиновник из Москвы предложит помощь. Не будет этого!
Первое, с чего я начал, став главой района: собрал глав сельсоветов, их замов и рассказал о программах развития и документах, которые нужны. Поэтому, когда стартовала программа «Комплексное развитие сельских территорий», у нас уже были готовы проекты.
Мы только за 2019 г. привлекли на благоустройство района 65 млн руб. Начали строить индивидуальные жилые дома для рабочих, в планах — 2 детских сада, школа, новый корпус больницы и многое другое. Так что надо не разговоры про возрождение села вести, а реально этим заниматься.
— А другие российские сёла можно возродить, как Преображеновку?
— Можно. Мы же смогли. Чем Преображеновка отличалась от остальных сёл? Ничем. Просто пока все спали, мы взяли и сделали. А некоторые и сейчас продолжают «спать». Недавно был я в Спас-Клепиках Рязанской области — это же ужас! Настоящая глухомань! Или Ярок Тамбовской области — дорог нет, всё заросло бурьяном, там только-только газ начали проводить. Многие называют Преображеновку чудом. Но это чудо, созданное самими людьми, их желанием жить лучше.
Какое лицо у русского села?
Сколько человек уехало в последние годы из хуторов и сёл, точно подсчитать невозможно.
Андрей Прошаков, фермер, литератор, основоположник международной акции содружества фермеров «Каравай мира»:
— Да и никому это не нужно, кроме деда Гены. Три дня в неделю, ожидая, когда в магазин привезут хлеб, наблюдает бывший колхозник, сколько сгрузили с хлебовозки лотков в придонский хутор Медведев. Назвать хутор сельской глубинкой язык не поворачивается — отсюда 60 км по прямой до миллионного Волгограда. Но и здесь число жителей скорее тает, нежели растёт.
Сегодня вот привезли для местных 3 неполных лотка. А когда дед Гена только ушёл на пенсию, по 10 лотков сгружали. Вот и сегодня на две сайки 30-рублёвого хлеба меньше в третьем лотке, чем в прошлый раз. Хотя жизнь налаживается: дрова в этом году не подорожали и каждый четверг уже год, как сюда регулярно наведывается фельдшер. А если выйти на бугор, можно поймать сотовую связь.
Но молодёжь уезжает: интернетом на бугре сыт не будешь. Работы особо нет, скотину держать невыгодно. На дрова и уголь нужно 50–70 тыс. на зиму. Да за эти деньги можно приличную квартиру в городе снять и работу там найти. Детей в школу городскую пристроить — всё лучше, чем вставать 6 утра и спешить на школьный автобус, который каждый день возит их за средним образованием на центральную усадьбу.
С каждым годом в окрестных сельских школах всё меньше и меньше учеников. Хотя нет, приезжают в хутора посланцы центрально-азиатских республик, покупают домишки, но работают в столицах, лишь дети их и жёны здесь разводят скотину.
Но в эти дни всё же появился осторожный шанс возродить нашу глубинку. Сейчас тот момент, когда жить в обезлюдевших деревнях выходит безопаснее, чем в перенаселённых городах. Ходить особо некуда, а ездить по «заграницам» не на что. А здесь из профилактики коронавируса — домашние настойки, из культурной программы — чистый воздух.
А российская деревня, что она? Бурьяном точно не зарастёт, так и будет радовать крестьянский глаз. Только будет он, похоже, во многих здешних хуторах скоро азиатский. Увы, но пока так.
Мнение автора может не совпадать с поизицей редакции
Как спасают деревни на западе?
Аккуратные фахверковые дома с геранями на окнах, счастливые куры во дворе и весёлые компании жителей с кружками в местной пивной по вечерам?
Увы, в действительности во многих деревнях Германии картина давно уже иная. Отток населения в города приводит к постепенному вымиранию маленьких коммун. Особенно затронут восток Германии. Не то что пивная — последний булочник закрывает свою лавку, годами необитаемые дома зияют пустыми окнами...
В ряде немецких исследований на тему сохранения жизнеспособности населённых пунктов в сельской местности предлагаются различные меры: например, усиление застройки частными домами, в которых могли бы жить сразу несколько поколений одной семьи (их рассматривают в качестве альтернативы обычному дому на семейную пару с детьми). Так как общественный транспорт и доставка посылок в отдалённые малонаселённые пункты не окупаются, есть предложения объединить эти два сервиса: иными словами, вернуть из прошлого почтовую карету — только в современном техническом исполнении.
Почти единогласно одним из основных «рецептов» называют активизацию социального капитала. Сделать жизнь в небольшой деревне более привлекательной могут прежде всего люди, которые способны взять инициативу в свои руки и заразить ею других. Звучит банально, но это работает. Исследователи отмечают, что чем активнее общественная жизнь, чем больше жители населённого пункта организуются и объединяются по интересам (спортивные, добровольно-полезные, музыкальные общества и т. д.), тем он стабильнее.
К примеру, в деревне Бузенхаузен (360 жителей) внедрили «биржу взаимопомощи». Валюта — рабочее время. Например, ты полол сорняки или подрезал розы у пожилого соседа и получил на свой счёт один час. Его можешь истратить на ремонтные работы или иные услуги, которые готов оказать кто-то из других жителей. И так по цепочке.
0
20.00
