ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Oct. 15, 2020

СОВЕТЫ ДА ЛЮБОВЬ

Рейтинг: 0

Автор: Анна Федина. GQ

Евгений Миронов и Чулпан Хаматова впервые сошлись на сцене в 2008 году в спектакле Алвиса Херманиса «Рассказы Шукшина», с которым до сих пор мало какая столичная постановка сравнится в популярности. После в театре у них были «Фрекен Жюли», «Иванов» и «Иранская конференция», на телеэкране – «Достоевский» и «Пепел», в кино – «Синдром Петрушки» и «ВМаяковский». Но новая премь­ера Театра наций – love-story «Горбачев» все того же Херманиса – особенная. Хотя бы потому, что о первом (и последнем) президенте СССР и его жене у каждого из зрителей свое мнение.

ото. Причем встал не в центре кадра, а сбоку. Вышла неожиданная иллюстрация к разговору о том, как, распоряжаясь властью, оставаться человеком.

Миронов: Я помню, как, учась в Саратовском театральном училище, в троллейбусе услышал новость, что умер Брежнев. Это было как землетрясение. Потом все слушали «Голос Америки» и ждали, что изберут Горбачева, потому что он самый молодой, и это очень импонировало. А потом, уже учась в Москве, я наблюдал за спектаклем, который разворачивался в Кремлевском дворце на Съезде народных депутатов, когда Горбачеву в глаза говорили всё, что хотели. А хотели все: от рабочих до академика Сахарова. Никакой театр не сравнится с тем, что там происходило. Меня потрясло, с каким мужеством и спокойствием Горбачев выдержал это. И таким образом дал понять, что люди могут говорить свободно. Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что с этой свободой многие не совладали. Потому что тогда в одночасье возникло ощущение, что все позволено. Люди не до конца понимали, как с этим дальше жить. И это сыграло роковую роль.

Хаматова: А у меня с перестройкой связан очень стойкий образ. В нашу казанскую школу – это был 9-й, наверное, класс – пришла гуманитарная помощь из Германии. Принесли коробку, в ней были мармелад, шоколад, вафли, мы должны были их как-то распределить. И в одночасье все потеряли человеческий облик. Только что все были друзьями, у всех все было одинаково, а тут началась свара. Ребята дрались, отнимали эти конфеты. И сейчас­ я понимаю: как тогда дербанили ту ­коробку, потом начали дербанить страну. А тогда во мне выросли протест и ужас от происходящего – не может быть, чтобы это были мои одноклассники! Я встала на стул, разорвала пачку с мармеладом и высыпала его на пол: если вам мало – возьмите! (Смеется.) Все посмотрели – и подобрали. Это именно то, о чем ты говоришь. Гуманитарную помощь, как и свободу, дали, а что с ней делать, не теряя достоинства, не сказали. Времени было недостаточно. Мне кажется, если бы Горбачев подольше оставался у власти и приучил общество справляться со своими возможностями и потребностями, то со временем, возможно, выстроилась бы новая этическая норма. Свобода – это ведь и внутреннее ограничение. Когда я была школьницей, появились новые журналы, зазвучали имена Солженицына, Бердяева, – и все это радикально расходилось с тем, что говорилось в школе. Учителя оказались в полной растерянности, их было жалко. Они, с одной стороны, сгоняли нас всем классом смотреть по телевизору съезды, в которых мы ничего не понимали, а с другой – сами не знали, как теперь преподавать литературу и историю. В итоге у меня были жуткие конфликты. Глядя, как опять меняется история, я понимаю, что это был важнейший момент для нашей страны.

Читать в оригинале

Подпишись прямо сейчас

Комментарии (0)

Коментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи.

Other issues View all
Архив ТОП 10
Лучшие статьи за другие дни