Волею случая попавшая осенью 2008-го в пул независимых наблюдателей, слетевшихся в США со всего света, вспоминаю сегодня, как проходил тот плебисцит. Накануне очередного «великого вторника» перечитываю старые дневниковые записи: они полны надеждами и мечтами американцев — так кардинально не похожим на 43 своих предшественников им казался новый мистер президент.
Шоу начинается
В Америку я поехала не сама по себе, конечно, а выиграв грант. Командировку оплачивал госдеп. Тогда это словосочетание, «государственный департамент США», еще не выглядело столь зловеще.
Российским региональным журналистам (федеральные СМИ представляла, похоже, лишь я) обещали воочию предъявить торжество демократии в ее святая святых. Десятки групп, каждая из пяти репортеров, после общего сбора в Вашингтоне, округ Колумбия, разлетелись по штатам. Меня ждал Средний Запад. Омаха — крупнейший город Небраски и центр графства Дуглас. Здесь катит воды Миссури и простираются бескрайние кукурузные поля...
«Мы штат фиолетовый, — так говорил мне кандидат в конгрессмены Ли Терри, республиканец, чья кампания совпала с главным голосованием четырехлетия. — «Голубые» демократы у нас перемешаны с «красными» республиканцами, что дает в результате изумительный фиолетовый оттенок».
Небраска — не самый лучший вариант, как я тогда думала, на фоне жаркой тропической Флориды, где в 2000-м скандально и долго сортировали голоса кандидатов: напомню, большинство населения проголосовало там за Гора, а победу отдали Бушу. Поздняя осень в Небраске встретила московской погодой: ветер, листопад, дожди. Но ведь я в Америке не для того, чтобы купаться в океане. Моя задача — наблюдать.
Что наша жизнь — игра. А выборы президента США — тот еще квест, с малопонятными правилами. Вот мы считаем, что избирательный процесс у нас, в России, нехорош. Посмотрели бы, как уже сотни лет обстоят с этим дела за океаном...
Двухэтапную систему выборщиков, при которой рядовой электорат сперва вотирует тех, кто потом изберет президента — уф! — явно придумал очень большой чудак. Лишь на третьей неделе декабря, спустя месяц после всеобщего голосования, выборщики окончательно оглашают имя победившего. Всего выборщиков по стране 538. Чтобы стать президентом, кандидату необходимо заручиться поддержкой 270.
Набравший большинство голосов населения кандидат получает поддержку всех выборщиков штата. Число членов коллегии от каждого штата равно числу его представителей в обеих палатах конгресса США. Поэтому Калифорния обладает 55 голосами. У Вашингтона (округ Колумбия) — 3. У Вайоминга — тоже 3. Думаю, что и для американцев это «трабл» — проблема — разобраться в столь запутанной системе. Так почему же они ничего у себя не поменяют? Скорее всего, им просто некогда — надо спасать мир, диктовать человечеству свои правила, до упрощения ли тут собственного выборного законодательства.
...Из разукрашенных к празднику витрин магазинов Омахи на меня пялились игрушечные привидения в белых простынях — точь-в-точь как седовласый сенатор Маккейн, лидер республиканцев. И черные-пречерные игрушечные скелетики, напоминавшие «темную лошадку» Обаму, главу демократов. Лучшего времени, чем дьявольский Хэллоуин, для американских выборов уж точно было не найти!
Неделя сюрпризов
Наступала последняя семидневка, крайняя перед голосованием, ее тут называют еще неделей сюрпризов. Как обычно, репортеры и прочие ньюсмейкеры доставали из рукава неприглядные для кандидатов подробности их жизни. По сравнению с тем, чем обмениваются сейчас Клинтон и Трамп, грязное белье Маккейна и Обамы выглядело на редкость невинно.
Сенатор Маккейн в молодости напился и попал в вытрезвитель, а у Обамы журналисты раскопали какого-то нищего троюродного брата, которому Барак совсем не помогал. Вот и весь компромат.
