Целый месяц я приходил с визитом в Белый дом: разговаривал с сотрудниками офиса первой леди, сопровождал миссис Обаму на мероприятия. Обычно во время этих встреч все было так тщательно срежиссировано, что казалось: сделай ты хоть шаг без разрешения — тут же будешь арестован. В самый первый день я прибыл в Белый дом около десяти утра. Меня попросили «подождать» в приемной, минут через десять провели в холл, там я снова ждал. Новое помещение — и новое ожидание. В конце концов меня провели в Комнату карт — зальчик на первом этаже Белого дома, названный так потому, что в нем во время Второй мировой работал с картами президент Франклин Рузвельт (всемирную известность комната получила после телетрансляции 1998 года: сидя здесь, Билл Клинтон под присягой клялся, что не имел отношений с Моникой Левински. — Прим. Tatler). Первая леди желала познакомиться прежде, чем мы отправимся в Говардский университет. Миссис Обама, одетая в платье-футляр Laura Smalls в фиолетово-белую полоску, заключила меня тогда в свое фирменное объятие. «Знаю, что вы проведете с нами какое-то время, — сказала она и продолжила с серьезным видом. — Нужно провести доскональное расследование».
Сейчас, месяц спустя после той встречи, в Белом доме не происходит ничего. Не проходят пресс-конференции и официальные приемы, не вручаются медали. Это лишь огромный, хорошо обставленный дом с самыми чистыми в Америке окнами, сквозь которые светит низкое осеннее солнце. Вдоль коридоров стоят охранники — и тишина. А значит, я могу побродить и осмотреться. На втором этаже в центральном холле, соединяющем Восточный зал и Парадную столовую, лежит свернутой главная красная ковровая дорожка мира – словно ждет, когда же ее вынесут прочь. В холле я встречаю Анджелу Рейд, первую женщину (и афроамериканку) на посту церемониймейстера Белого дома. Мы предсказуемо скорбим, что уходит эпоха, и идем в Семейную столовую, которую миссис Обама недавно заново декорировала и открыла для посещения: мне захотелось взглянуть на картину Альмы Томас шестидесятых годов — первое произведение чернокожей художницы, которое было выставлено в Белом доме.
Когда я был здесь два года назад, пресс-секретарь миссис Обамы Джоанна Росхолм показывала мне портреты первых леди, вывешенные в холле на первом этаже. Тогда мне больше всего понравилось изображение Нэнси Рейган. На этот раз я был в одиночестве и решил осмотреть галерею обстоятельно. Джеки Кеннеди написана в мягких пастельных тонах, слегка в расфокусе. Хиллари Клинтон похожа на себя меньше, чем Кейт Маккиннон, пародировавшая ее на шоу Saturday Night Live. Леди Бёрд, супруга Линдона Джонсона, – в желтом шифоне, Пэт Никсон выглядит загнанной в ловушку. Лора и Барбара Буш – обе в мрачных черных нарядах. Зато портрет Элеоноры Рузвельт – радость для глаз. Ее руки заняты десятком дел одновременно: вяжут, держат очки для чтения, а пальцы, удивительное дело, крутят обручальное кольцо, как будто она собирается прямо сейчас снять его и отправиться самолично мыть посуду.
Эта галерея – напоминание об исключительной роли, которая возложена на первую леди в Америке. За свою работу она не получает зарплаты. Занимает важное место в политической системе, но не имеет никакой власти. Ее аппарат – офис в восточном крыле – это целый штат сотрудников, в распоряжении которых нет бюджета. И даже самой роли первой леди, как расскажет мне позже миссис Обама, тоже нет. Все, что делает каждая конкретная супруга президента, зависит целиком от ее личности, стиля, интересов (или отсутствия таковых). «Я могла бы все восемь лет просто заниматься чем-нибудь, чем угодно, и это было бы окей, – скажет она. – Я могла сосредоточиться на разведении цветов. На меблировке комнат. На представительских мероприятиях. У первой леди нет полномочий – ее не избирают. И это чудесное ощущение свободы – подарок».
