Советские люди о многом узнавали, что называется, постфактум. Например, появившиеся в 1961 году памперсы советские дети и их родители опробовали через 30 лет; жевательная резинка, которую запатентовали в 1870 году, массово появилась в СССР более чем через сто лет; изобретённые в 1903 году шампуни появились у нас через 60 с лишним лет. Точно так же всё, что касалось бушевавшей на «прогнившем Западе» сексуальной революции и традиционного отношения к искусству любви на Востоке, для многих наших граждан становилось откровением.
Не было исключением и высшее руководство. Если мы посмотрим на фотографии хрущёвских времён, то отметим про себя, что и выглядели советские руководители, скажем так, асексуально. Мешковатые костюмы, неспортивные, за редким исключением, фигуры, слишком солидные и спокойные движения делали их не особо привлекательными для широких масс советских и тем более зарубежных женщин. А уровень знаний об истории и характере развития что восточной, что западной систем сексуальных взаимоотношений был у них таков, что они либо поражались увиденному или услышанному, либо выражали своё негодование.
«А что вы хотите, – говорил мне Алексей Алексеевич Сальников, с 1956 по 1996 год служивший в системе государственной охраны и занимавшийся бытом первых лиц СССР, – простые немолодые мужики. Кальсоны носили с завязками, рубашки «в рубчик» на пуговичках. Им бы собраться, посидеть, поговорить, выпить, песни попеть. Какая там сексуальная революция? Ну были там некоторые: Булганин, Мухитдинов, которого Хрущёв «за разврат» вывел из Президиума ЦК, Брежнев наконец, ну когда он в силе был, конечно. А так всё, как у всех, на бытовом уровне…»
НИКИТА ХРУЩЁВ: «У НАС ТАКОГО БЫ НЕ РАЗРЕШИЛИ!»
Члены Президиума ЦК КПСС во главе с Хрущёвым, в своё время так заинтересованно обсуждавшие сексуальные похождения, которыми прославился Лаврентий Павлович Берия, были не то чтобы абсолютными аскетами и ханжами. Но наши лидеры, воспитанные в твёрдокаменно-коммунистическом духе, начав выезжать за границу, довольно долго не могли прийти к нормальному восприятию того, как живёт весь мир: от Нью-Йорка до Катманду и от Рио-де-Жанейро до Парижа. И продолжалась их адаптация никак не меньше тридцати лет…
Первым из наших вождей, кто столкнулся с проявлениями «секса» в капиталистических странах и «дал им решительный отпор», оказался Никита Хрущёв. В 1959 году во время визита в США он был приглашён посетить Голливуд. Хозяева решили удивить высокого советского гостя феерическим зрелищем. Сначала Фрэнк Синатра и Морис Шевалье спели для Хрущёва песню «Живи и дай жить другим», а потом ему показали настоящий канкан. Причём не какой-нибудь там кабацкий или опереточный, а канкан в исполнении профессиональных актрис, в том числе и кинозвёзд во главе с Ширли Маклейн. Этот, в общем-то, невинный номер (кому интересно, может посмотреть американский фильм 1960 года «Канкан») вызвал более чем бурную реакцию советского руководства. Сопровождавший Хрущёва министр иностранных дел Андрей Громыко в своих воспоминаниях писал: «Исполняющие канкан были какими-то полураздетыми существами, кривлявшимися и извивавшимися на сцене». А группа журналистов и политологов, написавшая о визите Хрущёва книгу «Лицом к лицу с Америкой», характеризовала зрелище так: «Было ясно, что актрисам стыдно и перед собой, и перед теми, кто видит их. Они танцевали, не понимая, кому и зачем пришло в голову заставлять их делать это перед Никитой Сергеевичем Хрущёвым и перед другими советскими гостями».
Оставим на совести авторов книги различные домыслы о мотивации американских актрис, которых «заставили делать это» перед Хрущёвым, но напомним нашим читателям, что в СССР того времени оперетту никто не отменял. «Канкан», кстати, в 1961 году получил два «Оскара» (за музыку и костюмы), «Грэмми», «Золотой глобус» и ещё кучу профессиональных призов.
