ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 3, 2022

— Что было самым удивительным в общении с малышом?

— Я поняла с первых минут его жизни, что это инопланетянин. Когда дети еще не распознают лиц, видят мир в расфокусе, выражение их глаз совершенно нездешнее. Будто они точно помнят, что было до их рождения, знают, зачем пришли в этот мир. Сначала это точно не люди, но потом становятся похожи на людей, начинают капризничать, показывать свое я.

— А сейчас Андрон на кого из двух людей больше похож: на вас или на Максима?

— Внешне больше на меня, кареглазый такой, выражение лица серьезное. Улыбаться не любит, как и не любит общаться с другими детьми. Но обожает рисовать, как его дедушка-художник. Краски, мелки, карандаши — больше ничего и не надо. Андрону два года, он экспериментирует с цветами, смешивает их. Отходит от рисунка, прищуривается, в точности как мой папа. Где он это мог видеть? Гены.

— Дедушка, наверное, в восторге?

— Да. Сын похож на меня и на него.

— Многих женщин накрывает послеродовая депрессия: перестройка образа жизни, изменение привычного круга общения. Вы что-то подобное испытали?

— Да, это тяжело. Хорошо, что моя мама первое время мне помогала. Так совпало, что началась пандемия, мы переехали в загородный дом. Это просто деревня, даже в гости не к кому пойти на те полчаса, что мама подменяет с ребенком. Полная изоляция: не работаешь, сидишь дома, еще и в деревне, еще и пандемия. Но потом я вышла на работу, начала активно сниматься, и чтобы не терять время на дорогу, ночевала в Москве. А Макс был один с Андроном где-то в течение месяца. И он справился.

— Сколько было ребенку на тот момент?

— Год и три месяца. Я бы, наверное, с ума сошла. А муж — молодец!

— Помню, он работал в Исландии, и вы жили на две страны.

— Да, а теперь катания закончились. Мир для Макса кардинально поменялся. Только-только начали снимать ограничения в связи с коронавирусом, и вот санкции.

— С работой у него сложно?

— Нет, почему. Он и в России нашел себе дело. Давно хотел здесь поработать, у него большие планы. Вот только закончился проект «Танцы со звездами», в котором он участвовал. Их пара с Мариной Зудиной дошла до финала. Также он работает хореографом-постановщиком у Григория Константинопольского, который недавно снял фильм «Клипмейкеры». И Максим был главным, руководил танцовщиками.

— То есть жизнь семейная наладилась?

— Да, с тех пор, как началась пандемия, мы практически не расстаемся. Раньше он на месяц уезжал в Исландию, месяц жил в Москве. Я к нему прилетала по возможности. Сейчас говорю об этом — словно все в другой жизни было. Трудности в семейной жизни можно преодолеть, если мужчина морально к этому готов. Женщина может быть злая, нервная, плохая хозяйка. Но если мужчина ее терпит, брак никогда не разрушится. Все держится на мужчине. Я в этом уверена.

— Вот это поворот! Раньше вы иначе говорили.

— А сейчас я убеждена, что женщина не должна везти все на себе, спасать мир. Я пробовала, у меня не получается. Мы для другого созданы.

— Помню, вы с Максимом рассказывали в интервью, какие вы разные, как тяжело идет притирка…

— Все так и осталось. Только теперь, когда я начинаю вести себя отвратительно, он отстраняется, не участвует в конфликте. И ждет, пока я успокоюсь.

— Что же вам делать, куда эмоции выплескивать?

— На сцену. Слава богу, есть работа. Сейчас я играю в МХТ имени Горького в спектакле «Женщины Есенина» одну из главных ролей, Галину Бениславскую. Там я и кричу, и танцую, и погибаю. И после такого спектакля дома уже не до скандалов, хочется тихонько прийти и спать лечь.

— Сложно было возвращаться в рабочий ритм после декрета?

— Нет, с радостью. Сложно не иметь творческих перспектив и надежды. К тому же это еще и заработок. Ребенок — это уже другая ответственность. Если б я была одна, мне было бы все равно, сколько я зарабатываю, где живу. Моя профессия приносит мне удовлетворение, она мне нравится и будет нравиться, я думаю, еще долгие годы. И хочется ею деньги зарабатывать, а не чем-то другим.

— В новом проекте, который вышел на видеосервисе Start, «Хочу замуж» вы играете беременную героиню. Пригодился собственный опыт?