Сама миссис Обама искала себя не спеша. Во время избирательной кампании ее бесконечно спрашивали: «Какой первой леди вы будете?» Она отвечала одно и то же: «Не узнаю, пока ею не стану». Некоторые называли ее сухарем и даже злюкой – этот эпитет выводил миссис Обаму из себя. «Мишель никогда не мечтала стать первой леди, – рассказывает мне в электронном письме президент Обама. – Как и большинству жен политиков, ей эту роль навязали. Но я знал, что она отлично справится и привнесет в работу свои индивидуальные черты. Потому что она всегда такая, какой вы ее видите: яркая, умная, веселая, щедрая женщина, которая по каким-то причинам согласилась стать моей женой. Я думаю, люди к ней тянутся, так как видят в ней себя – она самоотверженная мать, хороший друг и не боится иногда посмеяться над собой».
После победы Барака Обамы в 2008 году, как только дочери Саша и Малия освоились в новой обстановке, юрист с дипломом Гарварда взялась за дело. Начала с поддержки семей военных и пропаганды здорового питания. «Эти проблемы никто не воспринимал всерьез», — вспоминает миссис Обама. К середине второго срока первая леди уже выдвинула две образовательные инициативы: Reach Higher (ее задача — сделать так, чтобы выпускники американских школ принимали решение продолжать учебу, не важно, в университетах или в профессиональных колледжах) и Let Girls Learn, цель которой — давать образование девочкам-подросткам по всему миру.
А еще миссис Обама стала первой леди массовой культуры. Прекрасно чувствует себя в соцсетях (спасибо двум дочерям). Она сыграла саму себя в криминальном сериале «Морская полиция: Спецотдел» и псевдодокументальном «Парки и зоны отдыха». Спела в Carpool Karaoke Джеймса Кордена. Одним словом, очаровала всех и каждого. Одновременно, как-то между делом, первая леди США превратилась во влиятельнейшую фигуру нашего времени — превосходного оратора, чьи выступления инициируют масштабные общественные дискуссии. Миссис Обама превзошла в этом даже Билла Клинтона и собственного мужа.
При этом она остается одной из самых эффектных женщин в мире, вызывает восхищение и у подростков, и у их бабушек. Чувство стиля хозяйки Белого дома впервые за десятки лет снискало всеобщее одобрение в индустрии моды. В октябре на прощальный ужин в Белом доме первая леди надела платье Atelier Versace цвета розового золота, и интернет погрузился в траур — по счастливым временам, когда мы могли наблюдать безупречные наряды Мишель Обамы. И которые уходят в прошлое.
За восемь лет Белый дом изменился — стал почти домашним. Здесь, например, поженились Джо Маши, координатор поездок первой леди, и Брайан Мостеллер, руководитель секретариата президента. Однополый брак был заключен прямо в Обсерватории номер один. А в Голубом зале шеф-повар Кристета Комерфорд (первая женщина и первая азиатка на этом посту) готовит крудите и хумус с овощами, которые были собраны в огороде у Белого дома — его семь лет назад разбила миссис Обама. После отъезда Мишель из Белого дома за огородом будет ухаживать Служба национальных парков США, для покрытия издержек Мишель уже собрано два с половиной миллиона долларов частных пожертвований (сигнал Трампам: «Руки прочь от моей сотки!»).
Днем ранее я беседовал с Валери Джарретт, старшим советником президента и одним из ближайших друзей семьи Обама, в ее кабинете в Западном крыле. Валери шутила, что поседела на своей должности («Я знаю цену каждому седому волосу. Каждому!»), а потом рассказывала, что чувствует в эти последние месяцы президентства Барака Обамы. «Я много плачу, – говорила она. – Малейшего пустяка достаточно, чтобы вывести меня из равновесия». Взять прошлую субботу. На открытии Национального музея афроамериканской истории и культуры Валери совсем расклеилась, слушая речь президента. «В конце он решил добавить кое-что экспромтом. Сказал, что было бы здорово вернуться в этот музей, когда у Саши и Малии появятся собственные дети, описал, как он пройдет по этим залам, сжимая в ладони крошечную детскую ручку. Я посмотрела на первую леди – она плакала. Денис Макдоноу (глава президентской администрации. – Прим. «Татлера»), который сидел рядом со мной, тоже плакал. Тина Чен плакала. Все плакали. Думаю, каждый из нас понимает: заканчивается целая глава нашей жизни. К счастью, мы еще достаточно молоды, чтобы начать новую главу. Но это время уже не повторится никогда».