Переводчик Хрущёва Виктор Суходрев вспоминал, что тогда, в Лос-Анджелесе, поначалу Никита Сергеевич ещё как-то держался. Во время танца своего отношения не выражал, даже поаплодировал актрисам, а потом пообщался с ними, пожимал им руки, благодарил за шоу. Он даже сфотографировался с Ширли Маклейн. Но вот когда на выходе к нему прорвались корреспонденты, он просто нахмурился и сказал, что, с его точки зрения и с точки зрения советских людей, показанное ему шоу просто аморально. А потом, как отмечал Суходрев, уточнил: «Зря хороших девушек заставляют делать плохие вещи на потеху пресыщенной, развращённой публике. В Советском Союзе мы привыкли любоваться лицами актёров, а не их задницами».
Любопытно, что по сюжету фильма, на съёмках которого побывал Хрущёв, в конце XIX века в Париже работает кафе под названием «Райский бал», где демонстрируется канкан. А молодой судья пытается доказать, что этот канкан является неприличным. И это за 70 лет до Хрущёва…
Конечно, гневные слова Никиты Сергеевича, которые американцам показались проявлением ханжества и косности, были растиражированы местной прессой. В результате первый секретарь ЦК КПСС и глава правительства СССР был абсолютно взбешён. Виктор Суходрев вспоминал: «В Сан-Франциско Хрущёв продолжил тему, сказав, что советские люди никогда не захотят смотреть то, что ему показывали в Голливуде. «Хорошие честные девушки вынуждены исполнять похабные танцы, задирать юбки, показывать свои зады на потребу развращённым вкусам богатых потребителей такого товара!» При этом Хрущёв отодвинул стул и, повернувшись спиной к присутствующим, нагнулся и задрал полы своего пиджака. Так он изображал «честную девушку, танцующую канкан». Кто помнит фигуру Хрущёва, может себе представить эту впечатляющую картину. «Нет! – доказывал он. – Не пойдут советские люди на такие фильмы!»
Правда, история пошла по несколько иному пути, и бывшие советские люди стали смотреть не только такие, почти пуританские фильмы, но даже те, что дипломатично называются «фильмами для взрослых».
Кстати, зять Хрущёва Алексей Аджубей, сопровождавший его в той поездке, в частной беседе с переводчиком выразил несогласие с мнением высшего должностного лица в партийно-советской иерархии: «Знаешь, я не совсем согласен с Никитой Сергеевичем относительно канкана. Думаю, что у красивой женщины не только лицом можно любоваться…»
Хрущёв, правда, тоже иногда давал несколько более дипломатичные оценки тому, что он увидел в Америке. Например, прокатившись со спецпредставителем Президента США Генри Лоджем по Лос-Анджелесу и увидев множество американок в шортах, он высказался так: «Интересно тут у вас… Женщины в коротких штанишках. У нас такое не разрешили бы». Можете себе представить, что первый секретарь ЦК КПСС и председатель правительства СССР, то есть человек, обладающий всей полнотой власти в огромной стране, говорит, что кто-то, кроме него, может что-то «не разрешить?»
ХРАМ ЛЮБВИ ФРОЛА КОЗЛОВА
Соратники Никиты Сергеевича были людьми опытными и серьёзными. Но отнюдь не всесторонне развитыми. Поскольку с начальным, средним и высшим сексуальным образованием у них были проблемы, то очень многое для высших руководителей, которые стали выезжать за рубеж, казалось шокирующим. Например, в 1960 году в Индию и Непал отправилась представительная делегация из СССР. В неё входили три члена Президиума ЦК КПСС: председатель Президиума Верховного Совета СССР «первый маршал» Клим Ворошилов, первый заместитель председателя Совмина (позже секретарь ЦК КПСС) Фрол Козлов и министр культуры Екатерина Фурцева.
Во время поездки выяснилось, что некоторые наши государственные деятели не совсем знакомы (а точнее, совсем не знакомы) с сексуальными традициями народов братских стран Юго-Восточной Азии. Как вспоминал Виктор Суходрев, в качестве переводчика сопровождавший делегацию, самый забавный казус произошёл в Непале. Он выяснил, что в каждом непальском городе есть площадь храмов, на которой обычно расположены несколько сооружений, посвящённых различным индуистским культам. Один из храмов – обязательно храм Любви. И Суходрев решил вместе с другими переводчиками и фотокорреспондентом посетить историческое сооружение. А особенностью храма Любви в Катманду были «резные изображения весьма откровенных эротических сюжетов». Если говорить точнее, Камасутра в объёмном исполнении. Переводчики посмотрели, впечатлились, фотокорреспондент отснял пару плёнок. А основные члены делегации «встречи с прекрасным» поначалу избежали.
