Беспорядки в Гонконге стали серьезным вызовом для властей КНР. От того, когда и каким образом разрешится кризис, будут зависеть судьба проекта мирного воссоединения Китая с Тайванем, темпы гонки вооружений в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также конфигурация рынков капитала в Восточной Азии. Для России эти проблемы становятся все важнее.
Волнения в Гонконге внешне развиваются по сценарию, к которому российские наблюдатели уже привыкли. Активисты движения Occupy Central чем-то похожи на все и сразу: на Майдан, Тахрир, Occupy Wall Street и даже на Болотную площадь. Гонконгские протесты удобно наблюдать в Instagram и Twitter. У них уже есть символ — зонтик (ими протестующие пытались защищаться от слезоточивого газа), события уже называют революцией зонтиков. Англоязычные СМИ сочувствуют протестующим и сравнивают события со всеми удачными "цветными революциями" сразу (The New York Times даже выпустила поддерживающий протесты комментарий от лица редакции), а заодно вспоминают кровавые события 1989 года на площади Тяньаньмэнь. Американский Белый дом публично поддерживает требования Occupy Central — и вот у сторонников теории заговора есть весомое доказательство, что все устроили ЦРУ и НКО на деньги Джорджа Сороса.
Самое важное пока что случилось 28 сентября. Именно в этот день гонконгская полиция применила гранаты со слезоточивым газом и перечный аэрозоль против мирной демонстрации. Эффект пока что примерно такой, как после отправки украинскими властями "Беркута" на разгон первой студенческой демонстрации на Майдане в ноябре 2013-го — протест стал более массовым и радикальным. Хотя выступления пока не идут ни в какое сравнение с левацкими волнениями 1967 года в колониальном Гонконге, подавленными британскими властями (погиб 51 человек), от полицейской жестокости горожане давно отвыкли, так что события 28 сентября разозлили и вывели на улицы многих доселе равнодушных.
Обычно именно такие инциденты могут становиться прологом к более важным событиям. Многое будет зависеть от того, какую линию изберут власти специального автономного района (САР), а главное — стоящее над ними руководство КНР. Цена ошибки сейчас высока как никогда.
Непосредственной причиной волнений стал вопрос о том, как Гонконг будет выбирать своего главу. С 1997 года, когда британская колония была передана Китаю (см. справку об истории Гонконга на стр. Х), основополагающим юридическим документом САР является принятый в 1990 году Всекитайским собранием народных представителей (ВСНП, высший законодательный орган КНР) Основной закон. В британском Гонконге губернаторы назначались из Лондона. Однако Пекин в рамках политики "одна страна — две системы" пообещал, что гонконгцы смогут выбирать главу исполнительной власти и местный парламент самостоятельно. Это было зафиксировано в 45-й статье Основного закона, однако сам текст содержит множество оговорок. "Конечная цель — всеобщие выборы после номинирования специальным комитетом, имеющим широкую репрезентативность, в соответствии с демократическими процедурами",— говорится в документе. При этом в предыдущей фразе указывается, что метод избрания главы "будет определяться в зависимости от конкретной ситуации в САР и в соответствии с принципом постепенности и упорядоченности".
Таким образом, в тексте Основного закона никаких четких обещаний ни по процедуре, ни по срокам Пекин не взял. Конкретный механизм описывался в приложении к Основному закону, править который может постоянный комитет ВСНП в Пекине. В 2002 году главу Гонконга на безальтернативной основе впервые выбрала коллегия выборщиков, состоявшая из 800 человек. Коллегия состоит из четырех курий по 200 человек: представители различных секторов экономики, профессиональных и религиозных организаций, профсоюзов, депутаты муниципальных советов и депутаты от Гонконга в представительных органах КНР.
Гонконг четыре года подряд уверенно возглавляет рейтинг "Города с самой недоступной недвижимостью" американской Demographia
Доминируют в совете люди, представляющие интересы главных людей в городе — крупных олигархических семей, которые с помощью сложных непрозрачных схем контролируют экономику Гонконга. Ключевая фигура — 86-летний Ли Цзячэн (Ли Кашин), самый богатый человек в Восточной Азии, чье состояние Forbes в 2013 году оценивал в $32 млрд. В Гонконге еще 50 долларовых миллиардеров (у четырех семей помимо семьи Ли Цзячэна состояние превышает $10 млрд). Свою роль играют и старые британские семьи вроде Свайеров (группа Swire) и Кесвиков (группа Jardine Matheson), которые были основными игроками в экономике Гонконга с XIX века. Формально главным источником богатства большинства гонконгских олигархических семей является недвижимость, однако все они имеют широкие интересы в материковом Китае и тесно связаны с правящей Компартией (КПК). Таким образом, главой города также всегда становился исключительно лояльный Пекину кандидат. Нынешний 60-летний Лян Чжэньин — не исключение.
