Я знала три города Грозных. Первый - безликий советский провинциальный центр, куда гордой военной поступью осенью 1991 года вошел генерал Джохар Дудаев, и сразу все завертелось. (По слухам, его чуть ли не как Ленина привезли из Эстонии в специальном вагоне.)
- Встать! - велели мне охранники при появлении Дудаева.
- Почему? - удивилась я.
- Напротив! Это мужчина должен вставать при появлении женщины! Пока мы препирались, в комнату вошел этот чеченский Наполеон, тогда еще подчеркнуто скромный, мечтавший о домике с садом на старости лет. Не случилось. Погиб от удара самонаводящейся ракеты во время телефонного разговора с депутатом Константином Боровым. (Боровой мне впоследствии рассказывал, что Дудаев под конец так уверился - или его уверило окружение - в своем божественном предназначении, что в любой дом входил как посланник Аллаха, не снимая обуви. «Вокруг него аура была, понимаешь?!»)
Второй Грозный, февраль 2000 года. А, в сущности, не было никакого второго Грозного. Во-о-обще! НИ одного дерева. НИ одного здания. Скорее черно-белый Сталинград, чем цветной, весь в розах, оплетающих трупы, югославский Вуковар. Трупы в Грозном прикрывал тающий кровавый снег пополам с землей. Царство смерти и запустения. Стаи собак, нападающих на людей. И ядовито-пахучий спиртовой запах солдатчины, грязных тел, пота, табака и гниения. Из развалин к теплу полевых кухонь выходили одичавшие люди-привидения с жалкими, безумными лицами.
Помню, как я встречала 23 февраля (День защитника отечества и черный день чеченской депортации) с омоновцами в комендатуре, при свечах и с пятилитровой банкой спирта. А в четыре часа утра совершенно пьяный комендант решил подорвать гранатой меня и фотографа Гену из «Известий», чтобы мы не достались чеченцам. «Живыми я вас не отдам, - твердил он. - Чтоб не мучились». И мы уговаривали его до рассвета, что сами подорвемся, если что. К утру он вырубился, и мы сбежали. И я помню, как горячо спорила под одиночные выстрелы среди киношных руин с главой администрации Ленинского района Ибрагимом Ясуевым:
- Да что тут восстанавливать?! Города нет! Это и ежику ясно!
- Может, ежу и понятно. Но чеченцам нет. Город будет! Как можно перенести столицу в Гудермес? Как можно сердце переместить в область печени? Немыслимо! Вы еще увидите и удивитесь!
И спустя 14 лет я увидела и заплакала. Не верьте циникам, что на ТАКИЕ деньги можно и Париж построить. Нельзя. Вообще ничего нельзя построить, если нет на то яростного желания народа выжить и выстроить новый мир. В Белграде со времен натовских бомбардировок 1999 года остались две разбомбленные многоэтажки, как два гнилых зуба.
- Это вы как память о войне оставили? - спрашивала я сербов.
- Какая там память? Денег нет! Дома нельзя ни восстановить, ни взрывать - рухнут соседние. Значит, надо разбирать по кирпичикам. А Евросоюз, который бомбил Белград, денег не дает.
Но чеченцы - не сербы. Они все разобрали по кирпичикам и сложили заново. Они чертовски упрямы. И вот что им удалось.
ТРЕТИЙ ГРОЗНЫЙ
До 5 октября 2014-го его называли самым безопасным городом России. И это была чистая правда. А потом удар под дых: теракт в день города. Нож в спину Кадырову. Я хорошо понимаю его ярость. И его гордость: люди, которых он взрастил, погибли, но сумели защитить мирных жителей. Пять убитых полицейских. Но ни один гражданский не пострадал.
Грозный - маленькое чудо. Он вырос среди пустыни войны с неожиданностью и пышностью арабских сказок. Прекрасные строгие формы, мечеть «Сердце Чечни» с многотонными люстрами-дворцами из сверкающего хрусталя, простор проспектов и площадей (и это при типично кавказском менталитете, когда каждый клочок земли немедленно застраивают безобразными ларьками и кафешками).
