22 апреля президент России Владимир Путин принял участие в климатическом саммите, в котором ему предложил поработать президент США Джо Байден. Российский президент говорил с коллегами в прямом эфире и, замечает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, стал жертвой записанного на видео выступления президента Франции, а также катастрофической неразберихи, царившей в среде организаторов.
Саммит с участием лидеров 40 стран начался с того, что вице-президент США Камала Харрис в одном из кабинетов Белого дома в обстановке, слишком сильно напоминающей видеоконференции Владимира Путина (круглый стол, монитор с большим количеством квадратиков с людьми), представила президента США.
И он появился. И госсекретарь Энтони Блинкен тоже. Все были в черных масках. Так, как заходили они, приходят по утрам брать банки.
Они, конечно, хотели, чтобы возвращение Соединенных Штатов в институт заботы о сохранении климата, из которого так демонстративно вышел в свое время Дональд Трамп, произошло максимально броско. И вот теперь в прямом эфире сидели лидеры почти 40 государств (некоторые выступления транслировались все же в записи), и можно было с уверенностью сказать, что такого прецедента история встреч мировых лидеров ни после ковида, ни во время него не знала. Даже в зале ООН в мирные времена за один раз редко собирается столько.
Заседание вел Энтони Блинкен. Всякий раз перед тем, чтобы что-то произнести, он аккуратно и оттого долго снимал свою маску, раскладывал ее на столе, не спеша начинал говорить, а произнеся всего несколько слов, то есть представив следующего трехминутного оратора (таким был регламент), также долго и просто с каким-то упоением маску надевал опять. В этом не было никакого технического, профилактического смысла. Если он хотел обезопасить окружающих, то есть Джо Байдена и Камалу Харрис, то это все равно никак бы не получилось, потому что он же время от времени говорил, сидя за одним столом с ними, без маски.
То есть выглядело это все, честно говоря, немного уморительно, но зато оторваться от этого неторопливого зрелища было трудно.
То есть тезисы его были парадоксальны.
— Мы говорим о лучшем будущем для всех нас,— пояснял господин Байден.— Вот почему, когда люди говорят о климате, я думаю о создании рабочих мест.
Вот оно что. Американский президент давал понять, что главное, из-за чего стоит заниматься сохранением климата,— это новые рабочие места. Возможно, и в самом деле это было единственное, чем он мог в связи с этой темой заинтересовать простых американцев.
— Наши действия,— разъяснял он,— приведут к созданию мощнейшего двигателя для возникновения рабочих мест! Вот почему я предложил огромные инвестиции в эту инфраструктуру!
Он оправдывался перед своим народом, что решил вернуться к борьбе за чистоту воздуха, и ему приходилось лукавить. И он делал это с любовью к американцам.
— Соединенные Штаты не могут ждать! Мы полны решимости действовать! — воскликнул он.— Я вижу рабочих, монтажников, прокладывающих тысячи миль электропередачи для создания чистой современной устойчивой энергосистемы! Я вижу, как рабочие закрывают сотни тысяч заброшенных нефтяных и газовых скважин (это уже было лишнее.— А. К.), которые необходимо очистить. Я вижу заброшенные угольные шахты, которые необходимо вернуть в природопользование, чтобы прекратить утечки метана и защитить здоровье наших граждан… Я вижу, как американские рабочие строят электромобили следующего поколения и устанавливают 500 тыс. зарядных станций по всей стране! Я вижу, как рабочие и инженеры возводят новые заводы по улавливанию углерода и экологически чистого водорода!.. Сделав все это, американцы смогут вдвое сократить выбросы парниковых газов к концу этого десятилетия! Вот куда мы движемся как нация!
Он пообещал экономику с нулевыми выбросами к 2050 году.
— Преодолеем экзистенциальный кризис нашего времени! — восклицал Джо Байден с таким же чувством, с каким Леонид Брежнев призывал: «Даешь стране угля!»
— Мы говорим о том, что нужно ограничить потепление в год до уровня 1,5 градуса по Цельсию, или 2,7 градуса по Фаренгейту! Если не сделать, то это означает и наводнение, и засуху, и ураган!.. Ужасная самоускоряющаяся реальность. Мы не можем мириться с таким будущим!.. В этом состоит нравственный императив!.. Боже, благослови нас всех! У нас нет другого выбора!
Энтони Блинкен, в очередной раз расправившись с маской, уложенной в конце концов на стол, сообщил, что мы все в одной лодке и что действовать надо немедленно в этот критический год, анонсировал выступление генерального секретаря ООН Антониу Гутерриша и перешел к надеванию маски.