В 2017 году Гонконг будет вновь выбирать главу. И, как надеялись многие, выборы впервые пройдут по принципу "один человек — один голос". Однако в июне 2014-го Госсовет КНР выпустил "Белую книгу" по Гонконгу (программный документ, отражающий официальную стратегию Пекина в отношении определенной проблемы) — в ней китайские власти объявили, что "высокая степень автономии" САР должна быть в определенных рамках. Формулировки "Белой книги" вызвали беспорядки 2 июля, в ходе которых полиция арестовала около 500 человек. А затем в августе постоянный комитет ВСНП принял решение, как пройдут выборы 2017 года: голосование будет всеобщим, но кандидатов будет не больше трех. Все они должны пройти процедуру предварительного отбора, получив большинство голосов специальной коллегии из 1200 человек, очень напоминающей нынешнюю коллегию выборщиков. Главный критерий отбора сформулирован предельно расплывчато — "любовь к Китаю и к Гонконгу". Таким образом, Пекин получит возможность блокировать любых неугодных кандидатов и выставлять на выборы исключительно лояльных политиков. Именно публикация решения ПК ВСНП взорвала ситуацию и увеличила активность движения Occupy Central, которое сейчас создает для руководства КНР немало проблем.
Еще недавно о движении Occupy Central в Гонконге знали немногие. Официально движение возникло в марте 2013 года, его основателем стал профессор юриспруденции Гонконгского университета 50-летний Бенни Тай, предложивший начать кампанию массового гражданского неповиновения в случае, если власти откажутся проводить в 2017-м свободные выборы. Соратники Тая — социолог из Китайского университета в Гонконге 55-летний Чэнь Цзяньминь и 70-летний Чжу Яомин, один из видных функционеров баптистской церкви. Сейчас соратниками гражданских активистов Occupy Central стали лидеры Демократической партии и Гражданской партии — главных оппозиционных партий 1990-х, которые постепенно маргинализуются. Партийные лидеры и активисты недолюбливают друг друга: профессиональные оппозиционеры считают активистов дилетантами, активисты нередко критиковали обе партии за инертность. Однако с начала 2014 года участники движения объединили усилия.
Occupy Central невозможно представить без самой массовой и яркой части — студенчества. Лидеры молодежи вроде 17-летнего Джошуа Вана, уже прославившегося два года назад во время кампании против внедрения в Гонконге насаждаемой в КНР политики "патриотического воспитания", стали не менее важными фигурами движения, чем раскрученные политики. Хотя в Occupy Central нет официального членства, обзор доступного визуального материала показывает, что костяк оппозиционного движения и главную силу нынешних протестов в Гонконге (на пике демонстрации собирали пока до 100 тыс. человек) составляет именно студенчество. Помимо обычной пассионарности молодежи и стремления к демократии, объяснимого вестернизированностью Гонконга, этому есть и социально-экономическое объяснение. В последнее время экономика города переживает не самые простые времена, и молодые люди пока что — главные проигрывающие.
Засилье выходцев из материковой КНР бесит молодежь Гонконга никак не меньше, чем планы Пекина не разрешить полностью свободные выборы
В 1997 году, когда Гонконг стал частью КНР, власти города и бизнес-элита сделали ставку на роль посредника между реформирующимся Китаем и внешним миром. САР стал для материкового Китая источником инвестиций, человеческого капитала, Гонконгская биржа — основной площадкой для размещения акций и облигаций госкомпаний КНР (см. справку на стр. Х). Иностранные компании также предпочитали работать с Китаем через Гонконг с его низкими налогами, англоязычным персоналом, хорошим пониманием китайского рынка и удобным географическим расположением. Если при британцах Гонконг был хабом для всей Юго-Восточной Азии, то после 1997 года гонконгцы сфокусировались на работе с КНР и стали гораздо меньше заниматься странами АСЕАН. Эту нишу тем временем практически полностью занял главный конкурент Гонконга — Сингапур, который изначально позиционирует себя как хаб для всего региона, а не только для КНР. В результате диверсифицировать риски юрисдикции САР, слишком прозрачной и подконтрольной для властей КНР, стали многие компании даже гонконгских олигархов вроде Ли Цзячэна (его семья много вкладывает в тот же Сингапур).
