В конце 2016 года лучший российский велогонщик XX века Вячеслав Екимов занял главный пост в отечественном велоспорте, став президентом федерации, уйдя с поста генерального менеджера команды «Катюша». По прошествии некоторого времени «Большой спорт» решил выяснить, с какими проблемами прославленный спортсмен столкнулся на новом посту, попутно поговорив с трехкратным олимпийским чемпионом об Олимпиаде-2020 и допинговых скандалах.
Вы стали президентом Федерации велоспорта России со второй попытки. Что не получилось в 2010 году?
На выборах семилетней давности я просто рискнул. Такое было время, хотелось заявить, напомнить о себе. Я тогда работал спортивным директором в американской команде RadioShack, но подумывал вернуться в Россию. Поэтому приехал, поучаствовал в выборах, хотя понимал, что шансов у меня нет.
Тогда президентом стал Игорь Макаров, а вы практически сразу начали с ним работать и в том или ином амплуа трудились до нынешнего года.
Впервые я стал работать с Игорем Викторовичем в 2012-м. Я был на распутье. В RadioShack затеяли реорганизацию, объединялись с командой Люксембурга, и в новом коллективе для всех не было места. Меня попросили уйти, сказав: «Ты дружишь с “Катюшей” и найдешь себе место, а вот остальным парням деваться некуда». Я согласился с этим и решил, что было бы неплохо прийти в российский проект. Переговорил с Макаровым и вскоре стал его советником, а потом подключился к работе с командой «Русвело».
В итоге в конце прошлого года Макаров сложил с себя полномочия президента ФВСР, а вы стали главным претендентом на пост. Как это вышло?
На чемпионате мира в Катаре Игорь Викторович вызвал меня на разговор и предложил возглавить федерацию, так как он решил сконцентрироваться на своем бизнесе. А у меня как раз заканчивался контракт с «Катюшей» и вставал вопрос – продлевать его на четыре года или пробовать что-то новое? Решающим аргументом стали семейные вопросы, которые требовали моего частого присутствия в Москве. Так я решился баллотироваться. Создал программу, начал общение с регионами, получил их поддержку.
Будете ли вы участвовать в комиссиях международного союза UCI?
Пока не планирую, всему свое время. UCI сейчас находится в предвыборном состоянии. Когда будет ясность с новым руководством, тогда пойму, на какие должности смогу претендовать. А пока много работы в федерации, нужно наладить работу здесь, прежде чем выходить на международный уровень. К тому же у нас есть там представители. Александр Гусятников – вице-президент Европейского союза велосипедистов, Игорь Викторович Макаров остается в руководящем комитете UCI.
Какие проблемы велоспорта собираетесь решать в первую очередь?
Наша острая проблема – финансирование. Без денег, а следовательно, без сборов, фармакологии велоспорт существовать не может. Недавно прошел попечительский совет, на нем мы утвердили бюджет федерации, но пока все на бумаге. Финансовые планы компаний-попечителей утверждались в декабре прошлого года, и теперь им нелегко выделить дополнительные бюджеты для нас. Да, нас финансирует Министерство спорта, но этих денег хватает только на сборную. Так что мы больше надеемся на следующий, 2018 год, тогда и будем говорить о развитии резерва.
С ним в России беда?
Большая. В свое время был крен на централизацию, из регионов выдернули лучших ребят, и в областях уровень велоспорта, а следовательно, и финансирования резко упал. Следовательно, у нас неплохо развивается юношеский и юниорский спорт, а «андеровский» возраст (до 23 лет. – Прим. БС) – совсем никак. Нет ни соревнований под эгидой Минспорта, ни, соответственно, финансовой поддержки. Получается большой провал. Если не обратить на этот возраст внимания, то вскоре некому будет выступать в сборной. Нужна скамейка запасных, необходим календарь соревнований.
Вы говорите о шоссейниках?
Я говорю о велоспорте в целом. Шоссе – это базовый вид, все выходят из него. Все трековики в основном готовятся на шоссе, за исключением Дениса Дмитриева. У нас была большая проблема из-за того, что все виды велоспорта финансировались по отдельности, и поэтому те же трековики не могли получить командировку для участия в шоссейных соревнованиях. Слава богу, мы переделали регламент, сделали единую смету, как это принято в общемировой практике. Да, есть опасения, что из-за общего бюджета какие-то виды будут недополучать финансирование. Но мы стараемся этого избежать, донести свое видение бюджета.
