ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Авг. 3, 2023

«Профосмотры были всегда. Обязательные справки из психоневрологических диспансеров для устройства на работу по ряду специальностей требовались всегда. Так что, ничего нового тут нет. Какого-то критического всплеска психических заболеваний мы в данный момент не наблюдаем. События, связанные с СВО, безусловно, повлияли на людей. Они переживают, в переживаниях звучат какие-то пессимистические тревожные опасения, но так чтобы это было прямо каким-то всплеском и люди шли колоннами к психиатрам – такого нет. Если речь идет о жителях новых территорий, которые стали свидетелями или участниками боевых действий или военнослужащих, принимавших участие в СВО, то сейчас этот контингент людей концентрируется, в основном, в военных госпиталях и реабилитационных центрах, за которые отвечает Минобороны. Возможно, через пару лет какая-то часть этих людей действительно станет нашими пациентами, – рассказывает «Совершенно секретно» врач-психиатр высшей категории, кандидат медицинских наук Ольга Бухановская. – У меня вот как у практикующего психиатра такое впечатление, что ковид дал больше проблем, чем военная операция. Спустя полгода после начала пандемии и по сей день, мы сталкиваемся с большим количеством людей, перенесших это заболевание, у которых в буквальном смысле слова сносит «крышу».

Настораживает тот факт, что согласно Приказу Минздрава России от 30.06.2022 №451н «Об утверждении Порядка проведения медицинского психиатрического освидетельствования», который вступил в силу 1 марта 2023 года, заявить о необходимости психиатрического освидетельствования гражданина могут не только психиатры, а врачи других специальностей, должностные лица и «иные граждане». Кто входит в категорию «иных граждан» – родственники, соседи, конкуренты по бизнесу или профессиональные стукачи, в документе не уточняется.

«Вот что касается «иных лиц». Представьте себе, что по подъезду бегает обнаженный человек с топором. Он явно болен и представляет опасность для окружающих. Рядом с ним в данный момент нет никого из родных. Соседи имеют право вызвать «Скорую помощь»? Я думаю, что имеют. Или вот еще реальный случай. Лет 15 назад в одном из судов у судьи возник приступ болезни, и она в маниакальном состоянии за 3 дня рассмотрела сотню дел. Потом объявила себя Спасителем и начала выбрасывать материалы дела. Как вы думаете, нужно в такой ситуации председателю суда или коллегам вызывать специализированную бригаду? Конечно, нужно, – рассуждает наш эксперт. – Другое дело, когда речь идет о злоупотреблениях со стороны недобросовестных и бессовестных психиатров, которые, используя служебное положение, вступают в корыстный сговор с заявителями. Такие люди позорят нашу профессию».

И похоже, что число таких «специалистов» будет только увеличиваться, так как Минздрав выступил с инициативой разрешить врачам разных специальностей переучиваться на психиатров за пять месяцев. Представляете, всего за 72 академических часа проктолога или гинеколога научат диагностировать психические расстройства. На мой взгляд, это все равно что отобрать у тяжелоатлета штангу и надеть на него коньки в надежде, что через полгода он станет виртуозом по части «тройных тулупов».

«Для меня, как для потомственного психиатра с 30-летнем стажем работы в области психиатрии, это, конечно, горько. Сейчас у нас действительно наблюдается нехватка специалистов, но переучивать врачей других специальностей на психиатров за 4–5 месяцев – это сомнительная практика. Да, по бумажке это будет психиатр, а по глубине знания самой психиатрии и наркологии и законов, связанных с психиатрией – это будет карикатура. Мне лично не нравится, что в нашу специальность придут случайные люди, – возмущается Ольга Бухановская. – Я считаю, что нашу профессию нужно популяризировать, чтобы молодежь целенаправленно приходила учиться. Думать над некоторыми законами, например, не отменять анонимность в области психиатрии, снять часть ограничений с наших пациентов. Да и много над чем нужно подумать».

Прежде всего, создать отдельный надзорный орган, который бы контролировал работу в самих психиатрических учреждениях, во многих из которых сегодня процветает коррупция и беспредел. И об этом свидетельствуют многочисленные истории реальных людей.

