ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Апрель 1, 2015

Под шуточки и улюлюканье красный «Феррари» стартует, оставив мисс Кристиан позади – обеспокоенно вглядываться вслед машине, придерживая платок под подбородком.

Наконец, будто очнувшись, Линда резко разворачивается и уходит с площади. В одном из соседних переулков актрису ждет машина с водителем, которая должна отвезти ее в аэропорт. Как бы пристально ни следила пресса за романом Линды и де Портаго, никто не узнает, что в записке, которую она ему передала, были три слова «Te quiero mucho» («Я тебя очень люблю») и что Альфонсо тихо сказал ей: «Вечером в Милане».

По дороге в аэропорт Линда просит водителя отвезти ее в церковь Санта-Франческа-Романа. Здесь восемь лет назад Линда выходила замуж за легенду Голливуда Тайрона Пауэра. Впрочем, сейчас она вовсе не думала о бывшем муже. Девушка зажигает свечу и горячо молится святой Франческе – покровительнице гонщиков. Но молитва не успокаивает Линду, тяжелое, гнетущее чувство не покидает ее…

Спустя несколько часов самолет актрисы приземляется в Милане. Стоит ей ступить на трап, как со всех сторон щелкают затворы фотоаппаратов. Линда привычно улыбается. «Мисс Кристиан, вы уже знаете?» – вдруг слышит она крик репортера. Линда молчит. До нее не сразу доходит смысл вопроса. А когда доходит, Линда медленно оседает на руки стоящих за ней людей.

Маленький маркиз

История любой жизни начинается с имени. В данном случае имя такое: Альфонсо Антонио Висенте Эдуардо Анхел Блас Франсиско де Борха Кабеса де Вака и Лейтон, 17-й маркиз де Портаго. Его обладатель, которого мы для экономии места будем отныне называть Альфонсо де Портаго, появился на свет 11 октября 1928 года в очень колоритной и очень богатой семье. Отец Альфонсо, 16-й маркиз де Портаго, был не только представителем древнего аристократического рода Испании, но и героем гражданской войны.

Умер он не на войне, а при куда более драматичных обстоятельствах: во время игры в поло. Мать Альфонсо была ирландкой. Первый раз она вышла замуж за неприлично богатого англичанина, который был на неприличные полвека старше ее. Когда он в скором времени умер, богатая вдова сочеталась браком с маркизом. Их первенец Альфонсо стал наследником не только громкого титула, но и многих миллионов. И, конечно, не замедлил воспользоваться такой биографической удачей.

Образование мальчик получал в Лондоне и Биаррице, каникулы проводил в Палм-Бич. Однажды летом 17-летний Альфонсо поспорил с товарищами, что пролетит под мостом на взятом в аренду спортивном самолете. Испанец как раз прошел курс пилотажа и мечтал применить свои знания на практике. Род де Портаго никогда не был так близок к прерыванию. Но – о чудо! – Альфонсо справился с задачей, выиграв совершенно ненужные ему пятьсот долларов. Ненужные – потому что юный маркиз мог получить что угодно и в каких угодно количествах. Его баловали с поистине средиземноморской щедростью. Любые начинания Альфонсо тут же встречали щедрую финансовую поддержку. Так, когда он увлекся скачками, ему скупали лучших лошадей в Европе. Правда, со скачками и поло пришлось распрощаться: Альфонсо набрал вес, что для жокея, да еще такого рослого, недопустимо.

Плейбой мира

Едва ли у испанца был еще хоть один повод жаловаться на свою внешность, кроме бесславного окончания жокейской карьеры. Молодому де Портаго, высокому статному испанцу с черными кудрями, на роду было написано стать плейбоем. Альфонсо быстро возглавил список самых завидных холостяков Европы. Ненадолго: в двадцать лет он после короткого знакомства женился на бывшей танцовщице ночного клуба, американке. Кэрол послушно родила Альфонсо двоих детей, но по-настоящему близкими испанец и его заокеанская жена так и не стали. И, конечно, несколько помешал сближению тот факт, что, уже будучи женатым, де Портаго сочетался браком с мексиканской моделью Дориан Ли (стал, таким образом, многоженцем).