— Да, это комедия положений. Я играю работницу телевидения, которая постоянно ошибается и путает гостей ток-шоу, потому что ее голова и мысли заняты другим. Забавные метаморфозы происходят с главными героями из-за этой девушки. Помню, я сама во время беременности пребывала в эйфории. Как сумасшедшая репетировала антрепризу, где танцевала, уже будучи на седьмом месяце. Смотрю свои видеоинтервью той поры — лицо просто светится, из глаз звезды. Я была такой талантливой, солнечной, исчезло мрачное настроение. У меня просто не было негативных мыслей, потому что я ощущала внутри новую жизнь. Я понимаю женщин, которые рассказывают, как им нравится быть беременными. В очереди тебя пропускают, место уступают — будущая мать идет, это звучит гордо. (Улыбается.) Становишься немножко сумасшедшей, но это прекрасное состояние.

В этом году у меня были и другие роли мам. Например, в «Тесте на беременность» пришлось вспомнить процесс родов. Меня положили на кушетку, пристегнули накладной живот. Тужься, говорят. А когда я «родила» и мне положили на грудь ребенка — сработала психофизическая память. Я увидела этого малыша — и слезы от счастья потекли. Режиссер говорит: «Как ты хорошо сыграла, молодец!». А я отвечаю: «Так я же родила два года назад. Еще все хорошо помню».

— «Хочу замуж» сняла Соня Карпунина, это уже не первая ваша работа с женщиной-режиссером. Есть различия между мужским и женским кино, на ваш взгляд?

— Нет, сейчас я уже не вижу различий. Мне кажется, эту профессию не стоит делить по гендерному признаку. Хотя раньше я думала, что мужчины все-таки больше в этом соображают, у них ум иначе устроен. Но убедилась, снявшись у Светланы Проскуриной, Валерии Гай Германики и Сони Карпуниной, что это не так. На прошлом «Кинотавре» восемьдесят процентов представленных фильмов сняли женщины, и это здорово. Значит, понемногу меняются наши патриархальные взгляды. Вообще, меня почему-то очень любят женщины-режиссеры. Спектакль «Женщины Есенина», о котором я рассказывала, поставила прекрасная Галина Полищук. И она же меня пригласила в свою новую постановку по пьесе Валентина Распутина «Нежданно-негаданно». Я играю там проститутку, которая совершила доброе дело — спасла ребенка из банды.

— А с Валерией Гай Германикой по-прежнему дружите?

— Да, конечно. Уже семьями. Разница в возрасте наших детей — один месяц. Сначала родился Август, а через месяц Андрон. Я Леру очень люблю и ей благодарна. Она единственный режиссер, который предложил мне роль без проб, и под меня писался сценарий. Немногим актерам так везет, чтобы найти друга, соратника, у которого ты еще и в кино снимаешься.

— Но она вас больше не звала?

— Так она и не снимала ничего. Сейчас вышел ее новый сериал «Обоюдное согласие», и все. Я уверена, что мы с ней еще поработаем. Нужен какой-то период, чтобы мне перейти в другое качество актерское, возрастное.

— Дружеские связи играют роль для попадания в проекты?

— Увы, да. Раньше я была уверена, что, если ты придешь и сделаешь пробы лучше всех, тебя обязательно утвердят. Нет, это не так. Выяснилось, что один режиссер любит голубоглазых актрис, другой — высоких и фигуристых. Ну не нравлюсь я ему как женщина, и уже ничего не изменишь, как ни старайся, на роль не возьмет. Самый большой минус этой профессии в том, что мы, актеры, все время должны кому-то нравиться: режиссеру, продюсеру, кастинг-директору. Мужчинам-актерам, как мне кажется, еще сложнее. Но я уверена: чем меньше родственных и дружеских связей, тем лучше кино.

— Вы стали более спокойно относиться к профессии?

— После рождения сына — да, но, с другой стороны, я очень люблю работать. У меня всегда плотный график, и я не хочу, чтобы мне мешали. Помогать не надо, хотя бы не мешайте! (Смеется.) До сих пор у меня есть ощущение: кто же, если не я?! Это без пафоса, без странного несоответствия статуса и сути. Просто такое детское самоощущение: а кто, если не я, нарисует солнце?! Я всегда «за» замутить что-то просто так, бесплатно, за идею, с талантливым режиссером-дебютантом. И театр я обожаю.

Я не ставлю профессию на первый план. Но без нее точно превращусь в сварливую грымзу-жену. Которая будет пилить и душить близких своим контролем. Мне нужно уходить куда-то, реализовываться и возвращаться в семью нормальным человеком. Когда я хорошо поработаю, я добрая и уставшая. Есть такие люди, которым важно, чтобы у них было свое дело.