Я рассказываю об этом разговоре миссис Обаме. Она вздыхает: «Знаете, бывают такие... моменты... Вот сегодня смотрела отсюда, – она указывает на окно, – на Южную лужайку, на памятник Вашингтону. Шел дождь, трава была такая зеленая, все ожило. Так красиво! Я подумала, что буду скучать по временам, когда я просыпалась с видом на все это, когда могла прийти сюда в любой момент. Но с другой стороны, пора. Мне кажется, что наша демократия устроена верно: два срока, восемь лет. Этого достаточно. Потому что, получая такую власть, важно не оторваться от действительности. Жить в Белом доме – значит жить в изоляции. На мой взгляд, мы с Бараком – а характеры у нас твердые – сумели остаться нормальными. Во многом благодаря тому, что дети еще не повзрослели. Я встречаюсь с подругами, езжу к Саше на игры, Барак даже немного тренировал Сашину баскетбольную команду. Но при этом ты не можешь взять и сходить в аптеку, например...»
– Аптека отсюда в одном квартале, – замечаю я.
– Я знаю, – скорчив смешную гримасу, говорит миссис Обама. – Только каждый раз я думаю: мне забава, а секретной службе – головная боль. Когда ты выключен из жизни, которую ведет любой обычный человек, ты постепенно начинаешь терять связь с реальностью. Я считаю, что людям в Белом доме очень важно держать руку на пульсе.
Ее способом остаться нормальной стало общение с молодежью, чаще всего со студентами, в неофициальной обстановке и без прессы. Вскоре после того, как Обама въехали в Белый дом, первая леди учредила образовательную программу для девочек из неблагополучных семей: примерно раз в месяц она принимала в своей резиденции два десятка школьниц. «Я старалась сделать так, чтобы время, которое они проводят со мной, приносило им пользу. Для меня самой оно очень много значило», — говорит миссис Обама.
Возможно, главная причина, по которой Мишель так увлечена вопросами образования, — в том, что ее собственные школьные годы были совсем не чудесными. В старших классах учителя авторитетно ей заявили: «Ты не дотягиваешь до Принстона». Поступив в престижный вуз, Мишель Лавон Робинсон (так будущую первую леди звали в девичестве) оказалась в полной растерянности: долго не могла понять, что же двигало специалистами, когда они выносили свой обидный вердикт. Рассказывать эту историю на встречах с детьми Обама решила почаще — в доказательство, что можно справиться со своими страхами.
На встречах ученики всегда задавали миссис Обаме множество вопросов — несмотря на то, что все отлично знали ее биографию. Родилась и выросла в семье голубых воротничков в Саутсайде, неблагополучном районе на юге Чикаго. В старших классах по полтора часа ездила в первую в городе спецшколу с углубленным изучением математики. Работала в нескольких местах, заняла денег на учебу в Принстоне, затем училась в Гарварде на юридическом. А вот чего никто не знал, так это то, какой нерешительной и неуверенной в себе будущая первая леди была в юности. Поэтому сейчас она всем советует: «Не отсиживайтесь из-за каких-то там страхов в своей комнате в кампусе. Сделали задания — вставайте и идите, встречайтесь с людьми, знакомьтесь. Просто представьте, что всем позарез хочется с вами общаться, и вперед».
