Кузов тентованного «Урала», прыгающего по ухабам, быстро заполняется дорожной пылью, которая оседает толстым слоем на лицах и бронежилетах. 30 минут поездки в режиме «скок-поскок» на деревянной скамейке вытрясут душу и почки у любого неподготовленного человека. Тут надо знать, за что схватиться рукой, куда упереться ногами и головой, которую венчает шлем, чтобы занять более менее устойчивое положение.
Грузовик мчит по прифронтовой дороге, чтобы высадить нас с бойцами 1 гвардейской танковой армии поближе к позициям. К той точке, от которой ехать дальше на колесах уже смертельно опасно, а ногами — как повезет. Южный фланг Купянского направления сейчас находится в районе села Новоселовского, Сватовского района ЛНР. Не так давно наши бойцы взяли его штурмом, и теперь держат оборону — противник сильно осерчал от такого напора и перекинул сюда резервы.
Выгружаемся у густого леса и тут же ныряем в «зеленку». Надо ждать «ноги» - провожатых, которые проведут нас через всю Куземовку, на ее окраину, где за трассой Сватово-Купянск и раскинулись руины Новоселовского.
- Сначала работали штурмовики, потом мы туда заходили группами, потому что велся плотный артиллерийский обстрел, приседая, перебегая, занимали позиции, на которых находили тела ВСУ. Их просто побросали, - коротаю время за разговором с командиром взвода одного из подразделений 1 гвардейской танковой армии с позывным «Танкист». - Они просто бросили своих «двухсотых». Находили очень много натовского вооружения, в том числе, пулеметы с боекомплектом. Так что у нас теперь есть их пулемет с БК, который стоит на позициях и помогает нам на пути к Победе.
22-летний парень из Москвы на СВО попал по мобилизации. До конца прошлого года проходил подготовку в Белоруссии, затем его перекинули под Сватово. Пришел ефрейтором, проявил себя, командиры отправили его на дополнительное обучение, по результатам которого он получил офицерское звание младший лейтенант и взвод в подчинение.
- В составе моего взвода - снайпера, стрелки, пулеметчики, мы заняли оборону в населенном пункте Новоселовское и держим активную оборону.
«Птички» в небе
Появляются «ноги» - два бойца в полной боевой выкладке: «Идем двумя группами по три человека. Дистанция 20 метров. Слушаем небо, смотрим по сторонами. Если я падаю, делаете то же самое», - знакомый инструктаж перед выходом.
Бывали ли вы когда-нибудь на пруду в палящий август, когда стаи назойливых слепней монотонно гудят вокруг вашего взмокшего тела, норовя атаковать? Отмахиваться и бежать бесполезно, они вездесущи. Эта аналогия всплыла в голове, когда я заметил первый противно жужжащий дрон справа по ходу нашего движения. Он летел метрах в 40 от земли, и я машинально стал прикидывать, попадаем ли мы в объектив его камеры. Если широкоугольник — скорее да.
- Это наш? - спрашиваю впереди идущего бойца.
- Наш, - отвечает, не оборачиваясь.
Топаем дальше по тропе. Вдруг — далекий хлопок-выход, через пару секунд свист и разрыв. Мы падаем в густые кусты и отползаем чуть подальше. Снова выход, свист, взрыв — уже ближе.
- Похоже, все-таки не наш, - высказываю предположение.
- Китайский, - отшучивается боец.
Сверху снова нарастает жужжание. Ощущение, что коптер пытается разглядеть, куда мы делись.
- По нам бьют, - докладывают «ноги» по рации. - Переждем немного.
Провожатые объясняют, что скорее всего птичка нас срисовала и навела артиллерию на тот квадрат, где мы были несколько минут назад. Тревожно за вторую группу, которая шла позади. Противник продолжает наваливать 120-мм минами, но в какой-то момент жужжание сверху начинает удаляться. Видимо, садится батарея, полетел на перезарядку. Выдвигаемся дальше.