КАК БЛОГЕР НИКИТА ЗА ПРАВДУ ПОСТРАДАЛ

Процедура продления водительских прав для известного приморского блогера Никиты Забазнова обернулась насильственной госпитализацией в психиатрическую лечебницу. История произошла три года назад, когда Забазнов приехал в психоневрологический диспансер г. Владивостока для прохождения медкомиссии, и где вместо стандартного осмотра блогеру предложили пройти дополнительное обследование за 4000 рублей. Никита попытался выяснить причину, по которой ему навязывают эти платные услуги, но сотрудники медицинского учреждения спровоцировали скандал и вызвали полицию. Молодой человек, в свою очередь, обвинил врачей в превышении полномочий и выложил запись с камеры мобильного телефона, сделанную во время злополучного визита, на своем ютуб-канале.

Спустя несколько дней, Забазнов снова отправился в ПНД за справкой, но домой уже не вернулся.

«В кабинет, где проходил прием, сначала прибежала охрана, а потом ворвались два дуболома в зеленых халатах, заковали меня в наручники и увезли без объяснения причин, – рассказал позже местным журналистам Никита Забазнов. – Потом оказалось, что меня, якобы осудил суд, и принудительное лечение мне назначил суд. Суд проходил 3 минуты, были какие-то четыре человека».

По закону, в таких ситуациях суд должен выступать в роли независимого арбитра. Но на практике чаще всего эта система не работает. Обычно такие процессы проходят в закрытом порядке, и у человека нет ни времени, ни возможности пригласить туда своего доверенного представителя, а присутствие назначенного адвоката, как правило, носит чисто формальный характер. Поэтому неудивительно, что суд в конечном итоге встает на сторону представителей медучреждения, так как у него нет оснований не доверять заключению комиссии врачей-психиатров. И это несмотря на то, что в кодексе административного судопроизводства напрямую прописано, что доказательства, представленные административным истцом, то есть, сотрудниками больницы, должны доказываться по общим правилам, наряду с другими доказательствами.

«При разговоре с главным врачом выяснилось, что, оказывается, я состою на учете с 2016 года, – рассказал Никита. – Я ему задал вопрос: «А каким образом тогда я обладаю разрешением на хранение оружия с 2016 года, и меня до сих пор не лишили лицензии?» На что он только развел руками».

Попытка придать широкой огласке ситуацию с незаконными поборами в ПНД и привлечь к этому внимание правоохранителей стоила Никите Забазнову 27-дней принудительного лечения в психбольнице. И надо сказать, что блогеру еще повезло, что его внезапным исчезновением обеспокоились общественники и адвокаты, немедленно включившиеся в борьбу за его права.

У ВАС МИГРЕНЬ? ВАМ В ПСИХУШКУ!

Чтобы здоровому человеку оказаться в психушке, вовсе не обязательно быть мятежным блогером. Можно просто обратиться к врачу с жалобой на головную боль. Не верите? Героиня нашей следующей истории тоже не могла себе предположить, что ее мигрень будут лечить в психиатрической клинике, да еще и в недобровольном порядке. Из этических соображений мы дадим женщине вымышленное имя и назовем ее, скажем, Зухра.

Так вот, уроженка Дагестана Зухра, приехавшая на заработки в Ленинградскую область, почувствовала себя неважно и обратилась к доктору. Невролог поставил ей диагноз «мигрень» и выписал седативные препараты. Однако то ли препараты ей не подошли, то ли их дозировка, но в процессе лечения ее самочувствие ухудшилось, и женщина потеряла сознание прямо на работе. В себя пришла уже во всеволожской больнице, откуда ее переадресовали на дообследование к психиатру. Психиатр, в обход невролога, даже не изучив историю болезни, почему-то решил, что Зухре просто жизненно необходимо стационарное психиатрическое лечение и направил ее в Ульяновскую психиатрическую больницу г.Тосно Ленинградской области. Причем родственникам женщины даже не сообщили о случившемся, и они несколько дней потратили на поиски Зухры.