В тот раз ставили не на скандальность сведений, а на уникальность самой предвыборной ситуации. Никогда такого прежде не было, чтобы в президенты баллотировались сразу два действующих сенатора, причем оба рождены не в континентальной Америке. Маккейн — в Панаме. Обама — на Гавайях.
Никогда не было, чтобы на участках ожидалась столь высокая явка — по прогнозам, около 65 процентов, прибавка шла за счет зарегистрировавшихся в последний момент обездоленных жителей США одного с Обамой цвета кожи, которых агитаторы уговорили прийти и проголосовать «за своего». Ну и, наконец, доселе ни один из кандидатов на высший пост не являлся представителем некогда угнетаемой нации. Черный президент — это что-то из голливудского фантастического блокбастера.
...Прекрасным субботним утром мы с местными агитаторами отправились по Омахе агитировать как раз за Обаму. Перед началом мероприятия — тренинг в холле местной католической церкви. Собрались десятка два активистов. Их никто не принуждал, все сами. Перед началом — кофе-брейк и молитва. «Всемилостивый Боже, будь с нами, когда мы станем разносить наши листовки, в каждом шаге и каждую минуту».
Ходили по домам мы от имени движения ОТОС, некогда придуманного юным Обамой, — это молодежная общественная организация, одна из многих, ничего особенного. Нам предстояло поведать избирателям, почему афроамериканцев нельзя лишать льгот. Оказывается, таковых огромное количество. Зато «снежкам» — так здесь зовут белых — приходится пробиваться самим. «А что, кто-то пытается отнять у афроамериканцев их льготы?» — удивилась я. «Да, есть те, кто считает, что граждане должны начинать карьеру при равных стартовых условиях, — ответили мне. — Поступать в университеты за плату, например. В Америке, если ты черный и чего-то достиг, тебе будут всегда тыкать этим в лицо. Как сейчас говорят об Обаме: он получил все когда-то только благодаря государственным преференциям».
Последние инструкции перед началом агитации: мы не должны класть рекламные листовки в ящики. Против этого выступает федеральная почтовая служба. Мы не должны слишком долго беседовать с жителями домов, куда нас впустили. Цель агитаторов — не навязываться, а четко и, главное, быстро объяснять гражданскую позицию. Свою и только свою.
Основные цвета
Я поселилась в викторианском особняке конца позапрошлого века, в респектабельном пригороде. В 20-х годах здесь частенько бывал маленький Марлон Брандо со своей мамой, начинающей актрисой, с которой очень дружили прежние хозяева дома, помогая ей деньгами.
Ныне элитной недвижимостью владели Джейн и Марк. Он — продюсер, руководитель местного детского театра, преподавал кинокритику в университете. Ее же практически невозможно было застать. Она возглавляла штаб демократов в Омахе, входила в ЦК штата. «Джейн сделала сногсшибательную карьеру», — с гордостью констатировал Марк.
Семья демократична — в прямом и переносном смысле. Из тех совсем уж экзальтированных и не от мира сего сторонников Обамы, кто считает, что у богатых нужно забрать часть состояния, чтобы затем перераспределить. Кроме меня в здании бесплатно обитали с десяток китайских иммигрантов с малыми детьми, бегавшими круглые сутки по коридорам.
«Разве это неправильно? — интересовался Марк и сам же отвечал. — Чем меньше будет бедных, а больше среднего класса, тем спокойнее станет наше общество. Я тоже готов поделиться». Вечером и снова в отсутствие Джейн мы смотрели с Марком шоу по ТВ — ведущий яростно утверждал, что только с приходом Обамы Америка, наконец, перестанет лезть в чужие дела, как это было при двух предыдущих Бушах, отце и сыне, и займется своими внутренними проблемами. Выглядело это выступление очень убедительно...
