Многие ли помнят: с 2014 года в стране существует День Неизвестного солдата — 3 декабря. В этот день в 1966 году в Александровском саду у Кремлевской стены был торжественно захоронен прах воина, погибшего в боях под Москвой…Миллионы павших героев похоронены в братских могилах как «неизвестные». Во время войны их семьи получали извещения, что они пропали без вести, такими и числятся 75 лет после окончания боев. Неужели за минувшие годы не найдено решение, как вернуть из безвестности реальные имена? «Огонек» выяснил: есть такое решение.
Больше года назад «Огонек» писал о пропавших без вести советских солдатах («Армия безвестных», № 36 за 2019 год). Пять с половиной миллионов лежат в могилах без имени и фамилии, без строчки на надгробной плите. «Огонек» вместе с ветеранскими организациями предлагал признать их погибшими при защите Отечества. Это было важно сделать в год юбилея Победы — выполнить долг памяти перед павшими.
Но не получилось. На обращение «Огонька» Министерство обороны ответило отпиской, под которой стояла подпись первого заместителя руководителя департамента информации и массовых коммуникаций А. Комарова: «Предложение о признании умершими военнослужащих, пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, во внесудебном порядке не может быть осуществлено без проверки обстоятельств на предмет наличия компрометирующих материалов правоохранительными органами и специальными службами Российской Федерации».
Так что же, призовем павших к ответу? Устроим им судилище? Пусть доказывают, что они не предатели…
Но оказалось, народная память не только сильна, но и милостива. И на бездушную бюрократическую формулировку знает, как ответить, никого не обижая. После той публикации в редакцию стали приходить письма людей, которые занимаются поиском пропавших родных. Одно из них — от живущего в Подмосковье военного пенсионера Михаила Сергеевича Переславцева:
«Поиски сведений о моих пропавших без вести на войне деде и его братьях побудили меня заняться архивными исследованиями. Я нашел информацию в обобщенном банке данных "Мемориал" (не путать с правозащитной организацией.— "О") о том, где они погибли. И я понял, что вместе с дедом примерно в то же время и в том же районе погибли в боях и его однополчане. Я не участвовал в военных конфликтах и войнах. Но война "присутствует во мне". Позже, собирая сведения о безвозвратных потерях в других дивизиях, полках, бригадах, я обратил внимание на следующее. Несмотря на то что в оцифрованных архивных документах Министерства обороны есть ясные и прямые указания на первичные места захоронений бойцов, фамилии многих погибших до сих пор не увековечены на мемориальных плитах и, соответственно, отсутствуют в пофамильных списках и учетных карточках расположенных поблизости воинских захоронений. По сути, солдаты остаются забытыми…»
«Огонек» связался с Михаилом Сергеевичем. Он рассказал: начиная с 2013 года искал места захоронений своих дедов. Их было три брата: Егор Андреевич (прямой дед автора письма), его младший брат Григорий Андреевич и старший Прохор Андреевич Переславцевы. Двое из них в 1941 году были призваны в действующую армию из родного села в Воронежской области. Старший, Прохор, ушел на фронт позже. Михаил Переславцев с помощью обобщенного банка данных (ОБД) «Мемориал» установил места гибели всех троих.
На места гибели Егора и Прохора поехать не смог — далеко от Подольска, да и здоровье не позволяло. Но в Тверскую область, где был убит младший, Григорий, отправился вместе с внуком. Нашли они там не могилу, а памятный знак, посвященный 250-й дивизии. С конца июля по начало октября 1941-го 922-й стрелковый полк 250-й дивизии 72 дня держал оборону под городом Белый, пока фашисты не начали операцию «Тайфун» и не вмяли наших бойцов танками в землю.
Вернувшись домой, Михаил Сергеевич снова начал искать — теперь уже погибших однополчан Григория. С помощью того же ОБД он установил имена 400 бойцов, воевавших вместе с Григорием Переславцевым и погибших в урочище Черный ручей и у села Чичаты. Все они числились… «пропавшими без вести». Михаил Сергеевич разослал составленные им списки по районным военкоматам Воронежской области, откуда они были призваны. Там эти списки перепроверили — действительно, у безвестных героев были имена. В Воронеже изготовили плиты, на которые нанесли весь список. Михаил (опять же с внуком) перевез плиты в Тверскую область. Администрация Беловского района помогла их установить у того обелиска. 22 июня 2016 года туда приехали родственники погибших, пришли местные жители, батюшка из соседней деревни отслужил панихиду, и мемориал был открыт. Так 400 павших перестали быть неизвестными.