«Со мной связался сын указанной женщины и в ходе личной беседы сообщил, что ему удалось определить местонахождения своей матери. Связи с матерью у него не имелось, мобильный телефон изъяли сразу при поступлении. В ходе телефонного разговора с медицинским персоналом указанной больницы ему сообщили, что его мама была госпитализирована и находится в медицинском учреждении по решению Тосненского городского суда Ленинградской области, – рассказала «Совершенно секретно» адвокат пострадавшей Эльвира Фасахова. – Он неоднократно пытался попасть на прием к главному врачу больницы, где ему без объяснения причин было отказано. Во встречах с матерью ему также отказывали».

Долго не пускали к Зухре и саму Эльвиру Фасахову. Ссылались то на неприемные дни, то на отсутствие свежего ПЦР-теста. Когда адвокату все же удалось достучаться до лечащего врача своего доверителя, в ее адрес посыпались угрозы.

«Она открыто мне заявила о том, что мне не следует лезть в это дело, это психиатрия! Я, в свою очередь, направила ходатайство на ознакомление с материалами административного дела, – рассказала адвокат. – За время ожидания ответа из суда мне удалось встретиться и пообщаться с моим доверителем. Сразу отмечу, что она является уроженкой Кавказского региона России и владеет не в полном объеме русским языком. Со слов моего доверителя, перед судебным заседанием ее заставили принять лекарственный препарат седативного действия, после которого она перестала воспринимать суть происходящего, она не могла трезво оценивать окружающую ее обстановку. Более того, ей сложно было понимать русскую речь, тем более язык судопроизводства. Переводчик ей не был предоставлен, о ее праве пригласить переводчика, ее никто не уведомил. Хотя это право прямо прописано в законе об оказании медицинской помощи».

Изучив материалы дела, адвокат подала апелляционную жалобу, в которой указала на массу нарушений, в том числе на грубое нарушение статьи 45 Конституции РФ, гарантирующей каждому гражданину защиту своих прав всеми способами, не запрещенными законом.

«После подачи апелляционной жалобы я имела возможность встретиться и пообщаться с главным врачом – Черток Е.А., так называемого медицинского учреждения. Впечатления она создала неизгладимые. Сразу скажу, что апелляционная жалоба вызвала агрессию у главного врача, она сразу заявила, что, подав жалобу, я ничего не добьюсь, пациентку не отпустят, – вспоминает Эльвира Фасахова. – В последующем Апелляционным определением Ленинградского областного суда от 07.10.2021 года решение суда первой инстанции о госпитализации моей доверительницы в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, в недобровольном порядке, было отменено и направлено на новое рассмотрение. Судом апелляционной инстанции были приняты во внимание доводы, изложенные в апелляционной жалобе. Решение суда первой инстанции было отменено. К сожалению, практика подобных дел показывает, что решение суда первой инстанции отменяется в редких случаях, не более 3%». За 21 день нахождения в психиатрической лечебнице эскулапам удалось настолько подорвать здоровье Зухры, что родственникам пришлось срочно отправлять женщину на реабилитацию в санаторий, где ее в течение месяца «очищали» от лекарственных препаратов и приводили в себя. Судиться с клиникой близкие потерпевшей отказались, поскольку не захотели лишний раз травмировать ее психику. Поэтому ответ на главный вопрос: «а зачем вообще все это было нужно?» – повис в воздухе. Можно только предполагать.

«В ходе работы по данному делу меня не мог не заинтересовать вопрос о том, что служит стойкому желанию медицинских учреждений подобного характера насильно удерживать пациентов, не подлежащих госпитализации, – рассуждает адвокат Эльвира Фасахова. – Ответ очевиден – дополнительное финансирование учреждения из бюджета».

Предположение не абстрактное. Оно основано еще на одной истории, в которой снова фигурирует ульяновская психушка.

ЗАЧЕМ ПСИХУШКЕ ИВЛ?

Об этой истории стало известно после того, как к журналисту и блогеру Андрею Зимину с просьбой о помощи обратилась женщина, находящаяся на принудительном лечении в уже упомянутой нами клинике.