Трата семейных миллионов не мешала Альфонсо латентно протестовать против своего аристократического окружения. Его лучшим другом стал боксер-легковес Эдмон Нельсон, подрабатывавший лифтером в парижском отеле «Плаза», – собственно, там с ним и познакомился постоялец де Портаго. Кроме того, Альфонсо освоил стиль актера Джеймса Дина. Он пренебрегал костюмами, предпочитая им старые ботинки, кожаную куртку и черное поло «Лакост». Его шикарная парижская квартира на проспекте Фош выглядела по-холостяцки аскетично: здесь был только матрас, шкаф с кубками за достижения Альфонсо в поло и бобслее и коллекция пластинок с испанской музыкой. Маркиз регулярно попадал на страницы светской хроники из-за дебошей в сомнительных ночных клубах. Причиной была, как правило, очередная милая девушка, которую не удавалось поделить цивилизованным способом. Альфонсо не нужен был дополнительный катализатор скандала в виде алкоголя: он был заядлым трезвен- ником и на всех светских мероприятиях и вечеринках употреблял исключительно молоко. А вот без сигареты во рту увидеть де Портаго было практически невозможно. В 1953 году гонщик Луиджи Чинетти, приятель маркиза, предложил Альфонсо сопровождать его в качестве штурмана в гонке «Ла Каррера Панамерикана». Де Портаго тут же проникся к гонкам. В них было то, чего он так страстно жаждал: скорость. Со свойственным ему размахом маркиз приобрел несколько гоночных машин, в том числе «Феррари», и начал участвовать в любительских соревнованиях. Правда, в 1956 году де Портаго отвлекся от гонок, чтобы выступить за сборную по бобслею на зимней Олимпиаде в Италии, в Кортина-Д’Ампеццо. Альфонсо занял четвертое место (до пьедестала ему не хватило 0,17 секунды). И даже бронзовая медаль на чемпионате мира в том же году не порадовала маркиза. Все его мысли уже были заняты гонками.

Конюшня Феррари

В середине 1950-х годов каждый гонщик мира мечтал получить приглашение в команду «Скудерия Феррари». И это при том, что репутация Энцо Феррари, владельца и тренера команды, была весьма сомнительной. Считалось, что Феррари любит только свои машины, жизнь гонщика ему не так важна*. Машины «Феррари» проектировались с тем расчетом, чтобы быть быстрыми и красивыми, но их характеристики безопасности оставляли желать лучшего. К тому же Феррари жестко манипулировал гонщиками, настраивая их друг против друга, чтобы повысить градус соревновательности до предела. Если кто-то из команды осмеливался жениться, то делал это тайком от Энцо. Коммендаторе был убежден, что, чтобы сохранять драйв, гонщик должен оставаться холостым. Альфонсо де Портаго хоть и был женат, но как нельзя лучше вписывался в представление Феррари об идеальном гонщике. Он не признавал тормозов – ни в отношениях с дамами, ни в отношениях с машинами.

Вскоре после начала своей любительской карьеры Альфонсо получил прозвище «человек двух машин», так как редко доезжал до финиша на том же авто, на котором стартовал. «Похоже, я могу считать себя экспертом в вопросе схода с дистанции», – сетовал де Портаго в интервью журналу Sports Illustrated. При этом самому маркизу, в отличие от его машин, бесконечно везло. Он лишь один раз пострадал серьезно – когда в 1955 году вылетел из машины на скорости 144 км/ч и сломал ногу. Конечно, маркиз взял несколько уроков у именитых гонщиков, но, похоже, был слишком нетерпелив, чтобы вникать в тонкости спорта. Скорость – вот все, что его интересовало. Собственно, потому Феррари и медлил. Все знали, как итальянец не любит гонщиков, гробящих его бесценные машины. Когда Альфонсо через общих знакомых попытался выяснить, почему Энцо все еще не пригласил его в команду, Энцо вместо ответа прислал маркизу пару фотографий угробленных им машин.