На этом Михаил Сергеевич не становился. Он продолжил поиски и в том же районе нашел еще одну братскую могилу в деревне Заболотье. Там похоронены более тысячи солдат, и с ними командир полка Дмитрий Кузнецов, первый с начала войны Герой Советского Союза. Все они тоже числились «пропавшими без вести». Сейчас эта деревня полностью обезлюдела. Осталась лишь проселочная дорога, почти утонувшая в болоте, лесная поросль уже захватывала деревню. Только где ставить надгробный памятник? Кто это будет делать? Деревни брошены, кто туда поедет поклониться павшим?
Михаил Сергеевич и сейчас продолжает свои поиски — даже после двух инфарктов и инсульта. С помощью ОБД «Мемориал» он составил список из 395 погибших солдат и командиров 40-й отдельной стрелковой бригады, остановившей немцев 28 ноября 1941 года у села Рождествено, в 3 километрах от поселка Снегири Истринского района (об этих боях «Огонек» писал в 36-м номере прошлого года). 40-я бригада формировалась из призывников в Казахской ССР. Этот список Переславцев направил в посольство Республики Казахстан.
«Вечная память Иоанну и его сотоварищам»
Еще недавно на мемориальных плитах воинского захоронения в селе Спас-Заулок Клинского района были выбиты сто имен солдат, погибших здесь в 1941–1942 годах. А рядом в землю были воткнуты самодельные таблички с фамилиями и двумя главными датами в жизни человека — рождения и смерти. Эти таблички оставили родственники, разыскавшие могилу пропавших дедов и прадедов. Только имена родных на плитах мемориала не значились — были стерты из народной памяти. Вот люди и вернули их из небытия — как сумели.
Об этом рассказал Константин Косачев, председатель комитета Совета Федерации РФ по международным делам. Три года назад он сам начал искать своих родных, погибших на войне, но не указанных ни на каких захоронениях. И нашел.
— Сегодня можно установить почти все имена героев, захороненных в братских могилах безымянно,— говорит Константин Косачев.— Заменить слова «неизвестный солдат» на имя и фамилию — в наших силах, и сделать это — наш моральный долг перед павшими.
Так же как и Михаил Сергеевич Переславцев, он прошел все пути поиска своих близких.
— В моей семье было почти ничего неизвестно о двух братьях моей бабушки и моем дяде, погибших на войне,— рассказывает Константин Косачев.— И я уже в зрелом своем возрасте решил выяснить судьбу погибших родных.
Три года назад Константин Косачев начал поиски. Начал тоже с ОБД «Мемориал». И выяснил, что его двоюродный дед Евстафий Фавстович Санников, 1902 года рождения, погиб 9 декабря 1941 года в бою у деревни Жуково Клинского района Московской области. Это была всего лишь одна строчка в донесении о безвозвратных потерях 1253-го стрелкового полка 379-й стрелковой дивизии.
— Я решил отыскать его могилу. Поехал в деревню Жуково. Надеялся найти обелиск на братской могиле, увидеть выбитую на нем фамилию и отдать долг памяти. Приехал. Прямо у Ленинградского шоссе вижу на площади мемориал. На плитах выбиты имена тех, кто отсюда ушел воевать,— деды, отцы, сыновья. Село это было Спас-Заулок, а «мое» Жуково — сразу за ним.
Местные жители подсказали: «Тут рядом, за церковью, есть братская могила, посмотрите там». Не без труда, но нашел. Старые плиты, надписи едва читаются. Там было 100 фамилий. Но Евстафия Санникова среди них не было. И те самые самодельные таблички, воткнутые в землю…
Каменщик из мастерской в Спас-Заулке, изготовлявшей надгробия, вспомнил: «Постойте, там, в Жуково на кладбище есть еще одна братская могила. Никто не знает, кто там похоронен. Попробуйте поискать». Константин Косачев ходил между могил, протискивался по рядам. И нашел-таки вторую братскую могилу! Простая, неухоженная, без плит и фамилий, но с православным крестом и надписью: «Вечная память Иоанну и его сотоварищам». И даты «10 декабря 1941 года — 1 марта 1942 года». Скорее всего, Евстафий Санников был похоронен именно здесь.
