Вокруг темы исламского экстремизма в Крыму настоящий заговор молчания. Тем временем на полуостров прибывают десятки тысяч узбекских и таджикских переселенцев, которых крымско-татарская община принимает, как «родственников депортированных», таким образом искусственно увеличивая долю мусульман среди местного населения, добиваясь получения национальных квот. Ситуацией из-за границы дирижирует запрещённый в России меджлис, а лидеры крымских татар в Крыму делают вид, что проблема раздута.
И всё бы ничего, кабы не лилась кровь. В день казанской трагедии в Дубках под Симферополем оперативники ФСБ ликвидировали террориста – узбека Наби Рахимова, известного как Аюб. Сообщают, что это, дескать, первый убитый при задержании в Крыму исламист, но тех, кто об этом вещает, явно подводит память. Навскидку приходит на ум Бекир Небиев, расстрелявший бригаду врачей в 2015-м и сбежавший с места преступления, а затем ликвидированный при задержании. А уж скольких крымских экстремистов, заблаговременно схваченных за руку, суды отправили за решётку, и сосчитать невозможно – счёт на десятки, если уже не на сотни. Началось всё, впрочем, ещё в украинские времена, когда на полуостров хлынули боевики из Ичкерии – подлечиться да отдохнуть. Они-то и создали первые базы военной подготовки для крымско-татарского молодняка, которому местные муллы-русофобы прочищали мозги. Запрещённая в России экстремистская группировка «Хизб ут-Тахрир»* появилась позднее, и вся эта гремучая смесь, изрядно приправленная завезённым из Турции и Чечни оружием, едва не шарахнула в 2014-м. В итоге несколько тысяч семей «хизбов» предпочли сбежать на Украину, вместе с руководством запрещённого меджлиса. Но и в Крыму осталось немало их приспешников, которые теперь принимают незваных гостей из бывших советских республик Средней Азии.
Репатриировались или понаехали?
Согласно данным 2014 года, крымско-татарская община на полуострове насчитывала 232 тыс. человек – примерно 12% от общей численности. Маловато, чтобы считаться «коренным народом», претендующим на национальные квоты во власти. А именно этих квот крымские татары добивались постоянно после массового переселения в Крым в конце 80-х годов, и в 90-е только эти самые квоты позволили им сколотить влиятельную фракцию в Верховном совете Крыма. Не было бы национальных квот – у меджлиса (запрещённого в РФ) не было бы ни единого шанса окопаться во власти. В начале 90-х казалось, что численность крымско-татарской общины будет стремительно расти: в семьях по нескольку детей, браки заключаются довольно рано. Тем не менее, после того как на полуостров перебралась практически вся крымско-татарская община из Узбекистана и Таджикистана, её численность не росла, замерев на тех самых 12%. Объяснения этому феномену имеются, но в силу политкорректности их обычно не называют. Мы же укажем на одну из причин – близкородственные браки, практикующиеся в сельских общинах.
В 2014-м в Крым хлынули переселенцы из Донбасса и Херсонской области Украины. Население Симферополя и Севастополя выросло вдвое, а двухмиллионный полуостров за пару лет стал трёхмиллионным. Само собой, в этой массе 232 тыс. крымских татар совсем «растворились». Менее 10% населения – о каких национальных квотах при таком раскладе может идти речь?! И тут до лидеров крымско-татарской общины дошло, что пополняться можно за счёт узбеков с таджиками – своих бывших среднеазиатских соседей. Так и поступили, стали завозить их как трудовых мигрантов, хотя никакой дополнительной потребности в рабочих руках на полуострове нет. Есть лишь желание пополнить национальную общину хоть кем-то, чтобы выбивать из Москвы, как раньше из Киева, деньги и привилегии. К чему привела такая политика, мы увидели 11 мая – в день, когда переселенец-узбек Аюб устроил перестрелку с сотрудниками ФСБ в Дубках. Нашёл приют Аюб в доме, построенном на месте незаконного захвата земли, татарского активиста Сейдамета Гафарова. Сам он проживает в другом этническом микрорайоне – Ак-Мечеть. Там у него тоже есть дом, тоже построенный на месте незаконного захвата земли. Российские власти, напомним, эти «самозахваты» узаконили, пойдя навстречу настойчивым просьбам крымско-татарской общины и её нынешнего фактического лидера, депутата Госдумы Руслана Бальбека. Нынче Бальбек примерно в том же статусе, в каком были при Украине Джемилёв и Чубаров – решает любые вопросы. В том числе и с завозом узбеков с таджиками? По прикидкам, таковых в Крыму нынче уже порядка 40 тысяч.