Международная гонка в России лишь одна – «5 колец Москвы». Планируете расширять календарь?
Пока нет. Это очень сложно. Помимо отсутствия финансирования, большие проблемы и с организацией. Согласно федеральному закону, дороги могут перекрывать по ряду определенных причин или «в иных обоснованных случаях». К таким случаям можно отнести и велоспорт, а можно и не отнести. В Мордовии, например, дают зеленый свет, сами подключают различные службы, все организовывают. В других регионах этого делать не хотят или перекладывают всю организацию на федерацию, а это колоссальные траты. Взять тот же Сочи, бывшую столицу российского велоспорта. Сейчас там выкатывают огромные счетчики и ставят нам препоны. Почему? Потому что там проходил триатлон, который заплатил немалую сумму за перекрытие города. Мы же таковой не располагаем. Довел эту информацию до Министра спорта на недавней встрече.
О чем вы еще говорили с Колобковым?
О том, что велоспорт – единственный в стране медалеемкий вид (мы разыгрываем 20 комплектов на Олимпиаде), который не имеет собственного федерального центра подготовки. Никакого абсолютно. А на сборы нас отправляют в тот же Сочи, в какой-то ужасный санаторий, до которого не добраться, тренировочных условий нет, гаишники всех гоняют. В итоге решили подать заявку на строительство центра – надеемся, что он появится в Крыму в 2020 году. Тогда и сможем рассчитывать на прорыв. Взять хотя бы пример с Великобритании. Там выделяются большие деньги на велоспорт, потому что понимают: можно выиграть много медалей. Система давно выстроена и работает.
В 2020 году пройдет Олимпиада. Стало быть, ожидать на ней успеха от шоссейников не стоит?
Почему нет? Люди у нас пока есть, надо просто ими заниматься. Центр нам нужен на будущее, чтобы имелся резерв, было кому выступать на будущих Играх.
На трек надежды больше. Вы полностью довольны тремя золотыми медалями на недавнем чемпионате мира или все же неудачи в темповых дисциплинах настораживают?
Спринтеры выступили идеально. Есть Дмитриев, девчонки, подключится Перкинс – все будет хорошо. А вот в темпе у нас всего восемь человек: четверо из Питера, четверо из Москвы. Нужно создать четкую систему отбора, а не формировать команду по советам тренеров. Сейчас получается, что на командную гонку лебедь, рак и щука собираются в последний момент. О каком результате может идти речь? Никогда так не будем на пьедестале.
Австралиец Шейн Перкинс уже получил российский паспорт. Он так нужен команде?
Надо отметить, что Перкинс сам проявил инициативу, попросился в команду. Мы не стали отказываться, ведь у нас в олимпийском спринте и кейрине как раз провисала позиция. Шейн закроет проблемные места. При этом он не получает преференций, выступит на чемпионате России и Кубке мира, будет числиться на обычной ставке от Министерства спорта.
Также не надо забывать о маунтинбайке и BMX.
Да, мы их развиваем. В обоих видах уже есть победы. Например, совсем недавно добыли два первых места на Кубке мира по BMX. Это перспективное направление. Легко привлечь молодежь, для них не нужны большие финансовые вливания. Маунтинбайком может заниматься хоть вся страна. Но сначала, конечно, хочется разобраться с шоссе.
Мы общаемся во время Giro d’Italia. Как оцениваете выступление россиян?
Ильнур Закарин, лидер «Катюши», держится в десятке. Зная его, точно можно сказать, что Ильнур еще поборется за высокие места, за пятерку. Многое зависит от разделки. Конечно, будет тяжело выиграть этап, так как он связал себя генеральной классификацией по рукам и ногам. Что касается ребят из команды «Газпром-Русвело», то они выступают в роли аниматоров гонки. Их задача – набраться опыта, участвовать в отрывах. Кто знает, вдруг появится возможность выиграть этап. Мы очень за них болеем, ведь ребята – наш олимпийский состав.
«Катюша-Alpecin» для вас не чужая команда. Как вы оцениваете начало сезона и новый состав?
