Столичное ГБУ «Ритуал» — главный оператор похорон и московских кладбищ, преемник предприятия «Спецтрест», которое работало в этой сфере еще в СССР с середины 1930-х годов. В прошлом году «Ритуал» и его директор Артем Екимов стали фигурантами журналистского расследования Ивана Голунова, посвященного похоронному бизнесу и рассказывавшего о переделе этого крайне криминализированного рынка в Москве, а также о возможных связях с ним сотрудников столичного управления ФСБ. В этом году похоронный бизнес вновь привлек к себе внимание на фоне пандемии коронавируса. Екимов в интервью РБК рассказал о реальном положении дел в этой сфере, об онлайн-похоронах и дистанционном посещении кладбищ в условиях карантина.
О ПОХОРОНАХ В ЭПИДЕМИЮ
Чем отличается от обычного захоронение людей, которые умерли от COVID19? Все-таки было требование от Роспотребнадзора кремировать таких умерших или это была рекомендация? Эта норма носила рекомендательный характер. Преимущественно мы предлагали кремацию, но не настаивали на ней. Законодательство, регулирующее отрасль, закрепляет право выбирать форму погребения. Порекомендовать мы, конечно, могли и делали это в соответствии с письмами Роспотребнадзора. Люди откликались, и доля кремаций в этот момент выросла.
Насколько? Доля кремаций в общем количестве погребений увеличилась на 38%. Если стандартные пропорции — это 53–54% кремаций и 46–47% захоронений в землю, то в период пандемии это соотношение скорректировалось: 70–72% кремаций на 28–30% захоронений.
Вы говорили, что пандемия и коронавирус стимулировали развитие различных онлайн-услуг в вашей сфере. Что было нужно потребителям? Изначально мы можем предоставлять дистанционно те услуги, которые не требуют физического присутствия родственников. Такие возможности у нас и раньше существовали, но в период пандемии их востребованность, естественно, выросла. Это в первую очередь дистанционное посещение места захоронения с фотофиксацией его состояния и предоставлением отчета родственникам и последующий дистанционный заказ благоустройства места. Требования Роспотребнадзора в части соблюдения социальной дистанции, сокращения количества присутствующих на церемонии содействовали запуску услуги дистанционного прощания. Мы оснастили все
наши прощальные залы камерами и в режиме онлайн запускали трансляцию для подключающихся родственников. Были случаи, когда на похоронах присутствовал только церемониймейстер, а к процессу по видео было подключено порядка ста человек.
О НОВЫХ МЕСТАХ ЗАХОРОНЕНИЙ И СТАНДАРТАХ
Планируется ли открытие каких-то новых мемориальных комплексов в ближайшие годы в Москве или Новой Москве? Планируете ли вы вкладывать средства в новые мощности, связанные с крематориями? Мы запустили Хованское западное, Щербинское, Бутовское кладбища, новые территории Перепечинского кладбища. Подготовлена к осуществлению захоронений первая очередь Ястребковского кладбища. Оно достаточно объемное и позволит на ближайшие несколько лет обеспечить возможность захоронения в землю. Проект в Троицком округе [в Малинках], о котором вы упомянули, в настоящее время находится на стадии проработки. Существуют пока только первичные проектные решения. Что касается крематориев, то все они были построены еще в советское время, но только в последние годы был запущен плановый процесс их модернизации.
На какой стадии сейчас находится законопроект «О погребении и похоронном деле», разработанный Мин
строем и вводящий единые правила оказания ритуальных услуг, систему контроля за специализированными службами и запрещающий размещение пунктов приема заказов юрлиц в медучреждениях? Правильно ли мы понимаем, что ГБУ выступает против его внесения и принятия в том виде, в котором он сейчас есть? ГБУ «Ритуал», конечно, не против усовершенствования и урегулирования этого рынка, тем более что предпосылки и запрос на это, очевидно, есть. Отмена лицензирования в нулевых привела к хаотизации рынка, и конкуренция, которая, видимо, была целью этих мер, в добросовестную не превратилась. Что мы имеем сейчас в Москве? Две с лишним тысячи агентов на 300 смертей в день, восемь человек на одну смерть, которые используют абсолютно запрещенные, безнравственные приемы. Очевидно, это не то, что нужно обществу. Пожалуй, сейчас мы единственные участники рынка, серьезно вкладывающиеся в инфраструктуру: похоронные дома вне лечебных учреждений, масштабный call-центр, модернизация производственных и клиентских зон. Но если законодатель примет решение о корректировке имеющихся правил, значит, мы будем двигаться с учетом новых норм.
Есть ли план по приведению всех новых московских кладбищ к единому стандарту? Как вы видите формат места захоронения, к которому должен в какой-то момент прийти город? Московские некрополи формировались максимально хаотично веками. Привести к единому стандарту надмогильные сооружения, которые и формируют облик кладбища, невозможно. Это же не типовые воинские захоронения. Так что то, на что мы можем напрямую воздействовать, — это порядка 15% территории кладбищ. А на новых кладбищах мы применяем новые принципы благоустройства, выкладываем дорожки внутри кварталов для обеспечения доступа к каждому захоронению с любой стороны. Формируем основные дороги от 3 до 6 м в ширину для передвижения транспорта. Конечно, мы бы хотели, чтобы архитектурноландшафтная среда кладбища исключала нагромождение оград. Но такой тип оформления места захоронения очень традиционен. Это тот самый социальный фактор, который нужно учитывать при внедрении каких-то новых форм. Да,
мы можем закрепить положение, предлагать людям условно цоколь из камня высотой не более 30–40 см, который бы и общую картинку визуально оцивилизовывал. Но в этой отрасли заказчик априори прав. И даже если правы мы, то сложно чем-то аргументировать и доказывать обратное.