В городе идеальный порядок и чистота. Ни одной бумажки. За брошенный бычок догонят, заставят поднять и еще пристыдят: больше так не делай. Воровства нет в принципе! Люди бросают машины с открытыми дверьми и уходят, не закрывая. Последний угон машины здесь был несколько лет назад. Никаких решеток на окнах домов даже на первых этажах. Один мой приятель потерял ключи от дома и целую неделю спал с открытой дверью (недосуг было сделать ключи). Если забудешь сумочку в кафе, за тобой будут бежать два квартала с криками: «Девушка, ваша сумочка!»
По улицам люди ходят степенно и разве что не строем: мужчины по одну сторону, женщины - по другую. В моде - хиджабы, хотя чеченские матери, носящие традиционную косынку, новую моду дочерей не одобряют. Я пудрила носик в дамской комнате с одной девицей в хиджабе.
- Мама мне целый месяц запрещала, - созналась она, подкрашивая накладные ресницы. - Но с хиджабом легче выйти замуж. Сразу видно, что порядочная.
Среди чеченцев на удивление много голубоглазых, рыжеволосых и белокожих. Даже Путин здесь на бесчисленных портретах слегка рыжий, грустный и очень молодой. Почти чеченец.
С алкоголем в Грозном напряженка, как и с ночными клубами. Пить здесь просто неприлично. Чеченцы хвастаются, что, мол, сумели даже Депардье отучить от пьянства, в чем я сильно сомневаюсь. (У Депардье здесь, кстати, есть квартира в одном из сверкающих небоскребов.) В гостиницах приезжим пить можно (как-никак гости). Но сами чеченцы из тех, кто любит выпить, аккуратно переливают водку в бутылку из-под минералки, чтобы, не дай Бог, кто из знакомых не увидел.
Правила этикета здесь столь строгие, что молодые люди часто сбегают в Москву или Питер из-под бдительного ока родни и соседей. Но когда приходит время создать семью, многие возвращаются, как вернулся из Москвы один мой тридцатилетний московский приятель.
- Мне здесь комфортно и спокойно. Я уже нагулялся, - объяснял он мне. - А в Чечне есть все, кроме свободы. А зачем мне свобода в тридцать лет? Я хочу семью, покой и стабильность.
ПРИРУЧЕННЫЕ ВОЛКИ
Можно ли приручить волков? Да, если ты сам волк, вожак стаи. Гербом Ичкерии когда-то было изображение одинокого волка под луной. Вожак должен быть прежде всего физическим сильным. Массивный, как дуб, Кадыров или дзюдоист Путин - вот это для чеченцев кумиры.
- Это специфика Чечни. Во всех чеченских группах самый сильный становится лидером, - рассказывал мне политолог Ислам Сайдаев. - Почему уважают семью Кадыровых? Потому что во время войны все мужчины остались в Чечне и даже детей не отправили за границу, в безопасное место. Лидер должен быть не только сильным, но и понятным. От него должны исходить четкие и ясные приказы. Все рассуждения на тему - может, так, а может, эдак? А как вы думаете? Это не нравится. Никаких рассуждений. Люди привыкли исполнять приказы.
Кадырова в Чечне не просто уважают, а боготворят. Уставшая от войны нация хотела железной руки и получила ее. Кадырову подчиняются с безоговорочной преданностью. Он не только смог вывести из леса стаю волков-людей и научил их работать, но и сумел надеть на эту темпераментную вольницу, независимую и безнаказанную, духовную узду ислама. Многие молодые чеченцы верят не с прохладцей, не с оговорками и сомнениями, а всем своим существом.
- Первое, чего он добился, - это безопасность. Когда можно проехать по всей Чечне без охраны и без оружия, - говорит писатель Канта Ибрагимов. - Второе: он указал молодежи правильный путь. Он - пример для подражания. Не пейте, не курите, занимайтесь спортом, уважайте родителей, молитесь.
- А не переборщил ли он с религиозностью? - спрашиваю я.