Миссис Обама настоящий мастер слова. Взять хотя бы ее знаменитую фразу «Когда они поступают низко, мы держимся на высоте». Этот лозунг семьи Обама, который первая леди упомянула в своей пламенной речи на съезде демократической партии, страна обсуждала несколько недель. Хиллари Клинтон использовала его, чтобы ответить на выпады Дональда Трампа во время дебатов. Кстати, миссис Обама утверждает, что дебаты не смотрела: «Не могу. Чтобы оставаться на высоте, важно не терять надежду и позитивный настрой. Иногда это означает, что нужно отстраниться».
Однако судя по еще одному выступлению первой леди, до конца отстраниться она все-таки не смогла. Ее голос дрожал от негодования, когда она комментировала сексистские оскорбления Трампа. Это было политическое заявление, лучшая речь в ее жизни, настоящая бомба. В какой-то момент из зала закричали: «Мы с вами!» — лишнее доказательство того, что у миссис Обамы есть дар проявлять эмпатию, которого так недостает Хиллари Клинтон. Чуть ли не каждый второй из тех, кто комментировал это выступление на YouTube, сожалел, что Хиллари, а не Мишель баллотировалась на пост президента.
Но этого не будет: Мишель уверяет, что она не политик и никогда им не будет. Миссис Обама из тех жен политиков, которые не любят избирательных кампаний и включаются в них, лишь когда это действительно необходимо. Ей достаточно быть на одной волне с мужем, понимать, в каком он сейчас состоянии, чем озабочен. Быть на одной волне с семьей.
Жаль, ведь Мишель в совершенстве владеет всеми необходимыми политику навыками. Например, умеет доброжелательно пригвоздить противника, любит поддразнить — в том числе и мужа. А спорить с ней себе дороже. «В каждом силен дух соперничества, мы все категоричны. Я пошла в бабушку, так что да, мягкому человеку я могу показаться резковатой. Я не выношу чепухи. Могу разойтись не на шутку. В такие моменты мои сотрудники иногда говорят мне: «Ладно, забудьте и успокойтесь». Но если уж я завелась, я и голую овцу остригу. Буду спрашивать: «Итак, почему мы все-таки должны это сделать? Нет, скажите!», пока они не скажут: «Окей! Мы поняли — вам эта идея не нравится», — объясняет Обама.
Какой она видит свою жизнь после Белого дома? Мишель отвечает: «Пока не знаю. Я же никогда не была бывшей первой леди Соединенных Штатов Америки. Но я точно всегда в той или иной форме буду служить обществу. С той самой минуты, когда я ушла из своей фирмы, специализирующейся на корпоративном праве, чтобы работать на благо города, я ни разу не оглянулась назад. Мне придает сил сознание, что я использую свои способности, чтобы помогать людям. От этого я лучше сплю по ночам. Становлюсь счастливее. Так что мы будем заниматься тем, что уже делаем. Вопрос лишь в том, смогу ли я решать эти вопросы в новом качестве столь же хорошо. Посмотрим».
Любопытнее всего то, что, покинув Белый дом, семейство Обама осталось в Вашингтоне: еще несколько лет, пока Саша не окончит школу, они будут жить в пригороде под названием Калорама, где арендовали симпатичный особняк.
Напоследок я спрашиваю Мишель о ее манере одеваться, которую многие считают слишком смелой. Она кажется озадаченной: «Думаю, это не совсем так. Все дело в комфорте. Если я хочу, чтобы моему собеседнику было комфортно со мной, прежде всего комфортно должно быть мне самой. Так что, когда я вижу наряд, я в последнюю очередь интересуюсь, что это за марка. Вообще все выглядит примерно вот так: «Давайте я примерю. Ну, как я вам? О да, хорошо смотрится! Никогда не думала, что мне такое пойдет. А давайте наденем к нему ремень!»
На прощание мы фотографируемся.«Мы классно выглядим?» — шучу я.
А Мишель отвечает: «Я знаю, что я выгляжу классно, потому что это платье отпадное!» Затем она обнимает меня целых три раза и тут же объясняет: «Я всегда прикасаюсь к людям. Потому что знаю: при встрече со мной они нервничают. Я стараюсь поддержать их, как бы сказать: «Я просто Мишель». Мне хочется, чтобы потом они вспоминали этот момент с радостью».
0
66.00