По возвращении выяснилось, что у Ворошилова был день рождения. Выпили водки, и Суходрев рассказал Фролу Козлову о посещении храма. Козлов, который на тот момент фактически был человеком номер два в КПСС и рассматривался Хрущёвым в качестве преемника, крайне расстроился, что его не взяли с собой. Пожелала посетить храм и Екатерина Фурцева. Но в Катманду это сделать не удалось…
В следующем городе, который посещали высокие советские гости, митинг дружбы с их участием проводился прямо на центральной храмовой площади. И тут переводчик увидел, что прямо за трибуной, на которой посадили делегацию, находится такой же храм Любви, как в Катманду. Конечно, по масштабам он был поменьше, но скульптурные изображения эротического характера, те, что в СССР считали порнографией, за распространение которой можно было попасть под уголовную статью, присутствовали во всём разнообразии. И Суходрев, понятное дело, руководствуясь лишь гуманитарно-информационными соображениями, а не провокационными целями, подошёл к Козлову и шепнул ему на ухо: «Фрол Романович, я вам рассказывал сегодня о храме, где мы были утром. Так вот, мы сейчас находимся у подножия точно такого же храма Любви. Если вы незаметно оглянетесь, то сможете кое-что увидеть…»
А потом отошёл к своему месту и стал наблюдать за Козловым. Вот что он написал об увиденном в своей книге «Язык мой – друг мой. От Хрущёва до Горбачёва»: «Это, как говорится, было бесплатное кино. Через минуту из-за высокой спинки кресла, в котором восседал Козлов, показались поля его соломенной шляпы, потом появились светящиеся любопытством глаза, а затем и всё лицо. Когда Козлов вгляделся в потемневшие от времени деревянные барельефы, у него буквально отвисла челюсть, глаза округлились, и он резко отвернулся. Но через минуту повторилось то же самое. Так он оглядывался в течение всего митинга».
Я не знаю, насколько сильным был «культурный шок» для 52-летнего уроженца деревни Лощинино Касимовского уезда Рязанской губернии, – всё-таки он был одним из властелинов советского государства, первым секретарём Ленинградского обкома, членом Президиума ЦК и секретарём ЦК КПСС, но, по свидетельству очевидцев, он долго не мог отойти от увиденного. А министру культуры и члену Президиума ЦК Екатерине Алексеевне Фурцевой, выразившей желание более подробно ознакомиться с достижениями непальской скульптуры, Козлов сказал по-простому: «Тебе, Кать, туда нельзя…»
Слова второго человека в партии для Фурцевой были законом. К храму она даже не приблизилась…
СТЮРДЕССА КАК СИГНАЛ НИКСОНУ
Когда читаешь литературу или воспоминания о Леониде Брежневе, слова и дела которого определяли политику нашей страны на протяжении 18 лет, то он предстаёт чуть ли не дамским угодником и почти плейбоем. Вот, на одной фотографии он наливает смеющимся дамам пиво, на другой обнимает молоденькую работницу, на третьей улыбается хорошенькой медсестре. Но реальных свидетельств его достаточно вольного поведения в отношении женщин не так много. Главный переводчик советских руководителей 1960-х – 1980-х годов Виктор Суходрев даже упоминает одну недвусмысленную ситуацию: «Брежнев почти никогда не брал жену в поездки. Считал, что ни к чему ездить в Тулу со своим самоваром. Причём ни от кого из сопровождающих не пытался это скрывать.
На второй день после прибытия в резиденцию (речь идёт о резиденции Президента США в Кэмп-Дэвиде и июньском визите Брежнева в США 1973 года. – прим. авт.) Брежнев отправил адъютанта в аэропорт за одной из стюардесс своего самолёта. Та прибыла и провела два дня в «Кизиле» (дом на территории резиденции, в котором остановился Брежнев. – прим. авт.). Когда Никсон в очередной раз зашёл к Брежневу, тот представил ему молодую женщину. Уходя, Никсон промолвил с мягкой улыбкой: «Берегите его…»
Кстати, когда я познакомил с этой цитатой из книги Суходрева уже упомянутого мною Алексея Алексеевича Сальникова, прекрасно знавшего и Брежнева, и Суходрева, он выразил сомнение в том, что в тот период генсек мог проявлять реальную сексуальную активность: «Он болел, и надо было показать, что и в таком возрасте и состоянии он на что-то способен. За пределы резиденции Президента США информация не выходила, но Никсон «сигнал» явно понял».