- В какой-то период надо было перегнуть палку, чтобы потом вернуться к равновесию. Потому что был большой контраст: тут ваххабиты бегают, а тут - девочки в коротких юбках. Надо найти золотую середину. Третье: он сумел переломить мнение российского обывателя о чеченцах в положительную сторону. Мы в глазах россиян были бандитами. А он постоянно пиарил республику. Тут и Депардье, и артисты, и футбол. Потом чеченцы поехали добровольно на Украину воевать вместе с русскими. Потом русских журналистов он вытащил из плена. Он не спит и не ест, как и все его министры. Он выстроил жесткую вертикаль власти, и это работает. Если он дал самое маленькое поручение, он его лично проверит.
Вот вам яркий пример из рассказов моего приятеля. Отремонтировали дорогу в Грозном. После первого ливня асфальт провалился, образовалась лужа. Кадыров рано утром приехал в резиновых сапогах и встал в лужу. Позвонил своим министрам и назначил совещание прямо на мокром месте. Все приехали в костюмах и дорогих ботинках через полчаса. Он сказал: мы за эту дорогу заплатили. Даю 48 часов на исправление ситуации. Подогнали реактивный двигатель, чтобы высушить воду. А потом асфальт положили заново, посуху. Кадыров лично приехал, проверил и еще претензии выставил: недостаточно ровно.
В Чечне говорят: Кадыров верит людям легко и просто. Но до первого обмана.
ИЗ КРЫМА НА КАВКАЗ - НА ЗАРАБОТКИ
- Ты видела когда-нибудь такой лук?! - министр сельского хозяйства Муса Дадаев поднимает с земли чудесные золотистые луковицы. Сказка! А потом прямо в поле мы едим огромные сладкие помидоры, присыпая их крупной солью. Я просто мычу от удовольствия.
- Ну почему, Муса, такие помидоры не доходят до Москвы?
- Да потому что они живые. У нас же продукты с ГМО запрещены законом и караются штрафами. Мой настоящий помидор до Москвы не дотянет. А вот азербайджанский я поставил на стол и наблюдал за ним две недели. Никаких изменений! Он даже не поморщился!
Чечня медленно, но верно поднимает сельское хозяйство. Мясом, зерном и овощами республика обеспечивает себя сама. Чеченцы даже не знают, что мясо может быть мороженым. Только свежим. Говядина стоит 200 рублей килограмм, калмыцкая порода, плотная и сочная, - 230 рублей. Но это настоящее мясо. Помимо госхозов и крупных фермерских хозяйств, в каждом доме выращивают бычков. Ленивый чеченец - это миф. Молодые упорные земледельцы и скотоводы работают целыми семьями.
- Купить и выкормить одного породистого бычка стоит около 44 тысяч рублей, а продать его мясо на выходе можно за 100 тысяч, а то и больше, - объясняет Муса. - Прямая выгода. Теперь за молоко взялись. Китайским порошковым чеченцы брезгуют. Наконец-то, пусть частично, но своим молоком обеспечиваем людей. Рыбу стали разводить в прудах: толстолобиков, карпов, сазанов.
В одном из агрохозяйств встречаем двух русских парней - из Ростова и Крыма.
- Русские рабы?! - в ужасе говорю я.
- Да какие рабы! - смеется Виталий и с гордостью показывает мне новенький крымский паспорт.
- А что вы здесь делаете?
- Приехали на заработки, по объявлению. Мы механизаторы. Сюда много ребят приезжает.
- Мне специалисты нужны, а их днем с огнем не сыщешь, - жалуется Муса. - Юристов и менеджеров пруд пруди. А вот попробуйте найти толкового агронома, ветеринара, селекционера, птицевода. Все хотят работать чиновниками, в кабинете и за компьютером. Да, зарплаты у нас не московские, но и жизнь дешевле. В частном агрохозяйстве агроному могут и до 40 тысяч зарплату предложить плюс жилье, питание и машина. В госхозах, конечно, гораздо меньше. А вообще, пока санкции не грянули, никто всерьез о продовольственной безопасности не думал. Государство субсидирует на закладку одного гектара сада только 5 процентов. А Россия из одной Польши завозила фруктов почти на миллиард долларов в год. Деньги ведь туда уходили! Возникает вопрос: почему этот миллиард не вкладывали в свое, родное? Если хотя бы на 50 процентов в России просубсидировали саженцы, у нас через два года яблок, груш, винограда и черешни девать было бы некуда!»
88.0
12.00