В последнее время ситуация продолжала меняться не в пользу Гонконга. Главный удар пришел со стороны основного источника заработков города в 1990-х и начале 2000-х. Материковый Китай богател и становился все более заметным рынком, работать на котором международные компании хотели уже напрямую. Сказался и накопленный иностранными инвесторами опыт работы в КНР — в ряде случаев прокладка в виде Гонконга становилась излишней. Начиная с 2007 года власти КНР взяли курс на превращение в глобальный финансовый центр Шанхая — города с более великим капиталистическим прошлым (самые богатые китайские семьи нынешнего Гонконга бежали туда во время Второй мировой войны и после прихода к власти в Китае коммунистов) и, вероятно, не менее ярким будущим. Пока что валютное регулирование и прочие ограничения не позволяют сделать Шанхай глобальным — город по-прежнему является витриной китайского госкапитализма. Однако запущенная в 2013 году свободная экономическая зона и планы разрешить иностранцам допуск на Шанхайскую биржу могут снизить привлекательность Гонконга. Хотя либерализация Шанхая сталкивается с понятными трудностями (сделать офшор внутри экономики материка не так просто, как в Гонконге с его отдельным законодательством и своей валютой), однако процесс будет идти.
Начиная с 1997 года еще одним источником роста Гонконга, связанным с КНР, была роль города, привлекательного для богатых китайцев. Увеличивался поток туристов: в 2013-м город посетили 36 млн жителей материковой части КНР. Одновременно началась скупка недвижимости, которая в 7,3-миллионном городе и так в дефиците — тон задавали богатые бизнесмены и семьи коррумпированных чиновников, использующие Гонконг как перевалочный пункт для вывода активов в более безопасные юрисдикции. В результате выросли цены: с кризисного 2008 года рост цен за метр составил 70%, а Гонконг четыре года подряд уверенно возглавляет рейтинг "Города с самой недоступной недвижимостью" американской Demographia. В 2013 году средний доход семьи ($34,7 тыс.) был в 15 раз меньше стоимости средней квартиры ($518 тыс.).
Гонконгские школы, считающиеся одними из лучших в мире по результатам исследований PISA (они стабильно занимали место в тройке вместе с шанхайскими, сингапурскими и финскими), заполнены детьми из материковой КНР. Старые британские частные школы продают места богатым китайцам (цены доходят до миллионов долларов), но популярностью пользуются и бесплатные общественные школы. Молодые гонконгские родители все больше сталкиваются с конкуренцией со стороны материковых сограждан. Такую же нагрузку испытывает медицинская инфраструктура.
Нагрузку со стороны выходцев с материка испытал и рынок труда. В низкооплачиваемом сегменте конкуренцию местным составляют выходцы из КНР, особенно из 106-миллионной провинции Гуандун (в ней говорят на том же кантонском диалекте, что и в Гонконге). А в высоком сегменте вроде инвестбанков конкуренцию местным помимо экспатов с дипломами лучших западных бизнес-школ все больше оказывают дети влиятельных китайских чиновников, которых глобальные инвестбанки набирали для укрепления связей с руководством КПК и топ-менеджментом китайских госкомпаний, превратившихся в выгодных клиентов. Например, американский биржевой регулятор SEC уже второй год ведет расследование против ряда лидеров отрасли вроде JP Morgan, Goldman Sachs, Morgan Stanley, Citi, Credit Suisse и UBS.
В результате именно молодежь оказалась носителем наиболее радикальных антиматериковых настроений: анализ комментариев молодых участников Occupy Central в соцсетях и их статусов в Twitter показывает, что засилье выходцев из материковой КНР бесит их никак не меньше, чем планы Пекина не разрешить полностью свободные выборы.
Правда, доля людей в возрасте 15-24 лет в Гонконге составляет всего 11,5% (почти половина населения, 46,9% — зрелые люди в возрасте 25-54). И это существенно ограничивает социальную базу протеста. Так, июньский неофициальный референдум, организованный Occupy Central с целью показать властям, что гонконгцы требуют прямых выборов, привлек чуть менее 800 тыс. человек — около 20% избирателей (при этом референдум шел несколько дней, и можно было голосовать онлайн). Из этих людей, готовых выразить свое пассивное недовольство происходящим, на улицы вышли пока около 80 тыс. Для компактного города вроде Гонконга (протесты происходят в островной части, где расположен административный и финансовый центр) это немало, но при отсутствии насилия — пока недостаточно, чтобы представлять реальную угрозу стабильности даже в Гонконге.