«Принудительное лечение отличается от недобровольного тем, что на принудительное помещают после совершения каких-то преступлений. В этом случае была довольно мутная история с изнасилованием 16-летней девочки собственным отцом, в котором мать якобы принимала участие. Мы начали разбираться и выяснили, что когда это дело возбуждали первый раз, его закрыли из-за отсутствия события. Потому что девочка начала путаться в показаниях. Там выяснилось, что у нее и без отца было все прекрасно с половой жизнью, – рассказал «Совершенно секретно» Андрей Зимин. – Но потом, с подачи какой-то родственницы девочки и нового адвоката было отправлено повторное обращение в Следственный комитет, а там есть установка «мочить» все, что связано с изнасилованиями без вопросов. Поэтому отец, не рассчитывая на беспристрастное расследование, в итоге подался в бега, а мать оказалась в психлечебнице, где ее уже почти два года лечат от неизвестной болезни. Ну, как неизвестной. Понятно, что какой-то психоз ей установили формально, но вы уже понимаете, как в этой больнице ставятся диагнозы».

Поскольку следственные действия по этому делу продолжаются, сейчас рано говорить о том, кто здесь прав, а кто виноват. Но присутствие в этой истории психиатрической клиники с весьма подмоченной репутацией наводит на определенные мысли. «Здесь можно заподозрить определенную корысть со стороны медиков. Ведь здесь есть деньги, квартира, странные семейные взаимоотношения», – предположил блогер Андрей Зимин.

Стоит отметить, что ульяновская психушка уже мелькала в громких коррупционных скандалах. В частности, ходили разговоры о том, что местное руководство за деньги принимает или выпускает пациентов. По этому факту проводились многочисленные проверки, после которых следовали массовые увольнения, в том числе и на самом верху.

«Но г-жу Черток этот замес не коснулся, и три года назад она заняла пост главврача, после чего, со слов младшего персонала, дела у больницы пошли еще хуже. Там начались проблемы с невыплатой зарплат, со слов медсестер, они зеленку чуть ли не за свой счет покупали, – рассказал Андрей Зимин. – И это при том, что финансирование у больницы увеличилось».

Вот, к примеру, согласно открытым данным с сайта госзакупок, в 2021 году Ульяновская психиатрическая больница приобрела дорогостоящий аппарат ИВЛ, хотя, с какого боку не посмотри, к разряду ковидных клиник она не относится. Стало быть, нецелевое расходование средств, как говорится, налицо.

«И сотрудники говорят, что никакого аппарата, конечно же, у них нет. Как нет и реанимации, в которой бы находились тяжелобольные, которых надо было бы кормить через зонд специальными белковыми смесями. А смеси закупаются, не жалея денег – 300 тысяч, 600 тысяч, почти миллион рублей. Это все можно найти в открытых источниках. Но в больнице эти смеси, опять же, никто не видел, – рассказывает Зимин. – Так же из бюджета было выделено около 200 тысяч рублей на ремонт крылец, хотя какой-то ремонт там трудно заметить. Как выяснилось, эти деньги ушли на какого-то самозанятого».

Желание медицинских чиновников нажиться за казенный счет понятно – мало кто устоит перед искушением деньгами и властью. Но когда понимаешь, что средством для достижения этого становится здоровье живых людей, делается страшно. Еще страшнее, когда такое происходит в закрытых психиатрических учреждениях, где изолированные от внешнего мира пациенты практически не имеют никакой возможности постоять за себя, где за закрытыми дверями творится ад, от которого, оказывается, никто не застрахован.

ДИАГНОЗ НА ГЛАЗ

Так, к примеру, у одинокой петербурженки Нины Ивановны (ее имя по этическим причинам мы изменили) проблем с головой никогда не было. В 2019 году, на момент, когда с ней произошла эта неприятная история, ей было 70 лет. Но несмотря на свой почтенный возраст, женщина вела активный образ жизни: работала учителем и много путешествовала. Однажды, вернувшись из многодневной поездки, она обнаружила возле своей квартиры испорченный кабель Интернета. Позвонив в службу вневедомственной охраны, с которой у нее был заключен договор, узнала о срабатывании сигнализации. Нина Ивановна решила обратиться в районный отдел полиции, чтобы зафиксировать попытки проникновения в ее квартиру.