Один из полевых штабов Обамы находился в торговом центре, по соседству с салоном красоты. На парковке полно машин. «Голосуй за Обаму», — исписаны фломастерами задние стекла некоторых весьма подержанных автомобилей, сразу видно — принадлежат настоящим сторонникам демократии.
У предвыборного штаба тусовались рядовые волонтеры. «В Обаме вся моя жизнь, потому что в самой Америке жизни больше нет, — восклицала 34-летняя Сандра, афроамериканка с сотней косичек, чья пышная грудь крест-накрест пестрела значками с портретами Барака. — Я засыпаю и просыпаюсь с его именем на устах».
А вечером меня ждала респектабельная вечеринка у республиканцев. «Все в красном» — цвет этой партии яркий и запоминающийся, как кровь. Официально пати приурочили к игре местной футбольной команды, тоже, кстати, носящей алую форму. Поэтому все гости заранее вырядились как надо. Даже у меня нашлась пурпурная шаль из России, и — что удивительно — революционного кумачового оттенка лаковые сапоги.
Команда в тот день с треском провалилась. «Мы ожидали, если честно, — грустно констатировала Барбара, хозяйка дома, поправляя червонную розу на своей блузке. — Они у нас очень слабые. Я имею в виду футболистов, не политиков-республиканцев. Но пусть уж лучше «красные» проиграют на поле сейчас, чем через три дня на выборах».
На светском ужине о волеизъявлении говорили мало, будто все уже произошло. Зато много рассуждали о том, что сейчас самое время вкладываться в недвижимость на побережье, та хорошо падает в цене. «Лучше брать в Сан-Диего, рекомендую», — мне подливали калифорнийское вино 1906 года выпуска. Я кивала в ответ: разумеется, вилла в Сан-Диего, самое оно, обязательно подумаю над предложением.
Как будто бы за дверями роскошного дома не существовало бедных, словно бы и не было вовсе лопнувшего ипотечного пузыря — именно кризис заставил разоренных американцев пойти к избирательным участкам и голосовать за Обаму, не скупившегося на клятвы.
До 2008-го кредитные проценты на квартиры в США были очень малы, ипотеку давали даже тем, кто явно не смог бы за нее платить. В результате все рухнуло, банки разорились, а великое множество обычных людей оказались на улице, и так удачно для демократа Барака — как раз накануне выборов. Только WASP — так сокращенно называют в США белых протестантов, выходцев из Англии, элитарную прослойку, эти беды почти не коснулись. Но сколько тех яппи?
Разговор в гостиной катился дальше: «В этом году мы не планируем вкладываться в дорогие рождественские праздники. Елка и путешествия, конечно, уже оплачены, но все остальное по-тихому, а декорировать зимний сад — право, лишнее».
«Смотрите, вот фото нашего сына — он с Джорджем Бушем в Гарварде... Ах, конечно, если бы младший не был столь одиозен, скольких проблем мы могли бы сегодня избежать. А теперь все проголосуют за Обаму — не потому, что тот хорош, а просто против любого республиканца».
Наутро я поехала в гости к местному конгрессмену, тоже из «красных», Джону Нилсону. Он собирал опавшие листья в своем саду. Из расположенного неподалеку торгового центра рабочие привозили огромные мешки — уже набитые, черные, издалека они были похожи на мертвые солдатские тела, доставленные недавно из Ирака и Афганистана.
Америка не хотела повторения войн. Поэтому в 2008-м песенка республиканцев представлялась спетой...
Бедные граждане, потерявшие во время кризиса все подчистую, хотели иного. И посему верили словам Барака. «Обама раздает обещания так щедро, будто после великого вторника, и вовсе не настанет никакой среды», — усмехался Хелл Деб, экс-конгрессмен, совладелец крупной юридической компании, худой, жилистый, в клетчатой ковбойской рубашке.