Генсек ООН признал, что подъем температуры сейчас три градуса в год и что если действовать так, как сейчас, ничего не выйдет и к 2050 году добиться потепления на уровне 1,5 градуса не получится. Надо брать на себя новые обязательства. И богатые страны должны помогать уже наконец бедным по-настоящему, а не так, как сейчас.
Потом Энтони Блинкен дал слово председателю КНР Си Цзиньпину, который доходчиво объяснил:
— Природа нас взрастила, мы должны охранять окружающую нас среду так, как мы охраняем свои глаза.
Я, например, вспомнил, что в Пекине, если там нет Олимпиады, глаза постоянно слезятся от вечного смога.
При этом от председателя КНР прозвучали осторожные слова насчет того, что надо ориентироваться в таких вопросах прежде всего на мнение народа и на социальную справедливость.
То есть в Китае, видимо, еще подождут с полным отказом, например, от угля.
При этом лидер КНР пообещал, что к 2060 году его страна все-таки достигнет нулевых выбросов.
Даже президент США обещал сделать то же самое у себя в стране на десять лет раньше.
Я обратил внимание на то, что Джо Байден, сидя за столом, подробно конспектирует речь китайского руководителя. Было что показать в вечерних новостях CCTV на всех языках.
Премьер-министр Индии Нарендра Моди обращался к людям панибратски: «Сограждане планеты!».
— 415 ГВт электричества к 2035 году,— сообщил он,— будет получено в Индии за счет возобновляемых источников энергии… Индия, кстати, имеет след CO2 на 60% меньше, чем в среднем по всей Земле…
То есть к Индии не должно быть вообще никаких вопросов.
— Я хочу напомнить вам одного индийского монаха, который говорил, что мы не должны ни на секунду останавливаться, пока не достигнем нашей цели,— добавил премьер-министр Индии.— Поэтому предлагаю объявить следующие десять лет десятилетием борьбы за изменение климата!
Честно говоря, на это предложение за весь день больше никто из присутствующих не обратил вообще никакого внимания.
Между тем выступили премьер-министр Великобритании Борис Джонсон («Мы с 2005 года смогли сократить на 43% выбросы CO2, а экономика выросла на 73%!.. И вообще, благополучные страны должны превысить взятое на себя обязательство вложить в решение проблемы климата $100 млрд!..»), премьер Канады Джастин Трюдо («Мы сократим выбросы на 30% к 2030 году по сравнению с 2005-м. И вообще собираемся посадить 2 млрд деревьев… Впрочем, это чисто наша, канадская история…»,— снисходительно бросил премьер), канцлер ФРГ Ангела Меркель («Нужен новый немедленный и амбициозный план действий развитых стран по сокращению выбросов углекислого газа, чтобы удержать рост глобальной температуры на уровне полтора градуса по Цельсию…»).
Все тут, явившись по первому требованию американского президента, демонстрировали признаки своего то ли былого, то ли будущего величия, а некоторые стремились дать понять, что и в настоящем им хотя бы в деле обещаний нет равных.
И все это производило впечатление ни к чему на самом деле не обязывающей битвы амбиций: цифры можно было называть любые, документы тут никто подписывать не собирался.
И вот очередь показать себя дошла до президента Франции. До него все лидеры выходили в прямом эфире и до сих пор находились в своих окошечках в мониторе Джо Байдена, который тоже держался и никуда не уходил, сидя в маске, которая казалась теперь большой обузой для него, так как видно же было, что она уже давно мокрая и блестит, как и сам Джо Байден, от света мощных ламп в кабинете для верного освещения его же самого.
Так вот, Эмманюэль Макрон записал свое выступление, так сказать, на видео. В записи его и дали. И почему-то с конца.
— По поводу изменения климата,— растерянно заговорил переводчик на русский, перед которым, очевидно, лежал текст совсем с другим началом.— Мы должны ускорить защиту биоразнообразия! Это все равно что борьба за нашу планету. (Тут переводчик вообще взял паузу и, видимо, задумался: а что вообще такое происходит? — А. К.) Африка вносит свой вклад в борьбу с изменением климата, создаются рабочие места для молодежи, все эти пункты повестки дня связаны между собой. Спасибо большое всем. Джо! Все теперь зависит от нас и от последующих поколений! Спасибо!
Таким и было окончание его речи. Но вот каким было начало?
Но тут камера уже стала показывать Владимира Путина, который должен был выступать следующим. А Энтони Блинкен между тем слова ему не давал, потому что ему-то было ясно, что не выговорился президент Франции.
В таких страданиях прошло еще минуты полторы.
Президент России оборачивался к своим помощникам, не понимая, можно ли ему уже говорить, а они откуда знали? И никто не знал…
В конце концов Джо Байден наконец нервно махнул рукой: ну пусть, мол, уже идет так, как идет, то есть пусть выступает господин Путин, а там решим чего-нибудь…
Может, в такие мгновения так и проявляется мощь настоящего лидера.