«В отделе полиции дежурный предложил ей написать заявление, что она и сделала. Потом дежурный попросил подождать. Через примерно полчаса она заметила, что в помещение дежурной части вошли три человека. Они поговорили с сотрудником полиции, а затем потребовали, чтобы Нина Ивановна прошла с ними. Никто из них не представился. Одеты они были не как сотрудники полиции, а в светло-голубую одежду без опознавательных знаков. Это ей показалось странным, но она, как человек доверчивый и социальный, подчинилась, – рассказал «Совершенно секретно» консультант Гражданской комиссии по правам человека (СПб) Дмитрий Грибанов. – Ее завели в отдельную комнату. Один из троих вел себя вызывающе. Он тряс перед лицом женщины ее заявлением и спрашивал: «Что это?», затем читал оттуда вслух и резюмировал: «Бред!». И так несколько раз».

Потом, со слов Нины Ивановны, ее угрозами заставили проследовать в машину «скорой помощи» и отвезли СПб ГБУЗ «Психиатрическая больница №1 им. П.П. Кащенко». Нарушив при этом Закон «О психиатрической помощи», согласно которому недобровольная госпитализация может осуществляться только в трех случаях: если человек представляет непосредственную опасность для себя и для окружающих, если он не способен самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности или если человеку грозит ухудшение психического состояния, если он будет оставлен без психиатрической помощи. Определить эти критерии может только психиатрическое освидетельствование, которого в отношении Нины Ивановны не проводилось. И это тоже грубое нарушение, поскольку без него невозможно установить, какое именно психиатрическое вмешательство требуется пациенту.

Вот так, в обход закона, сотрудники клиники оформили документы, необходимые для подачи в суд, а суд, состоявшийся через несколько дней, в считаные минуты решил судьбу человека. «Нине Ивановне был установлен диагноз «F22.0 Бредовое расстройство» и назначено лечение психотропными препаратами. Возможности позвонить кому-либо в отделении больницы у нее не было – не позволялось медперсоналом. Только спустя месяц Нине Ивановне удалось незаметно вручить маленькую записочку одному из посетителей, который пришел к другой пациентке, – вспоминает Дмитрий Грибанов. – Так о происшествии узнали дальние родственники, живущие в другом городе. Они связались с Гражданской комиссией по правам человека. И мы тут же, пригласив адвоката, занялись этим делом».

Когда медперсонал узнал, что адвокат пациентки готовит апелляционную жалобу, на нее стали давить и требовали отказаться от услуг правозащитника. Но пожилая женщина не сломалась. И как только апелляция поступила в суд, Нину Ивановну выписали из психиатрической клиники, где она провела 1,5 месяца.

«Первый апелляционный суд быстро рассмотрел дело и отменил решение суда о недобровольной госпитализации. Но прокуратуру это не устроило, и она подала ходатайство в третью инстанцию о повторном рассмотрении дела. Больше в этом деле нам не удалось получить положительных решений», – пожаловался нам консультант Гражданской комиссии по правам человека.

Можно предположить, что прокуратура просто опасается, что отмена решения суда первой инстанции потянет за собой цепь дальнейших обжалований со стороны гражданских активистов и вскроет многочисленные нарушения. Бездействие прокуратуры во время судебных процессов, недобросовестное рассмотрение судом дел о госпитализации, пассивность адвокатов, назначенных судом, ошибки и злоупотребление служебным положением со стороны персонала «Скорой помощи» и психиатрической больницы – все это, увы, имеет место быть.

«Я тогда взял на судебное заседание руководство по психиатрии. Там указано, что «бред», диагноз, который поставили Нине Ивановне – это расхождение мыслей и идей пациента с действительностью. Я спросил у психиатра «Скорой помощи», как он установил это расхождение. Ведь согласно Международному классификатору болезней, одним из критериев является наличие бреда у пациента в течение не менее 3-х месяцев, и чтобы фиксировать наличие бреда, пациент должен находиться под наблюдением все эти 3 месяца. А Нина Ивановна вообще не находилась под наблюдением, – вспоминает консультант Гражданской комиссии по правам человека (СПб) Дмитрий Грибанов. – Психиатр «Скорой помощи» на это ответил, что ему не нужно 3-х месяцев, он и так видит симптомы. Вот такая у нас диагностика».