Но в целом Брежнев, в отличие от других лидеров СССР, был высок, статен, хорош собой и пользовался успехом у женщин. На вопрос о взаимоотношениях Леонида Ильича с противоположным полом один из ветеранов 9-го управления КГБ, Владимир Максимов, долго работавший с генсеком, отвечал: «Женщин, конечно, любил. Многим помогал. Ну и они к нему были как-то привязаны, особенно группа в ЦК по подготовке, машинистки там, да и другие женщины. Хорошие отношения. Я знаю, что были связи у него, знакомых женщин было много у него».
Сотрудник «девятки» рассказывает о похождениях Леонида Ильича в весьма дипломатичном тоне. Но другие относительно близкие к генсеку люди, за исключением Суходрева и Медведева, предпочитают об этой стороне его жизни вообще ничего не рассказывать. Я довольно долго пытался разговорить на эту тему бывшего коменданта Брежнева Олега Александровича Сторонова и личного фотографа генсека Владимира Гургеновича Мусаэльяна, но они отделывались ничего не значащими фразами типа «ну ты сам понимаешь…», «все мы люди взрослые…» и пр.
Рассказывают, что интрижек с обслуживающим персоналом у Брежнева было предостаточно. Заместитель начальника его охраны, генерал КГБ Владимир Медведев, рассказывал о ставшей уже хрестоматийной истории «дружбы» генсека с медсестрой Ниной Коровяковой, намекая, что, кроме транквилизаторов, их связывало нечто большее: «Одна из медсестёр, которая, как на грех, оказалась молодой и красивой, установила с Брежневым «особые отношения».
В мемуарах генерала КГБ Вячеслава Кеворкова, работавшего в ФРГ, описан показательный и забавный сюжет. В 1972 году появилась информация о том, что политические оппоненты друга Леонида Ильича, канцлера ФРГ Вилли Брандта, принуждают его к отставке с помощью компромата. Имелись в виду более чем пикантные снимки, сделанные в купе поезда, на которых «человек, похожий на Брандта», был запечатлён в самых недвусмысленных позициях с неизвестной дамой. Брежнев, конечно, жаждал подробностей. Глава КГБ Андропов пригласил с собой к Брежневу Кеворкова как человека, знавшего всё о Германии и лично устанавливавшего неформальные контакты двух лидеров. Разведчик и рассказал всю историю о том, что оппозиция требует отставки, угрожая передать фотографии в прессу. Брежнев удивился: «Не понимаю! Мне бы если такие фотографии показали, я бы приплатил за них. Если бы я там орлом выглядел, конечно!»
Но очевидное жизнелюбие генерального секретаря каким-то особым образом сочеталось с его резкими оценками изображения любовных сцен, особенно в кино. Владимир Медведев, заместитель начальника охраны «дорогого Леонида Ильича», отмечал любовь Брежнева к советским фильмам про разведчиков, про войну, к детективам, вестернам, а также «трофейным» фильмам. А вот «про любовь» ему фильмы не нравились.
Юрий Чурбанов, бывший зять генсека, рассказывал мне в конце 1990-х о том, что даже в те выходные дни, когда они с Галиной Брежневой приезжали на дачу в Заречье к тестю, он не мог «поступиться принципами». Если Юрий Михайлович с Галиной и другая «молодёжь» собирались, чтобы посмотреть в кинозале какой-нибудь фильм без идеологического подтекста, да ещё с «сексом» и «распущенностью», то Брежнев старался даже не входить в помещение. Мог постоять у входа, а потом каким-нибудь звуком (кашлем, словом) выразить своё неудовольствие и уходил.
