ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 14, 2021

Драконовские меры

Спустя ровно 100 лет после открытия первого на Руси кабака состоялся Земский собор 1652 г., который современники так и называли – «Собор о кабаках». Отныне продажа спиртного строго регламентировалась. Категорически запрещалась ночная торговля, а также продажа алкоголя во время постов, постных и воскресных дней. «Зелено вино», выросшее в цене чуть ли не втрое, отпускалось только в понедельник, вторник, четверг и субботу. Да и то исключительно после обедни и до вечерни, т. е. с 14.00 до 17.00. Ликвидировались и кабаки – взамен них открывались «кружечные дворы» с торговлей навынос. Но и здесь налагались ограничения – запрещалось торговать в долг и в заклад. Количество точек, где можно было купить спиртное, многократно сокращалось. Один город или большое село – один «кружечный двор». В деревнях и малых сёлах торговля не разрешалась вовсе. Распивать спиртное на улице или рядом с «кружечным двором» также не полагалось. Меры разумные и в чём-то предвосхитившие нынешние ограничения, например на ночную торговлю и распитие на улице.

Казалось, в стране открывался прямой путь к искоренению пьянства как порока. Но так только казалось. «Кружечным дворам» при всех драконовских ограничениях и запретах полагалось сдавать годовые доходы «с прибылью против прежних лет, дабы государевой казне порухи не было». Конечно, произойти такого не могло по определению. «Государева казна» стала стремительно пустеть, что на фоне перманентных войн то с Польшей, то со Швецией радости не добавляло. Фактически на реформу наплевали уже год спустя. Формально её отменили через 11 лет и вернулись к старым стандартам – в 1680 г. доход от продажи спиртного приносил до 25% поступлений в бюджет.

Бить по хвостам

Вся последующая история борьбы с пьянством на Руси не может считаться таковой, потому что боролись не с социальным недугом, а с отдельными пьяницами. Да и то лишь с теми, кто нарушал общественный порядок. Даже известная своей неприязнью к алкоголю императрица Анна Иоанновна понимала, что реальная борьба с пьянством обрушит бюджет. И потому её знаменитый указ от 1738 г., направленный якобы на искоренение «тяжкого порока», ограничивался следующим: «Дабы пьяные по улицам не вздорили и песен не пели, а которые будут, то велеть таких ловить и приводить в полицию». То есть пей, сколько влезет, только веди себя прилично.

Во второй половине XIX в. случилось и вовсе нечто неправдоподобное – власть напрямую приказывала пить, и пить до одури. Если в начале века поступления в бюджет от продажи спиртного колебались в пределах 15–20%, то к середине столетия эта цифра возросла до 38%. Фокус был прост – каждый взрослый мужчина приписывался к кабаку и должен был (!) купить там определённое количество водки. Если он недотягивал до нормы, деньги, недополученные откупщиками, взимались с его соседей. Качество спиртного при этом снижалось, а цена неуклонно повышалась.

Трезвость – порок!

Терпение народа лопнуло в 1858 г. Шеф жандармов Василий Долгоруков в панике докладывал императору Александру II: «Жители низших сословий, которые, как прежде казалось, не могут существовать без вина, начали добровольно воздерживаться от употребления крепких напитков». Поначалу, как всегда, грешили на «происки Запада» – первыми «отказниками» стали жители Ковенской, Виленской и Гродненской губерний, где католики и впрямь вели пропаганду «братств трезвости», учреждённых Римским папой Пием IX.

Но то же самое происходило и в «корневых» православных русских землях. Трезвеннические бунты вспыхнули в Самар­ской, Орловской, Владимир­ской, Московской, Костромской, Ярославской губерниях… Всего было охвачено 32 губернии. Люди громили кабаки, выливали водку на землю, а тех, кто не удерживался от соблазна выпить, пороли всем миром. Бунты подавили, только введя войска и отдав приказ стрелять на поражение. До 11 тыс. участников самого масштабного движения трезвости в нашей стране отправили на каторгу. В итоге было запрещено «стремиться к трезвости без официального на то разрешения». На поборников трезвого образа жизни стали смотреть с подозрением – как на потенциальных бунтовщиков.

И лишь в 1894 г. появилось «официальное на то разрешение». По инициативе Сергея Витте в рамках введения государственной винной монополии были созданы те самые Попечительства о народной трезвости – на госбюджете и встроенные в систему Министерства финансов.

На холостом ходу

Вообще мысль остроумная – пустить часть доходов от монопольной продажи спиртного на борьбу с пьянством. Но вновь, как и во времена «Собора о кабаках», государ­ство попало в клещи. Пьянству объявлялся бой, чему свидетельством бурный рост регио­нальных обществ трезвости – к 1911 г. их насчитывалось уже 2 тыс. В городах строились народные дома, чайные, библиотеки, читальни… Но максимум, чего удалось добиться, – удерживать процесс потребления спиртного в рамках. По-прежнему в городах пили втрое больше, чем в деревнях. Так, в 1904 г. среднедушевое потребление спиртного по империи составляло в городе 1,43 ведра, а в деревне – 0,41 ведра. Попечительства строили народные дома и библиотеки, издавали антиалкогольные брошюры и пропагандировали «трезвые свадьбы», но… В 1908 г. среднедушевое потребление составляло уже 1,56 ведра в городе и 0,45 ведра в деревне. И если в 1904 г. питейная прибыль насчитывала 547 млн руб., то в 1912 г. – уже 820 млн, составив рекордные 40% доходной части госбюджета. Государство могло сколько угодно воевать с пьянством. Победу всё равно одерживал бюджет.