— А загородный дом и хозяйство вас не привлекают? Может, появилось желание что-то выращивать на приусадебном участке?

— Нет, я в пандемию посадила руколу, так она даже не взошла. Хотя это сорняк. Дураком надо быть, чтобы у тебя трава не выросла. (Смеется.) Я еще сделаю попытку вишню посадить. Хочу, чтобы Андрон ходил по саду и клал в рот спелые вишни с дерева, как я в детстве. В прошлом году мы сами покрасили террасу, она огромная, вокруг всего дома, как летний кинотеатр. Максим посадил газон из клевера. Саду надо внимание уделять, газон стричь, бороться с нашествием муравьев. Слава богу, у нас не деревянный дом и нет мышей, но есть кот.

— Может, потому и мышей нет?

— Кстати, да. Авторитетно могу заявить, что коты в деревне гораздо полезнее собак. Я имею в виду в такой деревне, как у нас, это коттеджный поселок с охраной.

— Чувствую, вы не совсем загородный житель и вдали от Москвы вам все же скучно.

— Я нашла для себя идеальный вариант. Сейчас у меня репетиции, фотосъемки, и я останусь на три дня в московской квартире. А муж будет там, с ребенком и няней. На эти три дня я составляю себе очень плотное расписание, работаю, занимаюсь делами, а потом приезжаю в загородный дом отдыхать. Провожу время с семьей. Просто быть городским жителем, особенно если ребенок маленький, это тяжело. Тут и гулять негде. Но все время находиться в деревне — закиснешь. У нас там всего двое-трое соседей, и те живут не постоянно, а приезжают как на дачу, на каникулы, выходные. Бывает, сидишь дома зимой, смотришь из окна — ни одной машины за день не проедет в поселок. Куропатки да снегири летают. Это район Истры, заповедник. Я там не только лис видела, даже лося. Совмещать столичную и загородную жизнь — здорово.

— Вы сейчас ощущаете, что стали ближе с Максимом?

— Бывают разные периоды — очень сильного отдаления и непонимания, кризисы, как у всех. Сплачивают испытания, беды не только семейные, но общие мировые, глобальные. Когда все это началось в Украине, мы с Максом сели и поговорили. А ты что думаешь? А ты за кого? А где ты дальше будешь жить? Сначала недоверчиво, аккуратно вопросы задавали, но, поняв, что мы на одной волне, почувствовали большое облегчение. У нас общие взгляды на нашу страну и народ, и это нас объединило. Даже какие-то мелкие стычки и ссоры после этого прекратились. Мы поняли, что в глобальном смысле мы семья. Дружба и товарищество — это прочный фундамент, на котором можно что-то строить. Когда вы единомышленники, воспринимаете мир одинаково — это очень круто. Я думаю, если б мы глобально не сошлись во взглядах, не имело бы смысла жить вместе дальше.

— В чем вы видите подтверждение его любви?

— Во-первых, он меня терпит. (Улыбается.) Во-вторых, не ведется на мои провокации, когда я хочу выяснить отношения, поругаться. У него казацкие корни, воспитание особое. Семья для него — это святое. У него родители всю жизнь прожили вместе, сейчас сыграют золотую свадьбу. Максим женился на мне и принимает такой, какая я есть — злая порой, сварливая, не в настроении. Замечательный человек.

— Что-то изменилось в вашем женском ощущении? Может, раньше для этого нужны были подарки, комплименты, цветы?

— Сейчас это тоже нужно. Хочется и букетов, и приятных сюрпризов. Макс это делает. Я сама люблю такое устраивать: романтический ужин вдвоем в ресторане или поездка куда-то на выходные. Мне кажется, чтобы ощущать себя женщиной, не надо пытаться на себе все тащить и все контролировать.

— Получается?

— Нет. (Смеется.) Я контролирую ребенка, няню, кота, дождь. Я понимаю, что это порой вообще не имеет смысла и лишает легкости. Надо уметь расслабляться. Вот пример. Вчера приехала на фотосессию. Поставила во дворе машину рядом со знаком «парковка для инвалидов». Некуда было припарковаться. Думаю: ну ладно, штраф выпишут, оплачу. Еще и на маникюр в этот день записалась. Прихожу — а машины нет, забрали на штрафстоянку. И тут меня отпустило: ну увезли, поеду на такси, не успею на маникюр, сделаю в другой раз. Абсолютно без нервов. Но мы доехали за десять минут, я все уладила и в маникюрный салон успела. Уметь расслабляться — это круто, но у меня редко получается.

