– Вовсе меня это не обижает, даже приятно слышать. Я лично все, что можно было дать своему ребенку, сделала и буду делать. Однако ни в коем случае не считаю, что шла на какие-то жертвы. Да, уехав из России, я оставила свою актерскую карьеру. Но жизнь есть жизнь. И в этой жизни не все измеряется тем, какая у тебя карьера! Начиналось у меня профессиональная карьера хорошо, а потом появились другие приоритеты. Любовь, дочь, семья.
– Вы уже рассказывали, как на Украине в ресторане познакомились с будущим супругом – югославом Богичем Йововичем. В этом браке и родилась Мила. Это правда, что свою дочь Боги увидел только в десятимесячном возрасте?
– Мужу пришлось уехать из СССР, когда я была на пятом месяце беременности. Семья Йововичей после Великой Отечественной войны находилась в жесткой оппозиции к руководителю Югославии Броз Тито. Отец Боги, Богдан Йовович, со своими родными и единомышленниками получил политическое убежище на Украине. Но в 1970-х, когда отношения между СССР и Югославией наладились, Йововичам опять пришлось принимать политическое решение. Тогда члены их семьи разъехались по разным странам: кто-то в Израиль, отец Боги уехал во Францию, а сам Боги оказался в Лондоне. Поэтому его не было с нами рядом довольно долго.
– Мила – долгожданный ребенок?
– Конечно. Признаюсь, у меня долго не получалось забеременеть. Но ОЧЕНЬ хотела ребенка. Когда ты сильно любишь человека, как я любила своего мужа, то, конечно, срабатывает женский инстинкт – иметь общее. Ребенок – это плод любви! К этому я отнеслась достаточно серьезно. Даже начала лечиться по схеме Бакшеева, лежала в больнице, где мне делали по девять разных уколов в день. А потом оказалось, что я уже была беременна, ребеночек начал шевелиться! Уколы в таком случае противопоказаны! Слава Богу, родилась здоровая девочка (улыбается).
– Имя Мила – это производное от Людмилы?
– Вовсе нет. В свидетельстве о рождении указано имя Милица. Она была названа в честь своей югославской прабабушки. Кстати, удивительная семья была. Прадедушка моего супруга, которого тоже звали Богич, во время войны с турками носил боевое знамя. Его убили. Потом о нем слагали песни как о народном герое. А прабабушка Милица надела траурные одежды и никогда в жизни не снимала черное. О ней тоже поют в Югославии народные песни. Вот мы и подумали, что ее имени достойна наша дочь. Но на Украине было как-то странно называть ее Милицей, и я сократила имя – Мила.
– Трудно было решиться на эмиграцию из страны?
– Очень! Сложно давали визу, чтобы просто проведать мужа в Англии. Первый раз мы приехали в Лондон, когда дочке было десять месяцев. Во второй раз в два с половиной года. В третий – когда Милочке было уже пять лет. Я долго не могла решиться, что же мне делать. Оставаться в Киеве, снова заняться профессией и пытаться возвратить Боги в нашу страну? Или же переехать в Лондон, позабыв о карьере, но сохранив семью? И вот когда в третий раз мы приехали с дочерью к Богичу, я приняла решение – остаться за границей. В январе 1981 года мы получили американскую визу.
– Как Мила привыкала к жизни в Америке?
– Поначалу мы жили в Сакраменто, там Мила пошла в детский садик, и уже через три месяца она заговорила по-английски. Позже мы переехали в Лос-Анджелес, где дочь начала учиться в лютеранской школе. Там тоже все было хорошо и без негатива. А вот когда в десятилетнем возрасте Мила пошла в школу в Беверли-Хиллз… Оказалось, это такое снобское заведение, где учится много детей богатых родителей. Там ребята уже понимали: ах, она русская, из Советского Союза – значит, коммунистка. Дразнили ее, называли «комми». Конечно, Мила переживала. Хотела меньше выделяться, быть, как все. Поэтому в этой школе она называла себя обычным американским именем – Мелисса.
Жизнь идет вперед
– А как у вас поначалу складывалось в Америке?
– Когда оказалась в Голливуде, конечно, попробовала себя в актерской профессии. Но быстро поняла, что это лишь жалкие попытки, которые мне творческого удовольствия не принесут, да и финансового достатка тоже. Кем потом я только не работала: и поваром, и домработницей, и диспетчером в траковой компании. Было время, когда помогала по хозяйству в доме известного американского режиссера Брайана Де Пальмы.
– Миле было девять лет, когда она впервые снялась в рекламе. Это было ваше решение?
– Получилось совершенно случайно. Одно время я работала на русском телеканале диктором в новостях. А потом мне предложили сняться в рекламе русского мебельного магазина. На съемки я пришла с дочкой, потому что дома не с кем было ее оставить. Мила начала баловаться, прыгать по мягкой мебели. Ее тоже сняли на телекамеру и вставили в ролик. Так и получилась первая реклама. К тому времени Мила уже занималась в театральном классе. То, что она стала потом известной, это правильное совпадение: ее дисциплинированность, актерская подготовка, внешние данные и мама, которая выбирала правильные агентства (смеется).
– За первого супруга – артиста Шона Эндрюса – Мила вышла замуж, когда ей было всего лишь 17 лет. Как вы согласились на это?
– А меня поставили перед фактом. В один прекрасный день дочь надела мое белое платье и мои туфли, сняла со стены декоративный веночек на голову и умчалась с Шоном в Лас-Вегас. Вечером у нее съемка в фильме, а ее нет. Я очень переживала. И тут звонок от Шона: «Галя, если вы стоите, сядьте! Я должен кое-что вам сказать!» У меня, что называется, сердце в пятки ушло. «Мы поженились!»
Кое-как перевела дух. Попросила ее все же приехать домой и поговорить об этой ситуации. Я же понимала, что этот роман ненадолго. В общем, убедила аннулировать брак. Сказала: «Ребята, если через полгода ваши чувства не остынут, то сыграем настоящую свадьбу». А потом мы с актерским агентом Милы отправили ее в Лондон. От греха подальше. И там она со своим другом работала над сочинением музыки. Задержалась в Англии на два года. К разговору о замужестве с Шоном потом уже никто не возвращался.
– Но от брака с режиссером Люком Бессоном, который был на 17 лет старше Милы, вы не стали отговаривать?
– Конечно, нет. Талантливый, благороднейший человек, умница. Он ее безумно любил, готов был для нее луну с неба достать. Снял Милу в таких известных и шикарных фильмах, как «Пятый элемент» и «Жанна д’Арк»… Но этот брак все-таки распался. К моему сожалению, я не смогла повлиять на дочь, это была ее инициатива. Она потом мне говорила, что оказалась не готова к тем отношениям, была слишком молода. «Если бы он подождал, пока повзрослею», – говорила она. Но я отвечала: «Милочка, в жизни никто никого не ждет. Жизнь идет вперед!»
– Если оглянуться на свою жизнь, что бы вы исправили в ней?
– (После паузы.) Жалею, что не родила еще хотя бы двоих детей. Немного жаль, что редко бываю на родине. Иногда так хочется встретиться со своими друзьями детства, юности, с коллегами по работе. Но дел всегда у меня много. Все, что было в моей жизни – радости или невзгоды, – это все сделало меня тем, кто я есть. Без них жизнь получилась бы чужая, не моя.
0