Но это предположение. Чтобы знать точно, надо было продолжать поиски. Константин Иосифович сверял сведения о безвозвратных потерях с журналом боевых действий полка, уточнял данные о перезахоронении, которое проводилось в 1959 году… И выяснил, что в Спас-Заулке кроме обозначенных на мемориале ста были похоронены еще 256 человек, числившихся как неизвестные. Потом поисковики нашли еще троих и там подзахоронили. Получалось 359. Но в паспорте могилы, который также нашел Косачев, и без этих трех числились 360 человек. Кто они, безвестные герои?
Константин Косачев сразу понял, что одному ему не справиться с этой сложнейшей работой. Помогли в Министерстве обороны (сотрудники Управления по увековечению памяти погибших при защите Отечества) и в корпорации «Электронный архив» (ЭЛАР). Эта корпорация занималась оцифровкой архивов Министерства обороны РФ.
В результате удалось установить имена всех, кто был захоронен в этих могилах как неизвестный. Их оказалось больше — 285 человек. Среди них был и Евстафий Фавстович Санников. К 9 мая 2020 года все имена, включая «изначальные» сто, были нанесены на новые плиты над теперь уже двумя братскими могилами в Спас-Заулке. Это помогла сделать администрация Клинского района. Поиск одного человека помог вернуть память обо всех, кто воевал рядом с ним. Было, наконец, сделано то, чего многие семьи ждали 78 лет.
Константину Иосифовичу удалось узнать также судьбу второго деда и дяди, о местах гибели которых семья тоже ничего не знала. Брат Евстафия, Карп Фавстович, погиб в 1943 году при освобождении Харькова. Мирон Евстафьевич (дядя) ушел на фронт 20-летним парнем. Погиб в Сталинграде в 1942-м. Его имя благодаря усилиям Константина Косачева теперь тоже высечено на мемориальных плитах Мамаева кургана...
Сколько неизвестных солдат?
В Центральном архиве Министерства обороны хранится огромное количество документов о боевых потерях времен Великой Отечественной войны, рассказывает генерал-майор запаса, ведущий эксперт (помощник заместителя министра) Министерства обороны Александр Кирилин. Каждое воинское подразделение в соответствии с табелем срочных донесений (то есть в установленные сроки после боевых событий) предоставляло сведения о безвозвратных и санитарных потерях, то есть об убитых и раненых. Эти сведения записывались порой со слов оставшихся в живых бойцов — кто-то видел, как убили товарища, кто-то приносил командиру документы погибшего. Иногда записи эти были довольно точные, иногда с ошибками. Но писари насколько могли старательно заполняли все графы — фамилия, имя, отчество, убит или ранен, где и когда это случилось, где похоронен. Делались даже пометки о том, как обозначена могила.
Генералов обычно хоронили в гробах. Офицеров, как правило, в форме. Солдат — в братских могилах, в нижнем белье. Но правила не всегда соблюдались: в одной братской могиле, например, были найдены два генерала — их определили по сохранившейся форме. Похоронные команды иногда писали на пирамидках, кто лежит в могиле. Конечно, это были далеко не полные сведения — там могли лежать сотни погибших. Если наши войска наступали — порядка в похоронном деле было больше. Если отступали — тела оставались у немцев, они обыскивали убитых, забирали важные документы (офицерские книжки, партбилеты), а потом сгоняли местных жителей хоронить убитых. В этих случаях устанавливать имена очень сложно.
Документы о потерях оказывались в Управлении по учету личного состава Генерального штаба Красной армии. Во время войны таких управлений было два. Одно собирало сведения об офицерах и генералах, другое — о сержантах и рядовых. После войны эти документы были отправлены в архивы.
— Они лежали там десятилетиями,— говорит Александр Кирилин.— Причем в разных отделах. И были недоступны родственникам, получавшим сообщения из военкоматов, что человек пропал без вести. Установление судеб солдат долгое время было уделом архивных работников. В 2007 году в соответствии с поручением президента России мы начали большую работу по оцифровке документов из архива Министерства обороны. И во многих случаях можно точно установить, где похоронен погибший солдат. Я думаю, нам сегодня надо всерьез заняться этой работой — установлением имен героев, погибших в боях за родину.