— Вообще никаких способов не знаете?

— Путешествия, море, алкоголь. Но каждый день такое практиковать не будешь.

— А йога, медитация?

— Пробовала, не мое.

— Изменился ли за последнее время ваш стиль в одежде?

— Нет, особо ничего не изменилось. В деревне-то особо ходить некуда, но мне нравятся платья. Я поняла, что черный цвет — это очень стильно. В гардеробе нужно иметь несколько черных платьев, несколько классических костюмов, белые майки, джинсы. Это must have.

— Есть лайфхак, как выглядеть здорово после долгого перелета или бессонной ночи? Например, Скарлетт Йоханссон говорит, что красит губы красной помадой и уже никто не обращает внимания на ее заспанное лицо.

— Отличный прием! У меня всегда должны быть чистые волосы, тональный крем и идеальный маникюр. Я заметила, что мужчины обращают внимание на руки. Даже на съемочной площадке ребята-актеры подходили, разглядывали мои разноцветные ногти.

— Что для вас предмет вашей женской гордости? Наверное, глаза, волосы?

— Ноги! (Хохочет.) Я считаю, у меня красивые, стройные ноги.

— Максим на что запал, не рассказывал?

— Он сказал, что я очень необычная. И он сразу понял, что я сибирячка. Существует понятие сибирский человек, есть некие качества, по которым я могу угадать земляка. Максим увидел во мне прямолинейность, простоту, некую грубоватость, искренность — и это ему понравилось.

— Но не ноги?

— Наверное, все в комплекте. (Улыбается.) Говорил: ты необычная.

— Это приятно — ощущать себя необычной?

— Да. Каждый человек интересен по-своему. Мне нравятся европейки, француженки — у них умные глаза, они уверены в себе, самодостаточны. Это придает сексуальность и шарм. При этом нарочитая небрежность в одежде, отсутствие макияжа. Наши женщины слишком сосредоточены на своей внешности. Я опасаюсь таких особ — с идеальным мейком и прической, с иголочки одетых. Они демонстративно агрессивно заявляют о себе, что очень-очень красивы, а за этим стоят глубокие комплексы. У меня был парень — очень крутой оператор, не буду называть его фамилии, он счастливо женат. Мне было тогда лет двадцать пять, и, когда я пыталась пользоваться косметикой, подвести глаза, накрасить губы, он говорил: сотри. Ему нравилась красота натурель, он оператор, и я ему верю. На мой взгляд, не стоит делать слишком большие ставки на внешность. Это работает, но недолго.

— Была вероятность потерять свою необычность в Москве, стать такой, как все?

— Кто все? Я сейчас вижу, что люди очень разные, даже внутри одного типажа. Я, конечно, изменилась за эти годы, стала более циничной. Но это, видимо, возраст. Невозможно, когда тебе уже за тридцать, быть такой же восторженной, как в восемнадцать. Москва — жесткий город, но я жестче. И этот бешеный ритм подходит мне. Я могу еще быстрее.

— В чем-то возраст ощущается?

— Да, я не могу сниматься ночью, а утром отправиться на репетицию. Или всю ночь ехать в поезде, пойти на съемку, а вечером играть в спектакле. Раньше это было возможно, но не сейчас.

— Может, стали с большей любовью относиться к себе?

— Нет, любви к себе мне как раз очень не хватает. Вспоминаю анекдот про то, как женщина, мать пятерых детей, ровно в два часа по звонку будильника запиралась в своей комнате. Когда домочадцы, у которых случился очередной коллапс, не выдержав, ворвались к ней в комнату с криком: «Что ты тут делаешь, мы без тебя не справляемся!» — она ответила: «Я вам тут делаю хорошую маму!». Время на себя нужно. Интересно, что когда мы с Максом вдвоем откуда-то приезжаем, Андрон видит нас и бежит по коридору сразу к папе. Папа у него любимый. Говорю: ну маму-то поцелуй тоже. Уже даже стала обижаться: я его родила, а он все время отца выбирает. (Улыбается.) Макс у нас более трепетный и нежный родитель, как ни странно.

— Может, вам еще девочку родить?

— Нет, лучше уж второго мальчишку. (Улыбается.) Нравятся мне парни.

— Строите ли какие-то планы на перспективу? Хотя, наверное, сейчас смешно об этом говорить.

— Я всегда строю планы. Хочется прожить достойную жизнь. Заниматься любимым делом, чтобы работа твоя ценилась, приносила доход, чтобы люди уважали тебя. Жить на своей земле, со своими близкими, в мире и в радости.