Ситуация, на первый взгляд, может показаться экстраординарной, но, судя по спокойствию и уверенности наших «экскурсоводов», - это те реалии, в которых наши подразделения здесь живут и воюют ежедневно. Вот навстречу прошли мужики с баклажками воды, вот нас обогнал парень с коробкой консервов. Дроны и артиллерия — не повод ограничивать себя в обычных бытовых нуждах. Присел, переждал, пошел дальше по своим делам. Рутина войны.
Наша прогулка по пересеченной местности растягивается на пару часов. Снова «птичка», снова минометный обстрел и паузы в упоре лежа. Фитнес! На этот раз бьют по тропе чуть впереди — на упреждение.
Проходим мимо прилета — кирпичная взвесь оседает над разрушенным снарядом домом. Наконец доходим до передовых окопов и, тяжело дыша, вваливаемся в блиндаж. Вторая группа чуть позже догоняет нас, полная впечатлений. Противник, тем временем, усилил артобстрел Куземовки, наваливая по квадратам. А ведь это — вторая линия. Каково же там, за дорогой, в Новоселовском…
Карбюраторная «Баба-Яга»
- Оно сейчас все разрушено, разбито, ни одного дома нет с целой крышей. Где-то закапываемся, где-то по подвалам сидим, - рассказывает командир взвода с позывным «Митяй», когда мы выходим подышать в окоп — под навес масксети. - Шумно там. Зачистки большой не требовалось, потому что они в основном отступили. Пленные — в основном мобилизованные. Они говорят: «Мы такие же мобилизованные, не стреляйте, мы не хотим воевать». Мы их передаем в соответствующие структуры, жестоко с ними никто не обращался…
Разговор прерывается тяжелым жужжанием.
- Здесь нас не видит, - ловит мой взгляд «Митяй», в «миру» - дальнобойщик из подмосковного Егорьевска.
- У них сейчас новая какая-то здоровая «птичка» появилась. Была карбюраторная «Баба-Яга», визжала, как бензопила. Сейчас потише - электрическая. Тихо звучит, но несет такую же угрозу. Там и 82-ые кидает, и от РПГ заряды. Кидают по нам, потому что техники сюда мало заезжает, сожгут сразу. Обратно пошла. Вот, зависла. Если зависает, то будет сбрасывать. Пока не зависла, пошла дальше…
Честно говоря, мне казалось, что огромное количество ударных дронов может стать деморализующим фактором на передовой. Но, как говорят, человек — такая собака, которая ко всему привыкает. Только в отличие от собаки придумывает, как минимизировать угрозы. Сначала появляются сетки, потом — средства подавления. Но и противник на месте не стоит. Еще недавно все его коптеры вполне успешно сажали противодроновыми ружьями, но украинские умельцы что-то перенастроили и стали преодолевать наше противодействие. Теперь, в свою очередь, наши кулибины думают, как усовершенствовать системы подавления. Вместе с комбатом одного из подразделений 1 танковой армии с позывным «Михалыч» идем по окопам.
- Противника сдвинули вплоть до Берестового, но есть еще в посадках. В данное время в основном идет контрбатарейная борьба – сначала противник пострелял, теперь наши отвечают. Здесь мы находимся с января, с 18-го числа. Наш батальон как был на самых передовых позициях, так и сейчас находится во втором эшелоне, потому что два батальона уже стоят в Новоселовском. Мы, соответственно, перешли во второй эшелон, занимаемся эвакуацией, подвозом боеприпасов, питания и всего остального.
- Есть в вашем подразделении награжденные госнаградами?
- Да, есть. Замкомвзвода после ранения вернулся сюда, а до этого служил в разведке, воевал в Чечне, награжден Орденом мужества. Второй десантник, мобилизованный, сейчас в бронегруппе находится, тоже эвакуацией занимался, медалью «За отвагу» награжден. Медики - «За спасение погибавших».
- А свои беспилотчики есть?
- Внештатный. «Белый», пообщайся с репортером!
Финансист-беспилотчик
Для зоны СВО — боец, прямо скажем, нетипичный. По первому образованию, полученному в МАИ — инженер по биопротезированию. По второму — в Плеханова — финансовый аналитик. Неплохая работа, хороший достаток. Но от мобилизации косить не стал. Во время обучения в Белоруссии заинтересовался беспилотной темой и прошел соответствующее обучение. С «Белым» говорим о психологии этого конфликта.