Министерство обороны серьезно этим занимается. Еще не все погибшие найдены на полях боев и перезахоронены как подобает, с воинскими почестями, продолжает Александр Кирилин. Это работа поисковых отрядов, объединенных в Поисковое движение России. Также этим уже 11 лет занимается 90-й Отдельный специальный поисковый батальон МО. В 2014 году приказ министра обороны № 845 определил условия, правила и порядок поисковой работы и установления имен найденных солдат. Эти отряды работают по согласованию с Управлением по увековечению памяти погибших при защите Отечества Министерства обороны.
Основной задачей для Министерства обороны, говорит генерал Кирилин, является выполнение федеральной целевой программы «Увековечение памяти погибших при защите Отечества на 2019–2024 годы». Главная ее цель — обустройство мест захоронения, восстановление (ремонт и реставрация) воинских захоронений, нанесение имен погибших на мемориальные сооружения. На это будет выделено за 5 лет 5356,8 млн рублей. Предполагается к 2024 году обустроить13 новых воинских кладбищ для захоронения останков воинов, найденных в ходе поисковых работ, перевести 9722 существующих захоронений в «удовлетворительное» состояние (сегодня состояние 31 процента захоронений оценено как неудовлетворительное), установить 6144 мемориальных знака и нанести 244 876 имен — это фамилии, установленные в ходе работ с архивными документами.
Но неизвестных-то — миллионы! И в основном они уже похоронены. Осталось выяснить, где. Некоторые адреса уже известны: всего на территории России находятся 31 078 воинских захоронений, в них останки 4 427 540 человек, в том числе так называемых неизвестных — 2 170 814. А с учетом данных по ближнему и дальнему зарубежью цифра еще больше: 43 147 захоронений советских солдат, в которых покоятся останки 8 572 566 человек. Из них почти 60 процентов (5 460 924) — неизвестные.
Откуда же взялись в официальных документах «пропавшие без вести» и «неизвестные солдаты». Когда они стали «учетной категорией»?
Руководитель международного военно-мемориального центра «Возвращенные имена» Виталий Казакевич объясняет: воинские части, участвовавшие в боях, обязаны были регулярно подавать сведения о погибших «по начальству». Но, уточняет эксперт, они должны были эту информацию также сообщать в военкоматы по месту призыва погибших. Военкоматы, в свою очередь, рассылали извещения родным. В извещениях сообщалось, где и когда погиб солдат и место первичного захоронения. Но, если обстоятельства гибели и место захоронения выяснить не удавалось или никто не видел, как был убит солдат, штаб воинской части обязан был сообщить об этом в военкомат через 45 суток после пропажи солдата. И тогда военкомат направлял родным извещение о том, что человек «пропал без вести». При этом в военных архивах, которые и стали основой ОБД «Мемориал», информация, где служил солдат, где погиб или пропал без вести, хранилась.
Родственники пропавших без вести никому об этом не рассказывали, скрывали от детей и внуков, что произошло с их отцом или дедом на войне. Ведь в те времена первой мыслью было — попал в плен, что приравнивалось к предательству. Например, Виталий Казакевич говорит, что до его взросления мама и бабушка вообще не говорили с ним об этом. И еще одна деталь: во время войны родственникам пропавших без вести не положены были никакие пособия и пенсии.
Вот здесь мы упираемся в застарелую проблему. Чтобы признать пропавшего без вести бойца погибшими при защите Отечества, кто-то должен в суде доказать, что он не сдался в плен и не был дезертиром. Ну такое у нас законодательство. Хотя документально известно, кто из призывников пропал без вести по пути в воинские части и сколько таких было (гипотетически стали дезертирами, если, конечно, не иметь в виду, что военные эшелоны часто попадали под бомбежку) — 500 тысяч человек.
А вот понятие «захороненные как неизвестные» появилось уже после войны, когда с 1946 года начали перезахоранивать останки убитых, создавать воинские мемориалы. В 50-х и 60-х годах производились массовые перезахоронения. Проводились бессистемно, и сколько тогда напутали, до сих пор люди пытаются разобраться. А тогда и по «свежим следам», это было вовсе невозможно: спустя даже несколько лет трудно было установить имена всех героев, а доступ к военным архивам был закрыт.
В 1966-м с торжественными церемониями был открыт мемориал Неизвестному солдату у Кремлевской стены. Но какой же он неизвестный? Есть точные данные: воевал в армии Рокоссовского, погиб в 1941-м у подмосковного Зеленограда и похоронен был в военной гимнастерке с ремнем.