Адъютант Брежнева Медведев подтверждает то, что рассказывал мне Юрий Чурбанов. Он вспоминал: «Очень не любил в фильмах поцелуи. «Секс. Распущенность». Видимо, до руководства кинематографии эти оценки не дошли, иначе бы во всех фильмах, наших и зарубежных, все поцелуи были бы вырезаны. Медведев говорит, что, когда Брежнев в очередной раз садился смотреть «Подвиг разведчика», из кинозала уходили «молодые». Вот таким был конфликт «отцов и детей» в одной отдельно взятой семье Генерального секретаря ЦК КПСС…
Наши читатели со стажем прекрасно помнят те времена, когда из зарубежных фильмов, которые закупались для проката в СССР, специальными комиссиями вырезались «идеологически неверные» сюжеты. Мало кому известно, что для этого в кинотеатрах была специально установлена стандартная продолжительность сеансов – 1 час 20 минут. А стандартные американские фильмы длились не менее полутора часов. Так что 10 минут в любом случае надо было убирать. И не всегда это были титры… Думаю, что Владимир Медведев был прав: у нас в стране могли убрать из фильмов и поцелуи…
КИНОМАН ЗИМЯНИН
Справедливости ради отметим, что отнюдь не все советские руководители были столь уж категоричными противниками «секса» в кино или на эстраде. Упоминавшийся нами телохранитель Брежнева Владимир Медведев после его смерти продолжал работать с разными руководителями КПСС. Одним из его подопечных был наследник Михаила Суслова, один из главных идеологов партии Михаил Зимянин. Правда, этот секретарь ЦК не ездил на ЗИЛе со скоростью 40 километров в час, не носил шапку типа «пирожок» и винтажное пальто. И вообще, был человеком, выражаясь современным языком, более продвинутым. Медведев вспоминает поездку с Зимяниным в Бразилию в начале 1980-х. Был вечер, и бразильская охрана советского гостя отправилась отдыхать. И тут Зимянин предложил начальнику охраны вместе посетить «вечерний сеанс» в кино. Тот сказал, что нужно вызвать охрану, но секретарь ЦК был против. Решили идти вдвоём.
«Мы сели в машину, – вспоминает Медведев. – Я, как всегда, заранее выяснил интересы Михаила Васильевича и уже знал, какие кинотеатры находятся в районе отеля. Позвонил лишь быстро в посольство, спросил, во сколько начинается и заканчивается сеанс.
– Фильм эротический, – предупредил я.
Он засмеялся:
– Это тоже надо знать.
Мы вошли в зал, когда свет уже был погашен, а в конце я предупредил:
– Через пять минут фильм закончится, идёмте.
Так же, в темноте, вышли. Предосторожность не лишняя, назавтра в газетах могли появиться фотографии: главный идеолог СССР, проповедник социалистического реализма всем видам искусств предпочитает киноэротику.
Мне примитивный фильм откровенно не понравился. Зимянин отнёсся спокойно, не ругал и не хвалил. «Обычный фильм из этого рода продукции».
Конечно, сотрудник «девятки» несколько сглаживает углы. Вряд ли с такими мерами предосторожности секретарь ЦК отправился смотреть какую-нибудь «Эммануэль». Скорее всего, фильм был более жёстким. Но реакция Зимянина была адекватнее, чем, скажем, у Хрущёва или Брежнева…
Мне вспоминается старинный анекдот советских времён: «Супруга партийного руководителя возвращается из зарубежной поездки. И начинает докладывать мужу: «Нас, между прочим, водили на стриптиз!» Муж интересуется: «Ну и как там?» Жена говорит: «Сейчас покажу». Включает радиолу, ставит пластинку и начинает медленно раздеваться. Муж смотрит пару минут: «А правильно говорят про этот стриптиз – мерзкое зрелище!»
Советские руководители разных уровней время от времени посещали увеселительные заведения, в которых демонстрировались либо стриптиз, либо эротические танцы. Например, Евгений Чазов, который долгое время был начальником знаменитого Четвёртого управления Минздрава СССР и лет двадцать лечил всех советских руководителей от Брежнева до Горбачёва, по приглашению руководства компартии Франции попал в парижское кабаре «Лидо». Весной 2011 года «выездная бригада» этого заведения свободно выступала в Москве, а вот лет сорок назад о таком никто не мог и подумать. В лучшем случае можно было увидеть балет «Фридрихсштадтпалас» или танцевальную труппу телевидения ГДР…
Сейчас время уже другое, и подобные визиты проходят почти официально, хотя и не афишируются широко. Один из руководителей администрации президента Ельцина, как рассказывал мне начальник его охраны Владимир Кузнецов, во время визита в Париж был приглашён нашим послом в «Мулен Руж». И обратился с личной просьбой: не сопровождать его в это заведение. Согласие было получено, тем более что рядом был и посол, и охранники посольства. Но скрытую охрану всё равно пришлось организовать. Правда, о том, что происходило дальше, сотрудники рассказывают весьма скупо: «Пришли, посидели и ушли…»
0
63.34