В 1956 году, де Портаго получил наконец желанное приглашение. Он вошел в состав так называемой «весенней команды» «Скудерия Феррари». Был здесь и первый в истории «Формулы» американец Филл Хилл, и британец Питер Коллинз, и германский граф Вольфганг фон Трипс.

Все они были молоды, бесстрашны, харизматичны. Но главное, что влекло к этой компании девушек и репортеров светских хроник, – ощущение близости смерти. «Команда «Скудерия Феррари» потому такая маленькая и привилегированная, что мы часто погибаем», – заявил один из гонщиков.

Альфонсо быстро вписался в команду – в самом дружелюбном смысле слова. Он возглавил походы по ночным клубам, которым гонщики посвящали все свободное от спорта время. «Этот испанец был так увлечен женщинами – не представляю, как он выкраивал время на гонки», – охарактеризовала Альфонсо девушка Коллинза. Филл Хилл высказался о новом товарище в более романтичном ключе: «Он испанский Джеймс Дин, но не такой смурной».

Неизвестно, что именно производило на новых знакомых Альфонсо самое сильное впечатление: его привязанность к прекрасному полу или абсолютное, практически безграничное бесстрашие на треке. Сам де Портаго только отмахивался от предостерегавших комментариев сослуживцев по команде; даже мрачное предсказание Филла Хилла о том, что если Альфонсо продолжит в том же духе, то не доживет до тридцати, оставило маркиза равнодушным. «Риск – это религия. А в религии главное – вера» – так формулировал свою философию де Портаго.

«Тысяча миль»

Если и было в 1950-х что-то, чего боялись профессиональные гонщики, так это итальянская гонка на выносливость «Милле Милья». Гонка протяженностью 1600 км (то есть 1000 миль) была учреждена в 1927 году, и в ней участвовали автомобили класса гран-туризмо. «Тысяча миль» почти три десятка лет служила доказательством того, что варварство в Средиземноморье еще существует. Маршрут проходил по дорогам общего пользования, причем на время проведения гонки они не перекрывались и пешеходы не были ограничены в передвижении. Смертность как среди участников гонки, так и среди зрителей была очень высокой. В 1938 году после аварии, унесшей жизни нескольких зрителей, Муссолини запретил самую опасную в мире гонку, но в 1940-м «Милле Милья» снова воцарилась на дорогах Италии.

Первые машины, самые медленные, стартовали еще в полночь. Уже к рассвету обочины дорог украшали дымившиеся и перевернутые авто. «Только итальянец по-настоящему знает эти дороги. Слишком много мест, где машина может сойти с дистанции и убить дюжину зрителей», – высказался как-то о гонке де Портаго. Даже его энтузиазм пропадал при мысли о «Милле Милья». Зато у Энцо Феррари было все в порядке с энтузиазмом. Он грезил о победе своей команды в этой гонке уже много лет, но команда «Альфа Ромео» никак не отдавала пьедестал.

Феррари рассчитывал выиграть со своей «весенней командой» в 1957 году. И победу ему должен был принести не кто-нибудь, а «безумный маркиз». Очевидно, что испанец пребывает в отличной спортивной форме. Он только что достойно выступил на Гран-при Аргентины и как раз вернулся из короткого отпуска с новой любовницей, восходящей голливудской звездочкой Линдой Кристиан.

Получив известие о том, что ему предстоит ехать в «Милле Милья», испанец не обрадовался: он плохо знал итальянские дороги, а осторожность не была его сильной стороной. Но едва ли кто-то из гонщиков отваживался противостоять Коммендаторе. За несколько часов до старта, который для машины Альфонсо был назначен на раннее утро, гонщики «Скудерия Феррари» сдвинули столики в одном из лучших ресторанов города Брешиа и подняли бокалы (де Портаго, как всегда, с молоком) за победу. Общее число севших за стол составило 13 человек. Плохая примета.