Последнее — важная деталь, она свидетельствует о том, что солдат погиб в бою. Еще чуть поискать — и установили бы имя. Но нет, высшее партийное руководство тогда было озабочено тем, чтобы неизвестный не оказался дезертиром. А документы на всех захороненных на самом деле лежали в Управлении по учету личного состава Красной армии! Военная тайна? Или административная тупость, приведшая к тому, что мы забыли горе и страдания людей? Знаменитая строка Сергея Михалкова «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен», всегда казавшаяся единственной искренней строкой в его обширном литературном наследии, оборачивается простой фразой…
Вспомним всех поименно
«Электронный архив» (ЭЛАР) — крупная компания. Количество сотрудников, в ней работающих, варьируется в зависимости от проектов и может достигать 20–30 тысяч человек. ЭЛАР переводит в «цифру» архивы, музейные собрания и т.п. По указу президента РФ в 2007 году началась работа над созданием обобщенного банка данных «Мемориал», и ЭЛАР стал генеральным подрядчиком. Первоначально обрабатывались материалы Центрального архива Минобороны РФ и документы, хранящиеся в Военно-мемориальном центре ВС РФ, затем сфера деятельности расширилась, и в обработку поступили документы других архивов.
Виктор Тумаркин, сотрудник компании ЭЛАР, технический директор проектов ОБД «Мемориал» и «Подвиг народа», говорит, что сейчас созданы фактически три разных сайта, объединенных под общим названием «Интерактивный сервис "Память народа"». Первый — ОБД «Мемориал», содержит в первую очередь информацию о судьбе тех, кто не вернулся с войны. Это донесения о безвозвратных потерях в годы Великой Отечественной войны, похоронные извещения, госпитальные книги умерших и книги погребений, списки захороненных. Документы содержат сведения о том, где и когда человек погиб, где похоронен, где и когда пропал без вести. Здесь же — паспорта современных воинских захоронений с учетом перезахоронений с данными о количестве захороненных воинов и списками тех из них, чьи имена известны. Также на сайт добавлена информация, которая может помочь в поиске, если неизвестно место службы не вернувшегося с войны. Это списки прошедших военно-пересыльные пункты, учебные и запасные полки, именные списки воинских подразделений, призывные списки военкоматов. Второй сайт — «Подвиг народа», содержит информацию о наградах солдат и офицеров, включая наградные листы с описанием подвигов, за которые воины награждены. Третий сайт — «Память народа», объединяет данные первых двух сайтов, и к этому добавлены оперативные военные документы, отражающие ход боев и движение воинских частей во время войны.
Сегодня можно с высокой точностью установить имена погибших и похороненных в братских могилах. Путь не всех, но очень многих.
Можно узнать, чьи останки куда перенесли при перезахоронениях. Да, там хватает путаницы, но в основном разобраться можно. Нужно только взяться за эту работу.
Сенатор Константин Косачев рассказал «Огоньку» о подготовленном им проекте восстановления имен тех, кто захоронен как неизвестный.
— Рабочее название проекта — «Неизвестных героев больше нет» (или: «Мы вспомнили всех поименно»). Если бы смогли это сказать 9 мая 2025 года, в следующий юбилей Победы, это стало бы нашим общенародным делом,— говорит Константин Иосифович.
Начинать работу, наверное, надо с обобщения информации о ходе боевых действий в 1941–1945 годах на территориях отдельных регионов. В школьных учебниках истории описаны действия фронтов, но что происходило в областях и районах? За этой информацией надо лезть в архивы (в доступные в интернете базы данных Министерства обороны РФ «Мемориал», «Память народа» и «Подвиг народа»). Уточнять детали боевых операций в каждом районе — какие подразделения где воевали. Это поможет «привязывать» известные места воинских захоронений к ставшим доступными поименным спискам погибших. Проверять эти списки, исключать неверные интерпретации, но стремиться к исторической правде. И когда эта правда установлена с максимально возможной точностью — наносить выявленные имена на плиты и обелиски. Связываться с потомками погибших героев, сообщать им о результатах поисков и приглашать почтить память героев.
Наверное, для этого на местах нужны будут общественные комиссии, которые координировали бы эту работу во взаимодействии с военкоматами и объединениями ветеранов и сертифицировали итоги поисков. К выполнению этих задач, по мнению Константина Косачева, можно привлечь молодежные организации. В первую очередь — Всероссийское общественное движение «Волонтеры Победы». Или, например, «Юнармию». Трудно найти лучший способ патриотического воспитания молодежи. Работа предстоит очень большая.