Сколько в среднем сейчас стоит похоронить усопшего со всеми сопутствующими услугами? Если взять стоимость первичных агентских услуг (катафалк, гроб, прощание, венки), то в среднем она будет составлять порядка 70–80 тыс. руб. Однако сведения о фактических суммах, уплаченных заказчиком за похороны сторонним организациям, нам не доступны. Часто в договорах они минимизируются, а в реальности человек платит 150–200 тыс.
О МОНОПОЛИИ НА РЫНКЕ
Ваши конкуренты из других ритуальных компаний
говорят об агрессивной монополизации сферы услуг ГБУ «Ритуал». Компании получают право на проведение всего комплекса услуг, но ваши сотрудники оказывают агрессивное сопротивление, мешают процессу. Вам известно о таких случаях? Речь, очевидно, идет о сегменте установки надмогильных сооружений. По текущему году говорить рано. Значительную часть установочного периода кладбища были закрыты, и итоговая статистика сформируется позже. Возьмем 2019 год: ГБУ «Ритуал» выдало 20 тыс. разрешений на установку памятников, мы сами установили 2 тыс. из них, те самые 10% рынка. Первичных отказов в выдаче разрешений было на уровне 100, но при предоставлении документов все эти запросы были удовлетворены. Наши действия регламентированы нормативными актами города, есть четкие требования к условиям выдачи разрешений на установку могильных сооружений.
Если мы говорим о захоронениях, есть ведь и другие игроки, которые имеют право захоронить? Исходя из того, что все кладбища находятся в управлении ГБУ «Ритуал», а земля — в нашем безвозмездном пользовании, априори все услуги на кладбищах оказываем мы. И это структура, имеющая как правовое, так и фактическое обоснование. Если мы возьмем другие регионы, где никакого хозяина кладбища нет и эта сфера не централизована так, как в Москве, то становится понятной основа для появления этих неадекватных кадров — беснующиеся конкуренты в одной могиле. Вот что такое конкуренция на самом кладбище. Но надо это? Для потребителя это что, благо? Конечно, нет. Поэтому все эти обвинения в агрессивном монополизме, по сути, оборачиваются против рядового потребителя, которому точно не нужна эта вакханалия в пределах кладбища или крематория. Да и против органов власти, несущих бремя содержания кладбищ при аккумулировании доходов от их деятельности у криминальных частных структур.
Говоря о монополизации, ваши конкуренты упоминали также, что на Бутовском кладбище представлены только торговые точки, принадлежащие ГБУ «Ритуал». Не считаете ли вы странным, что другие торговые предприятия не могут там встать? Еще раз. В ведении и пользовании ГБУ «Ритуал» находятся все кладбища Москвы. Мы в пределах этих кладбищ вольны размещать разного рода точки для осуществления как административных функций, так и для уставной деятельности, в которую включена и реализация товаров и услуг, естественно. За пределами
кладбищ частные точки липнут к его ограждению, и это характерно для большинства некрополей, возьмите Хованское, Митинское, Перепечинское и так далее. Никто же не запрещает размещение точек продаж за территорией кладбища.
О ГОЛУНОВЕ И ДЕКЛАРАЦИЯХ
В 2019 году, после того как был арестован наш коллега журналист Иван Голунов, звучали версии, что арест мог быть связан с материалом, который он готовил о ритуальной отрасли, в нем упомянуты и вы лично, и ваши коллеги. Могли бы вы прокомментировать эти предположения? Мне кажется, ваш коллега не так давно сам эти версии в интервью опроверг. Он сказал, что никакого отношения те печальные события, которые с ним происходили, к отрасли не имеют. Это были предположения, которые развенчались, информационная справедливость, можно сказать, восторжествовала. К сожалению, опровержение такого широкого распространения не получило. Но это уже, видимо, особенности информационной среды.
В 2017 году в интервью вы говорили, что за три года в три-четыре раза увеличите поступления в бюджет от ГБУ «Ритуал». Удалось ли вам это сделать? За прошедшие пять лет произошли детеневизация доходов ГБУ и активный выход на рынок агентских услуг, рост на котором произошел, и более решительный, чем на 200–300%. А если говорить о дополнительных поступлениях напрямую в бюджет города, то реализация прав на размещение семейно-родового захоронения, модератором которой мы являемся, позволила из этого сегмента привлечь в бюджет (прямой доход в казначейство от семейно-родовых захоронений. — РБК) на настоящий момент порядка 4 млрд руб.
По итогам публикации деклараций вы указали, что доход за прошлый год по сравнению с 2018-м увеличился в 1,5 раза, он оказался даже выше, чем у мэра Москвы Сергея Собянина, что вызвало довольно много обсуждений. Могли бы вы пояснить, за счет чего это произошло? Этот доход состоит исключительно из оплаты труда, в том числе премиальных. Фонд моей заработной платы в 2019 году сформировался за счет премиальных и предшествующего, и текущего года. Этим и объясняется рост, все достаточно тривиально.
0
25.00