Пальба с национальным колоритом
В марте оперативники ФСБ задержали под Симферополем местного жителя Владислава Ёсипенко, завербованного украинскими спецслужбами. При нём обнаружили самодельное взрывное устройство и кое-что из стрелкового оружия. Откуда добро? – поинтересовались у задержанного силовики. Оказалось, поделились крымско-татарские «активисты» запрещённого меджлиса. Оружия у них навалом, ещё со времён ичкерийских баз подготовки исламской молодёжи. Бекир Небиев, расстрелявший врачей и уложивший наповал двух санитарок на станции скорой помощи возле 7-й горбольницы Симферополя, тоже пополнял свой немалый арсенал у этих «активистов». Тогда, кстати, всё тот же Руслан Бальбек (на тот момент вице-премьер Крыма) заявил, что у Небиева «нет национальности». Да ладно! Чужакам бы оружия не продали. Процитируем свою публикацию шестилетней давности: «Национальность Небиева мы упоминаем вовсе не для того, чтобы разжечь межнациональную рознь. Проблема характерна сугубо для крымско-татарского населения воссоединившегося с Россией полуострова. Эта проблема – огнестрельное оружие. Его в Крыму слишком много. И держат его – нелегально – в основном крымские татары». Что изменилось за шесть лет? Ничего, ровным счётом. Вчера «активисты» запрещённого меджлиса помогали разжиться «стволом» Небиеву, а сегодня – Рахимову. Говорят, мол, из Крыма сбежало всё руководство запрещённого в РФ меджлиса, но разве на самом деле это так? На месте, к примеру, Лиля Буджурова, меджлисовка, в 90-е неустанно «мочившая» со своей телевизионной трибуны пророссийскую власть во главе с Юрием Мешковым, а сегодня защищающая таких, как Рахимов. Защищающая не только словом, но и делом – организацией массовки сторонников, митингов, наконец, юридической защиты проходящих по одному делу. И неустанно убеждающая соплеменников, что сотрудничество с любой властью, кроме крымско-татарской, для представителей «коренной национальности» «почти оскорбление».
Тут к месту вспомнить и о «керченском стрелке» Владиславе Рослякове. Кто снабдил его оружием и взрывчаткой, кто научил метко стрелять – настолько метко, что чуть ли не каждый выстрел – в цель? Ещё раз процитируем сами себя: «В крымском управлении ФСБ всего через несколько часов после инцидента намекнули: обыски проводят по четырём адресам. Значит ли это, что сообщников у Рослякова могло быть не менее четырёх? Например, тех, кто изготовил для него взрывчатку – сделано было очень профессионально, с минимумом кустарщины». Обыски, по нашим данным, проводились в местах компактного проживания крымских татар – совпадение? А вот ещё цитата: «Весной 2014-го с полуострова вывезли во Львов группировку боевиков запрещённой в России «Хизб ут-Тахрир» численностью около 2 тыс. человек. «Конторские» до сих пор продолжают изымать целые партии стрелкового оружия, причём, что характерно, в местах компактного проживания крымских татар». Сколько ещё об этом нужно написать, чтобы проблема наконец решалась не частично, под очередной инцидент с поимкой террориста, а полностью, раз и навсегда? И, если проблема не решена до сих пор, почему руководство Росгвардии и ФСБ не понесло за это никакой ответственности? Семь лет – срок немалый. Очевидно же, что ни оружия, ни экстремистов в Крыму меньше не становится.