Организаторы в результате, можно сказать, запороли уже весь саммит: все запутались, а кто-то не понял вообще ничего, а президенту Франции, можно сказать, и рта не дали раскрыть… И до этого были накладки со звуком и видео: например, замирал на экране президент Бангладеш Абдул Хамид, в жизни крутившийся как юла — оттого, что заподозрил что-то не то…
Но все же это еще было не страшно. А тут налицо была прямо драма какая-то.
Тем не менее президент России наконец заговорил, уложившись в конце концов в положенные три минуты (в отличие, например, от президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, который не выложился и за 20).
Российский президент, надо сказать, тоже поучаствовал в битве парниковых амбиций:
— Напомню,— рассказал он,— что по сравнению с 1990 годом Россия в большей степени, чем многие другие страны, сократила выбросы парниковых газов! Эти выбросы уменьшились в два раза — с 3,1 млрд тонн эквивалента СО2 до 1,6 млрд тонн! Это стало следствием кардинальной перестройки российской промышленности и энергетики, ведущейся в последние 20 лет!
Принес он с собой и ноу-хау:
— Следует учитывать все без исключения факторы, вызывающие глобальное потепление. К примеру, на долю метана приходится 20% антропогенных выбросов. И каждая его тонна создает парниковый эффект в 25–28 раз больше, чем тонна СО2. Если бы, скажем, в предстоящие 30 лет удалось сократить эмиссию метана в два раза, то, по мнению экспертов, глобальная температура к 2050 году снизилась бы на 0,18 градуса. Что, кстати, составляет до 45% разницы между текущей температурой и целью Парижского соглашения!
То есть дело-то считай что почти и сделано.
Но тоже, я подумал, никем так толком и не будет расслышан. Все тут спешили отчитаться прежде всего сами.
— Спасибо,— суховато поблагодарил Владимира Путина Энтони Блинкен.— У нас тут были технические проблемы. Мы хотели бы снова предоставить слово президенту Франции Эмманюэлю Макрону!
И цирк продолжился. На экране снова появился президент Франции и на этот раз невозмутимо стал говорить с начала:
— Мы встречаемся сегодня, я приветствую всех, хочу приветствовать новое решения Соединенных Штатов и вклад, который делают Соединенные Штаты! Это важнейший момент на пути движения к конференции в Глазго... И очень важно, чтобы мы понизили эмиссии метана!
Ничего себе! Эмманюэль Макрон немедленно откликнулся на предложение Владимира Путина! Хотя ведь и не подозревал о нем.
— И мы продвигаемся здесь вперед! — заверил французский президент.— Ближайшая задача — двигаться вперед гораздо быстрее, делать это все транспарентно и понятно!..
Стоит ли говорить, что закончил точно так же, как мы уже слышали до речи Владимира Путина. В русском варианте в нюансах отличался, солируя, только переводчик:
— Да, борьба продолжается! Африканские страны вносят свой вклад в этот процесс! В то же время поощряя развитие пищевой промышленности, создавая рабочие места для молодежи, все эти процессы взаимосвязываются!.. Мы должны применять действия! Джо, еще раз спасибо! Наше поколение должно действовать, за нами последуют другие!
И уже через некоторое время, надо же, последовали (Джо Байден-то давно ушел из-за стола, оставив все это на помощников, и глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен обращалась к нему, а его уж полчаса как не было, а вот Владимир Путин досиживал, ему, может, было даже интересно; и в самом деле, такое количество коллег, так сказать, вокруг трудно было даже представить).
Я-то, по правде говоря, с нетерпением ждал Греты Тунберг. Должен был ведь последовать ее выход.
Но выступила на этот раз мексиканская экологическая активистка Сие Бастида. Ей тоже было на вид лет 14–15. Энтони Блинкен с необходимой и достаточной болью в голосе сообщил, что ее семья чудом избежала гибели в наводнении и переехала в Нью-Йорк, где, видимо, и набралась всего того, о чем сейчас говорила:
— Самое главное — все решения должны быть реализованы с учетом интересов чернокожего населения! Вы должны перестать пользоваться органическим топливом… и устранить элементы расизма, научиться пользоваться мудростью коренного народа!.. Мы требуем обеспечить нулевые выбросы CO2 к 2030 году, а не 2050-му! Вы, пессимисты, не хотите понять нас!.. А мы боремся за радостный мир! И мы скажем все, что должны сказать этому миру!
Вот в этом можно было уже не сомневаться.
Хорошо, хоть Джо Байден этого уже не слышал.
Но еще лучше, что Владимир Путин слышал.
Редко же, Господи Боже мой, бывает так не скучно!
0
75.00