Но остаются вопросы. Что делать с погибшими морскими летчиками и моряками, о которых в донесениях о безвозвратных потерях писали: «Тело предано морю»? Кто сейчас поднимет их останки и где напишут их имена? Что делать с танкистами, сгоревшими в танках? Подбитые машины забирали передвижные ремонтные мастерские, и никто не знает, где были захоронены трупы (мастерские не должны были отчитываться о захороненных). Где ставить им памятники? А как нам разобраться с нашими солдатами и офицерами, погибшими в плену? И еще: не стыдно ли нам перед памятью героев, павших при освобождении стран Европы? Там похоронены 2 744 736 наших людей, а выбиты на плитах имена всего 580 060 человек. Остальные — неизвестны. Такими они и останутся навсегда?
Не их дело?
Есть еще одна большая проблема, которую пока не удается решить,— ответственность за содержание мемориальных воинских захоронений. Сегодня по всем законам, принятым с 1993 года, и со всеми поправками до 2019 года эта обязанность лежит на органах местного самоуправления. Захоронение, перезахоронение, содержание, оборудование, оформление мемориальных могил и кладбищ, нанесение имен — все это на них. Но только денег для этого у них нет. А федеральная целевая программа (ФЦП) по увековечению памяти погибших адресована не к ним, а к субъектам Федерации. В феврале этого года комитет Совета Федерации по обороне и безопасности подвел итоги выполнения регионами ФЦП в 2019 году. Из 85 регионов освоили субсидии из федерального бюджета (полностью или больше половины того, что заявляли) только 19 регионов. Другие выполнили или меньше половины того, что заявляли, или вообще ноль. Среди причин — отсутствие на это… законных оснований. Об этом заявило, например, правительство Ленинградской области.
Как такое может быть? Ведь 31 января 2019 года президент утвердил перечень поручений (№ Пр-134) по увековечению памяти погибших при защите Отечества. В пункте 1 сказано: «Обеспечить внесение в законодательство РФ изменений, направленных на установление полномочий субъектов РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества и содержанию воинских захоронений, находящихся на их территориях…»
14 марта 2019 года Министерство обороны внесло в Государственную думу проект такого закона. В нем была статья 11: «Органы государственной власти субъектов Российской Федерации осуществляют кадастровый учет воинских захоронений и их паспортизацию <…> формируют поименные списки погибших при защите Отечества, останки которых погребены на воинских захоронениях, и организуют нанесение их имен на мемориальных сооружениях по месту захоронения».
Однако в информации по проекту (на сайте regulation.gov.ru) написано: «Отказ от продолжения разработки». Почему была перекрыта дорога законопроекту, подготовленному по поручению президента? Нельзя допустить, чтобы спустя восемь десятилетий после окончания Великой Отечественной неизвестные и пропавшие без вести так и оставались безымянными.
Видимо, причины того, что 75 лет мы не можем установить имена тех, кто лежит в братских могилах, надо искать в недрах нашей бюрократии. Год назад, 27 ноября 2019 года, Михаил Переславцев направил в правительство Севастополя письмо со списком установленных им имен 3500 человек, захороненных как неизвестные (со ссылками на записи в ОБД «Мемориал»). По сведениям о воинских захоронениях, полученным «Огоньком» в Управлении по увековечению погибших при защите Отечества Министерства обороны РФ, в Севастополе на 1 февраля 2019 года находятся 123 воинских захоронения, в которых лежат останки 46 254 бойцов. Из них известны имена только 5158 человек, 41 096 — неизвестны. Это в городе русской славы! Переславцеву ответил заместитель директора департамента городского хозяйства А.С. Анохин. Смысл ответа сводился к тому, что имена погибших устанавливают поисковые отряды во время раскопок, и только эти имена будут нанесены на обелиски. Видимо, там не поняли, о чем писал Переславцев. Письмо переслали в Управление охраны объектов культурного наследия. Оттуда — в специализированную службу похоронного дела и в Севастопольский военно-исторический музей-заповедник. Все отписывались, что у них нет полномочий наносить имена на обелиски. В сентябре этого года Переславцев снова написал в Севастополь, теперь уже в региональное отделение партии «Единая Россия». Его руководитель А.Е. Савченко ответил, что письмо перенаправлено в Управление охраны объектов культурного наследия. Круг замкнулся…
0
10.00