Вот, кстати, раз уж о «керченском стрелке» вспомнили. А известно ли вам, что в феврале прошлого года керченская трагедия вполне могла повториться, когда бы оперативники вовремя не схватили за руку двух учащихся, 15 и 16 лет? За день до их поимки (всё там же, в Керчи!) сотрудники ФСБ «приняли» в Черноморском незаконно перешедшего границу украинского боевика из «крымско-татарского добровольческого батальона имени Номана Челебиджихана». «Старший товарищ» вёз оружие для керченских подростков, затевавших теракт в школе. «А ведь и в трагической истории с Росляковым, – напоминала тогда «Наша Версия», – фигурировали (или, уместнее сказать, мелькнули) «старшие товарищи», крымские татары. Предположительно, именно они помогли «керченскому стрелку» с оружием и боеприпасами, хотя украинская «прокуратура Крыма» озвучила версию, что эти самые «старшие товарищи» могли и в бойне поучаствовать». А ведь «аскеры» из упомянутого «добровольческого батальона» тащили в Крым оружие с Украины и раньше, а как минимум двое из них даже были осуждены на длительные сроки (навскидку, Дилявер Гафаров и Февзи Саганджи, оба отхватили по «десятке»). Не слишком ли много совпадений?
Тир, а не курорт
Да, оружие большей частью попадает в Крым нелегально – раньше с Северного Кавказа и Закавказья, по морю, а теперь – с Украины, по суше. Но ведь и своего оружия в Крыму – завались. Если есть военные (а в Крыму сосредоточена 40-тысячная группировка Российской армии), то есть и оружие, никуда не денешься. Мало того, полуостров уже несколько лет используется в качестве основной базы подскока на Средиземноморском, так сказать, направлении. Из Сирии и в Сирию тащат оружие и боеприпасы, а Крым – как перевалочная база. Разжиться стрелковым оружием, пожалуй, не так уж и сложно? Да, кстати, а что там с пропавшим в феодосийском порту натовским контейнером? Дело было, напомним, в июне 2006-го. Тогда как в воду канули 150 единиц стрелкового оружия, которое намеревались задействовать в ходе совместных учений Sea Breeze. Также пропали взрывчатка и отравляющие вещества. Кто может поручиться, что сейчас не пропадает ничего из того, что везут в Сирию и оттуда?
Нелишне будет напомнить и об «эхе войны». Крымская земля набита оружием и боеприпасами. Приложить руки – и ты уже при «стволе». Именно так поначалу обзаводились оружием крымские бандиты начала лихих 90-х. Но и сегодня ведутся раскопки, нелегально и вместе с тем неустанно извлекаются не только снаряды, которые сапёры затем успешно взрывают, но даже ручные пулемёты (иногда, не поверите, «в масле»). Отступая с Мангупа, откуда «Большая Берта» обстреливала Севастополь, немцы бросили 5 тыс. тонн боевого «железа», из которых обнаружена и утилизирована едва половина.
Четыре года назад крымский суд вынес вердикт по делу организатора местной ячейки запрещённой в России экстремистской «Хизб ут-Тахрир» Руслана Зейтуллаева – его приговорили к 12 годам колонии строгого режима. Но что примечательно – в судебном процессе Зейтуллаев публично признал, что в Крыму его структура (и не только одна она) оборудовала массу оружейных «закладок», а вербовку сторонников террористы продолжают как ни в чём не бывало. Особенно широко поставлена работа в сёлах Симферопольского района, а также в Белогорске и Бахчисарае. С тех пор, как уже говорилось, прошло четыре года. И что изменилось?
0
25.00