Мы сидели в его офисе на 22-м этаже центрального небоскреба города. Над столом мистера Деба — его собственные законопроекты в рамочках, подписанные когда-то самим Рональдом Рейганом. «Кто бы ни пришел завтра в Белый дом, не завидую этому парню. Следующие восемь лет будут худшими для Америки и всего остального мира, ведь проблемы никуда не денутся», — таков был прогноз главного сторонника Маккейна в Небраске. И ведь как в воду глядел старик.
Отстреляться досрочно
Надо очень любить демократию, чтобы прикатить в центральный избирательный штаб загодя, да еще и около трех часов потолкаться среди сограждан. 105-летняя миссис Тапер прибыла на участок рано утром в инвалидной коляске. Возможно, она просто боялась не дотянуть до вечера, хотела побыстрее отстреляться, возраст все-таки почтенный. «Я выберу того, кто мне нравится», — гордо проинформировала публику чернокожая леди, не раскрывая, впрочем, своих пристрастий. Они и так были понятны.
Очередь на выборы президента — такого в Америке больше не случалось, да, видно, никогда и не будет. Ноябрь 2008-го войдет в историю как время самых несбыточных надежд на фоне развевающегося на ветру звездно-полосатого флага.
«Вы не имеете права агитировать за кого-либо из кандидатов, находясь от участка ближе чем на 200 футов. Вы не имеете права брать интервью у неголосовавших, находясь ближе чем на 20 футов от входа», — предупреждали меня, вешая на грудь бейджик независимого наблюдателя. Только с ним я могла пройти внутрь помещения.
Центральный избирательный участок графства Дуглас поделили на три части. Самая тесная — первая, куда стекалась очередь с улицы. Здесь стояли пластмассовые кабинки для голосования, висела безликая агитация, опять же смесь «красного» и «голубого». Во второй — безвылазно сидели члены избирательной комиссии, ждали итоги. «Мы все просто наркоманы от политики», — шутили сами про себя. Третья часть, офисная, была разбита на отсеки. Основное внимание — к сканерам за стеклом, которые сразу же обрабатывали результаты, но публично их огласят только ночью.
«За последнее время мы увеличили количество сотрудников избирательного штаба до 80 человек, они получают 12 с полтиной долларов в час, и это выше минимальной оплаты труда в целом по стране», — гордо заявил мне Дейв, глава центрального участка графства, республиканец, очень толстый и представительный мужчина, сразу видно, стопроцентный янки. По случаю выборов Дейв тоже нацепил красный галстук. «Явка совершенно нереальная, порядка 60 процентов от зарегистрированных, хорошо, что нас за неделю предупредили о таком ажиотаже».
«Мы тоже не ожидали столь сумасшедшей активности», — в кабинет к Дейву заглядывает Джулия, его политический оппонент, она поддерживает «голубых», косынка на ее изящной, в противовес толстяку Дейву, шейке такого же благородного цвета. «Дейв, по-моему, тебе хватит есть пиццу», — прямо из-под носа конкурента девушка выхватывает огромный кусок «с моцареллой и пепперони» и танцующим шагом возвращается на свою половину. Разве ж это политические противники? Игра, она и есть игра.
На следующее утро
В судьбоносный вечер ровно в 20.00 одну из улиц Омахи, куда доставляли бюллетени с трех сотен участков, перекрыли копы. Все очень слаженно: подъехала машина, выгрузили мешки с голосами, уехала, уже паркуется следующая.
Комнату за стеклянной дверью охранял скучающий полицейский — именно здесь оптический сканер скрупулезно подсчитывал последние голоса избирателей штата, отданные Обаме и Маккейну. Двести тысяч голосов со всех участков графства подвезли к ночи 4 ноября.