Многие комментаторы событий в Гонконге сравнивают акции движения Occupy Central с событиями 1989 года, когда руководство КПК использовало армию для подавления студенческих демонстраций. В качестве маркера обеспокоенности властей указывается тот факт, что Пекин закрыл доступ к Instagram, упоминания о событиях в Гонконге цензурируются в китайских соцсетях, а в ведущих партийных СМИ вроде газеты "Жэньминь жибао" появились редакционные статьи с осуждением протестов.
Для большинства китайских молодых людей, проводящих время на онлайн-форумах, их сверстники из Гонконга — "зажравшиеся прихвостни англичашек"
Впрочем, действия властей КНР пока ничем не отличаются от того, как они действуют при любых уличных протестах в разных точках мира. Точно так же (усилением интернет-цензуры и полицейского контроля за НКО и диссидентами) Пекин реагировал на "цветные революции" в Грузии, на Украине и в Киргизии, затем на события "зеленой революции" в Иране или "арабской весны". Нигде в крупных китайских городах не фиксируется увеличенное присутствие полиции или вооруженной народной милиции (аналог российских внутренних войск). Причина становится понятна при анализе дискуссий о событиях в Гонконге среди пользователей китайских соцсетей и в блогосфере: тональность большинства комментариев весьма враждебна по отношению к Occupy Central. Даже если допустить, что многие из них написаны армией лояльных блогеров на зарплате и ботов, отличия от дискуссий вокруг той же "арабской весны" бросаются в глаза. Судя по всему, для большинства китайских молодых людей, проводящих время на онлайн-форумах, их сверстники из Гонконга — "зажравшиеся прихвостни англичашек", как пишут многие пользователи. Кампания Occupy Central рассматривается не как движение за свободу, а как попытка отколоть Гонконг от "великой китайской Родины". Учитывая разрыв в уровне жизни между Гонконгом и даже богатыми городами КНР, особый порядок въезда в САР для простых китайцев, доминирование среди китайской молодежи националистических взглядов, а также различия с гонконгцами в диалекте и особенностях социализации, движение гонконгцев явно не находит симпатии у большинства молодых китайцев. И хотя ежегодно в самой КНР происходит до 200 тыс. массовых инцидентов, партия пока с ними справляется, и риски перекидывания волнений на материк не слишком велики.
Беспокоить Пекин должно, скорее всего, то, как довольно прогнозируемая ситуация начала выходить из-под контроля из-за череды неосторожных шагов (о возможности волнений в случае, если власти КНР будут действовать слишком прямолинейно, аналитики говорили еще в начале года). Причина, скорее всего, кроется во внутриполитических изменениях, происходящих в самой КНР. Председатель КНР Си Цзиньпин занят консолидацией власти. Одновременно идет зачистка партии и госаппарата от политически нелояльных кадров и самых наглых коррупционеров. В то же время ему приходится заниматься поддержанием темпов роста экономики (прогнозы по росту ВВП отстают от запланированных) и думать о рыночных реформах, программу которых третий пленум ЦК КПК оформил в ноябре 2013-го. Учитывая возросшую роль самого Си в принятии всех решений, а также все большую боязнь остальных функционеров брать на себя ответственность, кризис в Гонконге частично стал результатом идущей трансформации режима в КНР: последствия действий просто недостаточно хорошо посчитали.
Исход кризиса будет зависеть от того, как Си Цзиньпин решит его урегулировать. Пекин уже дал понять устами чиновников второго плана, что на уступки не пойдет. Пока что администрация Гонконга использует выжидательную тактику, давая студентам возможность выпустить пар и одновременно мобилизуя своих сторонников. Мирный исход крайне важен для Пекина. Ведь в случае силового подавления выступлений будет полностью скомпрометирована формула "одна страна — две системы", с помощью которой Си Цзиньпин надеется урегулировать тайваньский кризис. Если Тайбэй откажется от этой формулы и на волне страха перед КНР к власти на острове на ближайших выборах придет оппозиционная Демократическая прогрессивная партия, Пекин будет вынужден ответить усилением военного давления — как в середине 1990-х. Учитывая все более глубокие противоречия между Китаем и его соседями, а также портящиеся отношения Пекина с Вашингтоном, это может ускорить и так идущую в АТР гонку вооружений.