- Ты сначала находишь цель, потом передаешь, видишь, как ее поражают – какие чувства при этом?
- Вначале были смешанные, потому что это тоже люди. А дальше уже приходит осознание того, что, если не ты, то они - тебя. Потому что здесь другого варианта нет, это все-таки война. Некуда деваться. С человеческой точки зрения жалко, но в то же время…
- На психике не сказывается?
- Мне как «птичнику» тяжело, потому что все время наблюдаю, как иногда товарищи погибают, иногда, когда я оппонента кладу. Это все-таки скапливается. Так же я работаю со сбросами, так же есть свои цели и это все те же переживания внутренние. Тяжеловато.
- Свой первый страх помнишь?
- Конечно. Книжки читаешь, фильмы смотришь – это совсем не то. А когда пошел первый раз на наблюдательный пункт и прилетела вражеская «птица», которая начала просто над нами издеваться, - у бойца увлажняются глаза. - Вверх-вниз летать и просто пугать. Когда она улетела, мы уже выдохнули, а она во второй раз прилетела. Вот тогда я почувствовал страх, потому что я как оператор БПЛА понимаю, что, если он не дурак, он сейчас что-нибудь прикрепит и, по идее, должен сбросить...
- К этому же невозможно привыкнуть?
- Да нет, притупляются чувства со временем. Сколько уже я попадал и в обстрелы, и когда рядом разрывается, ты уже на это смотришь – ну, взорвалось и взорвалось. Самое главное, что руки-ноги целые. Ты уже быстрее соображаешь, куда тебе надо спрятаться, чтобы переждать и идти дальше.
Рядом сидит еще один «специалист по небу» - только другого профиля — с необычным позывным «Юрмала». По национальности — литовец, но родился и вырос в России.
- Я не первый военный в семье, дед тоже был военным, старший прапорщик. Начинал служить еще в Союзе, в России, тут встретил бабушку, женился. На дембель ушел в Литве, там и остался. А отец на тот момент уже стал офицером и жил и служил в России. Как и я сейчас.
Специализация «Юрмалы» не часто мелькает во фронтовых репортажах. Он — передовой авианаводчик, занимается организацией взаимодействия между сухопутными подразделениями и армейской авиацией.
- Из различных источников получаю цели, оцениваю возможность работы нашей авиации по ней, далее установленным порядком передаю наверх, там обрабатываются эти координаты, принимается решение и потом непосредственно работаю с экипажами вертолетов, произвожу наведение на наземные цели.
- Во время наступления на Новоселовское плотно работала авиация?
- Плотно, когда была подготовка. Потому что во время наступательной операции линия боевого соприкосновения не постоянная, может не быть актуальной информации и есть вероятность отработать по своим. Били по опорным пунктам, по укрепрайонам, по выявленным огневым позициям.
- Вообще как оцениваешь работу наших летчиков?
- Просто преклоняюсь перед мастерством наших братьев-авиаторов. Отлично работают. По крайней мере, за то время, что я здесь нахожусь, каких-то замечаний не было. Всегда стараюсь поблагодарить и пожелать мягкой посадки.
В это время над нами резко проносится очередной дрон: «Это наши разведчики полетели», - комментируют в блиндаже.
Ближе к сумеркам собираемся обратно. Комбат решает проводить нас лично. Наблюдаю, как справа FPV-дрон с подвесом пикирует куда-то за деревню. Через 15 минут становится понятно, что нас пасут сразу две «птички». Скрываемся в посадке, перемещаясь под густыми кронами.
- Да, так вы опять в приключения попадете, - заключает «Михалыч» и вызывает кого-то по рации.
Когда дроны уходят на перезарядку, к нам подлетает БТР эвакуационной группы. Быстро грузимся в броню и даем по газам.
- Когда можно выдыхать? - спрашиваю спустя время водителя.
- А мы и не вдыхали, - смеется он. - Обычная работа.
0
12.00