Обычные американские пацаны Гейм, Тим и Брейд — дружелюбные рыжие тинейджеры. Именно они на своих хрупких мальчишеских плечах тащили будущее Соединенных Штатов — четырехугольные металлические емкости. В секретных жестянках лежали «гашеные» бюллетени. Одетые в яркие оранжевые жилеты парни бегом переносили все новые и новые контейнеры... «Нам нужны деньги на лагерь скаутов следующим летом. Поэтому мы подрабатываем. Это наша вторая избирательная кампания, в прошлый раз мы совсем еще маленькими были, ничего не поняли».
«О, все, что мы с моими ребятами сегодня делаем здесь, это только для того, чтобы во всем мире процветала демократия, я очень счастлива жить в самой свободной и великой стране — США», — в отличие от прагматичной троицы, руководительница волонтерского скаутского звена мисс Дебора выдала мне все, что и положено говорить в таких случаях. Безусловно, она чувствовала себя истинной патриоткой.
Вообще-то пять голосов выборщиков из Небраски (из 538 возможных) все равно ничего не решили бы в масштабах остальной Америки. Это не Флорида, не Виргиния, не Огайо, не стратегически важная Пенсильвания. Но 50 процентов с хвостиком было все-таки отдано и в Омахе Бараку Обаме. 49 процентов — проигравшему Джону Маккейну.
Цветные, меньшинства, либералы, бывшие эмигранты. «Я первый раз видел на участках людей из таких разных социальных слоев», — разводит руками Боб, республиканец, владелец фирмы по бизнес-тренингам.
«Наши избиратели — это те, у кого нет машины, не выплачены долги за квартиру, очень много детей и работы», — напоследок раскрыл мне секреты пиара афроамериканец Чарли, босс одного из развернутых полевых штабов демпартии.
На этом и была построена предвыборная агитация за Обаму, которая вдруг принесла невероятные плоды. Волонтеры Барака — та самая пышнотелая Сандра, засыпающая с его именем на устах — бесплатно, сутки напролет, объезжали окраины и уговаривали соплеменников прийти к урнам. Им удалось мобилизовать наибеднейших, понявших, что агитаторы плоть от плоти самой несчастной части Америки. Это доверие перенеслось и на кандидата...
Бесконечные ночные вечеринки пошли косяком. Даже проигравшие республиканцы пригласили гостей. Арендовали для сего городской офисный центр пожарных. Да гори оно все синим пламенем! Но угощения у аутсайдеров почти не было. Хотя везде висели воздушные шары и сиротливой дорожкой вдоль стола вились шоколадные конфеты.
В роскошной же гостинице «Хилтон» проходила победная вечеринка демократов. Подавали чипсы со сметаной и соленым попкорном. Выпивка в честь первого чернокожего президента продавалась уже за деньги. Шесть баксов — бокал белого вина. А красное как-то сразу закончилось...
Тогда, восемь лет назад, думалось: впереди самое интересное. Открыта новая чистая тетрадь, самая первая ее страница. Признаться, ведь не только малоимущие американцы называли Обаму мессией. Под обаяние первого афроамериканца в Белом доме поначалу попали многие люди в самых разных уголках планеты.
Однако за минувшие годы богатые стали еще богаче. Бедные — беднее. Финансовый кризис, как и обещал Обама, по-быстрому заткнули новыми войнами, предсказуемо увеличились расходы на оборонку, подоспели санкции против России, упала в цене нефть... Заполыхала огнем Сирия, застонала от братоубийственной резни Украина, «оранжевые исламские революции» перевернули Ближний Восток с ног на голову, а безжалостные террористы ИГИЛ превзошли «Аль-Каиду» — пугало времен младшего Буша.
Уйти по-английски, тихо и незаметно, не получается, эпоха Обамы прощается по-американски, громко хлопнув дверью и перевернув добрую половину мира. Давно уже человечество не было настолько близко к глобальной военной катастрофе. Кажется, осталось сделать лишь один шаг. Назад или вперед. В «великий вторник», день выборов 45-го президента США. Кто станет им? И чем за следующий демократический американский выбор придется расплачиваться всем нам?
0
14.96