Незадолго до ужина Феррари отвел де Портаго в сторону. Итальянец был умелым манипулятором. Он лишь сообщил маркизу, что его коллега по команде, бельгиец Оливье Жан-дебьен, имеет большие шансы на победу. С этой минуты Альфонсо мог думать лишь о том, как обойти Жандебьена. После ужина де Портаго и фон Трипс гуляли по ночным улицам Брешиа и разговаривали, разговаривали, разговаривали... Главный тезис той прогулки, к которому в итоге пришли маркиз и граф, – гонки с их первобытным страхом и риском «красивы и необходимы». Особенно сейчас, когда весь мир напуган ядерной угрозой и главными достояниями считаются безопасность и скука. Кто, как не гонщики, возвращают людям ощущение остроты и мимолетности бытия – ощущение, без которого жизнь становится безвкусной?

Вернувшись к столу, 28-летний Альфонсо произнес тост: «Жизнь нужно проживать по полной. Лучше прожить яркие тридцать лет, чем быть полумертвецом все шестьдесят». Когда «Феррари» де Портаго и его штурмана Эдмона Нельсона стартовал в полшестого утра, небо уже гостеприимно посветлело в ожидании солнца.

Последняя гонка

«Мисс Кристиан, вы уже знаете?» Пребывавшую в полуобморочном состоянии Линду отвели в отдельную комнату в аэропорту и рассказали ей о случившемся. На последнем пункте проверки, в Болонье, механики указали Альфонсо на сломанную рессору, из-за которой передняя левая шина терлась о кузов.

Маркиз отмахнулся: ему только что сообщили, что он на четвертом месте. Если он поднажмет, то доберется до пьедестала. Если остановится на ремонт, его обойдет Жандебьен. Как и предупреждал Феррари.

Спустя тринадцать с лишним часов гонки де Портаго достиг финишной дистанции «Милле Милья» – долины По. И гонщики, и зрители прозвали ее долиной Смерти: на этом последнем участке водители, стремясь улучшить результат, развивали скорость до 250 км/ч. Феррари де Портаго ворвался в деревню Гуидиццоло. Как и во всех населенных пунктах по маршруту, гонщиков приветствовали местные жители. Люди стояли вдоль дороги, размахивали флажками, между ног у них сновали дети. Отовсюду раздавались крики: «Феррари!» Уже на краю деревни машина маркиза вдруг вильнула влево: шина все-таки лопнула.

На скорости около 200 км/ч Феррари снес знак и задел телеграфный столб. Оторвавшийся капот разрезал де Портаго на две части. Затем «Феррари» взмыл в высоту на четыре метра, порвав провода электропередачи. Машина спикировала в толпу, стоявшую с правой стороны дороги. Все произошло за пару секунд, люди не успели испугаться или двинуться с места. Девять человек погибли тут же, пятеро из них – дети. Скончался и штурман маркиза Эдмон Нельсон. Через пять дней после трагедии состоялись похороны детей. В церкви Энцо Феррари сидел в первом ряду – как всегда, невозмутимый, в солнечных очках. Со всех сторон в его адрес сыпались проклятия и выкрики «Убийца!».

Прошел слух, что именно он настроил Альфонсо на победу любой ценой. Несколько национальных газет опубликовали официальное обращение к правительству с просьбой запретить проведение «Милле Милья». Энцо Феррари были предъявлены обвинения в убийстве. В суде он вел себя как человек с оскорбленным достоинством. Коммендаторе настаивал на том, что хотел прославить Италию с помощью своей команды, ничего больше. В конце концов обвинения сняли. Это была последняя гонка «Милле Милья» в истории.

P.S. Граф фон Трипс приходил в себя после очередной аварии, отдыхая в семейном имении. В основном он сидел в кабинете, читал или слушал пластинки. Особенно часто он ставил в проигрыватель одну – с записью радиоинтервью. «Гонщик всегда счастливее и везучее других людей просто потому, что живет с ощущением близости смерти. Гонщик живет в мире, который понимают лишь избранные», – снова и снова звучал в кабинете голос Альфонсо де Портаго.