Негативные последствия могут ожидать и рынки капитала. В середине октября власти Шанхая и Гонконга намеревались запустить схему постепенного сближения бирж: инвесторам из Гонконга разрешат покупать акции 546 компаний, торгующихся на Шанхайской по квоте до $48 млрд в год. Хотя руководство Гонконгской биржи заявило, что планы в силе, участники рынка выражают все больше сомнений в том, что схема будет запущена вовремя — из-за политических волнений в Гонконге. Это, в частности, ударит по российским компаниям, которые надеялись использовать Гонконг и Шанхай как площадки для привлечения капитала в условиях западных санкций.
Что Гонконг значит для Китая
Специальный административный район Гонконг (Сянган) выполняет функции финансового окна в мир для компаний из материкового Китая и одновременно точки входа на китайский рынок для иностранных инвесторов.
Гонконг занимает восьмое место в мире по объему товарооборота ($1,158 трлн, 3,1% всей международной торговли), опережая, например, Россию ($868 млрд, 2,3%). Из $536 млрд гонконгского экспорта 98,5% приходится на реэкспорт китайских товаров. В общей сложности через Гонконг проходит почти 10% внешнеторговых операций КНР, бизнес в городе ведет 901 материковая компания (в 2001 году — 402). Всего по состоянию на 2013 год в Гонконге работало 7449 иностранных компаний, в том числе 3835 региональных офисов и штаб-квартир, 80% из которых ориентируется на Китай. Из 98,8 млн китайских туристов почти половина, 41 млн человек, приходится на Гонконг.
Также Гонконг играет роль внутреннего офшора для КНР. Гонконгская фондовая биржа (HKEx), пятая в мире по капитализации торгуемых компаний ($3,5 трлн),— один из ключевых каналов привлечения капитала для компаний с материка. С 1993 года китайские эмитенты получили на HKEx более $400 млрд. Из 1673 размещенных на бирже компаний 822 представляют материковый Китай, по итогам 2013 года они обеспечивали 57% общей капитализации и 72% торгового оборота. Всего через Гонконг в китайскую экономику поступило $664,6 млрд иностранных инвестиций (47,7% от общего объема). Компании с материка владеют 207 участниками финансового рынка Гонконга.
На депозитах в гонконгских банках находится 1,169 трлн юаней, или $189 млрд. Объем торговых операций в юанях, проходящих через Гонконг, оценивается в $318 млрд. Под управлением гонконгских инвестфондов и частных управляющих компаний находится более $1,6 трлн (второе место в Азиатско-Тихоокеанском регионе после Японии), существенная часть из которых принадлежат состоятельными гражданам КНР.
Вадим Зайцев
Краткая история Гонконга
1 июля 1898 года Великобритания арендовала у Китая на 99 лет основную часть полуострова Цзюлун с прилегающими островами (90% современного Гонконга). Ранее в результате Первой (1840-1842) и Второй (1856-1860) опиумных войн к Лондону отошли остров Сянган (Гонконг) и южная часть Цзюлуна.
19 декабря 1984 года премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и премьер Госсовета КНР Чжао Цзыян подписали соглашение о передаче Гонконга Китаю в 1997 году на условиях "Одна страна, две системы" с сохранением автономии во всем, кроме обороны и внешней политики, в течение 50 лет.
1 июля 1997 года Гонконг перешел под юрисдикцию Китая, после чего вступила в силу принятая в 1990 году Конституция (Основной закон), и был распущен избранный в 1995 году Законодательный совет — его заменил временный совет, сформированный под контролем Пекина. Первые постколониальные парламентские выборы прошли 24 мая 1998 года.
1 июля 2003 года свыше 500 тыс. демонстрантов сорвали принятие конституционной статьи "об антикитайских действиях", дававшей право властям КНР запрещать деятельность политических организаций в Гонконге.
25 марта 2007 года прошли первые альтернативные выборы главы администрации Гонконга. Из двух кандидатов коллегия выборщиков от профессиональных объединений отдала предпочтение прокитайскому политику Дональду Цангу.
18 ноября 2009 года утверждена реформа, увеличившая число депутатов в парламенте с 60 до 70 человек, из которых 35 избираются всеобщим голосованием. Принципы непрямого избрания главы исполнительной власти не изменились.
25 марта 2012 года коллегия выборщиков избрала новым главой администрации Гонконга ориентирующегося на Пекин политика Лян Чжэньина. На прошедших 9 сентября того же года выборах в Законодательный совет большинство получили прокитайские депутаты.
Что Гонконг значит для Китая Специальный административный район Гонконг (Сянган) выполняет функции финансового окна в мир для компаний из материкового Китая и одновременно точки входа на китайский рынок для иностранных инвесторов.
75.00