Я всегда говорил, что состав команды может быть разным, так как он зависит от бюджета. Но самое главное – история, традиции, философия, привлекательность коллектива. Это базовые элементы, которые нарабатываются годами. Когда-то «Катюша» была российской командой, потом стало понятно, что только на россиянах далеко не уедешь, в составе закрепился Хоаким Родригес, и потихоньку бренд раскрутился, стал привлекать внимание. В этом году появился титульный спонсор из Швейцарии, Canyon добавил денег. Честно сказать, спонсоры стоят в очереди, идут переговоры, и в конце концов в команде может оказаться тот же Кинтана или еще какой-нибудь кандидат на победу в Гран-турах. Пока же результаты удручают, но так часто бывает, когда команда перестраивается после многолетней работы на одного лидера. Александр Кристофф же пока не раскрылся. Тони Мартин еще свое покажет, и надо понимать, что не было бы его – не было бы Alpecin.
За молодежью из «Русвело» будущее?
«Русвело» вообще можно только позавидовать. У них хорошая команда, отличные календарь и финансирование. Единственная проблема – отсутствие конкуренции. Никакого резерва нет. Никто не сидит на скамейке запасных и не давит на гонщиков основного состава, конкуренция напрочь отсутствует. В составе должны быть только россияне, вот они и чувствуют себя вольготно. У «Русвело» подписан контракт со спонсорами до 2020 года, значит, проблем не будет, можно курить бамбук. Получается, что к гонщикам не предъявляются те требования, которые должны быть в профессиональных командах.
Не могу не затронуть тему допинга. Как вы считаете, возможно ли очистить велоспорт от него?
Понятно, что в нашем виде всегда было много скандалов. Поэтому в теме борьбы мы ушли далеко вперед. Биологический паспорт спортсмена? Пришел из велоспорта. Система ADAMS, где спортсмен обязан указывать свое местоположение, – тоже наши наработки. Главное, что надо понимать, – сегодня никакой системы допинга в велоспорте больше не существует. Да, есть отдельные хитрые ребята, которые хотят всех обмануть, но это единичные случаи, которые были, есть и будут. И, скорее, в слабых командах. Философия гонщиков изменилась, они стали понимать, что можно добиться успеха и будучи чистыми. Команды платят огромные деньги, около 75 тысяч евро в год, CADF – нашему независимому антидопинговому агентству. Очень много проверок, ведущие гонщики тестируются дважды в неделю.
Можете прокомментировать скандал вокруг Брэдли Уиггинса, которого уличили в злоупотреблении терапевтическими исключениями, а также в получении неизвестного средства?
Это неприятная история. Прав ты или нет, тебе всегда в таких случаях приходится оправдываться. Да, к команде Sky всегда возникали вопросы, но тут пока доказательств нет. Что было в коробке, которую ему передавали? Никто не знает. Чистосердечного признания мы тоже вряд ли дождемся.
Из-за допингового скандала вы стали трехкратным олимпийским чемпионом. Золото Афин получили лишь спустя восемь лет – после дисквалификации Тайлера Хэмилтона. Эта медаль для вас стоит особняком?
Если честно, я всегда чувствовал, что она меня найдет. Слишком уж хорошо я знал Хэмилтона и понимал, что рано или поздно он попадется. Единственное, боялся, что не успею, потому что подходил срок давности. Немного повезло, что успели и справедливость восторжествовала.
Хэмилтон выступал в US Postal вместе с вами и Лэнсом Армстронгом…
Та история была для меня шоком. Да, я понимал, что некоторые ребята в команде едут быстрее меня. Допускал, конечно, что, может быть, были какие-то манипуляции… Но чтобы все делалось в открытую, как пишут в прессе, – такого никогда не было. Писали даже, что я был свидетелем переливаний крови в автобусе и чуть ли не сам их делал. Бред полнейший. На тех этапах я прибывал на финиш на полчаса позже остальных и ехал отдельно от всех, так как автобус уже уезжал.
Скажите, а механический допинг еще возможен?
Вряд ли. Да, он существовал, ведь никто даже представить не мог, что продвинутые технологии попадут в велоспорт таким образом. Но на любую хитрость есть другая хитрость. Сейчас есть сканеры, работающие по простому принципу: они определяют температурный баланс рамы. Если есть какая-то батарейка, устройство, то они в любом случае нагреют раму. И обман легко обнаружится.
0
